Спасибо тебе, Джон! Записки войскового радиста

Мы постарались держаться от них подальше, вот и сейчас мы разбежались по углам, чтобы нас не видели, я «закурковался» в самый угол казармы. Деды что-то сказали и мне послышалось что-то связанное с футболом.

– Чего они спрашивают? – спросил я у ближайшего соседа.

– Футболистов ищут, – ответил тот.

Я сразу выскочил из своего угла и закричал:

– Я, я футболист!

– Да поздно уже, они уже взяли, им только трое были нужны.

Я расстроился, места себе не находил, как же так, была возможность поиграть в футбол, моё любимое занятие, а может тут ещё какие нибудь военные соревнования по футболу проходят, а я упустил свой шанс.

Через час вернулись сердитые «футболисты», изрядно попахивающие говнецом и молча сели на табуреты, оказывается тут «футболистами» называли тех, кто чистит туалеты. «Ну и слава богу, отвело» – подумал я, мало нам своих туалетов, не хватало чтобы ещё в роте обслуживания этим заниматься.

Через пару дней наведались деды из роты управления, эти потребовали всех построится и только после этого спросили:

– Кто играет в футбол шаг вперёд!

Из строя никто не вышел. – Да я не поверю, что из всей учебки нет футболистов, ещё раз говорю, кто играет в футбол шаг вперёд! – из строя по прежнему никто не вышел. – Вы чего, оглохли?

– Да мы два дня назад уже «поиграли» – послышалось из строя.

– Как два дня назад? Игра сегодня, какие два дня назад?

Пришлось рассказать им ту историю про «футболистов», над которой они все посмеялись.

– Нет, мы говорим серьёзно, сегодня игра с погранцами, а у нас все футболисты сегодня на дежурстве, надо их заменить.

Но из строя так никто и не выходил, вдруг это обычная замануха, «была не была – подумал я – в случае чего почищу туалет и всего-то» – и сделал шаг вперёд.

– И это всё? Только один? Судя по вашим разговорам, у вас на говно ходили в несколько раз больше!

Я повернул голову к строю, смотрю вышли Санька Ян и Игорь Полещук, а затем вышли ещё несколько человек и мы отправились вслед за дедами, а в голове мелькнула мысль, что нас повели «на говно».

Но нет, мы пришли на футбольное поле и получили бутсы и белую форму, пока погранцы не подошли мы стали разминать вратаря-деда, который совершал грандиозные прыжки, вытаскивая мячи из верхних углов.

Но погранцы, видимо прослышав, что у нас все футболисты на дежурстве, на игру так и не пришли. Чтобы не терять время даром мы стали играть между собой. И вот тут началось, каждый из наших решил хвастануть перед дедами и стали демонстрировать свои финты, дриблинги, забывая о партнёрах, и всё время теряли мяч. Я подумал, хорошо, что погранцы не пришли, а то при такой игре, где каждый бы тянул одеяло на себя, они бы нас разнесли.

После игры решили сфоткаться всей командой, возможно у кого -то из дембелей есть в альбоме эта фотография, жаль не у меня, если бы она у меня была, я бы всем говорил, что это я на Диксоне играл за свою часть с пограничниками! Ха! Ведь никто бы не проверил!

Б – 52

Б-52 – это американский стратегический бомбардировщик, но к нашему рассказу он отношения не имеет. Для нас, в учебке на Диксоне, Б-52 это одно из самых тяжёлых наказаний, так называемое «сесть не присесть». Когда звучит команда «учителя» «Б -полста два» весь взвод на несколько сантиметров приподнимается с табуретов и вытянув руки вперёд так и стоит. Сначала ничего страшного, но потом ноги затекают, тело не удержать – пятая точка перетягивает, начинают болеть мышцы живота, ты покрываешься потом и слезами. В такие минуты ты проклинаешь всё на свете.

Что только не придумывали, чтобы облегчить это наказание, некоторые, и я в том числе, незаметно подкладывали спичечный коробок под задницу и он действительно помогал, но в концу концов он лопал и если «учитель» увидит, то наказание будет ещё дольше.

Как- то во время такого наказания один парень не выдержал и сел, последовал крик «учителя» – Марш в казарму и скажи дежурному по роте чтобы отправили «на говно»!

