Гиблыми тропами

Яра вскрикнула, когда зверь повалил её на землю. Она инстинктивно закрылась руками, но он не начал рвать её, а сжал зубами подол и под истошный визг потащил обратно к капищу. Кожа сдиралась о жёсткие ветки и камни. Девица хваталась за землю и корни деревьев, но лишь ломала ногти. Ткань трещала, и как бы Яра ни надеялась, что та порвётся и волк хотя бы на миг выпустит её из своих зубов, подол оставался цел. Боги – ни прежние, ни Единый – не отвечали на её молитвы.

Зверь выволок девицу на поляну. Почти прямо над собой она увидела подвешенного мужчину, с которого стекала кровь, и её крик сменился на мольбы. Волки безжалостны, но хотя бы ворожея могла смилостивиться.

По капищу пронеслась светлая, как отблеск луны, тень. Над головой послышался сначала скулёж, после грозный рык, и когтистая лапа опустилась на спину Яры. Девица замолкла, сглатывая слёзы. Волки решали её судьбу. Она не смела поднять взгляд, но по светлому силуэту, который мельком увидела прежде, догадалась, что на её защиту встал первый волк. Остальные окружили его и скалились, медленно подбираясь к жертве. Они готовы были вот-вот наброситься на оборотня, но тот не отступал, заслоняя собой девицу. Дрогнули ветки, и на поляне появилось ещё два зверя. Сколько их всего в лесу? Яра начала сбиваться со счёта.

Светлый волк оказался один против всех. Он пнул девицу лапой, заставляя её откатиться в сторону, и схватился с ближайшим противником. Ворожея потянула Яру за руку, помогая встать.

Мельтешение на поляне исчезло. Весь мир погрузился во тьму, среди которой существовали лишь звуки, запахи и ощущения. Девица, не веря этому, со стоном потёрла глаза. Чернота осталась на месте. Дыхание стало прерывистым, Яра дрожащими руками трогала лицо, с ужасом осознавая, что ослепла после прикосновения ворожеи.

ГЛАВА 8. Во мраке сгустевшем я встречу тебя

YARuGA – Топь

Яра была одна посреди леса, в который не захаживают туманчане. Одна против нечисти, оборотней и ворожеи. Ворожея! Это она лишила её зрения! Девица готова была завыть от горя и страха, её сдерживала лишь мысль о том, что жизнь осталась при ней.

– Хватит! Прекратите! – Слух обострился, и Яра заслонила уши от крика ворожеи. – Боги привели её к капищу, вы не вправе решать её судьбу!

Как жестоки боги, если подготовили для девицы такой гиблый путь! Ответом волков было рычание и лязганье зубами. Они не хотели отпускать ночную гостью, которая против воли узнала о существовании оборотней и о жертвоприношении.

– Она нас видела! Отступница выдаст нас! Пусть прячется за спиной Единого, а не за твоей! – раздавались со всех сторон низкие хриплые голоса, видно, волки обратились людьми.

Но ворожея крепко держала Яру подле себя и стояла на своём, пока они не притихли и не подчинились.

– Ты вместе со мной проведёшь обряд, – прошептала она девице. – Покажешь богам, что почитаешь их.

Это было неправдой. Яра даже не всех знала по имени, часть кумиров была ей незнакома. Её богом был Единый, но он не пришёл на помощь, так стоило ли продолжать поклоняться ему? Девица почувствовала, как ворожея утёрла ей слёзы.

– Лучше потерять зрение, чем жизнь, – сказала жрица.

– Это навсегда? – с тоской спросила Яра.

– Лишь на ночь. Чтобы ты не видела истинные обличия оборотней. Помоги мне провести обряд, и утром уйдёшь домой.

Девица прошептала тихое согласие, хотя нутро её сопротивлялось происходящему. Лёгкие сдавило, будто она находилась не в лесу, а в запертой горнице, кожа покрывалась мурашками, а движения выходили резкими, неуклюжими, как спросонок. Голос тоже подводил: она с трудом выгоняла его из себя, все фразы выходили рублеными.

– Я не знаю, что делать, – призналась Яра, впервые попавшая на обряд.

– Повторяй за мной.

– Но я ничего не вижу.

– Не смотри, а чувствуй.

Жрица взяла Яру за руку и повела за собой. Под удары в бубен они кругом обошли поляну. Девица слышала подле себя звериное сопение и скрежет когтей о камни. Она запиналась, едва поспевая за ворожеей, и повторяла лишь окончания фраз, которые та произносила. Если прежние боги слышали её, то наверняка хмурились.

