скачать книгу бесплатно
А я сижу не понимаю, что сказать в ответ, я не знала просто до этой встречи, что секс надо ЗАСЛУЖИТЬ, он как бы у меня просто случается, как ужин или мытьё головы, или это тоже надо как-то заслуживать!
И не дожидаясь моих объяснений, Юля подкладывает мне ещё плова и продолжает, какие ВСЕ МУЖИКИ – КОЗЛЫ, рассказывает всё это, ожидая поддержки и женской солидарности.
А я не понимаю, что сказать, я не знала просто до этой встречи, что все мужики – козлы, но если начну убеждать ее в обратном, то плов она мне засыплет прямо в горло и чаем зальёт!
– Понимаешь, я была беременная, говорю ему, живот трогай, там дочь твоя шевелится, а он не хочет, типа неприятно, жирный живот после крема. А дочка родилась, он ее три месяца на руки даже не брал, говорил, что косточки ей боится сломать своими большими руками, и всё на мне, всё. Прошу его поднять коляску на пятый этаж и слышу о том, что Женщины в войну на заводах работали и не орали об усталости, и тащу я сама и коляску, и дочь, и пакеты из супермаркета, и проклятое пиво, купленное дорогому мужу специально на ужин… в этом, выходит, моё семейное счастье, – произносит она с болью в голосе, меняя подгузник дочке, постелив пелёнку прямо на пол, потому что места в тесной комнате не хватает, а вторую комнату квартиры, которая досталась Юле ещё студенткой, она сдаёт какой-то девушке.
И вот я сижу на диване с тарелкой в руках, рядом – кипа вещей, что надо перегладить!
– Давай, я встану. Ты чего на пол положила?! – произношу я немного в шоке, но слышу в ответ то, что это она уже по привычке, когда ее муж ест, ему нельзя мешать и тревожить, вот переодевает дочку на пелёнке, которую кладёт на старый ковёр в непонятных пятнах!
– Не о такой жизни я мечтала! – продолжает Юля и лезет в трехлитровую банку с огурцами рукой, которой только что меняла дочке подгузник.
Оп! И этот огурец оказывается в моей тарелке.
– Ты ешь, ешь.
– Спасибо, я, правда, наелась.
– Ты чего? Ещё полтарелки вон осталось, конфетки не попробовала, мало ешь. Ты что на диете? Фигуру хочешь вернуть? У тебя поэтому и молоко рано пропало.
– Нет, я не на диете; давай я поиграю пока с твоей доченькой или книгу почитаю, а ты поешь спокойно.
– Так зачем с ней играть? Я ей сейчас телефон дам, она там шарики лопать будет.
– В год? Уже? Ничего себе.
– Да-да, Лен, дети сейчас, знаешь, какие развитые, я уже знаю, какие игры на телефоне она любит, а какие – нет. А как ей мультик «Красавица и чудовище» нравится: ты не представляешь.
– А как ты это поняла?
– Так она его почти час, не отрываясь смотреть может… чего-то там понимает, глаза выпучит, как рыбка, и смотрит… чай давай пей.
И вот я не понимаю, зачем я сижу тут и улыбаюсь, как кукла, улыбаюсь, хотя мне хочется плакать. А ещё хочется быстрее сбежать, я иду в туалет и тайком набираю сообщение мужу, чтоб собирался уже за мной, но позвонил перед этим.
Допивая чай с сахаром и конфеткой, слышу волшебное дребезжание телефона:
– О, Дима звонит, сейчас узнаю, зачем!
От Юли доносится слегка слащаво:
– Как я им восхищаюсь, Лен, прям молодец, один дома с ребёнком, и, выходит, накормить может, и спать уложить, и сам его вот оденет полностью, чтоб сюда приехать за тобой. Скажи, как ты его таким сделала? Требую инструкцию по дрессировке!
Последние слова она произносит с ухмылкой, доедая мой плов.
А я не делала мужа таким, я не знаю, что ответить, я просто не знала до этой встречи, что «мужей надо делать».
У каждого человека, мне кажется, если покопаться куча недостатков, и, вроде, Лев Толстой говорил, что человека порой мы любим не за достоинства, а за недостатки.
И вот я сдуру зачем-то говорю вслух про любовь за недостатки и Толстого.
После этих слов Юля начинает выковыривать застрявший между зубами барбарис и тараторить о том, что, видимо, должна любить мужа за то, что он продал их машину, чтоб вложиться в бизнес, и прогорел, любить мужа за то, что он ей изменил с двоюродной сестрой, когда она пахала за него и себя, отрабатывая долги…
– Конечно, я ему потом в отместку изменила с его бывшим, так сказать, бизнес-партером, – Юля пафосно выделила «бизнес», мне кажется, чтобы подчеркнуть всю глупость затей мужа. – Изменила, чтоб неповадно было. Но ты, Лен, права, мы любим друг друга, и дочь я хотела очень, и жизнь свою такую люблю, но мечтала вообще о другой!
