скачать книгу бесплатно
Правовые позиции Балтийского флотского военного суда в 1-м полугодии 2022 года:
Основной вывод суда:
В качестве правильного по существу решения по такому спору можно привести дело по иску командира Балтийской военно-морской базы (далее Балтийской ВМБ) к военнослужащему Р., рассмотренное Калининградским гарнизонным военным судом 11 апреля 2022 года. Данное решение заслуживает внимания и в связи с допущенными судом недостатками, которые хотя и не привели к отмене либо изменению этого судебного постановления, но не должны допускаться другими судьями.
Обоснование:
Так, командир Балтийской ВМБ обратился с исковым заявлением, в котором просил взыскать с Р. в доход государства незаконно выплаченные денежные средства в размере 15 566 руб. Исковые требования обосновывались тем, что в ходе проведенных проверочных мероприятий контрольно-финансовой инспекцией Министерства обороны РФ за 2016 год, в Балтийской ВМБ была выявлена необоснованная переплата денежных средств – незаконное возмещение командировочных расходов Р., направлявшемуся в 2015 году в ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» (г. Санкт- Петербург) в качестве кандидата для сдачи вступительных испытаний. Ссылаясь на положения п.п. «г» и «д» п. 125 приказа Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 года №2700, истец сделал вывод о том, что военнослужащему Р. необоснованно были возмещены командировочные расходы, поскольку выезды военнослужащих по контракту, связанные с их поступлением на обучение в федеральные государственные образовательные учреждения высшего образования, а также на учебные сборы по подготовке их к вступительным экзаменам, не считаются служебными командировками. Ответчик просил об отказе в удовлетворении заявленных требований в связи с пропуском срока исковой давности. Названным решением гарнизонного военного суда истцу обоснованно отказано в связи с пропуском срока исковой давности. При этом в обоснование решения указано следующее. В соответствии с ч. 1 ст. 196 и ч. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации общий срок исковой давности составляет три года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Согласно ст. 199 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске. В силу действовавших на момент возникновения спорных правоотношений положений п. 1 ст. 19 Федерального закона от 27 мая 1998 г. №76-ФЗ «О статусе военнослужащих», п.п. 8 и 20 Порядка и условий приема в образовательные организации высшего образования, находящиеся в ведении Министерства обороны Российской Федерации, утвержденных Приказом Министра обороны Российской Федерации от 7 апреля 2015 г. №185, пп. «г» и «д» п. 125 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Приказом Министра обороны РФ от 30 декабря 2011 года №2700, прохождение профессионального отбора является одним из этапов поступления в военную образовательную организацию и, действительно, не относится к служебным командировкам. Суд первой инстанции, проанализировав фактические обстоятельства дела и имеющиеся в деле доказательства, связанные с направлением ответчика в марте 2015 года в п. К. Ленинградской обл., а также целями и задачами его пребывания там, установил, что по смыслу вышеприведенных норм поездка Р. была обусловлена поступлением в военную образовательную организацию, в связи с чем она не являлась командировкой. Из копии акта контрольных мероприятий следует, что данный акт, в котором содержался вывод о причинении государству ущерба выплатой Р. указанных выше денежных средств, составлен 9 июня 2016 года. Компетентные должностные лица Балтийской ВМБ были ознакомлены с данным Актом не позднее 3 августа 2016 года, о чем свидетельствуют резолюции на первом листе Акта. Следовательно, о нарушении своих прав в части упомянутого ущерба истец – командир Балтийской ВМБ узнал не позднее августа 2016 года. Истец, в обоснование своего заявления о восстановлении срока исковой давности, указал, что о нарушении своего права ему стало известно лишь в ноябре 2019 года, когда ответчик отказался в добровольном порядке возместить указанный ущерб. Вместе с тем, как отметил суд первой инстанции в своем решении, согласно ст. 205 ГК РФ данный срок может быть восстановлен лишь в исключительных случаях, связанных с личностью истца (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п.). Однако таковых обстоятельств, по мнению гарнизонного военного суда, стороной истца суду не приведено, не имелось их и в материалах дела. Поскольку исковое заявление сдано в отделение почтовой связи только 27 марта 2022 года, т.