Он ушёл, а мы по прежнему «летели», но тут, наверное, каждый подумал, а ведь «на говно» это гораздо легче, это и так всем приходилось делать во время дежурства дневальным и ничего сложного в этом нет, вытащить бочки, отвезти на верёвке, опрокинуть и поставить на место.

«Учителя» стали замечать, что больно много стало желающих «на говно» и придумали новое наказание, кто первым не выдержит будет один «лететь», остальные могут садиться. Это уж совсем не приятно, когда все сидят и спокойно принимают морзянку, ты тут корчишься из последних сил.

У нас во взводе был перворазрядник по боксу, высокий парень якут Петров, мне кажется ему это наказание давалось легче чем другим, как то во время «полёта» он видя, что его земляк, который физически не выделялся, уже из последних сил еле-еле сдерживался, всё лицо покрылось ужасной гримасой, Петров сел и тем самым выручил своего земляка, а за одно и нас всех. Якуты ребята дружные, за меня вряд ли кто из взвода впрягётся.

«Сейчас возьму табурет и заколочу им тебя до смерти» – думал я обливаясь потом во время «полёта», но почему я, другие как то терпят, что я слабее других, но в это время неожиданно зашёл командир учебного взвода капитан Плеханов и «спас» нас. «Учителя» залетели и залетели по крупному, у них был серьёзный разговор с командиром и им грозила отправка на точки, что для них «смерти подобно», так как они обучались в Иркутске, а там приём морзянки не на высоком уровне и на точках им придётся не сладко, но их оставили до последнего предупреждения. После этого «учителя» стали как шёлковые, вот только жаль, что капитан Плеханов ушёл на повышение и его заменил новый командир – старший лейтенант.

о. Диксон. Учебный взвод. На переднем плане капитан Плеханов

При новом командире «учителя» взялись за старое. Как- то во время занятий зашёл второй злой «учитель» и мы сразу подумали «сейчас полетим» так и есть. – Б – полста два-а – закричал он. – И мы «полетели» слушая при этом его тираду. – Да мы в Иркутске так целыми днями стояли и ничего! – В это время зашёл новый командир,«учитель» рукой дал знак нам садиться.

– Нет-нет, продолжайте, – сладким голосом сказал он. И мы опять «полетели».

– А как это называется? – спросил он «учителей».

– Б-полста два! – ответил «учитель».

– И как, метод эффективный?

– Так точно, товарищ старший лейтенант! Развивает внимательность и сосредоточенность!

– Как мило – сказал он с ехидной улыбкой и стал прохаживаться вдоль столов, где мы обливаясь потом с искажёнными физиономиями стояли вытянув руки вперёд.

«Что ж ты делаешь, с-с-сука, ты же советский офицер» думал я, как же так можно, ты что не видишь это же издевательство, садюга.

– Мило-мило – сказал он и разрешил сесть, мы с облегчением сели, а он ещё о чём- то поговорил с «учителями» и стал уходить, но перед уходом все услышали его сладкоголосый голос «Б – полста два» и мы все опять «взлетели».

Уже находясь на точке вся злость на «учителей» прошла, может так и надо, у них стояла задача за короткий срок выучить классных радистов и у них это получилось.

Победителей не судят!

Ближе к Северному полюсу

Обучение подошло к концу, все ждали распределения на точки, смотрели на карту, почти все точки находились на островах в Карском море, но были такие как Игарка, Волочаевка, Тикси и на материке, именно на них все хотели попасть.

У кого были хорошие результаты по приёму и передаче, тому предложили точку на выбор, а так как я к ним относился, то я и выбрал Игарку.

Каково же было моё удивление, когда при зачитывании я услышал: Клыгин – Визе. Вот те раз! Самая северная точка, ещё при учёбе сержанты нас стращали, что если кто плохо освоит Морзе, того отправят на Визе.

Ко мне подошёл Санька Логинов, ещё один «счастливчик», теперь нам с ним предстоит «долгая дорога в Дюнах». На каждую точку, обычно, отправляли по два радиста.

Потихоньку учебка уменьшалась, время от времени кого- то вызывали и отправляли на дальнейшее место службы, пришёл и наш черёд, нам выдали парадную одежду и спецпошив, спецпошив это такая теплая одежда, на куртке на большом воротнике не смывающейся краской большими буквами была написана фамилия владельца.

