Чертоги разума

В нём многие поколения подряд жили егеря, которые занимались изучением леса. Можно сказать, что это были работники наподобие вахтёров: три месяца сидишь безвылазно в доме, пишешь заметки и переводы, а потом в город– отдыхать в светском обществе. Каждый постоялец вносил сто-то своё в этот дом: новую комнату, пристройку или усовершенствование предметов домашнего обихода. Таков был уклад их жизни много десятков лет.

Но однажды работа егеря стала бесполезной– дроны всё анализировали быстрее и точнее, а такие люди стали никому не нужны. Но один из них решил собирать книги, переводить их и пытаться писать своё. Так была только два поколения.

На втором этаже дома, в комнате выходящей окном на восток раздалось недовольное кряхтение и стало ясно, что кто-то ворочается в кровати. Спустя минуту он аккуратно встал и зажёг старую, почти декоративную, керосиновую лампу.

Этот кто-то был обитателем дома. Среднего роста парень, обладающий зелёными лучистыми глазами, немного безумным взглядом и большими мешками под ними. Его волосы, когда-то такая стрижка называлась андеркат, с трудом напоминала то, что должно было получиться: густые волосы цвета тёмная медь стояли дыбом, а на висках и на затылке был лишь мелкий пушок. Одет он был в крупную ночную рубашку, на ногах были синие носки и серые тапочки.

–Что… Что случилось?

Он вопросительно оглядел комнату. Шторы не закрывали её полностью от лунного свечения, и жилец мог всё внимательно оглядеть. Кровать стояла в уголке позади него, а справа было то самое окно и небольшой столик. На нём расположилась лампа с зелёным абажуром и пара книг по теологии. Напротив паренька стоял шкаф с книгами и старым сервизом; в противоположном углу было большое кресло. Слева от жильца находилась закрытая дверь с календарём на ней.

Он сделал пару шагов к столику и включил свет. Холодное, бледно-желтое свечение заполнило помещение. Спустя пару мгновений его глаза окончательно привыкли в свету. Он с довольным видом произнёс:

–Так… всё на месте– перевёл взгляд на время. Было почти четыре часа двадцать минут. Погасив свет, он смело расшторил окно. Перед им раскинулся жуткий и до мурашек неприятный черный лес, покрытый густым туманом. Листьев почти не было, что странно для августа месяца.

–Хмм, будь я егерем, то записал бы сию аномалию, но я просто жилец этого дома, а по профессии всего лишь филолог. Мой удел– это книги и всё, что связано с языком…

Ещё понаблюдав за этой картиной полной саспенса и тревоги. Эти мгновения он пытался наладить связи в своей голове и понять, что ему делать.

–Сон в предрассветные часы самый полезный, но я, пожалуй, устрою осмотр.

Жилец аккуратно взял лампу и пошёл к двери. Отворив её, он вышел в длинный коридор. На одной стене были картины и мрачные двери, а на другой– вытянутые окна. Сквозь них бил лунный серебристый свет, скрашивая эту унылость и смягчая действие ужаса.

–В воздухе витает какое-то напряжение… будто что-то плохое произойдёт. Но может… Обойдётся?

Со скрипом он двинулся вперёд, попутно осматривая картины, приподнимая повыше свой единственный источник света. На них были изображены разные пейзажи, исторические личности и монохромные натюрморты. У двух картин наш герой остановился.

На первой были разные плоды, лежавшие на скатерти. Вишня, виноград, лимон, яблоко и земляника находились рядом и были полностью черно-белыми. Удивительно, как художник сумел передать сочность, упругость и неповторимые черты каждого элемента на картине.

–Интересный натюрморт, но для меня он слишком тяжелый в восприятии.

Вторая картина изображала молодую девушку с серебряными глазами, тёмно-медными волосами с косичкой у левого уха. Она была одета в чёрный берет и такого же цвета пиджак. Через плечо был пущен плед в цветах, традиционных для Шотландии. Её добрый, внушающий уважение взгляд был направлен прямо. За ней расположились горы и хвойный лес, со своей сочной зеленью и красотой, характерной для северных мест.

–Мой предок… Она была великим человеком, контактировала со многими призраками и раскрыла немало тайн. Я всегда хотел быть как ты, Аврен…

Он замер на пару минут в полном оцепенении. Его глаза, немного безумные, но очень добрые, смотрели на портрет юной девы.

–А что я, собственно говоря, хотел сделать?