е. спустя более чем пять лет с момента, когда лицо узнало о нарушении своего права (со дня ознакомления компетентных должностных лиц Балтийской ВМБ с копией акта), суд пришел к выводу о том, что срок исковой давности истцом пропущен. Оснований для признания причин пропуска указанного срока уважительными по делу не установлено. Переписка с ответчиком по вопросу возврата денежных средств в силу вышеприведенных норм не является уважительной причиной пропуска срока исковой давности. Таким образом, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу об отказе в удовлетворении исковых требований командира Балтийской ВМБ о взыскании с военнослужащего Р. излишне выплаченных денежных средств, в связи с пропуском срока исковой давности. Соглашаясь с принятым решением, в то же время следует отметить, что рассуждения гарнизонного военного суда о самой возможности применения в данном споре положений ст. 205 ГК РФ и, соответственно, о восстановлении пропущенного срока исковой давности являются ошибочными. Разрешая данное дело, суд не учел разъяснение, содержащееся в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.09.2015 N 43 (ред. от 22.06.2021) «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности», согласно которому в соответствии со статьей 205 ГК РФ в исключительных случаях суд может признать уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца – физического, но не юридического лица. Более того, по смыслу указанной нормы срок исковой давности, пропущенный юридическим лицом, не подлежит восстановлению независимо от причин его пропуска. Кроме того, излишне мотивируя свои выводы о том, что Р. действительно не находился в командировке, суд не принял во внимание, что в соответствии с ч.4.1 ст. 197 ГПК РФ, в случае отказа в иске в связи с истечением срока исковой давности или признанием неуважительными причин пропуска срока обращения в суд в мотивировочной части решения суда указывается только на установление судом данных обстоятельств[69 - Обзор судебной практики военных судов Балтийского флота по рассмотрению административных и гражданских дел и материалов за 1 полугодие 2022 года // Официальный сайт Балтийского флотского военного суда http://baltovs.kln.sudrf.ru].
Правовые позиции Северного флотского военного суда во 2-м полугодии 2019 года
Основной вывод суда:
Срок давности привлечения военнослужащих к материальной ответственности регулируется положениями Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», а не соответствующим нормами Гражданского кодекса Российской Федерации.
Обоснование:
Решением Мурманского гарнизонного военного суда отказано в связи с пропуском срока исковой давности в удовлетворении иска командира войсковой части 00000 о взыскании с рядового запаса К. Д. С. стоимости несданного вещевого имущества. Как установлено судом, приказом командующего Северным флотом от 7 мая 2016 года К. досрочно уволен с военной службы (в связи с невыполнением военнослужащим условий контракта), а приказом командира войсковой части 00000 от 26 мая 2016 года он исключен из списков личного состава указанной воинской части. 12 августа 2019 года командир войсковой части 00000 обратился в гарнизонный военный суд с иском о взыскании с К. стоимости не сданного им инвентарного вещевого имущества. Отказывая в предварительном судебном заседании в удовлетворении заявленного требования в связи с пропуском командованием общего трехлетнего срока на обращение с иском, суд, сославшись на положения ст. 196 и ч. 1 ст. 200 ГК РФ, исходил из того, что командование воинской части не могло не знать о не сданном при увольнении с военной службы К. вещевом имуществе и имело возможность обратиться с исковым заявлением в суд в течение трех лет со дня исключения ответчика из списков личного состава воинской части. Между тем эти выводы суда не соответствуют нормам материального права, регулирующим спорные правоотношения. В исковом заявлении командир войсковой