Избранные тьмой

«Меня обвинят в убийстве», – думал принц. Он в открытую враждовал с Дантом Гарсом и легко мог воспользоваться скорым отъездом, чтобы отомстить за свои истязания. Ни у кого не будет сомнений в его виновности.

– Дышит еще, – прошептала ведьма.

Она поднялась и посмотрела на принца. Оба молчали.

– Добей его, – приказала девушка.

– Что? Нет! – испугался принц.

– Добей. – Она вплотную подошла к Роберту и до крови вцепилась в его руку. – Иначе он очнется и достанет тебя где угодно, даже в Эфлее.

Юноша замотал головой:

– Я не могу. Не могу. Не могу, – повторял он, но руки сами потянулись к шее охотника.

Дыхание Данта Гарса едва чувствовалось. Роберт начал сжимать пальцы, ощущая, будто перекрывает русло реки. И когда ее воды иссохли, а мужчина покинул мир светлых Существ, принц отпрянул. Безысходность и злость заполонили сознание. Но вместе с ними он почувствовал облегчение. Роберт посмотрел на свои дрожащие пальцы, потом перевел взгляд на ведьму. Она казалась совершенно спокойной и… улыбалась.

Принцу стало жутко, сглотнув вставший в горле комок, он огляделся – вокруг не было никого из слуг и стражи. Роберт побежал к карете.

Глава 16. Искушенные любовью

Надгробные камни – скорбные серые изваяния – склонились над свежими могилами. Под тяжелым покровом почвы в четырех стенах гроба навсегда заснули призраки инквизиции.

Утром моросил дождь, он превратил землю в вязкое болотце, прикрытое ковром тусклой травы. Густой туман висел над кладбищем, а перед глазами Ника все еще стояли кровавые сцены смерти его друзей. Те, кто приложил руку к гибели призраков, уже были наказаны. Наверное, принц жалел молодых ребят, которые по глупости или по случайности затесались в ряды повстанцев и потому оказались на допросе. Но еще больше он жалел своих павших товарищей.

Юноша встал на колени, отдавая мертвым дань уважения, и прошептал молитву о том, чтобы дорога смерти повела их по светлому пути, чтобы светлые Существа забрали их к себе и защитили от Темных. Теперь он понимал, почему Фергюс был так холоден: начни оплакивать каждого – и останешься без душевных сил, поэтому проще совсем отречься от теплых чувств.

Окончив молитву, Ник поднялся и направился к выходу с кладбища. Мрачные решетчатые ворота между статуй Мертвой Королевы и Воина Света отделяли его от дорожки, которая по пригорку спускалась к монт-д’этальской стене. Одна створка, наглухо затворенная, увязла в сырой земле. Инквизитор потянул на себя другую. Раздался немелодичный скрип, рука скользнула по влажному пруту, и на ладони остались холодные, пахнущие железом капли.

Юноша не успел выйти, перед ним появилась Мираби. Коротко оглядев принца, она заявила:

– Нам надо поговорить.

– Не сейчас, – отмахнулся Ник.

Он хотел двинуться дальше, но юная ведьма толкнула его в грудь, вжимая в ворота кладбища.

– Нет, сейчас.

Принц вздохнул:

– Я ведь все равно приду к тебе позже, – он показал ей израненную руку, – тогда и поговорим.

– Нет, Ник. Поговорить надо здесь, – настояла Мираби. – Не в замке.

Она вдруг приблизила губы к его шее, обдавая теплым дыханием. Ник не успел смутиться: Мираби отпрянула и еще раз хмуро оглядела его.

– Почему от тебя пахнет колдовством?

Ведьма снова приблизилась к шее и втянула носом воздух. Он тоже принюхался, но не почувствовал ничего, кроме запахов кладбищенской сырости, леса и влажной земли. Юноша взял девушку за плечи и, осторожно отстранив от себя, заглянул в зеленые глаза.

– Ты что делаешь?

