Семейная книга

− В каком красивом здании вы работаете! И с книгами. Это замечательно! – такими словами Валентин встретил выходящую Тоню. – А погода сегодня и вечером прекрасная.

Девушка кивнула. Действительно, октябрьский вечер выдался сухим, почти теплым. Начинало темнеть, но свет фонарей и желтые листья раскрашивали центр города.

На Тоне поверх клетчатого платья, которое она проносила всю войну, был надет плотный серый пиджак мамы. Сколько лет прослужили ей эти вещи! Она любила свою одежду за верную службу, но сейчас почувствовала себя неловко в таком виде. Военная форма очень шла новому знакомому, делая его еще краше. Ее же одежда, оказывается, как только что увидела девушка, лишь усугубляла непримечательность.

− Думаю, мороженое в этот вечер нас не заморозит.

Тоня не успела сообразить, как Валентин уже протянул ей лакомство, которое тогда продавалось на каждом шагу.

− Спасибо.

− Вы далеко живете?

− На Таганке, с подругой и мамой. Нам дали комнату недавно. А раньше я жила вон там, за станцией. Но дом разбомбили, сейчас там скверик…

− Разрешите мне это упомянуть в очерке.

− Если считаете нужным, я не против.

− Вот и вам довелось услышать звуки войны… Но я потом, попав на фронт, и наслушался, и насмотрелся.

− Воевали?

− Принял боевое крещение под Москвой в октябре сорок первого…

− Как и мой отец! Он был в народном ополчении и погиб под Можайском.

Валентин глубоко вздохнул. Как уже было не раз – начинаешь писать о чем-то или о ком-то – а за событием, незнакомыми людьми вырисовывается человеческая трагедия, судьба.

− А потом где вам довелось быть?

− Ржев и Берлин.

− Значит, дошли до самого конца.

− Получается, так. Как мы шутили, «с лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом» дошли до Победы вместе с бойцами. Но пятьдесят шесть моих коллег погибло… А мы, Тоня, должны дальше жить во имя Великой Победы и в память погибших!

− Да-да! Строить достойное будущее.

− Будем стараться. Но уже совсем стемнело. Я провожу вас до дома.

В следующий раз Валентин зашел в библиотеку уже с номером газеты, где был напечатан его очерк. И пригласил Тоню в театр.

Затем их встречи продолжились, стали более частыми – по вечерам и в выходной день. Но подруга Варя не была свидетельницей зарождающегося романа. Она напросилась в командировку на Украину с заведующей отдела спецфондом, куда их отправили за получением партизанских газет. В «Ленинке» уже хранились такие газеты, привезенные годом ранее из Белоруссии.

Варя очень хотела увидеть малую родину Миши, где он вырос. Украина ее очаровала еще из окна поезда – просторы и белые хаты сразу стали ей близки и дороги. А затем послышалась и милая сердцу речь с мягким акцентом и «гэканием». И даже не верилось, что на этой земле могли в годы войны творить свои зверства бандеровцы, полицаи, сотрудничавшие с немецкими оккупантами.

Москвичей приняли радушно. Они познакомились не только с партийными работниками, библиотекарями, но и бывшими партизанами – пожилыми и молодыми.

Когда Варя вернулась обратно в Москву, то невольно затосковала: холодный дождь, огромные здания, шумное движение автомобилей и многолюдье – все это вдруг надавило на девушку. И та изливала свою печаль Тоне. А Тоня понимала, что причина – в тоске по Мише. И сама смущалась: по Сереже у нее нет такой тоски. Осталась только светлая память. А сердце наполняет радость от встреч с Валентином и еще какое-то чувство, от которого осень кажется весною…

Но какого же было удивление Вари, когда в вестибюле библиотеки она увидела одного из знакомых украинских партизан, Смельчакова. Он ждал ее!

− Варенька, теперь вот я в командировке. И просто не мог не повидаться с вами. Но где вы живете, я не знаю. Хорошо, что хотя бы работаете в главной библиотеке страны! Мне и адрес подсказали, и как пройти.

− Семен! Как я рада вас видеть!

− Ох, а я рад, что вы рады!

Семен взял девушку за руки, и оба засмеялись.

− Вы надолго?

− Сегодня утром приехал, завтра утром уже поезд обратно.

− Как же так? Всего один вечер… где вы остановились?

− Та нигде… На вокзале собирался переночевать. Все лучше, чем на сырой земле в лесу.

− Нет-нет, поедемте ко мне домой. Правда, я живу в комнате не одна. А с подругой. Но у нас есть раскладушка.

− Може, неудобно?

− Еще как удобно! Поедемте!

Варя взяла за руку Семена и потянула его к выходу.

Когда Тоня в десятом часу пришла домой, то с удивлением застала гостя, сидящего за столом с подругой и соседкой. Дальше общение Вари и Семена продолжилось искренней перепиской с обоюдным признанием в желании снова встретиться.

А Тоня отказала ради подруги пригласившему ее Валентину встретить Новый год у него дома вместе с его матерью и младшей сестрой. Все равно утром первого января нужно было идти на работу.

Холмский после этого не появлялся почти неделю, и девушка стала переживать – не обидела ли она его. Когда же он появился в субботу в конце ее рабочего дня, то Тоня ринулась к нему навстречу. И Валентин улыбнулся. Галантно надел на девушку полушубок, привлекши внимание окружающих.

Он пригласил ее в чайную, открывшуюся в Москве совсем недавно. Пять лет Тоня не пила настоящий черный чай, довольствуясь морковным, иногда – травяным.

