Хозяин Медведь-горы, или Тайна последнего Артефакта

– Вероника, – ответила она, наконец, слегка повернувшись ко мне, и тут же отвернулась, словно давая мне понять, что от таких спонтанных любителей быстрых знакомств, как я, она уже устала. И меня это ещё больше обескуражило – обычно, девушки благосклонно воспринимали мои “бесхитростные” попытки подобных знакомств.

“Я помню чудное мгновенье… ” — невольно вспомнилась к месту пушкинская строфа – её обворожительные глаза, притягивали к себе своей какой-то внутренней, хотя и холодной, чистотой. В них, как и во всём её облике, была разлита словно какая-то магия, и я пытался рассудочно противостоять моему такому странному влечению к этой всё ещё незнакомой и равнодушной ко мне девушке. Я никогда не испытывал ничего подобного к девчонкам, которые у меня были и есть сейчас, в Москве. Она меня не только привлекала к себе всем своим обликом, но и вызывала какие-то странные ощущения, никогда до этого не испытываемые мной.

– Да что же это такое? – спрашивал я сам себя, не понимая, что со мной происходит.

– Ну, красивая. Ну, привлекательная. С хорошей фигурой. Но, при этом, холодная и необаятельная. Прямо, как Снежная Королева, когда она была ещё в девичестве принцессой-Белоснежкой. Возьми себя в руки, Антон! Ты же не мальчик, а мужчина! Относись к ней, как к обычной девчонке, с которой ты хочешь познакомиться для последующих романтических отношений в твоём летнем отдыхе на юге, – твердил я сам себе, стараясь не думать и не влюбляться в эту странную незнакомку.

После нескольких безуспешных попыток разговорить её банальными фразами, типа, а вы местная, откуда вы приехали, как здесь хорошо, и нравится ли вам Крым, я понял, что она не из тех “клубных” девушек, легко шедших на контакт со мной в моей вечерне-выходной столичной жизни и замолчал, раздумывая, как же мне “зацепить” её. Единственное, что мне удалось вытянуть из неё, что она ехала в местечко, под приятно звучащим названием: “Партенит”.

– Прямо что-то греческое, – подумал я об этом благозвучном названии.

– А где это? – меня всерьёз заинтересовало это незнакомое мне место, куда направлялась Вероника.

– Это городской посёлок у Медведь-горы, – ответила сероглазая красавица и отвернулась. И, как оказалось, надолго.

У меня в кармане послышалась мелодия вызова звонка – звонил друган Мишка из Ялты. Он, оказывается, уже несколько раз пробовал дозвониться до меня, но мой сотовый оператор “Ростелеком”, меня подвёл здесь в Крыму, и он дозвонился до меня на мой второй, МТСовский номер.

Пока я разговаривал с ним, мы подъехали к Ангарскому перевалу, а затем начался затяжной спуск к Алуште. Слева от меня вскоре показался величественный горный массив Демерджи (кто-то из пассажиров за моей спиной произнёс вслух название этой горы). А я вспоминал про себя о том, как мы с родителями проезжали вот когда-то также, только на троллейбусе, мимо этой самой горы, и мне ещё тогда очень захотелось побывать на её вершине. И, конечно, увидеть где-то там её манящую и пугающую Долину Приведений и знаменитые местные туманы).

Отсюда, с горно-троллейбусной трассы, она казалась неприступной, почти отвесной, каменно-скальной стеной, недосягаемой для восхождения обычных людей. А наши знакомые – родители Мишки – да и он сам, туда, вроде, поднимались несколько раз по горным тропам. На меня нахлынули воспоминания нашего давнего отдыха с родителями в Крыму…

Углубившись в размышления, я не обращал внимания на Веронику, читавшую, как мне было видно, какой-то справочник по йоге, который она достала из своего рюкзачка. Смотря на открывшуюся слева от меня огромную панораму горного амфитеатра, я залюбовался мощью и величием этой каменной громады, увенчанной на её обрывистом краю скалой, очертаниями напоминавшей женский профиль.

– Вон, Екатерина, смотри! – раздался голос мужика сзади.

Я так и не понял, к кому он обращался: к жене ли, Екатерине, но профиль каменной ‘головы” напомнил мне профиль императрицы Екатерины на старых царских серебряных монетах (я, кстати, собираю разные монеты).