И вот мы на МИ-8 летим, но летим мы не на Визе, а на остров Средний, там в местном батальоне предстоит ждать борт на Визе.

В батальоне старшина взял у нас вещи и определил две койки в казарме, казарма вся заставлена койками, проходы между коек узкие, ночью постоянно кто-то ходит, кричит, ржёт.

По среди ночи пришёл солдат и раздался крик – Где мои тапочки? Молодой! -С кровати быстро соскочил солдатик маленкого роста.– Значит пока арктический дедушка службу тащит, ты тут дрыхнешь? – Солдатик не успел ничего ответить, так как после удара в живот уже стоял согнувшись, а через секунду уже распластался на полу, после жёсткого удара локтем по спине. – Тапочки! Резко! Время пошло! – И молодой засуетился, стал ползать по проходам. Я уж думал после такого удара по спине он и не поднимется.

– Слышь, Хохол! А у нас ведь двое новеньких, на Визе пробираются! -Я уже понял – сейчас займутся нами.

– Новенькие! Ко мне! – Я стал подниматься, смотрю, на другом конце поднимается и Санька. Мы как два приведенья, в белой «кальке», медленно приблизились к дедам.

– Кто такие?

– Радисты – как то уж очень робко ответили мы.

Указывая пальцем на Саньку – Откуда?

– Из Печоры.

– Это где?

– В Коми.

– В какой, чёрту, коме?

– Коми АССР.

– Где это?

Санька не знал, что ответить и начал перечислять города.– Сыктывкар, Инта, Ухта, Воркута.– Стоп-стоп, понял, Воркута! Слышал! Ты? – Указывая на меня.

– Вологда.

– Вот тут всё понятно! Белоруссия!

Я не стал его переубеждать, что Вологда – это далеко не Белоруссия.

– Парадки везёте?

– Да

– Где они?

– Старшина забрал.

– Здесь или с собой унёс?

– Мы не знаем.

– Да здесь-здесь, – послышался голос другого деда – в коптёрке запер.

– Свободны, – сказал Хохол и мы не веря своим ушам вернулись на койки.

Но толком поспать так и не пришлось, деды всю ночь разговаривали, ржали, ели, кого -то всё время поднимали, куда- то отправляли.

Утром, после построения, многие ушли на дежурства, мы стояли как два истукана.

– Кострома! Бери этих двоих и очистите старый склад от снега.

– Втроём?

– А ты хотел батальон? Забирайте инструмент и шагом марш!

о. Средний

Мы взяли лопаты и пилы и вполне довольные пошли на работу, всё уж лучше, чем тапочки подавать. Мы шли по твердому снегу, через некоторое время Кострома сказал:

– Давай покурим и начнём.

– Давай сначала до склада дойдём, там и покурим.

– Мы на нём стоим- сказал он. Мы стояли как в чистом поле.

– Ты хочешь сказать, что там склад- показывая вниз.

– Да.

– А где хотя бы крыша?

– А у него нет крыши, вот нам и надо снег изнутри убрать.

– Глубоко? – спросил я.

– Метров пять.

– А в длину?

– Метров пятьдесят.

– Они, что там с ума посходили? Нам же до дембеля это не убрать.

Мы проработали с перекурами несколько часов, глаза стало резать от снега и вот во время очередного перекура, прибежал боец, запыхавшись он сообщил, что нас ждёт вертолёт, если опоздаем он ждать не будет.

И вот мы летим на Визе, что-то на Среднем нам совсем не понравилось, хотя мы ещё не знаем, что нас ждёт на Визе. Санька стал осматривать свой мешок и вдруг слышу" бляха, кителя парадного нет», я быстро стал осматривать свой и с облегчением вздохнул, китель был на месте, только рано обрадовался, при последующем осмотре я не обнаружил парадных брюк. Ловко сработано, у меня брюки, у Саньки китель – целый комплект.

Мы с Санькой с начала очень расстроились, но пока летели успокоились, до дембеля ещё как до Шанхая, а домой можно и в ПШ, мы ещё не знали, что домой мы поедем, действительно в ПШ, но это будет наш личный выбор!