Снова молчание, только странное ощущение и… Словно воздух перед грозой…

–Точно– осмотреть дом! Память уже начинает подводить…

Покопавшись с дверью, он оказался в рабочем кабинете.

–М-да, с тех пор как Нонна здесь не была, я не смог навести порядок… А она скоро приедет… Совсем немного. Я так соскучился…

Его девушка училась в другом городе и редко приезжал, но каждую неделю она писала ему по старинке: отсылая письма по почте. Он их все собирал и писал в ответ. Иногда говорили по телефону, но всегда они были на связи, всегда поддерживали контакт.

–Немногие на такое способны. Говорят, что отношения проверяются расстоянием и временем.

Подойдя к столу, он стал рассматривать бумаги, лежащие там в полном хаосе.

–Их ещё сравнивают с кораблями: если не могут выдержать и слабого шторма, то нет смысла выходить в открытое, бушующее море.

Перед ним лежало письмо. Оно было от Нонны. Глаза уловили самые важные строчки:

"… экзамены сдала, поэтому могу отдыхать. Учиться интересно, но всё же сложно. Очень хочу с тобой встретиться, если ты сможешь. Хотя, я знаю, что ты ответил на предыдущее: а я когда-нибудь не мог? Мог, всегда тебе это по силам. Я очень скучаю…"

Глаза наполнились тоской и горечью, но они быстро пропали, ведь он всегда верил в лучшее и был готов на всё, ради своего и её счастья. Снова осторожный взор к стенам кабинета.

Вокруг были книги, несколько стульев и крупное, массивное кресло. В нём хозяин обычно зимой, завернувшись в тёплое и уютное одеяло читал книги, иногда поднося к губам кружку с горячим чаем, стоящую на столике подле него. Предыдущей зимой пару вечеров в этом кресле ютились двое…

–Вид ночной долины прекрасен, туман даже не портит картину, а только является её частью. Чуть ли не самой важной частью этого удивительного, но немного пугающего пейзажа.

Ещё, кроме бесконечных полок и шкафов с бесчисленными гримуарами и произведениями раннего романтизма, стоял большой глобус и антикварный медный телескоп. Его "дуло" уставилось в окно, которое ничем не было прикрыто.

Жилец прокрутил огромный шар и пальцем тыкнул наугад. Открыв один глаз, он внимательно посмотрел, приблизив к месту лампу.

–Гавайи… Вот туда следующим летом и поеду отдыхать… Тёплый климат, красивые пейзажи, белый песочек и лазурное море…

Замечтавшись, он покинул эту комнату и пошел по ступеням вниз. На первом этаже лестница шла радом с окном. За ним была видна машина.

Старый, потрёпанный жизнью американский универсал (Нонна и его знакомые называли его "корабль") стоял рядом со стеной на песчаной дорожке. Его ало-красная краска, с неимоверным количеством хрома на бортах, морде и на багажнике, блестела в свете луны, которая стала ещё яростнее поливать долину серебристым излучением.

–В ней много места, просторно и комфортно, а мотор огромный. Только вот пожирает он много топлива, да и такого, которое почти исчезло. Поэтому в подвале стоят канистры по 30 литров на чёрный день…

Снова коридор и картины. Тьма только усилилась, несмотря на луну и её неистовое свечение.

–Странно… Вторая аномалия за эту ночь, если не считать листьев…

В ванной не было даже и намёка на грибок, так было сухо и чисто. На полке стояла большая, жёлтая и улыбающаяся уточка, которая приветствовала героя.

–Стойте, что?

Он замер, будучи напуганным. Стук сердца, томный и навязчивый. Будто кто-то ходит сверху по половицам…

–Погодите, я же тут один. Ведь так?

Ответа не последовало. Только безымянная ночная птица издала свой крик и замолкла. Теперь стояла абсолютная, мёртвая тишина. Даже сердце не билось, так как ушло совсем в пятки…

Теперь он аккуратно пошёл в сторону кухни, которая была рядом, нужно только пересечь коридор. Он готов был поклясться, что кто-то прошёл мимо, кто-то в белом балахоне и с кривыми ногами, в тот момент, когда он почти зашёл на кухню

На кухне было чисто и прибрано, черно-белый кафель сиял под окнами, ведь луна била в них под прямым углом.

–Тихо и спокойно… В такой атмосфере очень приятно есть, а что у меня в холодильнике?