– Мы ждём и почитаем вас. Ваша воля сильнее лжи Единого, – воспевала ворожея.

– …лжи Единого, – тихо вторила ей Яра.

– Славен будь, прародитель наш Сварог1! Очисть наши души и мир от скверны, открой глаза нечистым, что не видят твоего огня. Да будет твоя воля по всей земле от жизни и до смерти!

– …до смерти.

– Могучий Велес2! Наполни чертоги да житницы наши, принеси в наши сады и огороды плодородия! Слава тебе, защитнику!

– …защитнику.

– Перун3-покровитель! Изгони скверну с земель и разума княжеского, покажи ему истинный путь!

– …путь.

– Славим тебя, бог Ярило! Покровитель наш, даруй нам свет и тепло…

Жрица обращалась к каждому богу по отдельности. Каждому кланялась, дёргая Яру за ладонь, чтобы та опускала голову вместе с ней, каждого восхваляла и просила о дарах.

Но боги всегда просят плату за свою помощь. И девица знала, какова будет жертва этой ночью. Изредка голос ворожеи прерывался мычанием связанного мужчины, которому не дожить до утра. Яра хотела бы ему помочь, но не могла. Боги не простят ей этого. Она не видела, но чувствовала на себе пристальные взгляды волков, которые не отпустят несчастного.

Оборотни, превратившиеся в мужчин, подхватывали каждое слово ворожеи. Их голоса плотным гулом заполняли капище, а бубен звучал всё громче. От ударов в него вздрагивало и сердце Яры. Она ощущала себя словно посреди колдовского тумана или навьего царства, где нет места обычным людям. Она была лишней. Пленницей богов и волков, чья участь – подчиниться или сгинуть вместе с жертвой.

Жрица подвела Яру к центру капища, к стонущему мужчине, и, ласково обхватив её за ладони, вложила ей нож.

– Режь, – мягок, но беспрекословен был её тон.

Девица замотала головой.

– Режь.

Ворожея сама управляла руками Яры. Она сделала короткое движение, и стоны мужчины сменились хрипом, бульканьем, а после стихли. Девица почувствовала, как что-то тёплое засочилось по пальцам – словно остывший кисель, липкий и с резким запахом, от которого хотелось скорее оттереть руки. Но ворожея не позволила ей этого. Напротив, она окунала пальцы Яры в сосуд с кровью и водила им по статуям, шепча при этом имена богов. Вдвоём они напитывали кумиров отнятой жизнью. Когда девица касалась лиц деревянных статуй, ей казалось, что они улыбаются, и это вводило в ужас.

Разум затянуло туманом, как на топях. Яра старалась не обращать внимания ни на что вокруг, чтобы не сойти с ума. Лучше бы она попалась ратникам или осталась бы в Велиграде женой Остапа! Ворожея отпустила её и усадила на камень, но не покинула: её шаги, голос и удары в бубен, от которых с рук с шипением сыпались колдовские искры, всё ещё окружали Яру. Девица рассеянно слушала речи жрицы, но не запоминала. Она сгорбилась на камне, уперев руки в колени, чтобы не свалиться от усталости на сырую землю. Её знобило и клонило в сон. В плечо вдруг уткнулся влажный нос зверя. Яра не нашла в себе сил отпрянуть, даже не подвинулась, а волк лизнул её в шею и прислонился боком, согревая своим мехом. Девица догадывалась, что это тот самый светлошёрстный оборотень, значит, он не причинит ей вреда. Она провела ладонью по гладкому меху, выражая благодарность. Волк заворочался, и она убрала руку.

Шаги ворожеи проскользнули рядом с девицей, за ними – поступь оборотней, к которым присоединился и её волк. Яра осталась в одиночестве.

Глас ворожеи вздымался в небо, как костёр. Она повторяла те же молитвы, что и в начале, обращалась к каждому богу за защитой и помощью. Вместе с ней завыли волки. Удары в бубен стали быстрее биения сердца и громче грозы. В темноте ощущения Яры обострились, и она закрыла уши руками, чтобы не оглохнуть. Звук был громкий, пронзительный, многоголосый – оборотни могли повздорить из-за случайной девицы, но в поклонении богам они держали единство.