− Тонечка, завтра у моей сестры день рождения. Приезжайте. Я уже говорил, что она и мама будут рады вас видеть. И, надо сказать, были огорчены, когда вы решили не приезжать в новогоднюю ночь…

− Ох, мне действительно неловко, что я отказала. Но я завтра обязательно приеду.

− Вот и замечательно. Только прошу вас – никакого подарка, никаких трат. Я кое-что приготовил от нас двоих, и мы вместе поздравим.

В тот вечер Тоня наслаждалась горячим чаем с баранками в обществе прекрасного молодого человека, которому она была интересна, который приглашал ее познакомиться со своими родными. Казалось, суровая жизнь начала превращаться в сказку.

Когда соседка узнала, куда должна поехать девушка, то вдруг заявила:

− Это же такой шанс! Твой ухажер журналист, сестра учиться на переводчика-филолога, отец был политработником. Мать, значит, наверняка интеллигентная особа. Хорошая семья, но тебе надо произвести на них впечатление.

− Как это?

− Хорошо выглядеть! Это важно для девушки.

− Ох… До встречи с ним я и не задумывалась о своей внешности…

− Пришла пора. Ну-ка, пойдем ко мне, надо кое-что решить!

Когда Варя вернулась с вечерних занятий, то с любопытством обнаружила Тоню в комнате соседки, которая оживленно строчила на швейной машинке, создавая платье из единственной шторы.

− Теперь и я, как и вы, с окном без занавески. Зато девица на выданье хороша будет!

Тоня смущалась, но не могла сопротивляться. Наверное, действительно так надо.

− Вы же мне теперь как дочки, − соседка перестала шить и повернулась к девушкам, продолжая дрогнувшим голосом, − и надеюсь, вы меня не оставите одну помирать…

На следующий день Тоня, в новом платье, с платком на голове, скрывающим прическу, которую ей тоже сделала соседка, полушубке и валенках с галошами, села в трамвай. Еще ей предстояло проехать на метро до станции «Аэропорт», где она никогда не была.

Валентин ждал девушку на самой станции. Вместе они вышли из вестибюля и оказались в новой Москве – с большими домами-кубами, которые потом стали называть «сталинскими».

− Надо же, выход из метро прямо в жилом доме! Вы живете в таком? – спросила Тоня, оглядываясь по сторонам и задирая голову.

− Не совсем, скоро увидите.

Действительно, вскоре они свернули вглубь, сразу стало тихо. Показались уже знакомые Тоне московские дворики.

− Вот наш дом. Тоже относительно новый, но не такой масштабный.

Тоня увидела пятиэтажный белый дом с бордовым основанием, построенный буквой «П». Пройти к подъездам надо было через арку.

− Как вы поняли, до редакции мне довольно удобно ездить. Впрочем, вам до библиотеки тоже было бы проще добираться, чем с Таганки.

Тоня не успела ответить, поскольку Валентин уже открыл дверь в квартиру и пригласил девушку войти первой.

− Мама, Светланочка, мы пришли.

Из комнаты показались две изящные женщины, только дочь была повыше матери.

Приятно улыбаясь, они по очереди протянули руки Тоне.

− Валентин сказал нам, что вы трудитесь в Библиотеке имени Ленина, работаете с книгами. А я изучаю английскую филологию в МГУ. Думаю, у нас будет много общих тем для разговора, − сказала сестра, пока брат снимал полушубок с Тони.

− Я тоже учусь, на заочном в Библиотечном. Институт находится в Химках, но мне туда редко приходится ездить.

− Какая вы молодец! – одобрила София Дмитриевна, − образование многое значит.

− Тоня, вы прекрасно выглядите! – воскликнула Света. А вешавший в это время верхнюю одежду на крючки Валентин с любопытством обернулся, и глаза его выразили одобрение.

Тоня, смущаясь, одернула платье и поправила прическу, забыв в ответ также сделать комплимент родственницам Валентина. Хотя они своим внешним видом привели девушку в восторг: обе в светлых блузках, с ниткой жемчуга на шее, только у матери была узкая темная юбка, а у дочери более свободная, в складочку.

− Давайте продолжим эти прекрасные разговоры в зале, − сказал молодой человек, коснувшись спины Тони и показывая на одну из дверей.

Гостья вошла в большую квадратную комнату первой. Круглый стол посредине, накрытый скатертью, а на нем бокалы, фарфоровые тарелки и столовые приборы ослепили девушку.

И пока мать и дочь носили еду и напитки из кухни, Валентин подвел Тоню к окну. Он хотел ей показать двор, видневшийся из окна. Но Тоня не могла отвести взгляд от занавесок и тюли.

− А сколько у вас комнат?

− Всего две. Эту, большую, мы называем залом. Но тут же я сплю. А поменьше комнату мама и Светланочка вместе делят. Но детство я провел тоже в коммунальной квартире.

− Тонечка, вы ведь не курите? – спросила София Дмитриевна, взяв со стола пепельницу.

− Нет…

− А мы вот все…

− Но я только в компании, − уточнила Света. – Раз Тоня не курит, сегодня и я не буду.

Света улыбнулась Тоне, Тоня ответила улыбкой. Какая обаятельно-улыбчивая семья. С ними она будет чаще улыбаться, подумалось ей.

Холмский вышел проводить Смирнову и, отсекая возражения девушки, посадил ее в такси, заплатив водителю. А на прощание впервые поцеловал, сказав, что сегодня она выглядела потрясающе и что он очень доволен – это знак уважения к его родственницам. Сам Валентин уже сменил военную форму на гражданский костюм, правда, невзрачный, но, похоже, на нем любая одежда безупречна. Помимо оживленных разговоров за столом, Света, а затем и Валентин играли на пианино, стоящем в том же зале. И теперь мелодии Шопена продолжали звучать в Тониной голове.