части 00000, по существу, ставил вопрос о привлечении К. к материальной ответственности за причиненный его действиями материальный ущерб имуществу воинской части. Срок давности привлечения военнослужащих к материальной ответственности регулируется не положениями ст. 196 и ч. 1 ст. 200 ГК РФ, а специальной нормой —п. 4 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих». Согласно данной норме военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в течение трех лет со дня обнаружения ущерба. В то же время п. 1 ст. 200 ГК РФ определяет, что, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Следовательно, начало течения срока давности привлечения военнослужащего к материальной ответственности, установленное специальным законом, отличается от порядка исчисления этого срока в порядке гражданского законодательства, что не было учтено гарнизонным военным судом. Помимо этого, судом допущены и иные нарушения, ставящие под сомнение законность и обоснованность принятого по делу решения. Так, получив от ответчика письменное заявление о применении последствий пропуска срока исковой давности, суд первой инстанции до начала судебного разбирательства, проведенного в отсутствие сторон, истца об этом не известил, обстоятельства, подлежащие доказыванию, на обсуждение перед сторонами не поставил. Тем самым суд в нарушение ст. 12 ГПК РФ не оказал сторонам содействие в реализации ими своих прав, не создал условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданского дела. Перечисленные обстоятельства послужили основанием к отмене решения и направлению дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Схожая ошибка была допущена тем же судьей при рассмотрении гражданского дела по иску командира войсковой части 00000 о взыскании с рядового запаса П. Р. Л. стоимости несданного вещевого имущества[70 - Обзор судебной практики рассмотрения административных и гражданских дел гарнизонными военными судами, подведомственными Северному флотскому военному суду, во втором полугодии 2019 года // Официальный сайт Северного флотского военного суда http://severnyfvs.mrm.sudrf.ru].
Правовые позиции Северного флотского военного суда во 2-м полугодии 2020 года
Основной вывод суда:
Срок привлечения военнослужащего к материальной ответственности составляет три года со дня обнаружения ущерба. Днем обнаружения ущерба следует считать день, когда командир (начальник) узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причиненного военнослужащим.
Обоснование:
Решением Мурманского гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении иска командира войсковой части 000 о взыскании с матроса запаса К. стоимости несданного вещевого имущества. Апелляционным определением флотского военного суда это решение оставлено без изменения, а апелляционная жалоба истца – без удовлетворения по следующим основаниям. Исследованными в судебном заседании доказательствами установлено, что в период службы по контракту К. в пользование получал вещевое имущество личного пользования, которое подлежало сдаче в случае досрочного увольнения военнослужащего с военной службы по негативным основаниям. Приказом командующего Северным флотом от 1 июля 2017 года К. досрочно уволен с военной службы в связи с невыполнением им условий контракта и приказом этого же должностного лица с 9 августа 2017 года исключен из списков личного состава войсковой части 000. В период с 4 по 28 сентября 2017 года в войсковой части 000 была проведена выездная проверка отдельных вопросов финансово-экономической и хозяйственной деятельности указанной воинской части комиссией Межрегионального управления ведомственного финансового контроля и аудита Министерства обороны Российской Федерации (по Военно-Морскому Флоту). В составленном по итогам этой проверки Акте от 29 сентября 2017 года констатирован факт недостачи вещевого имущества личного пользования, срок носки которого не истек, выданного военнослужащим, которые впоследствии были досрочно уволены по подп. «д» -«з» п. 1 и подп. «в» -«е» п. 2 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе». Общий размер такой недостачи составил 2 529 461 руб. 03 коп. В резолютивной части Акта командиру войсковой части 000 предписывалось назначить и провести административные расследования для установления причин ущерба и виновных лиц, по итогам которых привлечь таких лиц к дисциплинарной и (или) материальной ответственности. По итогам проверки командиром войсковой части 000 был издан приказ от 16 октября 2017 года, в описательной части которого упоминается недостача вещевого имущества, допущенная уволенными военнослужащими, в размере 2 529 461 руб. 03 коп. В то же время в резолютивной части приказа решение о проведении административных расследований по этому факту не принято. 