Вой оборвался внезапно. Яра инстинктивно принялась озираться по сторонам, надеясь поймать хоть каплю звука или движения. Она понимала, что все рядом и просто так ночную гостью не отпустят, но утомлённый разум пугал тем, что её бросят одну в лесу, и не добраться ей домой вслепую. Сгинет в чаще или станет следующей жертвой для обряда. Хрустнули мелкие камешки, и мужская рука подхватила её под локоть, поднимая на ноги.

– Идём, провожу тебя.

Этот голос она узнала – её оборотень в человеческом обличии. Девица крепче ухватилась за него, чтобы не потерять по пути, и засеменила следом.

По дороге волк по большей части молчал, лишь иногда подсказывая спутнице выше поднять ногу, переступить через ручей или прикрыть лицо, чтобы ветки не оцарапали кожу. Яра послушно выполняла его указания. На языке вертелось множество вопросов, но немногословность оборотня останавливала её от разговоров. Если на чаше весов с одной стороны лежит любопытство, а с другой – расположение волка, лучше выбрать второе и не тревожить его.

Лишь когда вместо лысой земли и змеевидных корней Яра почувствовала под ногами высокую траву и поняла, что волк вывел её на поле, она тихонько уточнила:

– Мой дом крайний.

– Помню.

– Посмотри, не видно ли в округе ратников?

– Не вижу и не чую. Зачем ты в лес пришла, из-за них?

– Если б не они, ни в жизнь бы в ваш гиблый лес не ступила!

Волк хмыкнул:

– Я тебя предупреждал, чтоб держалась подальше. А ты мало того, что в лес побежала, так ещё и к капищу. Как нашла его? Местные-то не все о нём знают, что уж говорить о велиградской беглянке.

– Так и нашла. В прошлый раз от твоих следов чуть в бок отошла, сегодня мары меня загнали. Думаешь, хотелось мне ночью по капищу гулять? – вспыхнула Яра.

Не успела она пожалеть о сказанном, как уткнулась в грудь оборотня. Девица тут же отпрянула, выставив между ними руку. Она сама не знала, чего ожидала, но странно было чувствовать под ладонью не мех или шершавую кожу, а обычную хлопковую рубаху, скрывающую твёрдые мускулы. Яра поспешно убрала пальцы, стыдясь прикосновения. Интересно, каков оборотень на самом деле? Молод или стар? Красив или уродлив? Статно сложен или нескладно?

Рассветный ветер подул в лицо девицы, и вместе с прохладой она ощутила руку оборотня, заправляющую ей прядки волос за ухо. Яра замерла, а дыхание волка приблизилось к её губам.

– От ратников ты можешь уйти живой. От нас – нет. Мы никого не отпускаем.

Оборотень сжал её ладонь и повёл дальше. Больше ни один из них не произнёс ни слова до самого дома. Добравшись до забора, волк подсадил девицу наверх, помог ей нащупать лестницу, по которой она сбегала с вечера, и дал последнее напутствие:

– Через лучину-другую наступит рассвет, и зрение вернётся к тебе. Не потеряй его снова, не ходи в лес. Пообещай мне.

– Обещаю, – подтвердила Яра и перелезла на участок.

Послышались скорые шаги: волк убегал. Девица скукожилась в углу огорода под лестницей и принялась ждать рассвета. Идти в дом сейчас не стала, чтобы не пугать стариков слепотой. Её всё ещё одолевал страх, что зрение не вернётся, каждый миг ожидания давался ей тяжело, время из журчащей водицы будто бы превратилось в лёд, который тает по капле.

Опасения не оправдались. Едва солнце начало подниматься, Яра моргнула, и темнота сменилась прозрением. Перед глазами пока всё расплывалось, но девица различала свет и тени, цвета и очертания предметов. Она поднесла к лицу дрожащие руки и принялась осматривать их, каждый грязный палец с обломанными ногтями, каждую царапину, пока всё не стало чётким. Тогда Яра вскочила и понеслась в избу.

Она заколотила в запертую дверь, позабыв о том, что старики могут спать. Но дедушка сразу открыл – видно, переживания за Яру не позволяли ему отдохнуть; позади него показалась и встревоженная бабушка. Они быстро запустили девицу в дом и усадили за стол. Старушка выглянула в окно, проверяя, чтобы никто не заметил появления внучки, и сдвинула занавеси. В избе повис сумрак, так напоминающий слепоту, что Яра протёрла глаза руками. Бабушка с дедушкой не могли не заметить кровавые следы на руках, заляпанный грязью сарафан и напуганное выражение лица девицы, потому под их оханье и вопросительные взгляды она принялась без утайки пересказывать события ночи: от лесных мар и ворожеи на капище до обряда и оборотней. Если б кто другой поведал ей о таком, она бы не поверила. Да и сейчас произошедшее казалось ей страшной сказкой, но никак не былью последних лучин. Подтвердить слова Яры могли лишь оборотни, чьи человеческие обличия она не видела, хотя перед уходом с капища мельком слышала их тихие голоса, и ворожея. Девица плохо рассмотрела её лицо в темноте, но была уверена, что узнает, если увидит в деревне.