Он заглянул в чрево белого гиганта и стал изучать содержимое. Там было всего понемногу, но более чем достаточно.

–Полуночный перекус, или всё же ночной дожор?

Наиболее вызывающими выглядели йогурт с малиной, топлёное молоко и пирог, который был не в холодильнике, но на столе, хотя с маслом было бы неплохо…

–Нет… Питаться ночью вредно, я лучше продолжу осмотр.

Он пошёл в гостиную, где все стены были закрыты полками с многочисленными книгами, подле которых стояли кресла, обтянутые тёмно-зелёным велюром. Книги были разные: собственного сочинения, известных авторов и даже там находилась научная литература.

В соседней комнате обычно жила Нонна. Там не было даже и пылинки, хоть вещей было минимальное количество. Кровать, двуспальная с бордовым пледом, такого же цвета шторы, которые не закрывали окно, стол из дуба с креслом синего цвета, полка с набором книг.

–Здесь она всегда жила. Помню, год назад это случилось… Был тёплый августовский вечер, она сидела в этом кресле, изящно держала старинную ручку, подтянув её конец к своим губам цвета вишни; одета она была в короткие шорты и фланелевую рубашку, а волосы она распустила… Я вошёл, а она смотрела в открытое окно, из которого дул ветер, развивавший её тёмные волосы, и тут Нонна сказала:

–Ну всё… Лето, прощай…

И он испытал такое ощущение нежности и тоски, что крайняя была не мерзкой, а очень необычной и приятной.

На него нахлынула волна воспоминаний, отчего он томно опустился на кровать. Глаза, ставшие более безумными, смотрели в пол, практически сверля его.

Пройдя к двери, он остановился.

–Выйти? Думаю, да… Надо всё проверить.

Он с трудом открыл все замки и пошёл на улицу.

Прохладный воздух умерил его пыл, а сотни проснувшихся светлячков удобно сели прямо по его дороге. Он огляделся и взгляд его прицепили деревья, которые напоминали живых существ, при этом жутких и, должно быть, испытывавших страшную боль.

–Странно это всё…

Он пошёл на юг и вскоре был у машины. Она также стояла, ожидая своего хозяина, который повернёт заветный ключ и поедет на ней куда-то вдаль.

Он прошёл мимо, только погладил свой флагман по крылу, прошептав нежные слова.

Пока он шёл, жилец заметил всё более странные и пугающие силуэты деревьев, словно они преображались и становились ближе. Даже начал слышаться какой-то шёпот, советовавший ему побыстрее убраться домой, а то будет плохо.

–Что? Идти домой и не включать свет? В этом есть какой-то здравый смысл…

Он взошёл на веранду и задумался. А что же его разбудило?

–Хороший вопрос. Я сам ничего не знаю. А ты?

Он стал смотреть во мглу, пытаясь найти там что-то или кого-то. Ничего, только поразительная тишина и лунный свет, спустившийся с небес. Тишина… Тишина… Странный рокот?

–Что? Мне послышалось?

Он подошел к перилам и уставился на небо.

Сквозь туман пробивались лучи странного, невообразимого цвета. Сложно представить, как такой неземной оттенок может существовать. Он примерно напоминал что-то среднее между пурпурно-лиловым и бирюзовым цветами.

–Как? Что это?

В испуге он забежал в ещё открытую дверь. Пара секунд– и она заперта. Он стоял со своей лампой, поставленной на стол, перед окном, выходившим на веранду.

–Вот что меня разбудило, вот оно… Но что это?

Он начал судорожно чесать затылок, а потом и вовсе всем телом прильнул к стеклу.

Тем временем свечение становилось сильнее и невозможнее. По земле пошли трещины этого оттенка, а облака стали расступаться, обнажая чёрное, беззвездное небо.

–Что же это такое…

Он не успел понять, как вдруг его потянуло. Потянуло наружу, к этому цвету, на свежий воздух. Туда, где небо встречалось с землёй. Будучи не в своём уме, он пошёл наружу, но остановился на веранде.

–Что? Погодите, я ведь…

Тут его ударила сильная воздушная волна. Лампа выпала из рук и теперь валялась позади, хоть и не треснула. Жилец закрылся руками и продолжал смотреть на необычайное свечение.