Автобус тем временем стал опять ускоряться в движении к Алуште и тут, с высоты метров в 300 над уровнем моря, с дороги моему взору открылся далеко впереди безбрежный простор морской глади, куда, казалось, мы спускались прямо вниз к той далёкой, отсюда, синеве воды. Раскинувшись огромным голубым простором вправо и влево от горной трассы, море сливалось в дымчатой дали с белесо-голубым небосводом. Мне даже показалось в какой-то оптической иллюзии, что горизонт этого далекого отсюда моря был чуть ли не на одном уровне с нашей дорогой!

Я выглянул в проход между креслами, смотря на это захватывающее зрелище сквозь лобовое стекло автобуса, и тут же сзади послышались всё те же недовольные голоса, что я загораживаю им обзор дороги. Не обращая внимания на их ворчливые эпитеты в мой адрес и не вступая с ними в словесную перепалку, я откинулся затем на сиденье, слегка повернувшись к Веронике. Она что-то сосредоточенно смотрела, на этот раз, в своём сотовом, не отводя глаз от светящегося экрана, не обращая на меня никакого внимания.

Дорога, между тем, почти тут же свернула в бок и пошла по пересеченной местности, и окружающие холмы закрыли и море, и вид на Алушту, мелькнувшую внизу.

Спустя десять минут неспешной езды мимо обширных виноградников, открывшихся внизу от дороги с левой стороны, и местами видневшихся также и справа, наше продвижение к Алуште замедлилось. Мы подъехали к концу колонны в десяток машин, собравшихся за медлительным троллейбусом, а за ним и самосвалом, которые невольно тормозили движение на дороге. Медленно следуя в арьергарде, мы, не спеша, ехали мимо окрестных виноградников по обе стороны дороги.

Слева открылся поворот на дорогу в сторону Судака (мы там тоже были, но я почти ничего там не запомнил, кроме старинной Генуэзской крепости с её огромным пустынным пространством внутри за высокими крепостными стенами. Там ещё какие-то чёрные пушки чугунные стояли, на которые я тогда залезал. Туда мы плыли на катере, а обратно возвратились в Ялту по утомительно длинной, извилистой, местами небезопасной для движения, горной дороге, которая шла, петляя вдоль юго-восточного побережья Крыма).

Движение почти затормозилось – наш автобус по-прежнему находился в хвосте колонны машин позади троллейбуса, горделиво и не спеша “лидировавшего” впереди нас. – Ваш сольный выход, маэстро, – сказал я шутливо, показав глазами в сторону троллейбуса. Моя прекрасная попутчица понимающе кивнула, оценив мой юмор. Но по её напряженному лицу было видно, что её явно что-то заботило.

– Вы опаздываете? – спросил я, пытаясь начать разговор.

– Да… – односложно ответила она.

Продолжения разговора с её стороны опять не последовало, и я не стал докучать ей своим вниманием.

– Хороша ты, Вероничка, да не моя, похоже, клубничка, – подумал я с лёгким разочарованием, бросая на неё искоса изучающие взгляды.

Медленно ползя по трассе, как и все машины перед нами, наш автобус начал подниматься вверх, огибая небольшой земляной склон, на котором стояло несколько многоэтажных жилых домов старой постройки, и на очередном повороте, буквально за ними, справа от нас вдруг открылась высокая, зелёная гора, величественно нависшая на близком горизонте, над низменностью внизу. Мне показалось, что она была буквально рядом, напротив домиков и жилых строений алуштинских пригородов, видневшихся в этой котловине, появившейся впереди за изгибом дороги.

Веронике кто-то позвонил, и отвлёкшись от дороги, машинально посмотрев на мою красивую соседку, любуясь про себя её лицом, я с удивлением затем обнаружил, взглянув опять на дорогу, что той высоченной горы, словно нависавшей над Алуштой ещё минуту назад, уже не было! Она ушла куда-то в сторону вместе с очередным поворотом дороги, с которого предстал вид на открытый, относительно ровный, окружающий зелёный ландшафт с невысокими горами, синеющими в знойном мареве вдали.

На склоне холма, и дальше внизу, показались многоэтажные дома ещё той, советской или, возможно, более поздней, постперестроечной, эпохи. Мы понемногу въехали в черту этого небольшого, почти провинциально выглядевшего, южного городка.