Я слушаю и молчу, мне реально хочется быстрее сбежать отсюда, от плова, от приторного чая.
– Видимо, именно такие отношения и называют токсичными, – проносится в моей голове, когда я надеваю шапку. – Отношения, в которых ты заслуживаешь секс, боишься потревожить мужа за ужином, не берёшь на руки своего ребёнка, изменяешь, чтобы отомстить.
Я быстро прощаюсь, обещаю прийти ещё, понимая, что вру и вот уже бегу быстрее по лестнице вниз, боясь оступиться на ступенях.
Бегу, будто пытаюсь сбежать от такой жизни, вернее боюсь, что такая жизнь может начаться у меня, бегу, точно зная, Юля права, о ТАКОЙ Жизни Не Мечтают, но почему-то ею живут! Живут, надеясь, что прилетит фея, надрессирует мужа…. Магия, одним словом.
10.12.2013
Второй день не даёт покоя мысль, что людям очень нравятся порой быть жертвами, им нравится, чтоб их жалели, сокрушенно качали головой и вздыхали: «бедняжка, терпения тебе!»
И вот терпят Женщины мужей, которые их бьют, не работают, терпят с мыслями: «куда я сбегу», «а как он без меня».
А по сути, это всего лишь отговорка в нежелании что-то менять в своей жизни, ведь сидеть в луже с грязью порой даже приятно: и лужа тебе уже родная, и солнце грязь пригрело, да ещё и грязь, если верно намазать, так вообще станет лечебной.
Вот и сидят, и жалуются на жизнь, думая, что сами чистенькие, не замечая, что грязь есть и на них.
Мысли от похода к Юле переносятся в детство, когда неподалёку сосед-дебошир «гонял» жену Аню с дочками, и он не работал нигде, изменял, но жена держалась за него, как за стену, видимо, или как за спасательную соломинку, которая, увы и ах, уже сгнила.
И вот однажды после рассказа симпатичной тети Ани, главного бухгалтера в местной строительной фирме, о том, как она с дочками спала на столах в конторе, прямо на папках с документами, а внизу бегали мыши, мама моя спросила:
– А чего терпишь? Уходи!
Но тетя Аня ответила, что уйти, во-первых, некуда, она сирота; во-вторых, без неё муж сопьётся; в-третьих, он ей жизни не даст, будет приходить в новую квартиру и там устраивать скандалы; да к тому же боится, что он повесится.
– Пару раз пытался; я его с петли доставала, – поджав губы, сказала она, а потом подытожила. – Да и кому я нужна с двумя детьми; а он какой-никакой, но Мужик.
И это самое «Мужик» прозвучало, как заключение, и мама с ней согласилась.
А я, девчонка лет двенадцати, стояла и думала, что семья – это и есть «терпеть», а потом решила, что у меня будет другая семья. Семья, как в сериале бразильском, который мы с мамой смотрим, где все красивые целуются, спят в обнимку на белых кроватях, а не на столах, и под ногами не бегают мыши.
И я еле сдерживалась, смотрела, как мама и тетя Аня пьют чай, а мне хотелось сказать о том, что Лео подарил цветы и колье Сандре, и это любовь!
Потом я высказала свои, как я считала умные мысли маме, на что она начала приводить иные примеры и доводы.
– Ленка, каждый мужик тот ещё крокодил, потом поймёшь, – мне кажется, или я как раз это от Юли на днях и слышала.
И в заключении мама тяжело вздохнула, сказав мне грустно:
– Неизвестно за какого козла ещё ты сама выйдешь замуж и детей от него родишь, а семью кормить надо будет, поэтому учись хорошо и получай образование, чтоб потом и себя, и детей обеспечить.
А мне безумно не хотелось замуж за козла, не так я видела семейную жизнь… я хотела прижиматься к мужу, как Сандра к Лео, и «таять в его объятиях, как мороженое на солнце.
И вот, став взрослой тёткой, я, по сути, не поменяла своё мнение о том, что такое семейная жизнь, выходит, со мной что-то не так?!
18.12.2013
Меня прям начинают, пожалуй, впервые раздражать песни, радостные лица и суета вокруг.
Идёт во всю подготовка к Новому Году, а у меня нет праздничного настроения от слова «вообще». И вдруг отсутствие новогоднего настроение – это и есть мое новогоднее настроение.