– У колдовства есть запах, но чувствуют его только ведьмы и охотники. Я ощущала его с первых дней в Монт-д’Этале, но думала, что ошиблась. Не знала, откуда он исходит, и надеялась, что мне показалось. – Она отвернулась. – А потом поняла, что этот запах исходит именно от тебя.

Ник покачал головой. Он понимал, о чем говорит девушка: такой же запах принц ощущал в своих снах, когда встречал ведьм.

– Может, это твое колдовство?

– Не мое, – возразила Мираби. – И на кладбище других людей нет. Я нарочно пошла за тобой сюда, чтобы убедиться, что колдовством пахнешь именно ты.

– И что это значит?

– Что в замке есть ведьма. Кроме меня.

Ник прислонился к воротам кладбища. Он верил Мираби. Задумавшись, он не обращал внимания на то, что плащ намок и холодные капли пробрались под воротник. Принц прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но его отвлекло сопение девушки.

– Она над тобой колдует, – добавила Мираби.

– Ты можешь определить, кто ведьма?

– Нет, – покачала головой девушка. – На тебе мое заклинание, поэтому все смешалось, и я не смогу найти ее.

– Заклинание? – Ник потер переносицу. – Какое? Зачем?

– Защитное. Чтобы ты на своей бессовестной работе не пострадал.

Ник вспомнил погибших на последней вылазке призраков. Значит, дело было не в его удачливости, а в магии Мираби.

– Ладно, – вздохнул принц. – Ты можешь понять, какое заклинание наложила на меня та ведьма?

– Могу. – Она поднялась на цыпочки и, приблизившись к губам Ника, спросила: – Можно?

– Можно, – ответил Ник, уже чувствуя сладковатый, травянистый вкус ее губ.

Ведьма без тени смущения прижалась к принцу. Легкое скольжение языка, влажное дыхание – и поцелуй закончился, едва начавшись. Мираби сделала шаг назад. Принц облизнул губы и выжидательно посмотрел на нее. Девушка прикрыла глаза, немного подумала и вздохнула.

– Отворот, – объявила она. – Ведьма хочет испортить твои отношения с кем-то.

– С кем?

– А вот этого не знаю, сам думай.

Он покачал головой. Ничего дельного на ум не приходило. Быть может, муж Юланы прознал об измене и решил рассорить любовников? Но едва ли член Совета рискнул бы обратиться к ведьме.

– Ты можешь его снять?

Мираби пожала плечами:

– Могу попробовать.

– Попробуй, – кивнул Ник.

– Приходи ко мне вечером. Соберу кое-какие травы и подготовлюсь.

– Хорошо.

– И подумай, кто из твоего окружения может быть ведьмой. Вдруг она сдаст меня Покровительницам?

– Я подумаю, – пообещал он.

Мираби вошла на кладбище. Поставив корзинку на землю, она смахнула с зелени капли дождя и принялась рвать травы. Волосы упали на ее лицо, и она сердито сдула прядь вбок. Принц несколько секунд с улыбкой наблюдал за девушкой, а потом зашагал к замку, пытаясь привести мысли в порядок. По дороге он встретил Лютера и призраков, с которыми они выезжали к дому повстанцев. Вместо приветствия юному инквизитору протянули бумаги.

– Сознались, – пояснил Лютер. – Теперь мы знаем, где прячется Коршун.

– Прекрасно. – Ник вскользь просмотрел записи. – Идем ко мне в кабинет, обсудим следующую вылазку.

Чтобы бумаги не промокли под дождем, принц свернул их и, засунув под куртку, зашагал вперед по тропе. Призраки последовали за ним. Они повернули к арочным воротам, за которыми открывался шумный и многолюдный монт-д’этальский двор. Спутники Ника отстали, обернувшись, он заметил, что Лютер щурится, куда-то всматриваясь. Проследив за направлением его взгляда, инквизитор увидел, как во двор выходит Маргарет. С балкона за ней пристально наблюдали гвардейцы. Стоило принцессе удалиться, как те скрылись, и Лютер, торопливо пообещав ему подойти позже, кинулся ко входу в замок вместе с отрядом.