Алушта не произвела на меня никакого впечатления своей архитектурой: обычные жилые дома типовой постройки и ничего запоминающегося. На обочине у дороги слева стояли многочисленные, одноэтажные строения: мелкие магазинчики и овощные лавки, предлагавших к продаже съестные продукты, всевозможные курортные товары, хозяйственную мелочь, и в начале этого ряда полукустарных сооружений, нечто, вроде, мини-кофейни. И тут же, с импровизированных торговых прилавков, расположенных чуть ли не на тротуаре, продавались овощи и фрукты в ящиках. Сами эти магазинчики выглядели как-то непрезентабельно и провинциально, напоминая, скорее, времянки из наследия 90-х годов, которые должны были снести, да пока что оставили стоять за неимением средств на их снос.

Разглядывая всё это, я и не заметил, куда пропал тот белый троллейбус, ранее тормозивший движение нашей “автоколонны”, услышав лишь где-то впереди нас натуженное рычание двигателя самосвала, который тоже спешил ускориться, оставляя позади себя облачка cизых выхлопов солярки. Дорога неожиданно освободилась, и наш автобус вскоре подкатил к маленькому автовокзалу, заехав затем во внутренний двор на автостоянку. Вокруг автостанции и вдоль улиц было видно много людей, курортников и местных жителей, прогуливавшихся или спешащих куда-то по делам.

– Стоянка пять минут! – громко объявил наш водитель и вылез из кабины, хлопнув дверцей.

Пассажиры потянулись один за другим из автобуса на улицу размяться, перекурить и походить вокруг, и вскоре в его салоне остались только мы с Вероникой.

Она быстро закончила разговор, не желая, чтобы я слышал, о чём она говорила с её собеседником по сотовому. В наступившей затем тишине я почувствовал себя неуютно и напряженно, как на экзамене, оставшись один на один с экзаменационной комиссией. Только лишь с той разницей, что рядом со мной сейчас сидела такая красивая девушка, перед которой я почему-то робел, не зная, как начать с ней непринуждённый разговор, гадая о том, кто же ей звонил?

– Кто это был: знакомый, родственник или её парень? – эти и прочие мысли лезли в моё возбуждённое сознание. Удивительное дело: я был готов начать ревновать её ко всем возможным ухажёрам, ничего толком не зная о том, кто же была эта такая странно притягательная для меня девушка.

Вероника, между тем, убрала в рюкзачок свой сотовый, не обращая на меня никакого внимания, и повернулась к окну, показывая всем своим видом, что она не собирается выходить.

Я вопросительно посмотрел на неё, как будто спрашивая у неё разрешения выйти из салона.

– Выходите, если хотите, – сказала Вероника, поняв, что я остался в автобусе из-за неё. Она понимающе улыбнулась еле заметной гримаской – ещё один кавалер нашёлся – и отвернулась к окну. Невольно, я задержал свой взгляд на её красивых коленях. Перехватив мой взгляд, Вероника демонстративно поправила своё коротковатое платье. Мне стало как-то неудобно – наступила неловкая, давящая пауза. Мне нужно было как-то действовать, не досаждая ей своим присутствием рядом с ней. И тут я подумал, что мне всё-таки нужно остаться и попробовать разговорить эту столь неразговорчивую, серьезную девушку. Она не походила на моих прежних знакомых девчонок, которые, по большей части, были и “контактными” и любили внимание со стороны парней, клубные вечеринки, покуривали и т. д.

– А вы не курите? – как-то глуповато, неожиданно для меня самого, спросил я Веронику.

– Ну, конечно, нет! – безапелляционно ответила она.

– Одобряю и поддерживаю, – как-то без выдумки, банально и неостроумно вырвалось у меня.

Она пожала плечами, взглянув на меня, я опять “утонул” в её больших серых глазах. И похоже, как-то опять стушевался, не зная, что сказать дальше, и меня это удивляло. Странно для меня самого, но я определённо попадал под чуть ли не гипнотическое влияние её чудных глаз каждый раз, когда она смотрела на меня. Ну просто терялся в них!

И строил догадки, кто же она такая – живёт ли в Крыму в том неведомом мне Партените или приехала, как я, в гости, отдохнуть на ЮБК?