Старики молчали, не задавая вопросов. Оно и понятно, не сразу найдёшься, что сказать после такой истории. Пока Яра умывалась и стирала кровь, дедушка трепал бороду, а бабушка зашивала дырявый сарафан, но иголка постоянно выпадала из её рук. Внучка видела, как старики разволновались. Её и саму до сих пор потрясывало: больше всего страшило осознание, что не только она пострадала, но и был убит человек, чья кровь пролилась на её ладони.

– Ворожея – кем она может быть? – Девица решила увести разговор в более спокойное русло. – Она наверняка из Туманки, издали не дошла бы сюда. А если и шла, то местные заметили бы её. Слепая, бледная, черноволосая. Есть тут такая?

Яра спрашивала не из любопытства. Лишь ворожея могла объяснить, что произошло ночью и что означали слова оборотня: «Мы никого не отпускаем». Волки не оставят её в покое?

– Бледных и темноволосых с дюжину или две на всю округу наберётся. А вот слепых у нас не водится, – пожал плечами дед. – Хотя нет, родились у нас как-то в один год две слепые девицы…

– И где они сейчас?

– Нету их, – в голосе старика вдруг проскочило напряжение, словно камушек на ровной дороге. – Знахарка, у которой Алёна моя в помощницах ходила, толковая была, излечила обеих малюток. Да и не живут они больше в Туманке. Точно незряча та ворожея была, может, показалось тебе?

Внучка помотала головой. Уж слепоту-то она не забыла бы, особенно после того, как пережила её сама. Если жрица не из Туманки, то откуда она взялась, не в лесу же живёт? Хотя с такой станется.

– Спросим у соседей. Быть может, действительно кто видел её, – предложила бабушка. – А сейчас отдохнуть нам всем надобно. Не всё же время об опасности думать, иногда и покой нужен.

Она кивнула Яре на лавку, и та, не споря, улеглась спать. В одном бабушка ошиблась: покоя девице было не видать, особенно после того, как выяснилось, что кто-то оставил ей ещё одну весточку у калитки.

ГЛАВА 9. Укрой меня, небо, под своим крылом

SHENA? – Небо (2020)

С той поры, как Яру принудили к обряду в лесу, прошло уже несколько дней. Девица проводила их в тревоге, поглядывая на цветы колокольчика, обмотанные крапивой и оставленные в зазоре калитки кем-то неизвестным. Впрочем, она догадывалась, что этим «кем-то» был оборотень. Старики придерживались того же мнения.

– Колокольчик… – задумчиво рассуждала бабушка. – Цветок добрый, благородный, почти в цвет неба. Обычно он означает привязанность, интерес или даже влюблённость. Крапива же, напротив, обжигает. Вот и понимай, как хочешь.

– Не понимаю, – покачала головой Яра.

– Думаю, вряд ли этот колокольчик – знак любви. Для этого есть множество других цветов, над которыми не надо гадать. Скорее незнакомец говорит, что он рядом, думает о тебе. А крапива – опасность, остерегайся, только чего? Его самого или кого-то ещё?

– Всего подряд, – вздохнула девица. – И он прав. Оборотень говорил, что он не один такой, и они меня просто так не отпустят.

– Значит, передаёт, что следит за тобой. А уж с какими намерениями, не знаю.

Старики переговорили между собой и решили, что внучке лучше лишний раз не высовываться из избы – работу по дому они ей найдут, – а если и выходить наружу, то только на задний двор в огород, чтоб с улицы её никто не увидел.

Помчались дни в заточении.

После того как по деревне проехались ратники да опросили каждого соседа, любопытные туманчане часто проходились мимо участка стариков. Некоторые нахально заглядывали в сад поверх забора. Пронёсся слух, что князь предложил награду тому, кто принесёт новость о беглянке, вот деревенские и оживились. Бабушка со смехом рассказывала, как местные кумушки аккуратно расспрашивали её о внучке, но Алёна была тверда – пропала девица, не видели, сами горюют. Деда тоже соседские мужики тревожили, но не так открыто. Кто-то предлагал вечером посидеть за чарками браги, кто-то свою помощь по участку навязывал, чтоб в дом заглянуть. Словом, на Яру началась охота.