В ожидании призраков принц занялся изучением показаний с допроса, его прервал возникший на пороге король. Димир выглядел недовольным.

– Твои люди мешают работать моим гвардейцам!

Он особенно подчеркнул слова «твои» и «мои», будто разделяя Монт-д’Эталь на две части. Ник вздохнул. Брат хмуро опустился в кресло напротив.

– Твои призраки… – продолжил было он.

– Твои гвардейцы снова пытались выкрасть у Маргарет указ? – перебил его принц. – Вы же с ней помирились.

– Помирились. Но я предпочел бы забрать бумагу. Мало ли…

– Мало ли что?

– У меня есть один план, который может ей не понравиться. – Димир почесал небритый подбородок. – Хочу выдать ее замуж.

«Да уж, после неудачного замужества с Харео сестре такая идея точно не понравится», – покачал головой Ник.

– За кого? – уточнил он вслух.

– За калледионского принца.

– Какого принца? – опешил Ник.

– Младшего. Да, вот еще что хотел сказать. – Димир прищурился. – Пойди к Карленне и передай ей, что она скоро поедет домой.

– Домой? В Калледион? – изумился он. – С чего бы это? Ты же не хотел ее отпускать.

– Разумеется, не хотел. Но в обмен на нее королевство готово отдать ее младшего брата, Роберта юн Реймстона, так что мы ничего не теряем. За него я и хочу выдать Маргарет.

– Подозрительно. – Ник встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. – Какая Калледиону от этого польза?

– Не знаю. Но от Карленны мне пользы точно никакой, поэтому пусть едет куда хочет.

«Какая Калледиону от этого польза?» – крутилось теперь в голове, и работа над бумагами никак не ладилась. Пришлось отложить ее до прихода призраков.

* * *

Почти стемнело, солнце опустилось за горизонт, оставив на небе нежно-оранжевые разводы. В сумерках группа призраков покинула темный зев Королевской башни. Когда они неспешно спускались по ступеням, один из них повернул голову и увидел под кроной раскидистого невысокого дерева фигуру в алом платье. Замедлив шаг, он пропустил вперед товарищей и зашагал к ней.

Маргарет улыбнулась. Она была рада случайной встрече с Лютером. Призрак прислонился к стволу и, веселясь, показал принцессе на снующих невдалеке гвардейцев.

– Они сегодня пытались проникнуть к тебе в комнату, – вполголоса сообщил мужчина.

– Знаю, я видела их, – фыркнула она.

– Мы им помешали.

– Знаю, вас я тоже видела.

– Похоже, они не успокоятся, пока не добудут документ, – усмехнулся Лютер.

Неисполненный указ по-прежнему хранился в ее спальне. Маргарет исследовала каждый закоулок Монт-д’Эталя, но, несмотря на обширность замка, подходящего места, чтобы перепрятать его, найти не смогла. Словно угадав мысли принцессы, Лютер спросил:

– Ты не думала спрятать указ?

– Думала, – призналась Маргарет. – Подыскиваю место. Ты с призраками… Вы ведь будете помогать мне, пока я не подберу хороший тайник?

– Конечно, – кивнул Лютер.

Принцесса подарила ему полный признательности взгляд и выпорхнула из-под дерева. Темнота сгущалась, девушке следовало вернуться в замок.

– Я рассчитываю на благодарность! – засмеялся ей вслед мужчина.

– Ах, какой расчетливый, – прыснула в ответ Маргарет, а сердце, несмотря на вечернюю тьму, наполнилось солнечными лучами.

* * *

Когда в Монт-д’Этале погасли почти все огни, Ник остановился перед комнатой ведьмы. Занеся кулак над дверью, он задумался, а потом, сжав пальцы так, что ногти вонзились в ладонь, наконец постучал.

