
Полная версия:
Диверос. Книга первая
Диск поместился в породу, как драгоценный камень входит в изготовленную для него оправу.
– Видишь? – спросил Клайвис, – Теперь он останется здесь навечно. Так всегда бывает.
– Всегда? То есть, такое уже происходило?
– Несколько раз за всю историю, в разных концах мира, – кивнул Клайвис – Самым первым был Пайриц, который собрал гельдов, поднял их против захватчиков с севера и освободил Центральные Земли. Знаю, что было еще несколько. Но их имена держатся в тайне, так что кто это – увы, я сказать не могу.
Он вдруг рассмеялся
– Впрочем, почему же «не могу»? Теперь я знаю еще одну такую.
Грейцель было не до смеха.
– Энле, что же мне теперь делать? Что теперь будет со мной?
В ответ служитель пожал плечами.
– Я не знаю, Грейцель. Возможно, что-то ожидает тебя в будущем. Что-то великое. А, может и наоборот – ты даже не заметишь этого. Порой даже совершенно незначительное наше решение может иметь непредсказуемые последствия.
Девушка провела ладонью по поверхности камня.
– Так кто же она? Та, что отдала мне медальон?
– Ты ведь и так это знаешь. Сердце и разум обычно шепчут нам самые правильные ответы, – ответил Клайвис – Впрочем, припомни – сама она себя никак не называла?
– Конечно, называла. Мы же проговорили полночи просидели, – Грейцель не сводила глаз с камня. – Она сказала, что ее зовут Хетлика.
– Ах вот оно что… – Клайвис снова улыбнулся, – тогда все понятно. Что ж, оригинально и остроумно.
– Энле, мне действительно очень страшно. Скажите, кто была эта женщина?
– Знаешь что? А пойдем-ка наверх. Не будем нарушать тайн этого места своим присутствием. Да и что нам сидеть тут, в темноте? – служитель ободряюще положил руку ей на ее плечо. – А там я отвечу на все твои вопросы.
Они поднялись по каменным ступеням и вышли в храмовый зал. Клайвис осторожно затворил дверь и, убрав ключ, прикрыл ее тканью.
– Давай побудем здесь немного, – предложил он. – Здесь тихо, спокойно.
Они спустились вниз, в общий зал и сели на скамью. В высокие окна светило солнце, в лучах которого плавали пылинки. Каменная статуя Энлиан, основанием которой и служил алтарь, смотрела куда-то в сторону сквозь цветные витражи окон.
– Знаешь, Грейцель, из всех народов, населявших Дивэрос в древности, именно гельды были самыми дикими, – сказал Клайвис. – Неприятно признавать, но пришедшие к нам с войной гедары и раг’эш многому нас научили. Наши города, дороги, каменные крепости и стены вокруг них – все это принесли нам они. Они научили нас обрабатывать железо и драгоценные камни. Что, впрочем, никак не оправдывает того насилия, которое они чинили на нашей земле.
Он уселся поудобнее на твердой скамье и продолжил.
– Язык, на котором разговаривали наши далекие предки, тоже был простым и даже, что скрывать, достаточно грубым. Поэтому они называли Энлиан не так, как мы зовем ее сейчас.
– И как же?
– Они звали ее «Хеттлик» – так же, как называли утреннюю зарю. Много позднее мы начали называть ее тем именем, которым именовали ее жившие до нас гибеноры – Энлиан. А вместо имени «Хеттлик» добавлять «Светоносная». Собственно, это одно и то же.
«Хетлика. Рада познакомиться с тобой», – вдруг вспомнилось Грейцель.
Она посмотрела на задумавшегося Клайвиса и вдруг вспомнила еще кое-что.
– Энле Клайвис, она сказала мне кое-что о вас. И просила передать это вам, когда мы встретимся.
– Ничего себе, – удивился служитель, – и что же это?
– Она просила сказать вам, что знает вас. И еще – что выделила бы вас среди многих.
Старик улыбнулся.
– Ну что же, мне действительно невероятно приятно это знать.
Он потер руки и посмотрел на Грейцель
– Однако же, все это означает, что тебе была нужна помощь. Говори, я слушаю.
– Вы знаете, – осторожно начала она, – я ведь сбежала вчера из дома.
– Это еще почему?
– После праздников начинается набор в военную школу в Аверде. А мне всего шестнадцать.