Богдан был единственным соседом, кто знал о ней, но молчал, несмотря на обещанную награду. Девица поблагодарила бы его – даже поцелуем, – но последние дни видела молодца лишь мельком.

Однажды деревенские сплетни перешли на новый лад. Теперь вниманием завладела не только беглая велиградка, но и таинственные волки. Дедушка принёс от соседей свежий слух: поговаривали, что князь хочет отправить в Туманку отряд лучших охотников на нечисть, но что побудило его на такое решение, причём именно сейчас, никто не знал. «Своевременно», – с горькой усмешкой подумала про себя Яра. Дедушка пообещал разузнать подробности, а пока что девица вместе с остальными туманчанами мучилась от любопытства.

***

Новый день лишь слегка отличался от предыдущего, как отражение в воде, покрытое рябью – на первый взгляд такое же, но иное. Яра, как обычно, работала по дому. Она подшивала и украшала рубаху, которую бабушка отдала со своего плеча. Хрупкий солнечный луч проникал в прикрытые занавеси. На улице стояла жара, в избе было душно, но Яра старалась не выходить без надобности.

– Птичка моя! – Бабушка заглянула в дом. – Помоги мне на огороде, а то я умаялась.

Девица тут же с радостью отложила иглу с нитками и побежала на задний двор. Вытирая пот с лица, бабушка указала ей на грядки, которые надо прополоть. Яра вышла на солнцепёк и прикрыла глаза рукой. Жара, грязь и сорняки казались ей милее, чем заточение в избе. Она принялась за работу, а сама невольно поглядывала на соседний участок: не выйдет ли Богдан из дому? При воспоминании о последней встрече с ним сердце начинало трепетать, словно Яра открывала шкатулку с бабочками. Не спрятать мысли обратно, если они уже вырвались наружу.

Бабушка отправилась к соседке, дедушка рядом рубил дрова. Жара давила, и Яре пришлось заглянуть в избу, испить водицы, а по возвращении в огород она неожиданно встретила Богдана. Он стоял спиной к ней, потому заметил девицу не сразу.

– Благодарствую, милок, за помощь, – хвалил его дедушка, переводя дыхание после долгой работы и присаживаясь в тень виноградников. – У меня уж руки трястись начали.

– Обращайтесь, дед Иван, – с улыбкой ответил сосед, сбрасывая рубаху. – Всегда помогу.

Взор Яры остановился на его оголённой спине: широкой, натруженной, со следами старых шрамов. Она стыдливо убрала взгляд и, коротко поздоровавшись с Богданом, побежала к грядкам. Девица не хотела, чтобы он заметил её смущение, и с двойным усердием погрузилась в работу. Она старалась не отвлекаться, но всё ж иногда невольно посматривала на соседа. Полуденное солнце впилось в его тело, которое блестело от капель пота. Богдан легко и быстро орудовал топором, словно рубил не дрова, а врага в бою. Мышцы на его руках напряглись, от плеч до запястий потекли тонкие, как ручьи, нити вен.

Дедушка передохнул и только было взялся за второй топор, как Богдан остановил его, указывая на возросшую поленницу1:

– Я сам закончу, немного осталось.

Он перекинул топор из руки в руку. Видно было, что работа почти не вымотала его, и дедушка с благодарностью кивнул. Не найдя себе другого занятия, старик пробормотал:

– К Кузьмичу пока схожу.

Яра проводила его взглядом, а после сообразила, что снова осталась с Богданом наедине. Тот же коротко улыбнулся ей и продолжил рубить дрова, не поднимая глаз. «Не нарочно ли он дедушку спровадил?» – пришло на ум девице, но она отогнала эту мысль, как назойливую муху.

Лучину спустя Яра выдохлась. Солнце купало её в удушающих объятиях, дышать было нечем, и девица отложила работу. Она уселась на траву в тени и принялась наблюдать за Богданом. Он как раз делал последние взмахи топором. Одно удовольствие было смотреть на мощное тело и выверенные движения, на перекаты мышц и горящие голубые глаза, так что Яра разочарованно выдохнула, когда он закончил. Подхватив дрова, Богдан разогнулся, и их с девицей взгляды соприкоснулись. Уголки его губ потянулись вверх. Он уложил деревяшки в поленницу и присел рядом.

– Скучала?