2 сентября 2020 года командир войсковой части 000 обратился в гарнизонный военный суд с иском о взыскании с К. стоимости несданного им вещевого имущества в сумме 28962 руб. Согласно п. п. 1 и 4 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (в редакции Федерального закона от 1 апреля 2020 года №81-ФЗ) военнослужащие несут материальную ответственность за причиненный по их вине ущерб. Срок привлечения военнослужащего к материальной ответственности составляет три года со дня обнаружения ущерба. Днем обнаружения ущерба следует считать день, когда командир (начальник) узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причиненного военнослужащим. Течение срока привлечения военнослужащего к материальной ответственности приостанавливается на период досудебного производства и (или) судебного разбирательства. С учетом требований данных норм, наличия письменного заявления К. о пропуске истцом срока давности привлечения его к материальной ответственности гарнизонный военный суд при принятии решения правомерно учитывал не только дату, когда командир войсковой части 000 фактически узнал о причинении ущерба, выразившегося в несдаче вещевого имущества ответчиком, но и день, когда этот командир должен был узнать об этом обстоятельстве. Согласно п. 25 Правил владения, пользования и распоряжения вещевым имуществом, а также банно-прачечного обслуживания в мирное время, утвержденных постановлением Правительства РФ от 22 июня 2006 года №390, вещевое имущество личного пользования, срок носки которого не истек, выданное военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, в случае их увольнения с военной службы по основаниям, предусмотренным подп.«д» – «з», «л» и «м» п. 1 и подп.«в» – «е (2)» и «з» – «л» п. 2 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», подлежит возврату. В соответствии со ст. ст. 75, 82 и 93 Устава внутренней службы Вооружённых Сил Российской Федерации, п. 242 Руководства по войсковому (корабельному хозяйству) в Вооружённых Силах Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны Российской Федерации от 3 июня 2014 года №333, командир воинской части отвечает за сохранность военного имущества, предотвращение его утрат, недостач, привлечение виновных лиц к ответственности. По смыслу приведенных норм в их взаимосвязи, а также исходя из установленных по делу обстоятельств, о том, что К. не сдал при увольнении с военной службы вещевое имущество личного пользования, срок носки которого не истек, командиру войсковой части 000 должно было стать известно на следующий день после утраты им статуса военнослужащего, то есть – 10 августа 2017 года. Поскольку исковое заявление о взыскании с ответчика стоимости несданного имущества подано на почту 2 сентября 2020 года, срок давности привлечения К. к материальной ответственности пропущен. Так как по делу не установлено обстоятельств, свидетельствующих о перерыве либо приостановлении срока привлечения бывшего военнослужащего к материальной ответственности, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу об отказе на этом основании в удовлетворении заявленного требования[71 - Обзор судебной практики рассмотрения административных и гражданских дел гарнизонными военными судами, подведомственными Северному флотскому военному суду, во втором полугодии 2020 года // Официальный сайт Северного флотского военного суда http://severnyfvs.mrm.sudrf.ru].
Правовые позиции Северного флотского военного суда во 2-м полугодии 2021 года
Основной вывод суда:
Срок привлечения военнослужащего к материальной ответственности составляет три года со дня обнаружения ущерба. Днем обнаружения ущерба следует считать день, когда командир (начальник) узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причиненного военнослужащим.
