Судьба на излом: Маятник

– Анастасия Олеговна, вы закончили?

– Да, Василий, закончила. Так закончила, что и начинать не хочется…

– Что случилось? Вы чем-то расстроены?

– Вася! Не могу я тебе ничего сказать, уж прости ты меня, скотину такую неблагодарную…

– Да вы что, Анастасия Олеговна, зачем же вы так на себя наговариваете?

– Василий! А Соловьёв где?

– В район уехал, а зачем он вам?

– Наоборот хорошо, что он отсутствует. Хороший ты парень, Вася, но не знаю, как у тебя с языком.

– В смысле?

– Насколько ты болтлив. От этого много чего будет зависеть.

– Я же в НКВД работаю! – вскочил сержант.

– Тихо, Вася, тихо. Успокойся. То, что я тебе сейчас скажу – не просто тайна, она имеет гриф «ОГВ». Ты даже к «Совершенно секретно» доступа не имеешь, а тут такое.

– Анастасия Олеговна, вы меня пугаете.

– Твой начальник – Соловьёв – карьерист. Самый натуральный карьерист, а вот ты – другое дело. Потому я и хочу, чтобы ты жив остался.

– Анаста…

– Понимаешь, Василий… и кража, и жених – это всё для отвода глаз, но есть кое-что в моей биографии…

– И что это?

– Что простому сотруднику, не говоря уж об обычных гражданах, знать не полагается.

– Спорить не буду, есть такие моменты в нашей работе… а вы тоже в органах работаете? – сержант с любопытством смотрит на меня.

– Пожалуйста, посиди спокойно и послушай меня внимательно. Я не могу тебе рассказать ВСЮ информацию, она для тебя слишком тяжела, да и не поймёшь ты половины из неё. Поэтому буду краткой. Завтра начнётся война, понимаешь?

– С кем?

– С фашистской Германией. 22 июня 1941 года в 4 часа утра, на всём протяжении границы от Крыма до Мурманска. Так вот, Василий.

– С Германией? Дружественным государством? Да вы кто такая вообще?! – глаза Тапочкина выражают одновременно ужас и удивление.

– Конь в пальто. Я ещё не закончила. Так вот, по стечению обстоятельств, совершенно от меня не зависящих, мне придётся осесть тут, в Н-ске. Баба-командир – не слишком часто встречающееся сочетание в вашем времени, а потому я пока буду просто наблюдать. Я понимаю твоё удивление, в некотором смысле разочарование и даже подозрение, что я шпионка. Так?

– Не скрою, что вы правы. И что это вы там о времени говорили?

– Мне будет жалко терять в твоём лице потенциального помощника, если наши боевые пути разойдутся, но и тебя самого жалко. Хороший ты парень: честный, отзывчивый. Только вот справишься ли ты с такой ношей? Будет ли она посильна тебе, Василий?

– Я комсомолец, да к тому же детдомовец. В жизни тоже пришлось хлебнуть.

– Хорошо, ты сможешь со мной сходить в гостиницу? Это не нанесёт удар по твоей репутации, если ты ненадолго закроешь отдел?

– Нет.

Повезло всё-таки, что до гостиницы недалеко. Пока мы шли, Тапочкин молчал. Я понимала, что у него в душе шла борьба. Его мысли витали между той Анастасией Олеговной, бывшей вчера подавленной и беззащитной и другой, которая сегодня просто убила его невероятной и пугающей информацией. Наверняка ему хотелось меня арестовать и передать дальше по инстанции, но интерес к тайне перевесил чувство долга. Наконец, мы пришли.

– Проходи, Василий, и садись в кресло.

– Бить будете или вербовать? – в его голосе присутствовала ирония.

– Если бы я хотела тебя избить или, что ещё хуже, убить, мне понадобилось бы несколько секунд.

– Даже так?! Хотя после того, как вы нейтрализовали шайку Хромого…

– Да, Вася, ты абсолютно прав. Я в совершенстве владею рукопашным боем нескольких мировых школ, стреляю с двух рук одновременно и много чего ещё.

– А диверсии?

– Легко! На раз-два. Но мы отклонились от темы. На, – я подала ему своё удостоверение – открой и посмотри.

– Это удостоверение царской России! – вскакивая, он ткнул пальцем в двуглавого орла.

– Дурак! Говорю же – открой и посмотри, ВНИМАТЕЛЬНО причём.