– По тебе? – с усмешкой переспросила она.

– В общем. У нас в деревне не так-то весело. А что, и по мне тоже скучала? – подловил сосед.

– Да как же тут заскучаешь, если каждый день то огород, то побег от ратников, – отговорилась Яра, краснея, и поспешила сменить тему: – Что за царапина у тебя?

Ока указала на длинную рану на груди Богдана, словно прочерченную лезвием. Он замялся, но миг спустя рассказал:

– Да так, с ратником повздорил, когда они приходили. Я видел, как ты из окна вылезаешь. Вот и они заметить могли, пришлось отвлечь. Не бери в голову.

– Да как же не брать? – охнула она. И тепло было на душе, что Богдан за неё вступился, и нехорошо: ему не поздоровилось, да и ратники могли что-то заподозрить.

– Не поймали тебя – и ладно, – пожал плечами он. – Они же и избы наши, и дворы осмотрели. Приметили лестницу в конце и решили, что ты забор перелезла и в поле или в лесу укрылась. Туда за тобой отправились, чуть ли не до рассвета искали, да не нашли.

– Успела в чащу сбежать, пока ты их отвлёк, – подтвердила девица и в благодарность сжала пальцы Богдана. Она скользнула по шершавым ладоням молодца и, осознав, что с каждым мигом её жест переходит черту соседской дружбы, убрала руку. – Почему ты мне помогаешь?

– Приглянулась ты мне, – по-простому признался Богдан.

Яра прикусила губу, не зная, куда себя деть. Велиградские мальчишки да молодцы заигрывали с ней, подмигивали и осыпали комплиментами, но никто так прямо, смотря в глаза и почти касаясь руки, не говорил о своих чувствах. Внутри стало тепло, будто солнечные лучи прорвались сквозь грудь к самому сердцу. И что сказать в ответ? Открыться, что и она о нём думает?

– Тем, кто нравится, цветы да подарки носят, а не пугают и в траву валят, – смущённо произнесла она.

Богдан ответил коротким смешком. Он сорвал росший поблизости одуванчик и воткнул его в волосы девицы. Он аккуратно поправил ей пряди, чтобы цветок держался, а от его прикосновений, простых, но одновременно откровенных, по телу Яры прошла волна незнакомого удовольствия. Она сглотнула и еле сдержала рваный выдох.

И без бабушки она догадывалась, что на языке цветов означает одуванчик: это солнце, свет и счастье.

– Цветы – вот, – Богдан убрал руки и прищуренным, как у мурчащего кота, взглядом оценил свою работу. – Что-то не сильно ты сопротивлялась, когда я тебя в траву повалил.

– Я толкнула тебя! – возразила Яра.

– Пару раз?

– Пару раз, – пришлось признать ей. – А ты не поддался, и я была растеряна.

– А сейчас?

– Что – сейчас?

Короткий миг – и Богдан оказался в пяди от девицы. Он подхватил её за талию и уложил на траву, нависая сверху. Он действовал быстро, как удар молнии, как дикий зверь, – но опасности она не чувствовала. Тёплое дыхание, ласковый голос и знакомый запах околдовывали её, заставляя позабыть о приличиях и угрозах.

– Сейчас что делать будешь? – прошептал он ей на ухо.

Яра точно знала, чего делать не будет: отталкивать его. Должна была, но не хотела, да и не решилась бы дотронуться до вжавшего её в землю голого тела, словно кожа пойдёт трещиной, если к ней прикоснуться. Зато Богдан не боялся. Он медленно провёл пальцами от девичьей ладони к запястью, и вслед по этой тропе, несмотря на его горячие руки, шли мурашки, будто он проходился по коже тающей льдинкой. Он склонился так близко, что Яра коснулась его ресниц своими. Она тут же закрыла глаза и ощутила на губах невесомый поцелуй, словно бабочка задела её крыльями. Хотелось, чтобы это новое ощущение повторилось, и Богдан, расслышав невысказанное желание сквозь пелену мыслей, снова прижался к ней губами – на этот раз дольше, смелее, откровеннее с каждым мигом.

Яра обвила руками его шею, притягивая к себе. Пусть она поступала поспешно и неправильно, отдавая любовь человеку, которого знала лишь пару седмиц, но лучше подарить первый поцелуй Богдану, чем Остапу, чьи ратники следовали за ней по пятам. Лучше трепетать от случайного взгляда и ловить насмешливую улыбку, утопать в чувственных объятиях и терять голову от лёгких прикосновений…