Обоснование:
Решением Мурманского гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении иска командира войсковой части 300 о взыскании со старшего прапорщика запаса Г. В. В. 793 775 руб. 98 коп. Апелляционным определением флотского военного суда это решение оставлено без изменения, а апелляционная жалоба истца – без удовлетворения по следующим основаниям. Отказывая в удовлетворении заявленного требования, гарнизонный военный суд исходил из того, что командиру войсковой части 000 стало известно о недостающем имуществе по службе РАВ, вверенном Г., в первом квартале 2016 года либо к моменту исключения ответчика из списков личного состава части в связи с увольнением 10 марта 2017 года. Следовательно, срок давности привлечения Г. к материальной ответственности на момент подачи иска в суд 21 марта 2021 года истек. Этот вывод суда первой инстанции не противоречил ни нормам материального права, регулирующим спорные правоотношения, ни установленным по делу обстоятельствам. Согласно п. 4 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в соответствии с настоящим федеральным законом в течение трех лет со дня обнаружения ущерба. Действующая в момент подачи иска редакция приведенной нормы с учётом изменений, внесенных в нее Федеральным законом от 1 апреля 2020 года №81-ФЗ, определяет, что днем обнаружения ущерба следует считать день, когда командир (начальник) узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причиненного военнослужащим, что согласуется с положением об общем сроке исковой давности, предусмотренном ч. 1 ст. 200 ГК РФ. Кроме того, согласно п. 1 ст. 3 и п. 1 ст. 7 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», военнослужащие несут материальную ответственность только за причиненный по их вине реальный ущерб, а при обнаружении ущерба командир (начальник) воинской части обязан назначить административное расследование для установления размера причиненного ущерба, причин его возникновения и виновных лиц. Из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, изложенных в п. 34 постановления от 29 мая 2014 года №8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих», следует, что военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в течение трех лет со дня обнаружения ущерба. Днем обнаружения ущерба следует считать день, когда командиру воинской части стало известно о наличии материального ущерба, причиненного конкретным военнослужащим. Исходя из смысла приведенных положений закона и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, началом течения срока давности привлечения военнослужащего к материальной ответственности является день, когда командир узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причиненного конкретным военнослужащим. Причем, в силу ст. 56 ГПК РФ, бремя доказывания наличия совокупности указанных обстоятельств возложено на соответствующего командира (начальника). Исследованными в судебном доказательствами, которым в решении дана надлежащая оценка, установлено, что о наличии в комендантском взводе недостачи имущества РАВ, переданного под отчет Г., и что к утрате этого имущества возможно причастен ответчик, командиру войсковой части 000 стало достоверно известно в период с марта 2016 года по март 2017 года. В частности, имеющиеся в материалах дела доказательства свидетельствуют о том, что по факту недостачи имущества РАВ в комендантском взводе в 2016—2017 годах неоднократно проводились проверки и расследования не только должностными лицами войсковой части 000, но и органами следствия и прокуратуры. Результаты этих проверок и расследований были известны командованию и позволяли инициировать решение о привлечении Г. к материальной ответственности в срок, установленный п. 4 ст. 3 названного Федерального закона. Однако в установленный этой нормой срок решение о привлечении ответчика к материальной ответственности не принималось. Не установлено по делу и обстоятельств, свидетельствующих о перерыве либо приостановлении вышеуказанного срока после 15 апреля 2017 года[72 - Обзор судебной практики рассмотрения административных и гражданских дел гарнизонными военными судами, подведомственными Северному флотскому военному суду, во втором полугодии 2021 года // Официальный сайт Северного флотского военного суда http://severnyfvs.mrm.sudrf.ru].
Правовые позиции Тихоокеанского флотского военного суда в 1-м полугодии 2019 года
Основной вывод суда:
Ошибочный вывод суда первой инстанции о пропуске истцом срока исковой давности, основанный на неправильном толковании норм материального права, повлек отмену судебного решения, принятого по гражданскому делу.