А потом я вижу улыбающуюся мордашку сына, и его гордо торчащие четыре зуба, и понимаю, что мое новогоднее настроение «затаилось», не до конца понимая, новое происходящее.
Ещё голову не покидает мысль, светит ли мне в этом декабре одной вырваться в торговые центры или нет.
Вспоминаю, как раньше я любила бродить между магазинов, слушая уже привычные праздничные напевы, пить глинтвейн или какао и ждать, что Дед Мороз принесёт мне подарок. Кажется, что это было в прошлой жизни.
А в этом декабре всё выходит иначе: мы не успели поставить елку, потому что у Димы много работы навалилось, а без елки праздник какой-то ненастоящий что ли, а потом вижу, как Паша пытается, ей-богу, пытается меня поцеловать в ответ, и приходит осознание, что он дарит мне своим присутствием праздник уже четыре месяца.
Проходят мгновения, и меня начинает снова угнетать то, что я потихоньку перестаю получать удовольствие от работы, которую любила, очень любила, и вот надо сдать два перевода заказчику до конца месяца, а у меня нет на это ни физических, ни душевных сил, а работать без души, мне кажется, – это преступление.
Покоя не дают зубы сына, ни мне не дают покоя, ни ему, поэтому главное, что я хочу, – это выспаться, и если бы я писала своё желание в письме Деду Морозу, то там бы было крупно написано «в 2014 подари мне «ВЫСПАТЬСЯ».
30.12.2013
У меня хороший муж. Объективно, он прям то, что называют СТЕНА, и я почувствовала это как-то сразу с самого начала наших отношений, но сейчас часто мой мозг будто живет отдельной жизнью от сердца, интуиции, от всего.
Я беззвучно плачу после ссоры, подняв голову вверх и вижу: вот я стою, мокрая в полотенце на голове, и быстро наношу тушь на ресницы, тихонько напевая в предвкушении свидания с парнем, красивее которого, мне казалось, я не видела прежде.
Глаз падает то на выглаженное сиреневое платье с запахом, лежащее на старенькой стиральной машине, то на темно-синюю краску, которой окрашены стены в ванной. Местами она топорщится, треснув со временем, и создаёт причудливые узоры.
Я смотрю то одним, то другим глазом в небольшое зеркальце от старой пудры, которое на скотч прилепила к стене, должен был прийти Дима вот-вот, и нас ждало свидание.
– Еще мазок блеском для губ, и я готова, – проносится в голове, когда я слышу резкий хлопок, и вода мощной струей бьет мне прямо в лицо, будто я попала под гейзер. Изо всех сил тянусь к крану, отклонив волосы вбок, чтоб понять, почему столько воды, снимаю с себя полотенце и наматываю на трубу, но лужа на полу продолжает разрастаться, вылетаю в коридор в поиске телефона, нигде нет, возвращаюсь обратно, полотенце упало, накручиваю его обратно, сверху завязав узлом уже мокрым платьем для свидания, выбегаю снова, нахожу телефон, понимая, что не знаю, куда звонить, набираю хозяину квартиры, он что-то бурчит с матами в ответ, а я вижу, что вода уже сочится в коридор.
В это время раздаётся звонок в дверь. Это Дима, точно он, а я стою голая, мокрая, волосы, как мочалка.
Снова звонок, быстро хватаю шарф, маленький, он не закроет ничего. Прикрываюсь серой ветровкой, открываю и вижу нежный букет ландышей.
При виде меня улыбка сходит с лица Димы, он осторожно отодвигает меня в бок, обращает внимание на лужу:
– Где перекрываются краны в квартиру? Лена, где?
Я пожимаю плечами, а он быстро сбрасывает ботинки, снимает носки и бежит в ванную, я стою, прижавшись к стене, потому что куртка прикрывает меня только спереди.
– Я не смотрю на тебя, Лен, пробегай и одевайся, – Дима выходит из ванной, его штаны и рубашка мокрые, пусть и не насквозь.
Я смотрю в потолок в слезах и вижу, как проходило наше первое свидание тогда, через три дня после знакомства, зажмуриваюсь, чтоб снова прочувствовать, насколько СТЕНА он, мой Димка, а сейчас вот часто срываюсь на крик, понимая при этом, что он и не виноват.
– Лена, подскажи, а где инструменты лежат!? – спрашивает он с деловым видом, хотя, сейчас через годы, понимаю, какими молодыми мы были. – Просто я перекрыл не до конца, краны – старые, вода продолжает бежать, пусть и несильно.
– Не знаю, может, в кладовке у входа, я тут живу всего второй месяц, – отвечаю я, понимаю, что чувствую себя под защитой.