В небе стал вырисоваться огромный диск тёмно-серого оттенка. У него на "брюхе" находилась округлая выпуклость, на которой по кругу сияли таким же цветом что и почва огоньки. Это был гости из иных миров, далёких от нашей планеты…

Август 2136

Инопланетные цивилизации стали частью земли. Новые технологии ходили по миру, все ими активно пользовались. Многие энтузиасты начали изучать огромное количество информации, поступавшей от гостей из иных миров. Казалось бы, мир идёт вперёд, прогресс скачками меняет жизнь, но в попытках изучить пришельцев и их технологии люди словно откатились в развитии, на мир опустилась мгла, а почти все слои населения теперь вели себя словно жили в 18-19 веке.

–Хотя бы не во втором средневековье– ответил на данный монолог русоволосый парень своей подруге.

В тёмной комнате слабо трещал камин и горела лампа с зелёным абажуром. Многие шкафы были набиты книгами и разными черепами, а на багровых стенах висели поразительные картины. Перед огромным окном находился гигантский стол из дуба, за которым сидела молодая девушка в изящном кресле, а перед ней на табуретке– пацан.

Молодая и красивая девушка была довольно бледной, обладала необычайной красотой и характером, её лучистые глаза почти черные, но при этом левый был немногим темнее. Брюнетка положила правую руку на колено, другая лежала на столе.

–Послушай Гейнц, ты же знаешь, как произошёл первый контакт? – спросила она уверенно, словно это был риторический вопрос.

–Да– один из наших братьев-ученых жил в лесу, а ночью первый их корабль приземлился…

–Почти на него!

–Да, но вот только он такой стресс пережил, что:" поседел почти за месяц, приобрёл помутнение рассудка и более неспособен ни на что…"

–Ты этот отрывок выучил наизусть… Я не удивлена– взгляд её метнулся к часам.

–Ладно, тебе уже пора. А то влетит ещё…– она встала и пошла отворять ему дверь.

Испуг появился в глазах парня; он судорожно стал доставать папку из своего рюкзака, который стоял подле.

–Погоди… Тебе надо изучить это…

Она послушала его, хоть с некоторым отвращением. Перед ними лежал большой кусок бумаги, примерно 1 фут на фут и дюйм. На нём был изображен причудливый орнамент, состоявший и щупалец и элементов некоторых животных знакомых человеку. Огромный текст был выведен мелким и аккуратным почерком. Неизвестный язык был уже примерно знаком землянам, а свойства рисунков были неясны.

–Слушай… Я понимаю, что это не твой профиль, но я… заинтересована, берусь за дело. А теперь– вон!

–Но погоди… Я это…

За секунд десять, под его верещания она спустила его на первый этаж и выпихнула на улицу. В массивную дверь он уже не хотел стучать, а до этого пытался сделать это со своей коллегой, хоть и думал, что нежно.

–Дурень каких много…

Одетая в длинную юбку и белую рубашку, Мия грациозно шла наверх в свой кабинет. Там она подобрала карту и перенесла к себе в другой кабинет.

Там горели яркие лампы, на полу был кафель белого цвета, а стены были затянуты серо– белыми обоями. Несколько крупных столов из металла, полки с книгами в аккуратных герметичных пакетах. На столах были рукописи, манускрипты и подобные филологические ценности.

Мия изучала всё что связано с языком, историей и литературой прибывших. В процессе этого она узнала больше, чем все остальные, а часть знаний, которыми владела общественность, была меньше четверти её сведений.

Разложив листок перед собой, она начала изучать его, параллельно записывая всё про фрагмент.

–Выполнено из плазмо– терраидного материала, аналога целлюлозы с Земли. Текст содержит красочный орнамент, в котором преобладают щупальца (их аналогов), а также есть крылья летучих мышей, лап волков и веток елей (их аналогов). Материал для нанесения надписей: триплоидный осадок, аналог наших чернил. Массивный текст содержит в себе 5 абзацев разных размеров.

Она закончила писать и стала рассматривать текст. Не поняла значения, но с трудом перевела. Схватив три толстых тетради, она стала выписывать все слова и анализировать.

Часы пробили три, за окном стала появляться тонкая золотистая нить зари, а она также сидела над листом.

–Ничего не сходится, единственный возможный вариант– магия…

Почти никто не знал, но инопланетяне владели магией. Они записывали её заклинания и процессы ритуалов особым методом, но учёные считали, что это невозможно, как сейчас Мия, пытались перевести.

Но в отличие от них Мия знала, что она существует. Посему она схватила самую тяжёлую тетрадь и встала перед бумагой. Почти пять минут она пыталась разобраться, но всё же решила проверить обряд.