Собираясь, наконец, придать моему хаотичному разговору с этой интересной во всех смыслах для меня, девушкой, определённую тему и взять инициативу в свои руки, я начал говорить, но как раз в этот момент она опять достала свой сотовый телефон. Открыв страничку приложений, просматривая их содержание с сосредоточенным видом, Вероника намеренно игнорировала моё намерение поговорить с ней. Общение с ней явно не получалось – мы просто сидели молча и, при этом, девушка не хотела выходить из маршрутки. А я, как приклеенный к креслу, не мог или не хотел встать, словно влекомый магнитом к ней. Мне ничего не оставалось делать, как тоже достать свой айфон и делано углубиться в изучение его содержимого.

В автобус, между тем, стали заходить пассажиры, но не все – несколько мест остались свободными. Усатый водитель прокричал несколько раз, что автобус отправляется. Он сел затем на своё место и включил двигатель. В салоне стало привычно шумно, и маршрутка вырулила со двора на дорогу. На выезде из Алушты виднелись новые жилые высотки, давая представление о том, что город развивается, и мы живем в 21-м веке. На готовых к заселению высотках висели тут и там огромные рекламные полотнища, предлагающие купить квартиры в этих новостройках.

Почти тут же автотроллейбусная трасса в сторону Ялты уходила вверх по холму и исчезала за поворотом вправо. По ней шёл поток многочисленных автомобилей, и никаких прохожих на её обочине справа, откуда открывался вид на панораму Алуштинской долины. В этом месте горы отступили на десяток километров вдаль, замыкая горизонт на северо-западе Алуштинской долины, которая уходила вправо от дороги к видневшейся дальней вершине почти плоского, вытянутого в бока, скального, горного массива со столообразной вершиной около километра высотой. Амфитеатр гор расступался у Алушты огромным полукругом скальных массивов разной вышины. А на противоположной стороне от столовой горы виднелась уже знакомая мне гора Демерджи. И вся картина в целом производила впечатление какого-то грандиозного прорыва среди гор (землетрясения?), произошедшего здесь, наверное, сотни тысяч лет назад…

Мои размышления были прерваны Вероникой, неожиданно сообщившей мне, что в Алуште есть красивая, современная набережная, самая длинная в Крыму. Она как будто услышала мои мысли об этом городе, который уже скрылся за очередным поворотом, и я подумал, что нужно дальше развить эту тему и завязать разговор с ней. Я открыл рот, собираясь задать ей какой-нибудь пустяковый вопрос, типа, а откуда вы это знаете? Но в этот момент ей опять кто-то позвонил (ну как нарочно! – чертыхнулся я), и девушка, отвернувшись от меня к окну, ответила на вызов и начала что-то объяснять.

Прислушиваясь к её разговору, я понял, что она разговаривала, по-видимому, с какой-то своей родственницей о ней и о какой-то тёте Дусе. Неожиданно она полуобернулась в мою сторону, и мне показалось, что она на всякий случай показывала мне, нахмурившись, чтобы я не подслушивал её разговор. Сделав равнодушное лицо, я демонстративно отодвинулся вбок на своём сидении и отвернулся от Вероники в другую сторону, досадуя на все эти нелепости. Делать было нечего, и оставив опять на некоторое время тему знакомства с ней, стал смотреть вправо от себя на живописные окрестности горных склонов, покрытых зеленью растительности и многочисленными виноградниками.

Солнце било лучами яркого света в стёкла нашего автобуса, и мне пришлось надеть свои солнцезащитные очки, и то же самое сделала и Вероника. Дорога по-прежнему шла вверх, и наше продвижение в сторону Ялты пока что затормозилось – мы оказались в конце хвоста очередной колонны машин, образовавшейся позади неспешно двигавшегося огромного самосвала. На этот раз, это был “MAN”, заполненный под завязку бутовым камнем, и наша новая автоколонна медленно следовала за ним.

Вдали слева, со стороны моря, показался далёкий, горбатый силуэт очередной горы. Не знаю, как вышло, но на меня напала дремота, убаюкивающая меня неторопливым движением и покачиванием нашего автобуса.

– А это Кастель, – сказала неожиданно Вероника.

Я не понял вначале, к кому она обращается, и, выйдя из своей дрёмы, повернулся к ней, увидев, что она смотрит на меня.