И тогда этим своим первым делом в наших отношениях он показал свой главный принцип по жизни: «О человеке судят по поступкам!»
Он нашёл инструменты, начал крутить быстрее всё, засучив рукава сиреневой рубашки, цветом почти точь-в-точь, как платье на свидание, поворачивался ко мне с улыбкой, будто улыбался всей душой. Я, стоя у двери в мятой пижаме, смотрела на него и понимала: «с таким я точно буду за каменной СТЕНОЙ!», но сейчас часто срываюсь, кричу, будто хочу своей КУВАЛДОЙ пробить в этой стене дыру.
Кричу на него и понимаю, что просто вымещаю так вселенскую усталость, обвиняю его в том, что он уходит из дома в девять утра, а приходит в восемь вечера, а значит отдыхает без сына, хотя он уходит ра-бо-тать.
В моих глазах стоят опять слёзы, как страх испортить то, что есть между нами.
– Слушай, на комедию мы не успеваем, но если ты быстро переоденешься, пока я вытираю пол, а потом мы заскочим ко мне, чтоб я тоже оделся в сухое, то можем успеть на триллер, – произносит Дима, и я уже готова ответить, что готова, готова с ним идти хоть куда, как раздаётся звонок в дверь. Прибежал хозяин квартиры, мужик лет пятидесяти, лысый, в спортивном костюме и кепке. И вот он кричит, что я развела притон, водя мужиков, хотя обещала жить одна, что буду оплачивать сама ремонт, Дима переводит глаза с меня на этого «колобка» и произносит:
– Покажите договор аренды, пожалуйста, я посмотрю, как юрист, я работаю при суде быстро пойму нюансы.
Я и «колобок» стоим в оцепенении, не понимая, что происходит, а Дима продолжает говорить о том, что бывает за незаконную сдачу жилья, поворачивается ко мне со словами:
– Собирай вещи, поехали.
Я машинально складываю в небольшую спортивную сумку джинсы, свитер, две футболки, бегу в ванную за мокрым платьем, понимая, что мне некуда идти, но почему-то я собираю вещи, пока Дима на кухне разговаривает с хозяином.
И вот я стою с сумкой в руках и рюкзаком, мои волосы мокрые, на щеках – размазанная тушь.
– Давай жить вместе, – говорит мне тихо Дима, обуваясь. – С мужиком я всё обсудил, заплатил за следующий месяц аренду, у него нет к тебе претензий.
Затем он обернулся и крикнул громко в сторону кухни:
– Леонид, мы ведь всё обсудили? У нас с Еленой нет претензий, у вас ведь тоже?
Мы спускались вместе по лестнице, и тогда я ещё не знала, что он соврал про юриста, что он заплатил огромную для себя сумму этому самому Леониду. Всё это я не знала, но тогда интуиция меня не подвела, и мы стали жить вместе без свиданий, будто всегда и были вдвоём.
А сейчас я кричу и не знаю, как остановиться, как замолчать, хочется порой прям руками закрыть свой рот, чтобы Невозможно было проронить ни звука.
Кричу на Диму, обвиняя, что он ночью спит, а делаю переводы, хотя сама хотела, очень хотела начать побыстрее работать, кричу, понимая, что несу полную околесицу, но продолжаю нести.
А Дима терпит, смотрит на меня понимающе, молча делает своё дело, как тогда, когда я стояла у двери ванной в воде, смеясь невпопад, и говоря:
– Так ты сантехник что ли? Получается мы пять часов вчера болтали по телефону, а Дима просто скручивал части трубы, наматывая кусок старого найденного бинта или марли, так и сейчас он «скручивает детали» наших отношений, чтоб мне стало удобно.
Я встала с пола, заглянула в комнату, на расправленном диване сопел Димка, держа в руках пустую бутылку из-под смеси, а у него под боком, раскинув руки крестом, сопел наш сын.
Однозначно, надо мириться, надо. А ещё надо не бояться признать, что вся моя сущность сейчас – это Кувалда, кувалда усталости, которая не должна пробить стену любви!
Надо мириться, Завтра Новый год! Первый наш Новый год втроём!
01.01.2014
Новый год случился! Не без моих истерик, но случился.
И это был первый Новый Год, наверное, лет за пять, который мы отпраздновали дома. Было душевно, несмотря на мои женские «выкрутасы».
Под бой курантов, аж вспомнилась прям шутка, что настоящая женщина может сделать из ничего три вещи: салат, шляпку и скандал…так вот хорошо, что я была хотя бы в новый год без шляпы, но с двумя остальными составляющими.