Она начала произносить слова, попутно активно жестикулируя. В ходе этого свет начал моргать, а в окна словно начал стучать дождь с ветром и градом.

Невозможно передать никаким письменным языком сие фразы, сила которых непостижима, даже удивительно то, как человек смог произнести эти звуки.

Она читала недолго, но показалось, что это длилось вечность. По окончании всё стихло, а она стояла в неведении.

–Хмм, просто ничего…

–В смысле? – спросил голос. Он принадлежал ей, а вроде и нет. Словно говорила Мия, но будучи грубой и бестактной.

–Кто ты?

–Как много вопросов! Какое имя тебе всегда нравилось в детстве?

–Я хотела носить имя Айла

–Зови меня так– ответил смело голос, словно носитель всегда был рядом с ней.

–Но кто же ты?

–Сейчас узнаешь…

Руки стали дрожать, а ноги стали подгибаться. Изнутри стало немного жечь, и она с трудом подошла к большому зеркалу.

В нём она увидела одновременно и себя, но не себя. Волосы стали мгновенно белеть, зрачки в глазах сузились, а радужка окрасилась в красный цвет, также стало заметно, что девушка теперь немногим выше. За одну минуту она полностью стала другой.

Она видела себя, но ничего не могла сделать. Её лицо исказила улыбка, подобная человеку, который вырвался из западни.

–Повеселимся! – крикнула Айла и, ударив кулаком по столу, отправилась на выход.

–Стой– могла только умолять Мия. Они были одним целым, разумом и душой, хоть абсолютно разными.

–Да ладно тебе– можно и расслабиться…

Распахнув дверь, она смело пошла в тёмные переулки. Вокруг пахло гнилью и гарью, много людей недобро смотрели на неё. Беловолосая девушка выглядела уверенной и отважной, несмотря на маргиналов, которые окружали её.

–Что же ты тут делаешь…– спросил мужчина в лохмотьях, опустив одну руку в карман.

–Я?! Да так, гуляю…

–Не поздно ли? – спросил другой.

В следующее мгновение все эти типы уже разлетались в разные стороны. Точные удары этой девушки поразили их всех, а стоящие подальше решили бежать.

Стоя над телами избитых, она немного тяжело дышала.

–Как? Я могу так?

–Да… Всегда могла, но забыла, зарывшись в свои книжки…

За месяц они не разу не поменялись местами обратно. Более сильная, независимая личность вырвалась и диктовала свои условия, пока скромная и добрая часть души ждала в оцепенении.

–Мы не можем так жить! Ты же часть меня…

–Ну и? Я та, что заставляет тебя поднять голову, когда все пали, встать с колен, когда всё летит к чертям… Я твоя сила, дающая тебе преимущество над всеми…

–Нет… Быть не может…

–Признайся– внутри тебя сидело то, что ты отвергала много лет, скрывала ото всех. Почти всё человечество ведёт себя так, а то, что ты нашла сделает нашу расу лучше…

–Ни в коем случае– это всех погубит.

–Послушай меня, книжный червь…

Две части души противостояли друг другу. Внутри головы происходили невообразимые баталии мысли, подобные величайшим сражениям истории. Полководцы выстраивали авангард доводов и посылали за ним легион мысли, пока артиллерия убеждения прикрывала первых. Внутри одного человека шла битва не на жизнь, а на смерть, хотя обе осознавали, что если умрёт одна, то второй не будет…

Вечная борьба разума и души или наподобие этого– мысли можно интерпретировать по-разному, но важно одно: они были разные, но в каждой имелось добро и зло, словно инь и янь…

Апрель 2267

История умершей после изучения свитка девушки никого не поразила. Люди шли на контакт с пришельцами, а те содействовали прогрессу. Только ужасная особенность человеческой натуры подвела их: многие мировые державы собирали средства и технологии для войны. Мир был пороховой бочкой, а фитиль был непонятно где.

В государстве, чьё название начинается на литеру Р, в её столице в некоторых школах решили готовить специалистов для будущей войны. Школа, чей номер состоит из единиц и нулей, была одной из них.

Создали всего 101 кадетский класс, и это был уже который год такой практики. В этом году должен состоятся первый выпуск ребят с погонами, и этого все ожидали с замиранием сердца.

По коридору школы шли два парня. Оба брюнеты с тёмными глазами, но разного роста.

–Вот зачем мы изучаем эти темы на алгебре? – спросил кадет пониже, но с полосками на погонах.