– Это вы о чём? – непонимающе спросил я, перехватив на мгновение её взгляд – она была опять без тёмных очков. Невольно, я подумал, что мне легче общаться с ней, когда мы оба – она и я – смотрим, друг на друга, сквозь тёмные стёкла. А без них она просто «обезоруживала» меня, чуть ли не лишая меня моей мужественности, путая мои мысли и превращая в неопытного юнца. Она тут же отвернулась к окну – там, вдали виднелся округлый кусочек какой-то вершины— то ли горы, то ли скального массива, заросшего лесом. Гора, между тем, мелькнув ещё раз в окне, скрылась за соснами и густой растительностью, покрывающей склоны обочины дороги. – Проехали уже, – ответила она односложно, и опять уткнулась в свой сотовый.

– А вы сами из Крыма или из Москвы? – спросил я, возобновив мою попытку завязать с ней разговор. Я, конечно, уже понимал, что она явно не из Москвы, раз она знала местные реалии и топонимы, вроде этой Кастель – гора или мыс – уж не знаю, что это было. Мне просто хотелось зацепить её разговором, поговорить, слушая её мелодичный голос, но ничего не вышло.

– Я имею в виду – вы живете в Партените или же будете там гостить? – уточняюще переспросил я, стараясь избегать смотреть ей в глаза, и так и не дождался от неё ответа.

Игнорируя мой вопрос, она стала опять что-то сосредоточенно искать в своём сотовом, перелистывая мелкие страницы с рисунками каких-то изображений буддийского толка с цветными рисунками сфер, мандал и психоэнергетических центров— чакр человеческого тела с пояснительными текстами. Я не стал повторять свой вопрос, понимая, что похоже, моя персона не представляла для этой серьезной красавицы никакого интереса – она, видимо, глубоко интересовалась сейчас этой буддийской темой с “третьим глазом”, и я просто отвлекал её своими пустыми вопросами, будучи для неё слишком приземлённо-материалистичным. И уж, конечно, знакомиться с молодым повесой, как я, ей было ни к чему.

Сделав такой однозначный вывод, я стал твердить себе, что у меня с ней не получится никаких серьёзных отношений.

– Да она просто горделивая провинциалка! – увещевал я сам себя, думая о том, что напрасно теряю время, пытаясь узнать её поближе. Ей это ни к чему. Да и мне – тоже! – и отвернулся от неё.

Проблем в знакомствах с московскими девушками у меня не было и, по большей части, я знакомился с ними на молодежных тусовках в данс-клубах и танцполах. А те девушки, с которыми я там обычно начинал разговор для знакомства, знали, как себя вести, и что мне нужно. Эта провинциалка, хотя и такая красивая, была для меня, при обычном раскладе, объектом интереса ну на день-два, не больше, и поэтому заморачиваться с ней на разговоры мне и впрямь не стоило.

– Ну не влюбляться же в неё по уши ни с того ни с сего! Тем более, что продолжения этого знакомства не будет. Она выйдет из автобуса и не даст мне номер своего сотового – я же не представляю для неё никакого интереса! – разумно рассуждал я, вспоминая, между тем, как обрадовался Мишка-мой ялтинский друг, когда я сказал ему неделю назад, что прилечу вскоре в Крым.

Любитель амурных похождений, он сразу пообещал мне с подтекстом, что мой отпуск пройдёт на высоком “культурно-идейном” уровне – его шутки, порой, звучали плоско и пошло, но он был такой же, как и я, холостяк, и в нашей компании двух “одиноких сердец” мне бы не пришлось скучать в Ялте.

Так что, поняв, что эта девушка – из серии серьёзных недотрог с высоким мнением о себе, я решил больше не тратить своё время на ненужное мне знакомство. Но забывал обо всём, как только она смотрела мне в глаза, ничего не говоря, несколько раз. Если это и была какая-то игра с её стороны, то у неё была, несомненно, сильная позиция. Она меня просто обезоруживала своим взглядом и прекрасно видела, и понимала моё состояние при этом.