Обоснование:
Решением Спасск-Дальнего гарнизонного военного суда частично удовлетворён иск федерального казённого учреждения «Объединенное стратегическое командование Восточного военного округа» (далее – ФКУ «ОСК ВВО») о взыскании с О. в пользу ФКУ «ЕРЦ МО РФ» излишне выплаченного денежного довольствия за период с сентября 2014 года по декабрь 2017 года в размере 45 542 рублей 58 копеек. Суд взыскал с ответчика в пользу ФКУ «ЕРЦ МО РФ» излишне выплаченное денежное довольствие за период с ноября 2015 года по декабрь 2017 года в размере 15 397 рублей 8 копеек, отказав в остальной части, превышающей указанный размер. Как следует из материалов дела, в связи с неправильным вводом в базу данных СПО «Алушта» сведений об общей продолжительности военной службы О. в период с сентября 2014 года по декабрь 2017 года выплачивалось денежное довольствие с учётом ежемесячной надбавки за выслугу лет в размере 40% вместо положенных 30%. При обнаружении ошибки и на основании заявления О. в период с мая 2017 года по декабрь 2017 года из её денежного довольствия произведено удержание излишне выплаченных денежных средств в сумме 38 457 рублей 4 копейки, тем не менее выплата ответчику денежного довольствия продолжена с учётом этой надбавки в размере 40%. 30 января 2018 года после внесения должностным лицом воинской части в СПО «Алушта» правильных сведений об общей продолжительности военной службы О. изменились размеры ежемесячной надбавки за выслугу лет за указанные периоды, в связи с чем произведён перерасчёт её денежного довольствия и выявлена переплата. Согласно расчёту представителя истца в период с сентября 2014 года по декабрь 2017 года ответчику излишне выплачено денежное довольствие в размере 83 999 рублей 62 копеек. Однако с учётом частичного погашения О. долга в размере 38 457 рублей 4 копеек остаток задолженности составил 45 542 рубля 58 копеек. Разрешая спор, суд первой инстанции, правильно руководствуясь положениями частей 2, 12 и 13 ст. 2 Федерального закона «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат», пунктов 39, 40, 96, 97, 105 и 106 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утверждённого приказом Министра обороны Российской Федерации от 30 декабря 2011 года №2700, пришёл к обоснованному выводу о том, что излишне выплаченное О. денежное довольствие, исходя из неположенного размера ежемесячной надбавки за выслугу лет, является неосновательным обогащением, подлежащим возврату. Отказывая в удовлетворении исковых требований ФКУ «ОСК ВВО» к О. о взыскании излишне выплаченных денежных средств за период с сентября 2014 года по октябрь 2015 года, суд, сославшись на положения ст. 196 и 200 ГК РФ, пришёл к выводу о том, что истец, обратившийся за судебной защитой нарушенного права 23 октября 2018 года, пропустил срок исковой давности, о применении которого заявлено ответчиком. Этот вывод суда о пропуске ФКУ «ОСК ВВО» срока исковой давности основан на неправильном применении и толковании норм материального права. В соответствии с п. 1 ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со ст. 200 этого кодекса. Исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске (п. 2 ст. 199 ГК РФ). Согласно п. 1 ст. 200 ГК РФ, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Из приведённых положений ГК РФ о сроке исковой давности следует, что для разрешения вопроса об исчислении срока исковой давности, о применении которого заявлено ответчиком, суду необходимо установить начальный момент течения данного срока, то есть день, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. С учётом установленного порядка функционирования и взаимодействия органов военного управления, ФКУ «ЕРЦ МО РФ» и воинских частей, имеющих СПО «Алушта», о переплате О. денежного довольствия стало известно только после внесения должностным лицом воинской части в базу данных корректных сведений об общей продолжительности военной службы ответчика, то есть с 30 января 2018 года, с которого в течение трёх лет лицо, чьё право нарушено, вправе предъявить требование о взыскании с ответчика неосновательного обогащения. Исковое заявление подано в суд 23 октября 2018 года, то есть в пределах трёхлетнего срока с указанной даты. Таким образом, вывод суда об отказе в удовлетворении исковых требований ФКУ «ОСК ВВО» к О. о взыскании неосновательного обогащения за период с сентября 2014 года по октябрь 2015 года в связи с пропуском срока исковой давности основан на неправильном применении норм материального права. В соответствии с положениями ст. 1102, 1109 ГК РФ флотский военный суд удовлетворил исковые требования ФКУ «ОСК ВВО» к О. в полном объёме и взыскал с неё в пользу ФКУ «ЕРЦ МО РФ» излишне выплаченное денежное довольствие в размере 45 542 рубля 58 копеек[73 - Обзорная справка о судебной работе гарнизонных военных судов Тихоокеанского флота по рассмотрению административных и гражданских дел в первом полугодии 2019 года // Официальный сайт Тихоокеанского флотского военного суда http://tihookeanskyfvs.prm.sudrf.ru].