А пока мы приближались ещё чуть ближе к Северному полюсу…

Визе

Мы подлетали к острову, ещё в учебке про Визе ходил анекдот: «Лётчик завис над островом и сказал двум бойцам – прыгайте -а пониже нельзя? – нет нельзя, в прошлый раз пониже спустился, двое спрыгнуло, а четверо запрыгнуло».

Надеюсь нас сейчас не заставят прыгать, как только вертолёт сел и первый встречающий боец спросил:

– Где почта?

– Какая почта? – нам было невдомёк, что лежащие рядом картофельные мешки -это и есть почта.

Как только мы зашли в казарму, старшина сразу завёл к себе в каптёрку и строгим голосом спросил: – Парадку привезли? – Мы-то думали, что потеря парадки это наша проблема, а оказывается, это проблема старшины, ему не в чем дембелей отправлять.

о. Визе

Мы достали из мешков парадку, Санька – брюки, я -китель.

Ругани и обзываний от старшины не было предела и мы узнали, что на дембель мы пойдём в рваных ХБ.

В дверь постучали и сказали:

– Товарищ прапорщик, Вас к командиру.

– Подождите в Ленинской комнате – сказал нам старшина – я с вами ещё не закончил!

В Ленинской комнате сидели два заросших полярника, мы поздоровались и только хотели присесть, как один из полярников воскликнул:

– О-о, молодёжь приехала! – и направился к нам.

До нас дошло, это не полярники, это деды.

– Кто такие?

Мы с Санькой синхронно суём руки в карман и вытягиваем оттуда пришитый шнурок.

– Это чё такое? – он присмотрелся и его разобрал такой смех, что он не мог остановиться:

– Батя иди посмотри! – всё ещё угорая от смеха сказал первый, второй посмотрел и присоединился к первому, они в прямом смысле смеялись до слёз, один из них всё ещё смеясь открыл дверь и крикнул:

– Мужики! Быстрей сюда!

Пришло ещё несколько человек, а мы всё так и стояли с вывернутыми карманами и пришитыми к ним шнурками. Хохот стоял оглушительный.

Да-а, сержанты в учебке здорово прикололись над нами, не задолго до отправки они нас собрали и сказали, что теперь мы «шнуры"и надо обязательно пришить шнурок в карман, мол вас там спросят кто такие, а вы сразу раз шнурок из кармана и всё, а иначе «зачморят», в ту же ночь в спортзале из обуви исчезли все шнурки. Интересно, на других точках наши также лопухнулись?

Когда смех приутих, один из дедов спросил:

– Как зовут?

– Рядовой Клыгин.

– Рядовой Логинов.

– Сколько групп принимаете? – Я понял, что перед нами радист, мы с Санькой в разнобой ответили, он сказал двадцать, я прихвастнул и сказал двадцать пять. Радист посмеялся и сказал мне, что б я шёл за ним и привёл меня в рубку.

В рубке сидел ещё один радист и принимал кодограмму – слышались звуки морзянки.

– Сможешь принять? -и дал мне ручку и листок.

Я начал принимать кодограмму из букв, но слышимость была какая-то странная, что-то шумело, шипело, свистело, у нас в учебке была чистая слышимость.

– Ну как, получается? -и он взял у меня листок, у меня было много пропусков.

– В принципе не плохо, но это было шестнадцать групп, а ты загнул двадцать пять!

Второй радист закончил принимать и стукнул кулаком в стену, через секунду зашёл кодировщик забрать кодограмму, злобно посмотрел на меня и ушёл.

– Не обращай внимания, это дембель, психует, что ему замену не присылают.

Я познакомился с обоими радистами, они мне прямо сказали, что нас часто будут припахивать на работы, но как только появится свободное время, чтобы мы приходили сюда, им через полгода домой, за это время нас надо подготовить к дежурству.

Здесь, по сравнению со Средним, казарма была большая, койки стояли только возле стен и всё здесь было в одном здании – кухня, столовая, казарма, ПУ (пункт управления), ПРЦ (приёмный центр) – рубка.

– Рота, подъём!

Мы с Санькой быстренько вскочили и за сорок секунд оделись и встали в строй. Вдвоём, потому что больше никто не встал, все только слегка зашевелились.