Тапочкин раскрыл его и начал читать. По мере ознакомления с информацией, брови у сержанта поднялись домиком и уже не опускались.

– Дату выдачи прочёл?

– Да, тарщ полковник, 20.. год. Вот это да… а Российская Федерация – это что за страна?

– Преемник СССР. ГРУ – Главное Разведывательное Управление. Аналог чему в вашем времени, как думаешь?

– НКГБ, – автоматом ответил сержант.

– Правильно. А сейчас я покажу тебе ещё кое-что. Смотри, Василий, я потом столько неприятностей заполучу, если ты меня предашь…

– Анастасия Олеговна, товарищ полковник! Не сомневайтесь, я не предам!

Я молча подошла к баулу и щёлкнула молниями. Ноутбук подействовал на сержанта, как удав на кролика.

– Вот, Вася, это устройство называется электронно-вычислительная машина или сокращённо ЭВМ.

– А что она может? – спросил Тапочкин, продолжая его осматривать.

– Многое. Источником питания служит вот эта батарея, в моём случае, заряжающаяся с помощью солнечной батареи.

– Какой?!

– Вот это устройство преобразует солнечные лучи в электричество.

– Ух, ты!

– А вот это, – я достала смартфон – специальный телефон. Связаться по нему я не могу, потому что в вашем времени нет такой системы связи, но поверь мне на слово, через него, в нашем мире, можно поговорить с человеком, находящимся на любом континенте. А сейчас он может использоваться только как средство хранения или записи информации, ещё имеется фотоаппарат, видеокамера…

– Какая камера?

– Похожая на вашу плёночную, но только более качественную. Смотри на меня!

Когда Василий повернул голову от ноутбука в мою сторону, я быстро его сфотографировала.

– Вот теперь посмотри сам на себя.

Тапочкин уставился в экран, где была видна его физиономия.

– Ничего себе…

– Ну и теперь ещё кое-что… – с этими словами я вытащила из баула свой «Глок». Василий уставился на пистолет, побледнел и вжался в кресло.

– Вы…

– Спокойно, сержант, я не привела тебя сюда, чтобы показать всё это, а потом убить. Хочешь посмотреть? – он кивнул. – На, держи.

Василий отложил ноутбук в сторонку, и с благоговейным взглядом на лице аккуратно взял в руки мой пистолет.

– Вот это оружие! А… оно мощное?

– Калибр 9 мм, подходят патроны от немецкого «Люгера».11 Так что, когда эти твари явятся сюда, этот пистолет мне ещё пригодится. А пока есть ещё две запасные обоймы.

– В руке лежит как влитой.

– И стреляет не в пример лучше ТТ или нагана.

– Эх, если бы у нас было бы такое же оружие… а если обратиться туда? Может, помогут? – он многозначительно показал пальцем вверх.

– Вася! Мне сейчас не пробиться ни к товарищу Берии, ни, тем более, к товарищу Сталину. Сам понимаешь – слушать меня никто не станет, да ещё шлёпнут, как потенциального шпиона.

– Это да. Я и то с трудом вам поверил.

– Наша задача: подготовиться к обороне города и отвлечь на себя как можно больше немцев, когда они сюда придут.

– А они придут?

– Придут, Вася, к сожалению, придут.

– Но мы победим? – в глазах этого двадцатичетырёхлетнего парня была тоска.

– Обязательно, Вася. В моей истории это было 8 мая 1945 года. А 9 мая стал официальным днём Победы над фашистской Германией.

– Анастасия Олеговна, товарищ полковник! Как же я рад это слышать!

– Чем больше мы сделаем пакостей немцам, тем быстрее придёт этот день, Вася.

– У меня сейчас такое в душе творится…

– Не сомневаюсь. Я когда сюда к вам попала, стресс был тоже будь здоров. Сама ещё не до конца не отошла.

– Не верится, мне Анастасия Олеговна.

– Что не верится?

– Насчёт завтрашнего.

– Ты вот что… отойди немного от того, что здесь увидел и услышал. Если завтра войны не будет – значит, история пошла по-другому пути и я, как источник информации, уже не представляю ценности. Сейчас Соловьёв прибудет в отдел, так ты отпросись у него. Скажешь, мол, живот прихватило. Если ты мне не веришь – просто отдохни ночь, а выйдешь на работу – можешь даже арестовать меня. Я согласна на такое. Мне терять нечего – в своё время, думаю, я уже вряд ли попаду, так что теперь, как судьба распорядится. Но если завтра наступит война…

– То я обещаю вам всяческую поддержку! Всё, что смогу!

