скачать книгу бесплатно
Пройдя неплохую стажировку в юридической конторе, Лотос был основательно подкован в этой области. Впрочем, полемизировать с архаиком тоже достаточно непросто, в чём он вскоре убедился.
– Они бы не приехали просто так, – возразил Нандоло. – Уж я-то кридов знаю.
– Просто проезжали мимо. Один вёл в поводу коня. Конь отцепился и пришёл на место нашей стоянки…
Лотос мысленно вернулся в тот день – первый день своей новой жизни. Даже сейчас его воспоминания словно искрились, раскрашивая всё вокруг в солнечные тона. Тому, кто не прозябал столь долго на дне жизни, этого не понять – к сожалению. Или к счастью. Даже брань изумлённых рыцарей показалась ему музыкой, а когда один из них приложил его кнутом по спине, решив, что конь был украден – хотите, верьте, хотите, нет, боли не было…
– Просто я сразу понял – они заберут меня оттуда, – прошептал Лотос. – Это было словно озарение…
– И ты, конечно, сказал им, что не променяешь вольный воздух свободы на паршивые блага чуждой цивилизации… – как ни в чём ни бывало договорил за него Нандоло.
Лотос, озадаченно моргнув, посмотрел на архаика: тот вертел в руках бланк, словно ему не терпелось запротоколировать услышанное. Вот только Лотосу начинало казаться, что слышит Нандоло не его, а собственные домыслы.
– Ну, вряд ли я мог так сказать. Мне было всего девять.
– Погоди, не мешай. А потом ты что-то выхватил, кого-то сшиб, куда-то скакнул, но их было больше и ты тогда…
– Выхватил? – недоумённо переспросил Лотос. Потом он фыркнул. – Единственное, что я мог… но нет, у меня тогда и штанов-то не было!
– Ты безнадёжно портишь хорошую историю, – недовольно заметил Нандоло. – Ну кто в такое поверит!
– Это же автобиография, не роман для переростков.
– А тебе объяснили, что такое автобиография?
– Нет.
– Ну и отдай это тем, кто понимает больше твоего!
– Отнесу Энстону, – вздохнул Лотос. – Он юрист, а у юристов богатые фантазии. Заодно и вещи заберу.
Напутствуя Лотоса, Сантариал заверил, что в кухонной жизни нет ничего, с чем не справился бы такой бравый парень. На деле всё оказалось не столь очевидно. На кухне были заняты несколько человек (включая шеф-повара) и двое гигантов, которые таскали туда-сюда таинственные коробки и время от времени двигали разделочные столы, когда противоречивое настроение шефа требовало перемен. Кроме них, в кухонном штате числился один архаик инженерного профиля, не подчинявшийся шеф-повару, а следивший за огромной крошильницей, монстрообразный фасад которой, украшенный подобиями бойниц и башен, мог сделать заикой неподготовленного посетителя. Что касается непосредственных функций, то крошильный агрегат выполнял их из рук вон плохо, просто безобразно, с чем и боролся архаик, посыпавший механизм отборной бранью. В такой нервно-непредсказуемой обстановке ещё один неквалифицированный гигант «на подхвате» был не просто не нужен, а, прямо скажем, нежелателен.
На первых порах все попытки Лотоса «причинить помощь» встречали яростный отпор.
– Во имя Творца, ты расколошматишь мне все тарелки! – вопил шеф-повар. – Ты только погляди на свои лапищи! Они сами что твои плошки!
Гиганты-рабочие, заслушавшись, отвинчивали не ту мойку или переставляли не ту коробку, и тогда шеф-повар принимался орать на них. После чего архаик-инженер заявлял, что у него от шума разболелась голова и не пошли бы они все трудиться в какое-нибудь другое место. В Нижний Ад, например.
Очень скоро Лотос пожалел, что решил перебраться под крылышко высшего эшелона, оставив тихую жизнь в юридической конторе. В отсутствие Сантариала с его неизменной уверенностью и непобедимым обаянием Лотос вновь начал сомневаться в своих силах. Наверно, Сантариал предвидел подобный поворот, потому что на второй день на кухню заглянула Лаванда. В длинном переливчатом платье-халате (как потом узнал Лотос, оно называлось «кимоно») секретарша проскользнула в святая святых шеф-повара и там, заправляя за ухо глянцевый локон своей затейливой причёски, долго и очаровательно улыбалась шефу и что-то убедительно говорила.