– Ах, вот оно в чем дело, – засмеялся Клайвис. – А родители не дали тебе своего согласия?
– Ну да.
– Дикфрид, я полагаю? Ну что же. Думаю, что теперь он изменит свое решение.
– Вы думаете?
– Уверен! И завтра же мы отправимся в Аверд вместе. Только не в гарнизон, а сразу в Академию. И, Грейцель, я почему-то уверен, что через пару лет ты получишь белый плащ. А если он вдруг решит возражать… Впрочем, с чего бы ему возражать-то?
Грейцель вскочила и бросилась служителю на шею.
– Спасибо вам, энле! Большое-большое спасибо!
– Ну-ну, девочка, – Клайвис, смеясь, поправил съехавшую в сторону белую круглую шапочку, прикрывающую залысину на темени и редкие седые волосы. – Умерь свой пыл, побереги силы для испытаний. Идем, найдем Дикфрида и сообщим ему новости.
– Думаете, он не рассердится?
– После праздников, угощения и танцев с красавицей Гри? Не рассердится, поверь мне.
ГЛАВА 78
Грейцель посмотрела на Мэй Си, которая за весь ее рассказ не произнесла ни слова.
– Вот и вся история, Мэис. На следуюшее утро мы с Клайвисом уехали в Аверд. Наверняка он накануне успел сообщить обо всем, потому что в порту нас встретили и отвезли в Старый Город. И уже к обеду я была зачислена в Академию. А еще – командующий лично попросил меня никогда и никому не рассказывать о том, что случилось.
– Я понимаю, можешь не волноваться.
– Да я и не волнуюсь, – улыбнулась девушка.
Затем она вздохнула и решительно поднялась с камня.
– Пойдем. Ночь уже глубокая, а завтра с утра в дорогу. Да и родители скорее всего не спят, переживают, где мы.
Погасив костер, они выбрались из леса на пляж, молча дошли до дороги.
– Грей, могу я тебе задать один вопрос? – вдруг спросила Мэй Си.
– Конечно.
– Скажи мне… Энлиан – кто она для вас? Вы строите храмы, но их энле служат не ей, а окружающим: лечат, учат, помогают. Эшге для раг’эш остался Хранителем, огонь для них священен и они не мыслят свою жизнь без него, без общения с ним через ритуалы и молитвы. Гедары – наоборот, считают проявлением уважения к Гедрэ умение жить без ее помощи, надеясь только на свои силы и взаимоподдержку. Саллейда… Для них Иоллэ всегда рядом, во всем, что живет в этом мире. И, будучи связанными с ним, они связаны с ней. А вы?
Грейцель ответила не сразу. Некоторое время она шла молча, глубоко задумавшись.
– Знаешь, – сказала она, наконец, – в Академии ведь гораздо тяжелее, чем в гарнизоне. В гарнизоне хоть и муштра от рассвета до заката, но вот в голову при этом никто не лезет. А когда твой разум перекраивают, заставляют рыться в нем, вырывать, вытаскивать из глубины все, что в нем заложено – это все равно, как с тела кожу содрать и в кипяток его окунуть. Мне тогда ведь едва шестнадцать исполнилось. Первое время до того тяжело было иногда – казалось, умереть проще. В жизни не ревела, а тут, бывало, едва не ползком до кровати доберусь, упаду на нее, подушку зубами сожму и ничего с собой поделать не могу – плачу, маму сквозь слезы шепотом зову. И ведь знаю, что не ответит, а вроде пожалуюсь ей немного – и легче становится, успокоюсь, усну. А уж как я счастлива была, когда отпуск получила домой на неделю! Не поверишь – от причала до дома бегом бежала. Через лес, через поля, прямо в форме, в плаще белом. То-то работники, поди, удивлялись. Я за эти семь дней обо всем забыла. Назад в Аверд вернулась, словно родилась заново.
Он вздохнула.