– Заходи! – Мираби уже знала, что это он.

Девушка вспорхнула с кровати и зашторила окно. Спальня погрузилась во тьму.

– Готов?

– Вполне, – не слишком уверенно ответил принц. Разве можно быть готовым к тому, что сейчас с него будут снимать заклинание, наложенное неизвестной ведьмой?

Мираби зажгла свечу. Окружающий мрак поглощал тусклый свет, очертания комнаты и мебели едва угадывались. Девушка поднесла свечу прямо к его лицу и принялась нашептывать заклинание. Принца бросило в жар, он почувствовал, как взмокла спина. Среди неясного шипения он изредка мог разобрать лишь собственное имя.

– Пей.

Принц выпил протянутый отвар, крепкий, как вино, и вернул чашку Мираби. Она коснулась его лица, обдала запахом трав и лечебных настоек, от которых мутнело сознание. Ведьма все ходила вокруг, а отзвук заклинания, способного разбить чужое колдовство, следовал за ней. Ник снова услышал свое имя. Звуки слились воедино, непонятный гул заполонил комнату, и принц осознал, что оседает на пол. Он шагнул назад, в сторону кровати, и упал.

Очнулся Ник оттого, что Мираби звала его и гладила по щеке смоченной в холодной воде рукой, приводя в сознание. Он лежал на кровати. Голова кружилась, а тело пылало.

– Ну, чувствуешь что-нибудь? – Мираби потрогала его лоб. – Колдовство не всегда охотно выходит из человека.

Вместо ответа он шумно выдохнул и помотал головой, ощущая себя пьяным.

– Заклятие должно было уйти, отворот больше не действует. Теперь надо выяснить, кто его на тебя наложил. И против кого.

– Понятия не имею, – прошептал Ник.

– Ладно, – вздохнула Мираби. – Потом подумаешь. Снимай рубаху, буду лечить твою руку.

Раны почти не саднили, но он не стал отказываться от помощи и, послушно сняв рубаху, устроился полулежа на кровати. Найдя подходящие мази, девушка села рядом с ним и нежно провела пальцами по шраму. Мираби склонилась над принцем, и он заметил, как в полутьме блестели ее приоткрытые губы. Она уже не была той дикой розой, какой Ник помнил ее до переезда в Монт-д’Эталь. Пытаясь улечься поудобнее, он поерзал, и шелковистые волосы Мираби защекотали его кожу. Принц убрал выбившуюся прядь за ухо девушки. Она, облизнув губы, подняла на него взгляд. В который раз рассматривая тонкие черты лица, преследовавшие его во снах, он снова признал, что ведьма была очень красива. Зачарованно коснулся скул, которые некогда рисовал в попытках вспомнить подробности сна.

Не давая девушке ничего сказать, Ник поднялся и накрыл ее губы своими. Мираби не отпрянула. Она позволила принцу прижаться ближе и, замявшись, робко ответила на поцелуй. Неуверенно ведьма раскрыла губы, пропуская внутрь язык юноши, и положила одну руку на его плечо, а вторую запустила в волосы. Их сердца отбивали дикий ритм, заглушая окружающие звуки. Наваждение завладело Ником. Не разрывая поцелуя, он уложил Мираби на кровать и навис сверху. Язык принца прочертил дорожку по ее шее. Пальцы уже подцепили край платья, когда Мираби перехватила его руку. Она уперлась Нику в грудь и оттолкнула его.

– Давай-ка без этого, – раздался возбужденный, но уверенный голос девушки.

– Прости.

Мираби отвернулась, позволяя Нику встать и быстро одеться.

– Уже поздно, я пойду. Спасибо за помощь. – Он пытался скрасить неловкое молчание вежливостью.

– Подожди, – окликнула ведьма, когда принц был уже у двери.

Он обернулся. Прикусив губу и не глядя на него, Мираби протянула снадобье.