Должно быть, шеф-повар не впервые подвергался чарам Лаванды и выработал иммунитет, потому что прошло некоторое время, прежде чем он окончательно сдался и пробурчал:
– Ну хорошо, хорошо. Я позволю ему регулировать температуру воды и держать шланг, когда мои помощники будут мыть тарелки.
К концу второй недели Лотос возненавидел все кухни, всех поваров и всю кулинарию в целом, чего раньше за ним не водилось. Правда, ему неожиданно удалось заслужить уважение архаика-инженера: будучи в ярости после очередного объяснения с шеф-поваром на тему «и откуда только такие недотёпы берутся», он походя так пнул крошильницу, что та сразу исправилась и начала работать нормально.
Устав от бесконечных пререканий, Лотос выхватил у помощника ящик с чистой посудой и, невзирая на протестующие возгласы, быстро перетёр её. Правда, для этой цели он умудрился схватить вместо полотенца парадный фартук шефа. Пока тот не пришёл в себя и не взъярился, Лотос буркнул что-то неразборчивое и от греха подальше отправился в местный буфет, куда сотрудники заглядывали в промежутках между основными приёмами пищи.
Сантариал возник рядом в тот самый момент, когда Лотос погрузился в созерцание содержимого витрины.
– Ты мне нужен, – заявил он безо всяких прелюдий.
«А мне нужна еда», – подумал гигант.
– Сначала я съем этот кекс, – произнёс он.
– Хочешь покончить с собой?
Лотос глубоко вздохнул и закрыл глаза. Сантариал был прав, прав тысячу раз. Сейчас не время обеда, и эта засохшая плюшка не насытит его ни на минуту, но что он мог поделать? Перед ним была пища. Со времён голодного детства Лотос ненавидел пустоту в желудке. Стоило появиться малейшим спазмам – и он уже был не властен над собой.
Сантариал тоже поглядел на кекс. Сомнение не исчезло с его лица.
– Считаю своим долгом предостеречь: мы ничего здесь не берём. Себе дороже.
– То-то вы все ошиваетесь в «Морже».
– Там это не столь опасно, – пояснил Сантариал. Оценивающе поглядел на гиганта и заключил: – Ладно, как знаешь. Загляну попозже.
Тут до Лотоса дошло, что он отказывает своему покровителю из-за такой ерунды что и сказать стыдно. Отказывает тому, на кого собирался чуть ли не молиться, считал благодетелем… хотя «благо» в этом Немире – вещь, безусловно, относительная, в чём он постоянно убеждался в последние дни. «Это чёрная неблагодарность», – сказал себе Лотос, но его рука помимо его воли уже тянулась к лакомому кусочку. Сантариал закатил глаза и кинул на прилавок мелкую монету.
– Забирай свою отраву и идём, – скомандовал он. – Я сегодня не настроен ждать.
Шеф-повар был уже предупреждён, что Лотос Растиплющ нынче свободен от кухонных дел: не глядя, он расписался в увольнительной и вернулся к своим обязанностям. Убедившись, что никто здесь по нему не соскучится, Лотос направился к воротам номер восемь, где находился ангар транспортных средств.
Выйдя из ворот, он увидел, что всё уже готово: фаэтон был подан, Нандоло сидел внутри и отчаянно зевал. Сантариал появился следом за Лотосом и махнул тому, чтобы садился. По-видимому, никто не собирался посвящать его в дальнейшие планы.
– Я считаю, что ещё рановато для твоей затеи, – скептически пробормотал Нандоло, когда напарник открыл дверцу со своей стороны.
– Ты уже высказал своё мнение, но, как видишь, это ничего не изменило, раз мы всё равно едем, – беззаботно отозвался Сантариал, усаживаясь за руль. Его лицо осветилось той самой улыбкой, которая, должно быть, усмиряла чудовищ в древних легендах. Лотос успел уяснить: когда Сантариалом овладевала подобная эйфория пополам с таинственностью, следовало насторожиться и глядеть в оба. Они с Нандоло обменялись понимающими взглядами. Впрочем, Нандоло понимал явно больше Лотоса. В его глазах промелькнуло что-то вроде сочувствия, что несказанно смутило гиганта. Тот решился на прямой вопрос.
– Куда мы едем?
– В дикие земли, – ответил Сантариал, и фаэтон, покорный его воле, развернулся и покатил навстречу надвигающейся ночи, оставив позади шикарный морской закат.