–Эрих, это же интересно…

–Но нужно ли?!

–Хороший вопрос… Ты хочешь стать врачом– тебе не надо сдавать экзамен на высоком уровне, а вот я…

–Да, да– ты хочешь в органы специального назначения… Пойми, таких как ты, сдающих этот уровень, в нашем небольшом классе по пальцам можно сосчитать.

–Не спорю…

–Ладно, пошли побыстрее, а то опять на нас будут орать…

–А когда перестают?

Под дружеский смех, ребята в синих рубашках с погонами цвета индиго с золотыми элементами почти бежали в другой конец коридора. Там они вошли в класс с бирюзовыми стенами и аккуратными партами.

–Вы почему опоздали?

Этот голос был почти как громовой раскат, но только он был высокий и мерзкий. Невысокая женщина, которая вызывала только отвращение, судорожно ходила туда-сюда, попутно сжимая в руках ключи.

–Но вот звонок только…– успел сказать Эрих, как вдруг он самый зазвонил, распространяя свою песню по помещениям школы.

–Молчи! Какой из тебя кадет, если ты так споришь со своим преподавателем?

–Спорить можно, тем более я этого не делал.

–Ты посмел возразить, что неприемлемо будущему офицеру нашей великой державы…

–Мы времени больше тратим на этот бесполезный разговор, вместо того чтобы учиться…

–Я сама решу, как и где… Сели!

Когда она кричала её голос становился выше и противнее, словно оса ползала по стеклу, убегая от гвоздя, которым кто-то вёл по прозрачной поверхности.

Урок окончился, теперь ребята разошлись: часть ушли в столовую, а другие в класс для следующего урока. Эрих сидел за первой партой, ближайшей к двери, а позади устроился его приятель Артур.

–Вот почему так?

–Ты о чем?

–О её поведении… Ну как так можно.

–Ага, а ещё эти постоянные крики: вы кадеты, вы обязаны…

–Вспомни о чём нам говорили перед поступлением…– дальше они сказали всё в один голос.

–Никаких парадов, учёба у лучших учителей, больше всех иностранного языка и статус, ведь сюда надо ещё и поступить.

–Ха– воскликнул Эрих– в аду я видел всё это, ну кроме учителей…

–Угу, сегодня ты особенно злой на это.

–Ты же видел мой замечательный приход в класс.

–Ага…

–А кроме этого можешь что-то сказать?!– явно наигранно, он почти закричал на своего друга. Тот скривил рот, выпучил глаза и ответил:

–Нет…

Теперь они оба смеялись над этой ситуацией.

Жизнь кадета полна несправедливости, веселья и горечи. Веселье ребята видели даже в обыденных вещах, этот навык выработался у них в течении месяцев учебы в этом аду. Горечь была от невыполнения обещанных обязательств, это же было и несправедливостью. Обещали пряник, а дали топором по голове.

Это были ещё цветочки. Особенно замечательно некоторые люди лицемерили по поводу класса кадет. Им в лицо говорили, что они ужасно учатся, что надо лучше, что они тратят много времени ни на то, а должны маршировать или учиться, а перед публикой руководящий состав распинался, мол эти ребята лучшие, они прекрасны во всём и у них много личного времени. Идите в кадеты– не пожалеете.

Второй друг Эриха, Отто, хотел посвятить жизнь государственной службе. Он однажды размышлял над кадетством и сказал:

–М-да, лицемерить ты так научишься, но подумайте какой ценой! Сколько мы могли достичь, сколько всего уже потеряли, и что есть в итоге…

Загадочно, размыто, но про их ситуацию.

В очень жаркий день они играли в футбол на улице. Эрих в отличие от многих не очень хорошо это делал и ему игра не нравилась. Он просто стоял в защите и ждал, когда ребята забьют гол во вражеские ворота. Солнце готово было всё испепелить, в горле чувствовалась жгучая соль, но это было приятно. Он стоял, смотрел на высокое голубое небо без облаков, на деревья и понимал, что вот она– безмятежность. Но он осознавал, что это не счастье, нечто другое. Его ничто не волновало в этот момент, голова не трещала, просто было хорошо, но не более этого. В лазурной выси изредка мелькали огромные серебряные сигары, царственно плывущие по глади неба. Это были корабли пришельцев, но возможно и земные разработки. Инопланетные технологии стали частью повседневной жизни, даже полеты на другие планеты были нормой