– Мажь руку, чтобы быстрее проходила.

Принц кивнул и вышел. Дверь закрылась, но Ник еще несколько секунд стоял в коридоре. В спальне раздался вздох и шаги. Когда все стихло, принц направился к себе. Он по-прежнему не мог сказать, кто являлся второй ведьмой в замке, но зато начинал догадываться, против кого был наложен отворот.

Глава 17. Пленник, гость, союзник?

В окне кареты мелькали бесконечные поля и горы. На пути лежал широкий дол, перетянутый длинной нитью реки, с поседевшими от раннего снега травами и кустарниками. Деревца поникли и съежились. Солнце еще одаривало своей лаской, но с севера за каретой гнались густые и синие, как морские глубины, тучи.

Роберта везли в Эфлею. Прислонившись скулой к узорчатой раме, принц хмуро и безразлично глядел на скользящий за окном пейзаж. Он оживился, лишь когда показалась приколоченная к придорожному столбу табличка: «Калледионский коридор». В соседних королевствах и в Заморье это место называли Перекрестком. Четыре королевства континента сходились здесь границами: узкую калледионскую землю с двух сторон подпирали стены дакхаарского леса и арнестского горного хребта, а выходил коридор прямиком в Эфлею. Прежде эта местность принадлежала Онтфорку, но королевство пало, подарив свои земли сильнейшему врагу – Калледиону.

Здесь, на нейтральной территории, правители условились совершить обмен.

Принца Роберта меняли на принцессу Карленну: одна возвращалась домой в Мейфор, второго забирали в Монт-д’Эталь. Карета в окружении стражи неспешно приближалась к концу коридора. Тот пока пустовал. Эфлейская сторона запаздывала или от Роберта так спешили избавиться, что привезли его раньше времени? Принц усмехнулся. Он не имел ничего против.

Карета остановилась. Король Теоттор, сопровождавший брата, отодвинул занавеску и посмотрел на дорогу. Роберт открыл дверь и, в ответ на негодующий взгляд Тео, пояснил:

– Я по нужде.

– Тут тебе не нужник, а королевская встреча.

– Одно и то же, – хмыкнул принц и, не удосужившись воспользоваться ступенькой, выпрыгнул из кареты.

Стражники окружили Роберта, чтобы он не сбежал. В низине, где остановилась карета, громоздился туман. Гудел ветер, и принц поежился от холода. Он был одет в красивый, но слишком легкий костюм. Роберт растер покрывшиеся гусиной кожей руки и принялся кружить по поляне, раздражая старшего брата. Вскоре он устал и присел на каретную ступеньку. В кармане что-то захрустело. Принц воровато оглянулся и, пока брат и стража отвлеклись на дорогу, по которой должны были ехать эфлейцы, вытащил письмо. Уже после отъезда Роберт нашел его среди вещей и догадался, что конверт, на котором красовалась буква «А», подкинула ведьма.

А – Анна Мельден.

Пока никто не видел, он вскрыл письмо.

Дакхаарская королева давала наставления, как вести себя в Эфлее. «Мой милый мальчик, – прочел Роберт, – я помогу тебе добиться хорошего положения в Монт-д’Этале. У меня везде есть друзья». Он улыбнулся. В письме Анна убеждала его подружиться с эфлейским королем и его семьей. Вести себя дружелюбно и отзывчиво, добиться доверия, не ввязываться в неприятности, быть осторожным и наблюдательным. И, конечно, докладывать полезную информацию. У Анны Мельден уже была шпионка в Эфлее – одна из ведьм, – но помощь Роберта была бы нелишней.

Принц закрыл глаза и со вздохом откинул голову назад. Кажется, половину из этих предписаний он нарушил в день отъезда из Калледиона. Жар горьких воспоминаний окутал Роберта, а образ Данта Гарса – окровавленного, неестественно спокойно лежащего у подножия лестницы, – казалось, не сотрется никогда.