И всё же закат был настолько выразителен, что Лотос долго не мог оторвать глаз от зеркала заднего вида, где полыхало малиново-багровое пламя в раме свинцово-сиреневых облаков. Раньше он никогда не бывал на море и не представлял всей первобытной мощи этой стихии, не представлял, что где-то может быть столько воды, отражающей небо. Поэтому, когда гигант, наконец, посмотрел вперёд, то был поражён: широкая равнина с цепью гор на горизонте сократилась настолько, что у подножия проступила полоса леса, окаймлявшая гряду.
Они действительно ехали очень быстро, главным образом потому, что Сантариал в совершенстве освоил этот способ перемещения в пространстве. Фаэтон слушался его так, будто они были одним целым, и это не могло не восхищать Лотоса, который уже понял, насколько техника у архаиков капризна и предубеждена по отношению к любому, кто дерзает ею управлять. Из них троих Сантариал был единственным, кто получал откровенное наслаждение от поездки.
Наплывавший на них горный массив носил звучное имя Дракона и действительно напоминал рептилию, припавшую к земле и поднявшую гребень. Ночь наступала постепенно, исподтишка, захватывая территорию с методичностью опытного воина. Верх фаэтона был откинут, и сумерки принесли с собою свежесть и ароматы ночных цветов. Несмотря на сгущавшуюся тьму, лес был чётко виден и Лотос вскоре понял, почему: стволы и кроны деревьев светились своим собственным светом – бледно-фиолетовым, обволакивающим и призрачным.
От такого открытия мурашки снова пошли гулять по коже Лотоса, а его голова сама собой втянулась в плечи.
– Это лес Забвения, – произнёс Сантариал. – Один из последних девственных лесов Немира.
– Даже будь он самым распоследним, я бы не плакал, – скривился Нандоло. – Какой-то замогильный у него вид.
– Это лишь твоё впечатление.
Между тем Лотос буквально впился взглядом в панораму, детали которой всё больше прорисовывались, мозаично складываясь в действительно впечатляющее, волшебное зрелище. Робость постепенно уходила, уступая место первобытному восхищению. Спустя четверть часа фаэтон легко вошёл под лесной полог, нарушив светом фар привычную геометрию теней, и словно окунулся в сказку, главными героями которой выступали деревья – молчаливые и бережные хранители прошлого. Стволы местных исполинов были мощными, кора на них бугрилась, и чудилось, что на деревьях выступают тысячи пузырьков. Они стояли на некотором расстоянии друг от друга, точно солдаты в боевом построении, а между ними разросся путаный кустарник, над которым кружили ночные мотыльки. Отражая свет зеркальными крылышками, они напоминали искры – лёгкие холодные искры, что не гаснут на подлёте к земле…
Это слишком мало напоминало реальность и слишком походило на декорации – и тут Лотос вспомнил, что ему всё это напоминало.
Гастроли Эльнского королевского театра. Единственные в его жизни.
Фантасмагорическая пьеса о том Немире, которого больше не было…
Сантариал выключил мотор и повернулся к Лотосу с таким видом, словно намеревался сообщить крайне интересную новость. К удивлению гиганта, в руках Сантариала будто по волшебству появился предмет, похожий на длинный металлический цилиндр с выступами по краям, напоминающими рыбьи жабры.
– Знаешь, что это?
Лотос кивнул. Ему доводилось видеть боевые самострелы архаиков, правда, в основном на гравюрах в картотеке Энстона. Два или три случая за всю историю криминальной статистики произошли не без участия этих убийственных штучек.
– Лучшее оружие для изгоев общества, – Сантариал коротко рассмеялся, а Нандоло поёжился, словно в смехе по такому поводу было нечто предосудительное. – Работает по известному принципу: заряжаешь здесь, оттягиваешь там, вылетает отсюда.
– И насколько хорошо работает? – проговорил Лотос, поневоле заражаясь его азартом.
– Как прицелишься, – холодно ответил Сантариал.
Он забрался на сложенное переднее сиденье и выпрямился во весь рост, покачивая самострел в ладони.
– Хочешь пострелять?
Лотос опустил глаза, успевшие, однако, предательски сверкнуть.
Архаик улыбнулся и протянул ему самострел.
– Одно условие, – проговорил он, как только рука Лотоса легла на гладкий ствол, – по живой мишени.
– Нет, – гигант оттолкнул оружие и отодвинулся.
– Быстрый ответ, – одобрил Нандоло.
– Только не по живой, – буркнул Лотос, угрюмо глядя на Сантариала. Тот опустился на корточки, положил самострел на колени и нагнулся, оказавшись вровень с лицом гиганта.