– Я к чему это рассказываю… пожалуй, дело в том, что нам так легче. Как детям, которые остались одни в новом, незнакомом месте. Мы многое вынесли, обживаясь здесь: боль, унижения, страх. Но мы выжили, стали сильнее, мудрее. Мы обрели свободу, научились быть не только сильными, но и милосердными. Теперь строим свою жизнь, стараясь сохранить мир и учась на собственных ошибках. Но иногда, когда кругом кромешный ужас и сил совсем не остается, последнее, что может помочь, утешить, не дать окончательно отчаяться – это мысль о том, что там, пусть и невероятно далеко, кто-то думает о тебе, помнит и любит. Кто-то, добрый, кто-то мудрый. Как мама, понимаешь, Мэис? Мы благодарны Энлиан. Да, пожалуй, это то самое слово – благодарны. Для нас она – символ доброты, символ надежды на лучшее. Наши храмы – это не святилища, не место поклонения всемогущей и определяющей нашу жизнь силе, как у раг’эш. Они – как дом, куда мы можем прийти, чтобы поделиться своими радостями, где можем найти утешение в печали. Можем получить новые знания или помощь, когда она необходима.
Она смущенно улыбнулась:
– Я что-то все в одну кучу собрала. В голове, вроде бы, стройно, а когда начинаешь говорить…
– Нет, не переживай. Думаю, я тебя поняла.
– Да? Хорошо тогда. Не хотелось бы все еще больше запутать. Ладно, пойдем скорее, Надеюсь, ворота не закрыли. А то придется тебе через забор лезть и засов открывать.
– Мне? Почему мне?
– Мэис, ну перестань. Я же знаю, как ты умеешь. А я? Ты представляешь себе эту картину? Разве ты такое можешь допустить?
– Ни в коем случае.
Но, к счастью, ворота были открыты, и в дом удалось вернуться без каких-либо сложностей. Грейцель была уверена, что глаз не сомкнет до утра, но уснула практически сразу и впервые за последние несколько дней спала спокойно до того момента, когда Гри утром постучалась в дверь комнаты.
Получив в свое распоряжение двух крепких, отдохнувших пэва, навьюченных сумками с провизией на всю компанию, после недолгих проводов, девушки в сопровождении Дикфрида отправились на пристань, где их уже ожидала лодка под управлением одного из гедаров его артели. Доставив пассажирок через пролив, к безлюдному берегу намного восточнее Аверда, он пожелал им удачи и сразу же отправился назад, а Грейцель и Мэй Си по уже знакомому пути в стороне от дорог отправились назад и к вечеру достигли спуска в скрытую долину.
Здесь вовсю кипела работа. Дорога наверх уже была расчищена, а у входа в туннель, ведущий в глубь скал, появилось нечто, больше всего напоминающее большую бадью, собранную из того, что оказалось под рукой. Нечто это было наполнено водой, которую из ямы, оставленной лапой монстра в русле ручья, поднимало некое подобие насоса, на вид столь же странного вида, что и бадья. Однако обе новинки со своими задачами справлялись прекрасно. Рядом же со входом внутрь скалы громоздилась и большая куча из связанных между собой крупных вязанок сухих веток. В тот момент, когда девушки спустились вниз, Девирг как раз закидывал их в проем, чтобы оттащить вниз. Мэй Си почувствовала едва ощутимый запах дыма из глубины горы.
– Тэи и Кин жгут там костры, греют железяки – бодро доложил он, вытирая мокрый лоб. – А мы вот дровишек запасаем. А что в сумках, девочки? Привезли пожевать чего-нибудь домашнего?
Следующие несколько дней всем, включая пэва, без остановки возившим в зал воду в приспособленных под ведра непромокаемых сумках, пришлось работать без отдыха. Разогретый металл остужали, затем разбивали на куски. Часть из них вывозили наружу и сваливали в одну общую кучу, а часть просто разбрасывали по залу. Все синие кристаллы вместе с рамами были закопаны глубоко в песок на дне реки, бегущей по оврагу, а мелкие желтые – тщательно удалены из обломков.
– Чем меньше останется следов, которые смогут навести Аверд на какие-то мысли, тем лучше, – сказал Кин Зи.
К утру пятого дня прибыли обещанные Дикфридом повозки. Сопровождали их несколько работников артели под руководством его старого друга, хорошо знакомого Грейцель.
– Ну, что – вниз? – спросил он, когда она встретила их у спуска. – Надо же, и знать не знал, что тут что-то есть. Дорога-то как – ровная? Лишняя тряска нам ни к чему.
Его беспокойство стало понятно, когда повозки спустились вниз и началась их разгрузка: под камнем были спрятаны тугие мешки со взрывным порошком.
