скачать книгу бесплатно
На стенах висели фотографии каких-то людей. Одного из них Дайнека тут же увидела: симпатичный такой пацан, темненький. В его волосах серебрились седые пряди, вокруг глаз темнели коричневые круги.
«Значит, роль возрастная, – подумала она и усмехнулась. – Какой из него старик, он же щегол лет двадцати».
Актеров среди технического персонала можно было выделить без труда. Один, пожилой, с очень знакомым лицом, как видно, играл профессора. О нем говорил Родионов. Дайнеке показалось, что она знает его, во всяком случае видела в каком-то кино. К тому же он сильно смахивал на того, что моложе.
«Ага, – сообразила она. – Молодой играет роль пианиста, сына профессора».
Все было именно так, как рассказывал Родионов.
И тот и другой отличались какой-то особенной худобой и поджаростью. У обоих были маленькие головки и мелкие лица.
«Если именно таких снимают в кино, наверное, в этом что-то есть, – подумала Дайнека. – Получается, чтобы сниматься, нужно иметь худую фигуру, голову с кулачок и маленькое детское личико».
В этот момент кто-то крикнул:
– Внимание!
Дайнека кинулась в коридор и тут же влепилась в стену между режиссерским пультом и туалетом. Из туалета донесся звук смывного бачка.
– Эй, вы там, в туалете! Снимаем!
Все стихло. Присутствующих, как и ее, мгновенно разметало по стенам. Пианист застыл у дверей, ведущих в гостиную. Он потрогал рукой живот и сказал режиссеру:
– Что-то у меня кишечник урчит. Если будет слышно, командуйте – стоп.
Дайнека вспомнила, что выпила молока. Теперь у нее точно забурчит в животе. Она задержала дыхание и для концентрации на своих ощущениях прикрыла глаза.
Звукорежиссер сложил коробочкой руки, поднес их ко рту и крикнул:
– Тихо!
– Мотор! Начали! Съемка! – громко объявил Михаил.
Выдержав паузу, он выразительно махнул рукой пианисту, после чего тот вошел в гостиную, где уже началась съемка.
Дайнека покосилась на монитор. Пианист остановился рядом с отцом. Из комнаты чуть слышно журчали голоса главных героев. Ей удалось расслышать лишь то, что пианист подарил отцу альбом с какими-то марками, и тот сильно обрадовался. Избитые фразы резали ухо. Старик сказал, что дочь пианиста скоро вырастет и «упорхнет из гнезда», а его (пианиста) поезд проходит мимо «полустанка» по имени Мадлен. Они говорили так, как могли говорить тысячи людей. Отличить старого от молодого у нее не получалось.
Дайнека подумала про мелкого пианиста.
«А парень-то совсем без характера, совершенно бесплотный. Какая там ему Мадлен…»
– Стоп! Снято! – Режиссер сдвинул наушники. – Теперь снимаем портреты. Крупный план одинаковый. По плечи. – Закинув голову, он закричал в потолок: – Костя! Попробуй съехать на марки!
Дайнека почувствовала себя знатоком съемочного процесса. Она поняла, что приказ был отдан оператору, который с крупного плана актеров должен плавно перейти на альбом с марками.
«В общем, – мысленно резюмировала она, – никаких фокусов в этом сериале точно не будет».
– Тихо!
– Мотор! Начали! Съемка!
Актеры снова произнесли свой текст. Дочь еще раз собралась упорхнуть из гнезда, поезд с пианистом проехал мимо полустанка Мадлен.
– Стоп! Снято!
Воспользовавшись моментом, какая-то женщина рядом с Дайнекой заговорила по телефону:
– Она должна выйти в длинной зеленой юбке, черная сумка, босоножки с ремешками… А кофточка с камушком на груди.
«Костюмер», – догадалась Дайнека.
– Репетируем следующий эпизод! – выкрикнул Михаил Потопаев, взял с пульта потрепанную брошюрку и направился в комнату.
Откуда-то появилась девушка-актрисулечка. Очень хорошенькая, а вот ножки у нее оказались как бутылки. На ней было вышедшее из моды платье с цельнокроеным рукавом и горловиной, собранной на узенький рулик. Смешное-пресмешное платьице, да еще эти ножки бутылочками…
Дайнека отправилась следом за ней и заглянула в гостиную. За большим овальным столом уже сидели режиссер, профессор и пианист. Туда же прошла актрисулечка. Она прочитала:
– Папа! Как здорово, что ты дома! У меня к тебе дело на миллион долларов!
Папой был пианист. Он спросил:
– Прямо на миллион?
Их прервал режиссер:
– Стоп. Лучше скажи: «Так уж и на миллион».
– Так уж и на миллион? – повторил за ним пианист.