– Объясни, – тихо сказал он, – а какая разница?
– Для вас же есть разница! – не сдавался тот.
– Сейчас речь о тебе.
– Да ладно, прекращай, – фыркнул Нандоло. – Он не потянет.
Лотос нахмурился – по привычке, а вовсе не надеясь впечатлить грозным видом: с представителями высшей расы такое никогда не прокатывает.
– Вы же охотники, – проговорил Сантариал, задумчиво меряя его взглядом. – Не сильфанеи какие-нибудь. Вы – хищники. Плотоядные. Ведь так?
Лотос со вздохом протянул руку и взял самострел у архаика. Съеденный кекс ощущался в желудке как нечто твёрдое и всё норовил пуститься в обратный путь.
– Что за мишень?
– Я.
– Нет.
– Творе-ец, – насмешливо протянул Сантариал. – Сам посмотри: разве я похож на самоубийцу?
– Кто вас разберёт.
– Меня же не так-то просто поймать. Спроси у Нандоло.
– Норма-ально, – в манере архаика протянул Лотос и начал вылезать из фаэтона, но нога, как назло, застряла.
– Во-первых, скоро стемнеет, – сообщил Сантариал, наблюдая за его попытками. – Во-вторых, у меня отличная реакция. Представь себе мишень, подвешенную на ветру. В-третьих, расстояние. Могу поспорить, у тебя ни одного шанса.
– Нет уж.
Лотос сильно дёрнул ногой и выругался.
– Сделай что-нибудь, – попросил Сантариал напарника. Тот развёл руками:
– Ты меня уволил, разбирайся сам.
– Эй, – услышал Лотос за спиной. – Тебе ведь нужны деньги?
– Думаю, не так уж они мне и нужны, – злорадно ответил Растиплющ. И остановился.
Спиной гигант мог почувствовать много такого, что ускользало от него в непосредственном контакте глаза в глаза. Сейчас он чувствовал архаика и – мог бы поспорить – знал, чего тот добивается. Правда, он всё равно не смог бы внятно это объяснить – ну а кто смог бы?!
Сантариал не являлся по природе своей негодяем. Когда он находился не на работе, и люди не были мишенями для него, он испытывал к ним что-то вроде снисходительного ленивого любопытства. И всё. Он мог овладеть любой тайной в мгновение ока, но никогда не злоупотреблял этим своим даром. Кроме того, архаики высшего эшелона в своей деятельности придерживались весьма строгих принципов. Например, не стоит никого мучить, если на то нет специального ордера. Вот если он есть, конечно, дело другое.
Лотос медленно обернулся.
Улыбка Сантариала была настолько задорной, что одно это уже вызывало подозрения.
– Подождём темноты, – сказал он. – Тогда и начнём.
Лотос Растиплющ за свою невеликую жизнь успел повидать многое. Он наблюдал смерть во всей её неприглядности. Но всё это принадлежало его прежней жизни, жизни, где борьба за выживание была будничным занятием. А сейчас происходящее его ужасало. Он не мог понять риска из прихоти. Архаики странные существа, сказал Энстон, будь готов ко всему… возможно, не точно, не теми же словами. Сейчас Лотос жалел, что товарищ не пожелал быть откровенным – а ему явно было что порассказать…
Сантариал впечатлил гиганта с самого начала. Помимо прочего Лотос восхищался удивительным свойством его характера – не отступать ни при каких обстоятельствах. Но всему в этом мире был положен предел, и голос разума был обязан прозвучать в голове архаика, предупреждая о последствиях этой вздорной затеи. Ведь он намеревался играть в открытую и ждал того же от Лотоса. Все архаики ненавидели фальшь, да и для гигантов слово «честь» не было пустым звуком…
Пока Лотос предавался этим невесёлым раздумьям, Сантариал исчез.
Это послужило сигналом.
Фаэтон медленно тронулся с места и, ласково шурша, покатил по песку. Лотос положил самострел на колени и стал вглядываться в лесную чащу. Если уж идти, то до конца. Кроме того, он избегал смотреть на Нандоло. Гигант почти кожей ощущал его недовольство и какое-то напряжение, природу которого распознать было трудно…
Лунный луч выхватил из темноты серебристые волосы Сантариала. Лотос мгновенно вскинул самострел, прицелился и выстрелил – у него в мыслях не было жульничать. Нандоло одобрительно крякнул.