– Договорились, Вася. Я даю тебе честное слово командира, что не сбегу из Н-ска. Некуда мне бежать. По-настоящему – нет у меня ни жениха, ни родных здесь.

– Я вам верю, Анастасия Олеговна.

* * *

Город Н-ск. 22 июня 1941 года. 6 часов 00 минут по московскому времени.

Проснулась от гула сирены. Наскоро одевшись, выбежала в коридор. Дежурная по этажу стояла в вестибюле, вместе с заведующей, невесть откуда явившейся в такой ранний час. Обе они плакали, размазывая слёзы и тушь по лицу.

– Девочки! Что случилось?

– Война, милочка… так вот… н-н-немцы на нас напали…

Я вышла на улицу. Несмотря на ранний час, около отдела милиции, у громкоговорителя на столбе, стояла толпа народа и слушала чрезвычайное сообщение Правительства СССР голосом Левитана:

«Внимание! Говорит Москва! Передаём важное правительственное сообщение! Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра, без всякого объявления войны, германские вооружённые силы атаковали границы Советского Союза! Началась Великая Отечественная война советских народов против немецко-фашистских захватчиков! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

В груди у меня защемило, накатили слёзы, и я в один миг прочувствовала, что ощущали эти люди. Словно тысячи душ вывернуло наизнанку, а их эмоции каким-то непонятным образом стали доступны мне. Я поклялась себе, что приложу максимум своих знаний и умений, все свои силы, чтобы победа пришла хоть на неделю раньше. Даже, если мне придётся погибнуть. Что моя жизнь, в обмен на несколько тысяч спасённых? Я готова на такой размен!

Из отдела вышел бледный Тапочкин. Он угрюмо взглянул на толпу и только сейчас увидел меня.

– Анастасия Олеговна… вы уже знаете, да?

– Знаю, Василий, знаю… в душе пустота и скорбь. Ты хоть представляешь, сколько там сейчас гибнет народу? Жуть…

– Анастасия Олеговна, я сдержу своё слово. Есть новости. Пожалуйста, зайдите внутрь.

В кабинете было тихо и пусто.

Несмотря на ранний час, в стране ЧП, а Соловьёва ещё нет. Хм… надо поинтересоваться у сержанта.

– Вася, а где лейтенант?

– Приказ уже подписан. С сегодняшнего дня я – младший лейтенант, а Сергей Ильич уехал в М-ск. Там сейчас много дел – областной город, сами понимаете, – только сейчас я заметила на его форме новые знаки отличия.

– Василий, а Соловьёв ещё приедет?

– Нет. Его срочно перевели в областной город. Есть ещё дежурный отдел, а в управлении останусь только я и ещё будет нужна стенографистка из гражданских. Таков приказ.

– Значит, слушай меня. Сделаешь мне паспорт, думаю, что у тебя есть связи в паспортном столе. Потом примешь меня на работу…

– А…

– Тапочкин! Сделаешь так, как я сказала. Мне нужно легализоваться у вас в городе. Это понятно?

Младший лейтенант кивнул.

– Отлично. Доставай карту, будем знакомиться с местностью. Вот здесь – я ткнула в понравившийся мне ранее лесной массив, – я планирую создать базу для сопротивления немцам. Аккуратно поинтересуйся насчет этого леса. Планируют ли там чего строить или нет. Только смотри сам не попадись, а то будет нам сопротивление немецко-фашистским оккупантам – самих к стенке поставят.

– Хорошо, Анастасия Олеговна, я буду предельно аккуратен.

– Да, и с жильём нужно решить вопрос. Мне завтра из гостиницы съезжать, сам понимаешь, что комнату придётся искать.

– Есть такая комната, даже рядом с отделом. Тут, на втором этаже жилого дома, старушка сдаёт жильё. Наши командированные всегда у неё останавливались.

– Отлично. Такой вариант меня устроит.

* * *

Город Н-ск. 2 июля 1941 года. Утро.

Сводки Совинформбюро совершенно не располагали к работе. Прекрасно понимая, что происходит на полях сражений и какие мы несём потери, я находилась в подавленном состоянии и только силой воли заставляла себя работать. Василий смог «восстановить» мне паспорт и официально взял меня на работу стенографисткой. Сейчас он уже не просиживал в кабинете, а занимался множеством дел, в одночасье свалившихся на этого двадцатичетырёхлетнего парня.

Став на постой к миловидной старушке, Марии Ивановне, я сразу ощутила заботу и внимание пожилого человека. Насчёт завтраков, обедов и ужинов можно было не беспокоиться, а вот с вещами дело обстояло куда хуже. Пару раз я уже заставала её около своего баула, но внятная и вежливая беседа свела на нет все попытки бабы Маши достать мои вещи и препроводить их на вешалки в её большом шкафу. С дополнительным гардеробом пришлось тоже повозиться: с учётом новой должности мне выдали аванс, и я докупила кое-что на смену из одежды, да пару комплектов нижнего белья этого времени, дабы не попасть в щекотливую ситуацию.

Таким образом, все основные житейские трудности были решены в достаточно короткий срок, и я с большим усердием вклинилась в работу.

Порядок в городе поддерживали ещё несколько рядовых милиционеров во главе с сержантом Михеевым. Первые летучки, проведённые Тапочкиным, показали, что весь состав НКВД Н-ска намерен самым решительным образом пресекать саботаж и беспорядки в городе. После каждого совещания младлей советовался со мной по тем вопросам, казавшимся ему не совсем понятными.

Высокое областное начальство приезжало всего один раз – проверить организованную Василием работу, заодно пустив слюни по поводу такой стенографистки. Майор Огурцов вкрадчиво предложил мне перевод к нему в отдел, но в цензурной форме и обтекаемо был послан лесом, стройной колонной, под барабанную дробь. Напоследок поинтересовавшись моей возможностью поддерживать связь с «женихом» и получив ответ, что письма ещё ходят, он посчитал себя удовлетворённым положением дел в отделе и убрался восвояси.

– Фу-у-ух. Как камень с души упал, – подытожила я отъезд начальства – до чего же я не люблю всякие проверки!

– И не говорите, Анастасия Олеговна! И так нервы ни к чёрту, а тут ещё проверка.

– Ты узнал о нашем лесном массиве?

– Кое-что.

– Слушаю тебя.

– Этот массив считается бесперспективным. Никаких инженерных сооружений там не планируется возводить, а основные склады будут расположены за М-ском.

– Понятно. Нужно проявить небольшую инициативу и создать несколько блиндажей в том лесу. Сможешь это сделать, не привлекая к себе внимания? Если это будет на грани серьёзного подозрения – не рискуй.

– Я попробую, товарищ Рогова, но не сразу. Возможно, за пару недель смогу организовать два-три блиндажа.

– За такое время ты сможешь сделать только обычные землянки.

– А какие нужны?

– Василий! Абы чего строить не будем. Тут каждая оплошность может стать роковой.

– Понимаю. А вы не могли бы сделать чертежи этих конструкций?

– Легко. Сегодня к вечеру будут готовы планы всех инженерно-технических сооружений, но основную привязку необходимо будет осуществить на местности. Для этого нам придётся выехать в лесной массив.

– Этот вопрос решаем. Завтра-послезавтра смогу взять грузовик в райисполкоме. Нужно будет забрать документацию и бланки в М-ске.

– А на обратном пути заглянем в лес.

– Так точно.

* * *

Город Н-ск. 4 июля 1941 года. 20часов 00 минут по московскому времени.

Вся пропиталась потом и пылью. Только что приехали из М-ска, озаботившись пополнением бланков всевозможных справок и документов, заодно завернув в искомый лес. Несмотря на то, что ездили в управление, рискнула взять с собой смартфон, тщательно спрятав в сумочку. Уже на месте он оказал нам неоценимую службу. Все спорные участки были сфотографированы и уже после работы, примерно с 18—00, мы обсуждали планы сооружения инженерных конструкций. Всю систему блиндажей было решено возвести с учётом отвода вентиляции метров на сто от центрального входа, не забыв про запасные выходы. Для Василия такая конструкция была в новинку, поэтому он просто взирал на чертежи и слушал, что я ему рассказываю, изредка задавая вопросы по некоторым нюансам предстоящего строительства.

– Не знаю, Анастасия Олеговна… такие блиндажи мне не доводилось видеть, но осознаю, что это очень продуманная конструкция. Остаётся вопрос о возведении. Сами понимаете, что большое количество людей для такой стройки не выделить – это создаст нездоровый интерес среди самих строителей, да и слухи уйдут наверх.

– Василий! Не стоит использовать местных жителей. Поскольку беженцы частично оседают у нас в городе, целесообразнее привлекать к строительству бригады сформированные из них. Возможно, та низменность в двадцати километрах от города, в пойме реки, будет использована для заградительных сооружений. Тогда часть строительных бригад можно перенаправить на сооружение блиндажей. В нарядах укажи их как дополнительные инженерные сооружения.

Глава 4

Город Н-ск. 25 июля 1941 года. Районный отдел НКВД.

За три недели много воды утекло. Честно говоря, времени на поспать или поесть почти не было. Утреннюю гимнастику я не забросила, хотя для этого приходилось вставать почти на час раньше.

Общим приказом по НКВД наш городок стал считаться прифронтовым и хотя канонады мы ещё не слышали, количество беженцев неумолимо росло. Колонны с ними проезжали на машинах, автобусах и даже на телегах. Навстречу беженцам следовала военная техника. Некогда пустынная дорога около Н-ска превратилась в оживлённый тракт.

Сегодня я как обычно явилась на работу, но взъерошенный и небритый Тапочкин сразу испортил мне настроение.

Наверняка случилось что-то чрезвычайное, заставившее его провести бессонную ночь.

– Доброе утро, Василий. Судя по твоему виду, ночь прошла без сна. Что-то случилось?

– Случилось Анастасия Олеговна и не очень хорошее…

– Ну, чего замолчал?

– Приказом по НКВД М-ской области теперь в отделах должны служить только военнообязанные лица.

– И какая в этом проблема?

– Ну, вы же не согласитесь стать рядовым сотрудником НКВД?

– Это почему же?

– Потому что вам придется выезжать на задержания и другие оперативные мероприятия.

– Эх, Вася, Вася… долго тебе ещё учиться всем премудростям службы.

– Почему?

– Потому что в складывающейся ситуации я предвидела такой приказ и, естественно, была к нему готова.

– Значит, вы согласны?!

– Конечно.

– Тогда вот, – Тапочкин достал из папки напечатанный лист и протянул его мне – это приказ о призыве вас на службу в органы, с присвоением звания рядовой.

– И вот из-за этого ты провёл бессонную ночь?!

– Я долго думал, четыре раза печатал его, потом рвал. Наконец решил снова напечатать и будь что будет.

М-да… если бы этот молодой человек не был влюблён в меня по уши, неизвестно как сложилась бы моя судьба в этом времени.

После обеда я уже побывала в отделе военторга магазина одежды и на основании приказа райотдела НКВД выкупила новенькую женскую форму. За небольшую плату мне подогнали её под мои параметры, и уже из магазина я вышла, как настоящий сотрудник НКВД.

Не, оригинальная расцветка – я вся такая «синенькая», да и пимпочка на беретке – класс!

Добравшись до работы, увидела припаркованную «Эмку» у отдела. Судя по номеру автомобиля, к нам наведался младший лейтенант НКГБ Журавлёв, представлявший госбезопасность в Н-ске, так сказать, в единственном числе.

Подойдя к кабинету Тапочкина, я услышала ор гэбэшника. Задержавшись перед дверью, решила подслушать разговор. Судя по нему, Журавлёв только что подъехал.

– Вася! Ты что, охренел?! Ты какие дела проворачиваешь в Семёновском лесу, а? Или тебе жизнь не дорога? Это хорошо, что мы с тобой из одного детдома, вместе росли, вместе учились. Я тебя очень хорошо знаю, а то бы… сам понимаешь. Ну, колись, чего ты там задумал?

– Серёга, извини, но не могу я тебе этого сказать…

– Вася! Ты что? Ты к немцам переметнулся?!

– Скажешь тоже!

– Тогда кто из твоего руководства дал тебе команду строить замаскированные блиндажи стратегического назначения? И давай не будем ездить по ушам – ты до такой конструкции сам бы никогда не додумался. Это только по нашему наркомату проходили такие инженерно-технические сооружения.

– Это не моя тайна…

– Вась! Ты хоть понимаешь, что я буду вынужден с тобой сделать?

– Твоё право, осуждать не буду…

– Сдать оружие! – голос Журавлёва стал стальным.

Я решила не усугублять положение и вошла. Нет, я легко могла прикинуться шлангом, но тут будет белый пушной зверёк нам обоим. Нужно попытаться привлечь гэбэшника на нашу сторону. Риск, конечно, есть, но другого выхода просто не было.

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, разрешите обратиться к младшему лейтенанту Тапочкину!

– Не разрешаю. Он арестован.

– За что? – делаю глаза навыкат.

– За антисоветскую деятельность и подрыв обороноспособности в Н-ском районе.

– Это как же так?

– Вам, рядовая, знать не положено. У вас есть оперативная работа? Вот ей и занимайтесь.

– Товарищ младший лейтенант, тогда и меня арестовывайте.

– За что?

– Мы оба работали над этими инженерно-техническими сооружениями.

– Что? Василий! У нас в отделе НКВД шпионская ячейка?!

– Хуже, товарищ младший лейтенант госбезопасности, намного хуже, – это уже я играю ва-банк.

– Да как вы, рядовая, разговариваете со старшим по званию?!

– Журавлёв! Сядь на стул и не пыли. Хочешь получить ответы на вопросы заданные Тапочкину – тогда успокойся.

Младлей медленно поворачивает наган Василия в мою сторону, но уже не успевает закончить задуманное. Резкий толчок в кисть, дозированный профессиональный удар в шею и вот уже он мешком оседает на стул.

– Вот так вот. Посиди, охолони малость. Говорить ты можешь, а двигаться – пока нет.

– Вы кто? – его глаза излучают дикий ужас.

– Конь в пальто. Сначала ответь-ка на такой вопрос: кто ещё знает о блиндажах в том лесном массиве?

– Кроме меня из НКГБ пока никто.

– А в других структурах власти?

– Тоже никто.

– Отлично. Теперь слушай меня внимательно, Журавлёв. Скоро немцы будут здесь. Примерный срок – между двенадцатым и двадцатым октября, но всё может поменяться. Если наши доблестные военачальники прохлопали такой стратегический объект для ведения партизанской войны, то это не значит, что другие не могут им воспользоваться. Причём для тех же целей.

– А…

– Подожди, сначала выслушай, возможно, моя информация сведёт на нет часть твоих вопросов, – он кивнул, но продолжал пялиться на меня.

– Итак. Ты понял, для чего эти блиндажи строятся, но сейчас горишь желанием узнать кто эта дамочка, спецударом выбившая у тебя оружие, а потом и вовсе парализовавшая твоё тело? Наверное, думаешь, что я из немецкой разведки и завербовала Васю? – он кивнул.

– Понимаешь в чём дело… если я тебе это скажу, то вся информация будет переведена под гриф ОГВ, и ты станешь носителем гостайны стратегического направления. Ты готов быть всю жизнь под колпаком у Лаврентия Павловича?

– Эм… э-э-э… а Вася?

– А Вася решился на это.

– Я так понимаю, что здесь всем заправляете вы? – Журавлёв уже оправился от шока и с интересом смотрел на меня.

– В обычной работе командует Тапочкин, а что касается тобой упомянутого направления – здесь да, осуществляю главное руководство только я.

– Чертежи блиндажей у вас откуда?

– Отсюда, – показываю ему на свой висок – и не только их. У тебя сейчас есть два выхода из создавшейся ситуации – либо ты прикидываешься шлангом и забываешь об этих сооружениях, либо…

– Либо что?

– Либо становишься носителем гостайны и тогда уже впрягаешься в общее взаимодействие.

– Можно узнать ваше настоящее звание? – кажется, младший лейтенант понял, откуда ветер дует.

– Скажем так, старший майор. Курирую отдел Главразведупра.

– Охренеть… – Журавлёв кратко и ёмко охарактеризовал сложившуюся ситуацию. – Эх, Вася, а ещё друг называется.

– А я чего? Или тебя не учили держать язык за зубами?

– Ты, оказывается, можешь старшим майором НГКБ командовать, вот везуха тебе.

– Мальчики, не отвлекаемся. Так что ты решил?

– А-а-а, где наша не пропадала! Согласен.

– До дома недалеко, но рабочий день ещё не закончен, поэтому отдел пока покидать не будем. Василий! Объясни другу, кто я есть.

– Полковник Главразведупра из 20.. года. Перемещение во времени. Серёжа! Анастасия Олеговна назвала мне дату нападения немцев, с точностью до часа. Я тебе клянусь, что это так! Для того, чтобы уменьшить срок военных действий, она предпринимает все эти мероприятия. Кстати, имеет спецоборудование и оружие. Я его сам видел.

– Тарщ… разрешите я вас буду называть по званию из этого… из будущего? – киваю, – разрешите ещё один вопрос?