«Удачи тебе, мой мальчик! Помни, что твой отец родом оттуда. – Что-то затрепетало в душе, когда он прочел эти слова. – Но ты с ним пока не встретишься. Не в этот раз. Позже».

– Роберт! – крикнул брат.

Юноша едва обуздал волнение. Принц быстро спрятал письмо и взглянул на дорогу: подъезжали эфлейцы. Он причесал волосы пальцами, поправил костюм, натянул на лицо самую приветливую улыбку, какой был обучен, и вышел навстречу новой жизни.

Две эфлейские кареты обступили неподвижные, как истуканы, стражники. Вышел король – Роберт угадал того по короне и осанке.

– Его Величество Димир Таяльди, король Эфлеи, – объявил слуга. Следом он представил юношу, сопровождавшего Димира: – Его Высочество Никос Таяльди, принц Эфлеи.

Роберт скользнул взглядом по лицам обоих.

– Его Величество Теоттор юн Реймстон, король Калледиона, и его брат, Его Высочество Роберт юн Реймстон, принц Калледиона, – поклонился второй слуга.

Короли с долей презрения оглядели друг друга. Димир приблизился к открытой двери второй кареты и протянул руку пленной принцессе. Карленна не приняла его помощь. Девушка спустилась сама, даже не удостоив бывшего возлюбленного взглядом. Она так и стояла поодаль – недовольная и хмурая, мрачнея каждый раз, когда Димир оборачивался к ней, – и крепко обнимала себя руками то ли от холода, то ли от одиночества, пока короли вели переговоры. Роберт помахал ей рукой, но сестра не ответила.

Когда формальности остались позади, состоялся обмен пленными. Роберт ощутил незаметный для остальных толчок в спину и сделал несколько шагов вперед, чтобы перейти за черту, охраняющуюся эфлейскими стражниками, а Карленна направилась к своей семье.

Принца усадили в карету, похожую на вздувшееся яблоко. Через запотевшее стекло Роберт наблюдал за отдаляющимися калледионцами. Бывшей семьей. Он хладнокровно занавесил окно и устроился поудобнее, тонкие лучи света прорывались сквозь сетчатую ткань. Его покой тут же нарушила открывшаяся дверца.

– Ваше Высочество, – поклонился слуга, – мы не можем допустить, чтобы вы ехали в одиночестве.

Спутником оказался эфлейский принц – молодой и немногословный. Его молчание обрадовало, а вот взгляд, пронзительный и тяжелый, будто Никос разглядывал дно в глубине мутной воды, озадачил Роберта.

Карета тронулась. За окном, как и прежде, пробегали горные и полевые пейзажи, словно принц и не выезжал за пределы Калледиона. Распогодилось, небо приобрело чистый голубой оттенок. Таял, становясь похожим на дырявую вату, снег, и сугробы истекали слезливыми ручьями. Никос отвернулся к окну. В карете стояла тишина, и Роберт чувствовал себя неловко. Чтобы отвлечься, он мысленно насвистывал песенку, услышанную то ли от Джимми, то ли от Томми. Воспоминание о тюрьме не выветрить одной поездкой.

* * *

– Поедешь с принцем, будешь за ним присматривать, – приказал брат.

Ник посмотрел на карету, где сидел пленник, и не стал возражать – слова застряли в горле, как рыбные кости. Принц предвидел подобное развитие событий, еще когда карета подъезжала к Перекрестку. Уже тогда, перебирая в уме сведения, полученные от шпионов, и воспоминания из снов, Ник пытался их сопоставить, словно нанизывал бусины ожерелья на золотую нить. Он был готов и почти не удивился, когда калледионским принцем, будущим пленником Эфлеи, оказался юноша из снов. Тот самый, который жил у Анны Мельден и которого арестовали после смерти Джеральда.

Так ли ценен товар, что предлагали в обмен на принцессу?