– Прикроем ваш груз ими сверху – ни один патруль не докопается: взрывные работы в карьере, все документы в порядке.
Потом он указал на санорра:
– Грейцель, не обижайся, но друзья твои уж очень странно в обозе будут выглядеть. Вас-то мы переоденем и хватит, а вот их… А если бы они впереди дорогу просматривали: патруль какой, или просто кто идет навстречу – это было бы в самый раз. Может, попросишь их как-нибудь аккуратно? Никому не в обиду, чтобы.
Кин Зи, Тэи Зи и Мэй Си не возражали.
На поверхность выбрались на следующее утро, еще затемно. Двигались не быстро, но в пути не задерживались и к ночи добрались до карьера. Здесь металл был ссыпан в одной из широких штолен, подготовленной для закладки взрывчатки.
А вечером следующего дня прибыл гость из Хейрана – представитель гедарского гевла Войги Ховскоода. Встретили его сдержанно, молча проводили в полутемную шахту, где, при слабом свете факелов, сразу предложили перейти к делу. Прохладный прием, а еще более – странный вид тех, с кем ему пришлось вести переговоры, торговца смутил. Он постоянно украдкой погладывал то на выстроенные в ряд у стены бочки со взрывным порошком и фитилями, то на гору ящиков в темноте, то на собеседников.
Кин Зи в своей черной маске сидел на постеленной на полу шкуре. За его спиной молча стояли Тэи Зи и Девирг, одетые в темные плащи санорра (Девиргу пришлось надевать плащ Мэи Си, но ради ожидаемого зрелища, он согласился на это с готовностью). Позади, в темноте, чернели еще несколько безмолвных силуэтов.
На всем протяжении переговоров Кин Зи сохранял серьезный вид, говорил мало, внимательно слушал, испытующе глядя в глаза собеседнику. Иногда важно кивал, а иногда – хмурился. После каждого нахмуривания бровей гедар смущенно кашлял, вытирал внезапно вспотевший лоб и «лучшие из всех, что можно предложить» условия сделки становились еще лучше. Наконец, спустя довольно длительное время, поняв, что Ховскоод и рад бы предложить что-то еще, лишь бы быстрее убраться из холода и темноты, но уже исчерпал все возможные уступки, все присутствующие выразили свое согласие и торг был окончен.
Подписав все нужные расписки и выгрузив из своей повозки не очень большой, но крайне тяжелый ларь с кеватрами – первый задаток за металл, он поспешил отправиться назад в Хейран, крепко сжимая висящий на шее ольва, а остальные участники этого действа еще долго хохотали над такими «переговорами».
Грейцель попыталась отдать часть полученных денег старшему, но тот наотрез отказался.
– Я договаривался не с тобой, а с Дикфридом, – подмигнул он. – Так что это наше с ним дело.
– Хорошо… Тогда как насчет праздничного ужина? Для всех.
– Праздник – дело хорошее, а повод?
– День рождения.
– Ух ты. И у кого из вас?
Грейцель в ответ улыбнулась:
– Да, пожалуй, что у всех.
Ужин устроили следующим вечером в доме, где обедали работники. Вкусная еда, пенное пиво, громкая музыка – всего было приготовлено и привезено вдоволь. Полные кружки поднимали все: и гельды, и гедары и даже санорра. Пили за всеобщее здоровье, за удачу, за жизнь и ее радости.
– Ну что, Винга, – Девирг хлопнул гедарку по плечу. – Помнишь, я тебе говорил, что с нами никакая беда не справится? Видишь – все живы.
– Да уж. Я даже не знаю, чему в Аверде удивятся больше – тому, что мы им покажем, или тому, что мы вообще явимся за расчётом и за оставшимися в гостевом доме вещами, – подмигнула Грейцель.
– А еще мы отныне при деньгах, – заметил Кин Зи, поднимая свою кружку. – Будем здоровы!
– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – Тэи Зи стукнул боком своей кружки о кружку Винги.
– Вот за что я люблю тебя, Тэи – так это за то, что ты всегда найдешь правильные слова! – разрумянившаяся от пива Вейга присоединила свою кружку к остальным.
Потом, осушив ее до половины, она наклонилась к сестре и добавила тихонько:
– Но под ноги все-таки смотри и ольва больше не забывай. Ладно?