– А это ещё кто такие?

– Вчера надо было приходить, такой концерт пропустил! – И все, вспоминая вчерашнее, опять заржали. Не спеша, потихонечку рота построилась, я увидел своих знакомых с которыми мы вместе призывались из одного города, это было приятно, также увидел в конце строя двух «задротов», их можно было узнать по внешнему виду и их я тоже узнал по карантину, это были Брылов и Кутергин, ну Брылов ясно, этого стоило ожидать, но как туда затесался Кутергин?

Сначала стояли деды, а вторая половина-молодые, напротив командир роты и другие офицеры… «приказываю: на охрану воздушных границ нашей Родины заступить» и заиграл гимн Советского Союза. Для меня это была неожиданность и какая то гордость, вот он я стою весь такой и гимн страны!

На охрану воздушных границ нашей Родины – заступить!

Спустя пять минут я уже «защищал» границы страны с тазиком и тряпкой, после команды «дежурные по казарме выйти из строя», вся вторая половина сделала шаг вперёд.

Буду вечно молодым

«Задроты», «чмори», «вечно молодые» -это всё из одной серии, солдаты которые повели себя не правильно, как правило к ним относяться стукачи, кладуны и т. п.

Их легко узнать по внешнему виду, они всё время грязные, форма всё время какая то засаленная и уже никогда не отстирывается, лицо всё время в царапинах и синяках.

Вот и здесь когда я увидел Брылова и Кутергина, я не сразу их узнал. А знал я их по карантину, Брылов был в нашем взводе. Карантин -это такое время, когда всё время хочется жрать, это постоянное чувство голода, все только что с гражданки, не привыкли к этому, все с нетерпением ждут обеда, это первое, второе и третье.

И вот мы строевым шагом идём на обед, время на обед ограничено, не только наш взвод надо кормить.

Подходим к столовой, раздаётся команда «на месте стой, раз-два», после слова «два"должна стоять тишина, а у нас раздаётся какой-то топот-дын-дын, снова команда «на месте, шагом марш» и мы маршируем, «на месте стой, раз-два» -дын-дын, взвод уже волнуется – время уходит, «на месте, шагом марш» и опять маршируем, «стой, раз-два» -дын-дын, уже послышались удары, крики, это всё Брылов не может попасть в такт.

Так мы маршировали ещё несколько раз, ему уже изрядно надавали пинков и сказали, чтобы совсем не маршировал, а просто стоял.

Наконец мы в столовой, только опрокинули в себя первое, в ожидании второго, но раздается команда «встать, головные уборы надень» и выходим из-за стола, время вышло, без второго, без третьего и всё из-за Брылова, когда выходили, проходили мимо хлебного стола и один парень незаметно сунул буханку под гимнастёрку, мы думали хоть хлеба в казарме поедим, но вышло ещё хуже, сержанты всё видели, поставили его перед строем, толкнули лекцию о воровстве и ещё что-то о братстве, о выручке. В общем, мы все в противогазах стали отжиматься, пока он ел эту буханку, он пытался съесть её быстрее, пихал в рот большие куски, получалось ещё хуже, лучше бы ел маленькими кусочками, но быстро, пока он ел мы чуть не сдохли.

Брылову дали хороших пиндюлей и не один раз, это редко бывает, чтобы свои своего избивали, ну, просто,«очень кушать хочется». И уже тогда было ясно что на точке ему будет тяжко.

А вот как в эту когорту попал Кутергин, меня очень удивило, я помню его в карантине, это был такой крепкий сибирский качёк, прямо отличник боевой и политической, предложил мне сыграть в шахматы, каждый свой ход комментировал каким-то шахматным термином, за короткое время он легко выиграл у меня несколько партий.

Я поинтересовался у ребят, что с ним случилось и они рассказали.

Стали замечать, что по ночам на кухне какие-то звуки, одна ночь, вторая, решили проверить, а оказывается Кутергин там вылизывает языком тарелки, сковородки, кастрюли, которые остались после ужина, да не выдержал парень пытку голодом.

С тех пор у него своя ложка в кармане, правда без ручки, а тарелка его всё время лежит возле отходов, никогда не моется и ест он отдельно от всех, там же возле отходов.