Разговаривая со мной или смотря на меня, в её взгляде не было никакой теплоты или обычного женского кокетства – у неё напрочь отсутствовало какое-либо желание понравиться мне. И ещё что-то странное и очень серьёзное, промелькнувшее в её глазах при взгляде на меня показало мне, что она смотрит на меня порой скорее изучающе – ну, вроде, как психолог, и, быть может, увидела во мне что-то такое, о чём я и сам не знал. В любом случае, она могла легко прочитать в моем взгляде и понять по моему поведению, что я “запал” на неё. И я из “охотника” превратился в “розового фламинго”. Но её это, видимо, нисколько не забавило и не интересовало, как, если бы, я был просто маленьким мальчиком для неё. Не желая больше унижаться перед ней и таять, как рожок пломбира от взгляда её прекрасных глаз, я перестал искать в них благосклонность ко мне. Отвернувшись, и, не глядя, больше ни в окно, ни на неё, я закрыл глаза, думая о моём отпуске, море, настоящем знойном лете и скорой встрече с Михаилом, и как мы здорово отметим затем нашу дружескую встречу.

Отвлекшись на все эти мои “отпускные” размышления, и, предвкушая, зажигательно провести мой трехнедельный отпуск по полной программе в Ялте и прокатиться с моим другом по всему южнобережью, я услышал неожиданно опять голос Вероники, сказавшей, что мы проезжаем “Малый Маяк”.

Посмотрев вперед, я увидел лишь промелькнувшую синюю табличку с надписью на дорожном указателе, и посмотрел затем вперёд, машинально отметив, что тот самосвал, который маячил впереди нас, заслоняя дорогу, куда-то исчез, и наше продвижение вперёд теперь тормозилось полуприцепом-панелевозом, который собрал за собой с десяток машин на этой загруженной транспортной артерии.

Я молча взглянул на эту милую, но странноватую девушку, избегая смотреть ей в глаза. Она пояснила на мой немой вопрос, что там, внизу, есть красивый, скальный, мыс Плака, и опять погрузилась в свою буддийскую тему словно медитируя, глядя на какую-то йогическую картинку.

– Что за странная манера вести разговор? – досадливо подумал я, – ты или разговаривай или молчи. Да и вообще, ни к чему все эти дорожные разговоры.

За моей спиной я услышал, как какая-то женщина объясняла своей дочке, что там в низу на мысе Плака, есть чуть ли не сказочный замок княгини Гагариной, и, что им надо будет обязательно туда съездить – там такая красота!

Дорога пошла вниз, и все, кто мог, пошли на обгон длинной грузовой платформы с бетонными панелями и, в числе первых, наш автобус. Слышать продолжение их разговора я не смог из-за шумного потока воздуха, врывавшегося в наш маленький автобус, взъерошивая и трепля волосы, заглушая голоса пассажиров, переговаривавшихся между собой сзади меня. Через открытый люк (и как это я пропустил момент, когда его кто-то открыл!) внутри автобуса гуляла бодрящая свежесть сквозняка. Набрав скорость, наш “ветеран” понесся, трясясь, словно охваченный нервной дрожью, гоночный болид, набрав приличную скорость на небольшом – в несколько километров в длину – прямом участке горной автодороги. Водитель татарин чувствовал бы себя здесь, наверное, автогонщиком из Формулы Гран-при, которому предоставлялась здесь редкая возможность помчаться наперегонки с ветром, вниз по шоссе, как по гоночной трассе, без всякой сплошной разделительной линии. Словно войдя во вкус, он и дальше мчался лихо вперёд, периодически обгоняя идущий впереди грузовой транспорт и троллейбусы.

Тем временем, слева впереди опять показалось море и не в дымке, каким я ранее увидел его с трассы над Алуштой, а плотной синевой с осязаемым объемом. Какая красота! И на фоне моря открылся вид на огромный мыс (целая гора!), похожий на исполинского медведя, припавшего к воде.

– Тот самый Аю-Даг! – мелькнуло у меня в голове. Внизу, у подножия этой медведеобразной горы, виднелся какой-то курортный городок современного вида с пригоршней белых, высотных домов.

– Партенит! – проговорил негромко водитель, притормаживая у маленького пяточка остановки, за которой начинался лес, больше похожий здесь, у дороги, на одичавшую парковую зону. Я никак не мог привыкнуть к местному лесу – здесь росли не только широколиственные деревья, но и появились сосны с пышными верхушками, а внизу подлесок из массы каких-то незнакомых мне низкорослых деревьев, кустов и кустарника и кое-где кизила (я люблю эти терпкие, кисловато-сладкие, удлиненные красные ягоды и знаю, как выглядит это дерево).

К моему удивлению, моя красавица – “белоснежка” встала и сказала вдруг, повернувшись ко мне, c такой неожиданной для меня улыбкой: