скачать книгу бесплатно
Смягчённая конструкция
Александр Клим
RED. Fiction
Ошеломительное продолжение «Девятого вала» переносит своих читателей на несколько лет назад, по-прежнему оставляя их в мрачном СитиГраде.
На сей раз героиня произведения – молодая врач-психиатр, которая отправляется на поиски первозданной тьмы. Сама по себе травмированная, раненая и несчастная, она ненароком оказывается марионеткой в руках высшего общества. И в этом искании и смертельной игре шахматная доска переворачивается с ног на голову, делая пешек королями: давно забытое прошлое открывает перед героиней пыльную и коварную тайну, в корне меняющую финал кровавого состязания.
Теперь ее дело будет жить в руках героев третьей книги серии «Кто они?».
Александр Клим
Смягчённая конструкция
Тьма, вокруг одна лишь тьма, и это очень устрашает. Я один, совсем один в этой страшной темноте.
Блеснуло, где-то слева блеснуло, и в помещении появились контуры, нет, я по-прежнему ничего не видел, но очертания некоторых предметов стали более отчётливы. Вот угол кровати, вон угол потолка, что еле виден у самого источника тусклого свечения. Свечение не здесь, я в комнате, как мне показалось, и свет исходит откуда-то из коридора, что ли. Окно, за мной точно окно, я чуть не подпрыгнул, когда спины что-то коснулось. Я стою совсем рядом с ним, буквально чувствую прикосновение шторной ткани. В противоположном углу от света ничего не видно, там словно бездна, угольно-чёрная пустота, пустота, нагоняющая ужас, я всматриваюсь в неё, но ничего не вижу, я лишь чувствую, как потеют ладони, как учащается дыхание. Размеры комнаты мне определить не удалось, из-за того что стен не видно, а может, их и нет вовсе?
– Твою мать! Да где я? – Отчаянно крикнув в пустоту, я прислушался, но ничего не услышал, вокруг стояла звенящая тишина. Но я отчётливо чувствовал страх, усиливающийся страх в глубине моего сознания. А я спросил вслух, или я лишь подумал? Тогда, может, спросить снова? Но поднявшийся из глубины ком страха парализовал гортань.
Я попытался сделать шаг навстречу тусклому свечению из другой комнаты, и вдруг я замечаю лицо. Нет, не лицо, лишь очертания, еле заметный блеск глаз и вроде бы даже волосы, длинные, или мне показалось, чёртова темнота, ничего не понятно. Прикинув положение, я понял, лицо находится рядом с кроватью, и то ли сидит на маленькой табуретке, то ли на корточках.
– Аня? Аня! – вдруг вырвалось у меня. – Посмотри, Аня, там же люди, – проговорил я уже дрожащим от страха голосом, одёргивая штору.
За окном и правда шли люди, я смотрел на них с высоты, наверное, второго или третьего этажа. Ничего необычного, будто я нахожусь в номере какого-то отеля, кроме одного. Кричащая и смеющаяся группа людей шла с факелами. Ни фонарики или нейтрино свет, они шли именно с факелами. Я застыл лишь на мгновение, изучая картину за окном, и вновь повернулся в темноту, странно, но свет из окна не проникал в комнату, и тут по-прежнему было очень темно и лишь очертания лица, казалось бы, очень знакомой мне девушки, и я вновь окликнул её.
– Аня, Аня, посмотри, там же люди, это же люди, мы не одни здесь, Аня! Аня!
Ответа не последовало, и я снова попытался приблизиться, но ноги меня не слушались, я стоял на ногах, но двигать ими не мог, осознав своё положение, я затрясся от охватывающего меня ужаса, всё тело дрожало, лоб покрылся испариной, я готов был заорать и, пробив стену, покинуть это страшное место, но не мог. Я врос в пол. Я находился в центре самого страшного ужаса, что я вообще мог вообразить себе когда-либо. Словно настоящая тьма, потусторонняя настоящая тьма пришла сюда, в эту комнату, пришла за мной. Она смотрела на меня из этой бездонной темноты, а я смотрел на неё, как кролик на удава, в глазах бешеный страх, но сделать ты ничего не можешь. Ты телесный пленник, твой разум захвачен, и над ним издеваются, пробивая всё новые и новые уровни страха. Немного пригнувшись, прищурился и попытался разглядеть лицо в дальнем углу комнаты, пытаясь найти в нём спасение, помощь, да просто понять, кто это. Но тут я просто эмоционально взорвался, невиданный испуг посетил мой разум, так как прямо передо мной в темноте оказалось страшное, чёрное и дьявольски выглядящее чудовище, точнее его морда, или это была Аня, до которой я так отчаянно пытался докричаться, а она всё это время стояла рядом со мной? Ужасная гримаса всплыла из темноты, или она была здесь всегда? Я не смог этого определить, испуг пронзил всего меня, лишив возможности думать. Я инстинктивно шарахнулся назад и, ударившись о стену, проснулся.
Глава 1
Уже почти стемнело. Рычащий геогельевый двигатель автомобиля специализированного психико-физиологического отдела вдруг натужно завыл, когда в свете горящих фар показался достаточно крутой дорожный подъём. Через три четверти часа мы стояли на пустой парковке филиала № 17 Психоневрологического отделения центральной клинической больницы СитиГрада. Психиатрическая больница № 17 находилась на высоком холме, и оттуда открывался прекрасный вид на СитиГрад. Горящие голографические рекламные ролики, невероятной высоты здания, уходящие в небесную темноту, огни узких улиц, едущие по ним автомобили. Разделяющая бедноту и богатство река и гордо возвышающийся пик мэрии.
– Скажи мне, Сантос, вот кто придумал построить психиатрическую больницу на этом холме? Такое прекрасное место, куча зелени, прекрасный обзор и такой красивый вид на город.
– Это не было больницей ещё полвека назад.
– Да? А что тут было?
– Это был особняк богатейшего человека СитиГрада, мистера Чеваковски.
– Хм, мне казалось, он имел апартаменты в башне федерации, на самом верхнем этаже.
– Да, точнее сказать, три верхних этажа башни федерации принадлежали ему, мадам. Ну а здесь, а здесь он отдыхал, – улыбнулся невысокого роста мужчина, что был водителем экипажа, прибывшего на автомобиле.
– Отдыхал, – медленно произнесла я и ещё раз огляделась.
– Мадам, прошу вас, зайдите в помещение, погода совсем плохой становится, сейчас снова дождь сорвётся, – послышался грубый мужской голос от дверей клиники.
– Да-да, мистер Кантило, уже иду, – крикнула я в ответ и, развернувшись, зашагала в сторону входа в очень старое здание эпохи Русского барокко. Большие и очень массивные колоннады, обрамляющие углы шестиэтажного здания и входную группу. Деревянные высокие двухстворчатые двери, арочные окна с решётками. Здание уже давно не ремонтировалось, много где пошарпанный фасад, отколовшаяся декоративная штукатурка, тёмные плесневые пятна. Я остановилась, рассматривая древнюю архитектуру, зданию было уже около пяти столетий, и последний, кто его ремонтировал и перестраивал, был Чеваковски. Подняв голову вверх, я смотрела на стоящих в злом оскале каменных медведей, что располагались по всему периметру крыши здания. И в этот момент мне на лицо упала первая капля, и буквально за секунду с неба хлынуло море, превращая и без того неуютную картину в страшное зрелище, с молниями и громом, омывая водой древнюю постройку.
– Быстрее, мадам, а не то промокнете насквозь, – вновь позвал меня грубый голос, принадлежащий моему начальнику – мистеру Кантило Давиду Ирославичу. Мощный и внушающий трепет мужик, властный и не терпящий обмана. Его на этот пост поставил лично Его Преосвященство царь Ром, как доверенное лицо. Но и без этого Давид Ирославич ввергал всех окружающих его работников в покорный трепет своим праведным авторитетом, мужской и даже какой-то первобытной харизмой. Высокий, плечистый и очень симпатичный для своих лет, а было ему за пятьдесят, двадцать из которых он провёл на передовой. Он возглавлял группу реагирования по поимке людей, уничтожающих наш мир. Там он потерял левую ногу и почти все рёбра на левой же стороне. Но хирурги поработали на славу, внедрив в тело Давида механизированные протезы с биореагентами, заменив потерянные части. Тогда он и окунулся в мир современной медицины.
– Вот, сэр, прошу вас, – гарсон наклонился к Давиду Ирославичу, предложив ему горячую чашку чая.
– Спасибо, человек, – он взял чашку и, повернувшись к собравшимся, продолжил: – Как вы знаете, нам требуется расширить зоны влияния нашего отдела, поскольку психическое состояние наших граждан ухудшается, – он сделал глоток и, оценив чай, едва заметно кивнул гарсону. – Причины этого стремящегося к нулю графика нам известны: перенаселённые кварталы, экология, общее состояние планеты ну и, так скажем, замкнутость. Мы с вами, господа, живём в эпоху свобод, но в рабстве. Понимаете, о чём я?
– Думаю, вы имеете в виду то, что мы практически не передвигаемся, не путешествуем.
– Именно, господин Дарс, именно. Мы имеем огромные города, обширную, но закольцованную инфраструктуру, причём как глобально, так и локально, и вот мы вроде развиваемся, и срок жизни человека увеличили, и модификации производим, вот как ваш головной модуль, что это?
– Синхронизирующий модуль.
– И, позвольте спросить, что он синхронизирует?
– Ну, я бы…
– Обычный модуль синхронизации внешних факторов раздражения и внутренних ощущений, у доктора Дарса некоторые проблемы с восприятием, так о чём вы? – Дарса перебил главврач.
– В общем, мы развиваемся интеллектуально, скажем, цивилизируемся.
– Как-как?
– Развиваемся, – улыбнулся Давид Ирославич. – Дело не в терминах, доктор Пост, дело в том, что развитие, как это ни странно, приводит к одиночеству и замкнутости а следовательно, к глубокой и перманентной депрессии. Нация глубоко больна, господа, и нам с вами нужно что-то делать.
– Хм, господин Кантило, вы уверены в том, что нам удастся изменить общее психологическое состояние граждан путём…
– Путём деградации? – вновь перебил доктора Дарса главный врач психиатрической клиники № 17, доктор Пост Илай Соломонович. Человек, возглавляющий эту клинику уже как двадцать девять лет. Седовласый, имеющий небольшую бороду и носящий огромные очки в белой оправе, сливающиеся с его вечным белым халатом.
– Нет, что вы, доктор Пост, деградация не наш выбор, я как-то не особо желаю воплощаться обратно в обезьяну. Мы с моей помощницей сейчас ищем способ сделать это путём комплексного психоневрологического внедрения идеи, что мы с вами, господа, живём в прекрасном мире и что человеку не нужно пространство, что он может жить, работать и творить, а точнее, он изначально к этому привержен, в условиях, которые окружают наше существование.
– То есть, другими словами, вы хотите изменить фундаментальную структуру природы и внедрить в мозг общества постулат о том, что оно рождено в клетке и это нормально?
Кантило улыбнулся и, сделав ещё один глоток, медленно кивнул. Я оглядела всех присутствующих, пыталась поймать их реакцию на озвученный план. Главврач, сморщив лицо, глубоко задумался, его глаза пронзали пространство, а мозг вдруг покинул голову и ушёл в мир размышлений. Руководитель отделения нарушения сознания доктор Дарс немного приподнял уши и сжал губы, ему явно не по нраву эта идея. Но, к сожалению, такое фундаментально изменение удаётся понять не всем, большинство думают прямыми линиями, и им тяжело изменить этот поток. А человеку с расстройством, пусть и лёгким, это вообще не дано понять. Как это ни странно, но все работники всех посещённых нами клиник во всех городах так и не смогли понять то, что является единственным выходом в сложившейся неблагоприятной ситуации на планете. Мы живём в нескольких городах, со столицей нации ГолдГрадом, где и восседает его Преосвященство Ром, остальная планета практически не пригодна для жизни: радиационные пустыни, пересохшие реки, ядовитые болота и подобные не сочетающиеся с жизнью объекты, что когда-то, очень давно, создали люди, обезумев от власти и денег.
– Что скажете, мадам? – спросил Кантило, делая глубокую затяжку.
– Из всех, с кем нам удалось пообщаться, только Пост не отреагировал как все остальные, – я спустилась с крыльца входной группы клиники. – Он задумался, причём у него я не увидела даже первых негативных мыслей.
– То есть он изначально стал думать о возможности воплощения этой идеи?
– Скорее всего, да, точнее не скажу, для этого нужно поработать, – я вновь подняла голову, рассматривая здание клиники, благо дождь прекратился.
– Ну, хорошо, тогда остаёмся здесь и попробуем поработать с Постом.
– Как скажете, Давид Ирославич, как скажете.
– Ого, что за безынициативность?
– Всё в порядке, я тут чувствую себя как дома, и здесь мы, наконец, что-то нащупали, так, что я с вами согласна.
– Ну, хорошо, – буркнул начальник и, бросив бычок в урну, зашёл в клинику.
– Ну что же, остаёмся и работаем.
Темнота внутри меня, я её чувствую, она, словно мазут, обволакивает всё, и, я так подозреваю, от неё очень не просто избавиться.
Опять, я опять в этой сраной комнате, ну почему именно эта чёрная комната, почему тут? Свет, да, я вижу свет, не то тусклое свечение, а свет, мы стоим в комнате, и она уже не такая тёмная. Мы, я и она.
– Анна? Анна, это ты? – дрожащим голосом я спросил стоящую ко мне спиной женскую фигуру.
– Я? – отозвалась девушка и повернулась. Тёмные волосы средней длины, и… И больше ничего не понятно, но я точно знаю её, я её хорошо знаю, она близка мне, но кто она?
– Ты?
– Мне кажется, что тебе следует что-то сделать с этим.
– С чем? – недоумённо спросил я.
– Вот с этим, – девушка указала на мою правую руку, и я охренел от неожиданности.
В руке была зажата или зажато что-то совсем мне непонятное, полуметровый конусный хвост, оканчивающийся маленькой ужасной и противной головой, похожей на ребёнка и старика одновременно. Вся эта тварь была в какой-то прозрачной слизи и очень яростно пыталась меня укусить за кисть. Как будто я держал голову злой собаки, что пытается по приказу хозяина укусить меня, изворачиваясь и постоянно клацая челюстью. Я инстинктивно сильнее сжал руку, не давая твари сделать своё дело. Огляделся и приметил высокий стол, об который и стал бить хвостом ублюдка. Удар, ещё удар, я вкладывался в каждый размах на всю имеющуюся у меня силу, но результата это не давало, и я услышал равнодушный женский голос.
– Не помогает.
– Сука, да что это такое?! – заорал я и, перехватив тварь за хвост, стал пытаться размозжить эту маленькую страшную головку о столешницу. Я бил со злостью, долбил её о стол со всей мощи, адреналин дал больше сил, и мне показалось, что стало получаться, так как послышались хрусты и хлюпанья при каждом соприкосновении головы со столом, но при этом эта сучья тварь не прекращала попыток ухватить меня и попытаться отгрызть кусок плоти. Я стал осторожничать, боясь, что на размахе оно всё-таки меня зацепит. На сотом ударе я остановился и, подняв руку, попытался рассмотреть, что осталось от зубастой головы, но меня пронзило исступление, злость испарилась в ту же секунду, уступив место отчаянью и ужасу. В руке у меня была маленькая девочка с разбитой головой.
– Что? – проскулил я, не понимая происходящее. – Что это такое? – я поднял глаза на девушку, попытался уловить её взгляд, но наткнулся лишь на пустые тёмные глазницы, безразлично смотрящие в мою сторону.
– А ты думал, что будет всё просто?
– Что просто? О чём ты? – я почувствовал тот ужасный и настоящий тёмный страх внутри, он поглощал меня, не давая ничего подумать.
За окном послышался крик, я глянул на открытое, но зарешёченное окно, там темнота и крики, просто истошные крики без слов.
– Кто это? – спросил я девушку, поворачиваясь, но её не оказалось в комнате, а вся комната была в брызгах и кровяных потёках. Я опустил взгляд на руку, но там не оказалось ребёнка, там была темнота, я по пояс был в густой темноте. Не видно ног, лишь тьма, безумно пугающая тьма, словно я стою у входа в преисподнюю. И шёпот, тихий, но леденящий шёпот, пронзающий насквозь, затрагивающий все внутренние струны страха.
– С-о-н-а, С-о-н-а, т-ы у-б-и-л е-ё…
Я заорал, я заорал что было мочи, и это был не крик, это был испуганный до безумия ор, вырывающийся изнутри и выворачивающий меня наизнанку, и я проснулся.
Глава 2
Мы переночевали в городской служебной гостинице. Невысокое трёхэтажное здание, расположенное неподалёку от главного милицейского управления СитиГрада на Пряничной улице. Встретились с начальником за завтраком в столовой. Всё как обычно: кофе, круассан и сливочное масло. Дефицит, но мы были дорогими гостями в городе, личные представители Царя, и поэтому к нам было особое отношение. Перекусив, Давид Ирославич, закурив, наметил план действий.
– Сегодня у нас ознакомительный день, нам проведут экскурсию по клинике. После этого нам, а точнее тебе, нужно будет подобрать материал для работы.
– Одной?
– Да, я после обеда отбуду в столицу, мне нужно доложить Рому о том, что мы приступили к реализации плана.
– А по телефону этого нельзя сделать? Ну, или по видеофону?
– Нет, ты же знаешь, как он не любит всю эту электронику.
– Не он один, – допила я остатки вкуснейшего кофе. Конечно же, заметив недобрый взгляд Кантило. Улыбнувшись в ответ, я встала.
– Ну, тогда приступим.
– Вы, мадам поедете в этом? Или вам нужно время переодеться?
– Извиняюсь, но что вас смутило в моём внешнем виде, сэр?
– Мы же не в офис едем, всё-таки это клиника для психически больных, и мне кажется, что более строгий костюм был бы к месту, ну или хотя бы не короткая узкая юбка и каблуки.
– Я вас поняла, Давид Ирославич, прошу, идите к машине, я сейчас спущусь, много времени это не займёт.
Длинные дряхлые коридоры нагнетали уныние. Здание в форме квадрата с внутренним двором для прогулок пациентов было невероятно скучно. По коридорам ходили врачи, медсёстры и какие-то странные товарищи в чёрных костюмах. Верхние этажи занимали лёгкие пациенты, находящиеся здесь на профилактике или плановой корректировке сознания после перенесённых потрясений, от автокатастроф до непризнания разумом новых биомеханических конечностей и частей тела. Своего рода добрячки в детском оздоровительном лагере. Мне было очень скучно, такие люди вызывают лишь жалость и никакого научного интереса. Ниже располагались помещения сотрудников клиники и службы государевой безопасности исполнения наказания. Как оказалось, всё самое интересное находится ниже, в подвальных помещениях. На первых трёх уровнях содержались буйные пациенты со сложными расстройствами психики. Диссоциативное расстройство, биполярное аффективное расстройство, шизофрения, психоз, перманентная депрессия. О, вот это уже интересно, здесь можно посмотреть материал для работы. Три этажа безумцев, сорок восемь человек, хотя людьми их можно назвать с большой натяжкой – это чистой воды звери, настоящие, истинные, не прикрытые стереотипами и правилами особи. Но было и ещё три уровня ниже, там содержались маньяки, людоеды, серийники, остальные отбросы, не желающие жить по правилам общества, но они в отличие от тех, кто выше, в большинстве случаев сознательно пошли на эти зверства и преступления, а значит, они понимают социум и знают, как всё работает, поэтому они и пока бесполезны мне. В любом случае чтобы работать на нижних уровнях, нужен особый допуск, пропуск бесконечное количество идиотских процедур, ограничений и так далее. В нашем положении, конечно, можно получить все эти разрешения, и, может, даже некоторые послабления, но мне так не хочется постоянно раздеваться, одеваться, и, хоть я обладательница шикарного стройного тела, всё же мне не улыбается то, что каждый раз на меня будут таращиться куча глаз. А если взять тот факт, что от правой лопатки и до задней части колена левой ноги у меня красуется огромный шрам, то перспектива с переодеваниями выглядит совсем ужасной. Конечно, если я не найду материала повыше, то придётся окунаться в мир безумия, но у меня какое-то позитивное чувство, что я найду то, что ищу, здесь.
– Итак, мадам, с чего начнём? И позвольте мне сказать…
– Не стоит, Дарс, мне ваше мнение неинтересно, поверьте, я слышала его много раз и прошу вас не утруждать себя повторением, – перебила я браваду начальника отделения о его несогласии с процессом реабилитации общества. Я точно уловила его интонацию, так как слышала подобные слова от каждого, с кем нам удалось провести переговоры за эти долгие шесть месяцев.
– Ну что же…
– Всё верно, давайте поработаем, – улыбнулась я ему. – Да, и ваше участие в этом не предвидится, доктор, вы лишь инструмент помощи.
– О как, – опешил Дарс. – Ну раз так, тогда вот, – он с шумом бросил огромную кипу электронных медицинских планшетов на стол, за которым располагалась я.
– Вот?
– Да, вот, – он указал на планшеты. – Изучайте.
– С радостью, доктор Дарс, но если вы покинете сейчас это помещение, то…
– То что? – с нескрываемым презрением съехидничал Дарс, застыв в дверном проёме.
– То вы, господин Дарс, в скором времени очень сильно, по-жа-ле-ете, – натянула я очень широкую улыбку, пытаясь показать всю свою доброжелательность.
Дарс застыл, он замешкался, он пытался понять, говорю ли я правду или просто издеваюсь над ним, как весь этот экскурсионный день.
– Всё верно, Дарс, думайте, – с этими словами я задрала голову вверх и крутнулась на кресле.
– Сука, – выругался доктор и выскочил за дверь.
– Ну что же, доктор, выбор сделан, да будет так.
* * *