Год спустя, когда я уже был дедом, ко мне в рубку кто-то тихо постучал, открыв дверь я увидел Кутергина с ведром и тряпкой.

– Мне приказали вымыть у вас пол.

– Кто приказал?

– Рядовой Теплов.

– Раз приказано мой – сказал я и посмеялся над приколом Тёплого, моего сменщика.

Когда он закончил мыть полы и хотел уходить, я его остановил и предложил сыграть в шахматы, уже приготовясь к позорному проигрышу, но к своему удивлению, я быстро выиграл и сказал ему, что мне его поддавки не нужны, сыграли ещё одну- тоже самое, тогда я уже запсиховал, напомнил ему карантин, начали играть новую -всё тоже.

Я внимательно всмотрелся в его лицо, или он хитрит, тогда для чего, или ему действительно мозги отбили, я сказал, чтобы убирался, вдруг слышу так жалобно:

– Можно вафельку взять?

– Чего? – не понял я.

– Вафельку. -На столе у меня лежала полупустая пачка вафель. -Ну возьми… вафельку.

Мой первый Джон

Работы у нас с Санькой было много, так как ПРЦ находился, практически, в казарме мы всегда были на виду у дежурного по роте и приходилось постоянно что-то делать, то снегу напилить и принести в столовую, то обед унести на станцию, а если дневальные были деды, то и полы помыть, причём это надо было сделать чтобы никто не видел.

Саньке было ещё хуже, когда старшина узнал, что он по профессии плотник, то это для него оказалось «золотое дно», Санька теперь всё время что-то колотил, стругал, пилил и прочие столярные работы.

Я как раз был свободен, когда Коля меня позвал в рубку, Коля – это дед-радист, когда я зашёл в рубку он сказал чтобы я тут немного посидел-подежурил, а у него небольшое дельце, здесь же на ПУ.

И Коля вместе с оперативным дежурным начали заниматься какими то проводами, кабелями, как то по компактней их уложить, чтобы они не мешали, я в это время за ними наблюдал через окошечко, соединяющее рубку с ПУ, надо сказать, что оперативный дежурный – это офицер который заступает на сутки и отвечает за боевое дежурство.

Краем уха слышу морзянку с Греэм-Белла, машинально хватаю ручку и записываю, когда записал и в окошечко громким, чеканным, как учили в учебке, голосом объявляю:

– Греэм-Белл, воздух, цель номер один, самолёт без опознавательных знаков, предположительно РС-135, квадраты… высота восемьсот, скорость семьсот полста, время…

Коля и оперативный дежурный с удивлёнными лицами, несколько мгновений смотрели на меня и не могли понять, что это за тираду я им выложил, потом резко рванулись на свои места, дежурный на своё руководящее место, а Коля с разбега прыгнул, на моё, которое я уже освободил, и началась работа радиста – профессонала, пальцы быстро забегали по клавиатуре датчика и приятный звук морзянки, я от этого зрелища не мог оторвать взгляд.

Когда Коля передал засечку с моего листа, улыбнулся и сказал:

– Поздравляю! Дай пять! -В это время дежурный позвонил по телефону:– Карабун, внимательно, Греэм-Белл американца ведёт! -Повесил трубку, заглянул к нам в окошко, посмотрел на меня и со смехом сказал: -Значит, говоришь РС-135- и они с Колей захохотали.

Коля ещё несколько засечек передал по Греэм-Беллу, а потом цель появилась и на наших экранах и уже стали передавать координаты наших операторов, а я всё следил за работающими пальцами -это было такое завораживающее зрелище.

Утром, как обычно, было построение, опять все построились, сначала деды, потом молодые. Командир смотрел с не довольным видом, немного постояв он сказал:

– Старшина, что за бардак? Построить как положено, по расчётам, по отделениям. -Началось топтание, переходы, деды были не довольны, особенно хозвзвод, им теперь пришлось стоять вместе с Брыловым и Кутергиным.

Когда все построились, командир сказал:

– Дежурный доложите обстановку -Начался доклад, в докладе упоминался и наш вчерашний Джон, вдруг слышу – Рядовой Клыгин -я даже вздрогнул.

– Я.

– Выйти из строя

– Есть.

– За своевременное обнаружение самолёта без опознавательных знаков… объявляю благодарность!