– Я насчет конкурса. Нужно внести в список участников одного человека. – Актриса выставила перед собой фотографию смазливого парня.
– По блату? – грозно спросил профессор.
– Нет-нет-нет… Не пойдет. – Пианист недовольно поморщился. – Теперь так не говорят.
– Раньше так говорили, в 80-х, – сказал режиссер. – Оставляем.
– Он сирота, – вставила актрисулечка.
Пианист прочитал по бумажке:
– Но ведь списки уже… – он прервался, поколупал сценарий ногтем, – составлены.
– Папа! Он мне так напоминает тебя! Я думаю, он – гений! – Чувствовалось, что по роли актрисулечка влюблена. Не дождавшись ответа, она обрадовалась: – Я немедленно сообщу ему телеграфом!
– Нет, – встрял дед профессор, – давайте скажем так: я немедленно пошлю ему телеграмму.
Режиссер кивнул, и девушка согласилась:
– Я немедленно пошлю ему телеграмму!
Дайнека стояла у косяка и слушала, как актеры и режиссер курочат чей-то сценарий. Ей очень это не понравилось.
«Штамп на штампе. Живого языка близко нет».
За спиной прозвучал голос Сергея:
– Могу провести экскурсию.
Она обернулась.
– По квартире?
– Гостиную ты посмотрела, идем в костюмерную.
Костюмерную развернули в комнате, которая располагалась над спальней ее отца. Там разместили ящики с реквизитом и двухъярусные вешалки с разной одеждой. Оттуда они перешли в «комнату профессора», здесь уже стояла «Ригонда» Эльзы Тимофеевны. Еще одну комнату директор отвел под склад.
– Ну, – Сергей помолчал. – А в гримерке ты уже побывала, когда нашли Полежаеву.
– А больше туда нельзя?
– Почему же…
Они прошли в дальний конец коридора, вошли в комнату. Как и в прошлый раз, у окна стояли два туалетных столика с лампочками.
– Это переносная гримерка. Что-то поправить, припудриться, подчесать. Основная грим-уборная в автобусе, что стоит во дворе сразу за светобазой.
Дайнека прошла к кровати и осторожно села на то место, где еще недавно лежала мертвая Полежаева.
Сергей внимательно на нее посмотрел.
– Что такое светобаза? – Дайнека спросила не потому, что хотела это знать, а только для того, чтобы он не смотрел на нее так.
– Крытый грузовик, похожий на компактную фуру. Внутри – генератор.
– А для чего генератор? – Между делом она методично осматривала стены, шкаф, тумбочку, стоящее рядом с кроватью кресло.
– На случай, если понадобится дополнительное освещение на улице или в подъезде.
– Сергей! – В комнату заглянул режиссер. – Срочно!
Тот рванулся из комнаты, минут десять его не было. Когда вернулся, в дверях встретил Дайнеку.
– Ты куда?
– Домой.
Он отступил, пропуская ее к выходу.
– Что-то не так?
– Все хорошо.
– Тогда почему? То ты просилась на съемки, а теперь убегаешь.
Они вышли на лестничную площадку. Здесь было светлей, и Сергей заметил, что у Дайнеки блестят глаза.
– Послушай, ты чего-то недоговариваешь, – сказал он.
Она взяла его за рукав и стала спускаться по лестнице. На втором этаже втащила Сергея в прихожую, захлопнула дверь. Включила свет, вынула из кармана ключ и показала ему.
– Что это? – спросил Сергей.
– Еще один ключ от квартиры, где застрелили Лидию Полежаеву. Номер два.
Глава 12
Ключ номер два
– Откуда он у тебя?
– Нашла в глубине кресла, между сиденьем и спинкой.
– Я сразу понял, что здесь что-то не так. Нормальный человек никогда не сядет на место, где недавно лежал покойник.
– Для дела – сядет, – возразила Дайнека. – Давай-ка, на всякий случай, сравним.
Сергей достал свой ключ и приложил к тому, что нашла Дайнека. Она резюмировала:
– Как две капли воды. – И заметила: – Теперь все меняется.
– Что именно? – удивился Сергей.
– Версия.
– А у тебя была версия?
– Была, я же не безголовая. – В словах Дайнеки сквозила обида.
– Я этого не говорил.
– Но в виду имел. – Ее губы сделались тоненькими, как у злюки, но ненадолго. – Полежаева не спать пришла в эту квартиру. Она пришла, чтобы встретиться с мужчиной.
Сергей недоуменно смотрел в дальний угол прихожей, как будто пытался там отыскать утерянный здравый смысл.
– Ну… а дальше-то что?
– Любовник отдал ей ключ, чтобы она ждала его в гримерной. А сам сделал еще один.