Ник стоял подле брата, пока тот говорил с северным королем. Вот-вот должен был состояться обмен, и принц хотел поделиться с ним своими тревогами. Но что он мог сообщить Димиру? Рассказать про сны? Предложить не отпускать Карленну, отказаться от сделки? Принц посмотрел на девушку, стоявшую в отдалении: волосы и одежда разлетались на ветру, в глазах застыла усталость.

Обмен состоялся, и Роберт юн Реймстон стал эфлейским пленником вместо сестры.

По велению брата Ник сел в карету с калледионским принцем. Убедившись, что Роберт был тем самым юношей, отвернулся. У Ника в голове роились вопросы, но он не знал, как начать разговор, и прижался к окну. «Хорош инквизитор», – усмехнулся он про себя. Его работа – выворачивать наизнанку людские души, но первый вопрос, как первый выстрел из пистолета, как первое убийство – самый сложный. Его-то принц и не мог придумать. Спросить обо всем напрямую? Или подбираться к секретам Роберта потихоньку, через наводящие вопросы? Иногда извилистые тропы приводят к цели ничуть не хуже коротких, но по пути можно заблудиться.

Ник решился.

– Ты знаешь, что я не только принц, но и инквизитор?

Роберт вздрогнул и повернулся к Нику. Приподняв бровь, он посмотрел на собеседника.

– Я инквизитор, – повторил юный принц. – Я пытаю людей, чтобы узнать то, что полезно для королевства. Арестантов спускают в холодные темные подвалы, приковывают к стульям и мучают, чтобы вытряхнуть все тайны. Отрубают пальцы, сдавливают конечности, выкалывают глаза…

Роберт сглотнул. Он съежился и готов был оскалиться, как лисенок в норе, в которую тянутся охотничьи руки. Ник, пристально наблюдавший за реакцией пленника, улыбнулся. Что-то знакомое – не только по воспоминаниям из снов – было в лице и пронзительных глазах Роберта. Но что именно? Разгадка дразнила своей близостью и терялась в дымке сознания. Ник впился ногтями в ладонь, чтобы сосредоточиться, но пленник заговорил, обрывая нить мыслей.

– У всех есть тайны, Ваше Высочество, – сказал Роберт учтиво. Намного учтивее, чем обращался к пленнику инквизитор.

– Поделишься своими?

– Тайны на то и тайны, что заперты в душе лишь у одного человека.

– Инквизиция на то и инквизиция, чтобы подбирать отмычки к любым замкам.

Роберт хмыкнул. Несмотря на испуг и свое невыгодное положение, он вел себя спокойно и уверенно. Даже излишне.

– Я задам тебе два вопроса, – предупредил Ник. – И надеюсь, что ради ответов мне не придется спускать тебя в инквизиторский подвал.

Роберт кивнул.

– Что тебя связывает с Анной Мельден? И почему тебя арестовали за смерть Джеральда?

– А, до вас дошли эти нелепые слухи? – Пленник рассмеялся так естественно, что Ник готов был поверить ему, если бы каждая деталь сна не стояла так отчетливо перед глазами.

– Слухи? – Принц тоже усмехнулся, стараясь казаться доброжелательным, но тотчас стер улыбку. – То есть ты не жил у Анны Мельден, не знал ведьм, которых она у себя принимала? Тебя не избивали и, как мешок, не тащили по коридору?

Роберт замолчал и отвел глаза, будто на их синем дне притаилась истина.

– Я знаю намного больше, чем остальные, – добавил Ник. – Но не все. И ты поможешь залатать бреши в моих знаниях. Правда?

– Я все расскажу, – кивнул Роберт.

* * *

Стрелой пролетели часы в пути. После откровенного разговора Роберт успокоился и посапывал, прислонившись щекой к окну, когда дремлющее сознание уловило тихую речь принца – проскользнуло гладкое название «Монт-д’Эталь».

– Монт-д’Эталь? – сонно переспросил Роберт.