5 ГЛАВА: Компенсация морального вреда, причиненного военнослужащим или воинской частью, военной организацией
Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда во 2-м полугодии 2019 года
Основной вывод суда:
Компенсация морального вреда, причиненного военнослужащим, совершившим умышленное преступление против жизни и здоровья потерпевшего, может быть взыскана только с причинителя вреда.
Обоснование:
Вступившим в законную силу приговором 235 гарнизонного военного суда от 26 августа 2013 г. военнослужащие войсковой части 49345 признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных: старший лейтенант Сбродов – п. «а», «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а прапорщик Бахмудов – п. «а» ч. 3 ст.111 УК РФ, поскольку Сбродов, явно превышая пределы своих полномочий, а Бахмудов на личной почве причинили матросу Шемакину телесные повреждения, квалифицированные как тяжкий вред здоровью. Шемакин обратился в суд с иском к Министерству обороны Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда в размере 2 500 000 руб., указав на то, что проходил военную службу по призыву в войсковой части 49345, и во втором часу 8 августа 2010 года на территории воинской части был избит старшим лейтенантом Сбродовым и прапорщиком Бахмудовым. В результате действий указанных лиц ему был причинен тяжкий вред здоровью, в связи с чем он находился на лечении в различных медицинских учреждениях 408 дней, стал инвалидом третьей группы. На протяжении всего времени он испытывает остаточные явления после травм, физическую боль и нарушение психики, вынужден постоянно принимать лекарства и не может трудоустроиться, что сказывается на его материальном положении. Ссылаясь на п. 1 ст. 16 и п. 2 ст. 27 Федерального закона от 27 мая 1998 года №76—ФЗ «О статусе военнослужащих», полагал, что ответственность за указанные физические и нравственные страдания должно нести Министерство обороны Российской Федерации. 235 гарнизонный военный суд удовлетворил иск Шемакина частично, взыскал с Министерства обороны Российской Федерации в пользу истца 1 000 000 руб., отказав в удовлетворении остальной части требований. При этом суд первой инстанции исходил из того, что вред здоровью истца причинен незаконными действиями Сбродова и Бахмудова вследствие превышения должностных полномочий с применением насилия, в связи с чем и поскольку войсковая часть 49345 упразднена без правопреемника, в силу положений ст. 151, 1068 и 1101 ГК РФ ответственным за причинение вреда здоровью является Министерство обороны Российской Федерации. Отменяя решение гарнизонного военного суда, суд второй инстанции исходил из следующего. Согласно ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Действительно, законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда (абз.1, 2 п. 1 ст. 1064 ГК РФ). В соответствии с п. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Согласно п. 1 ст. 37 Федерального закона от 28 марта 1998 г. №53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» военнослужащий, гражданин, проходящий военные сборы, и гражданин, пребывающий в мобилизационном людском резерве, считаются исполняющими обязанности военной службы в установленных законом случаях. Однако действия военнослужащих Сбродова и Бахмудова, исходя из названных положений, хотя и были совершены во время исполнения ими обязанностей военной службы, но не были обусловлены непосредственным выполнением ими боевых задач, не продиктованы характером поставленных перед ними служебных заданий. Совершенные указанными военнослужащими действия, установленные вступившим в законную силу приговором суда, носили противоправный характер, были направлены на причинение вреда здоровью Шемакина, являлись преступлениями, то есть находились за рамками осуществления указанными лицами обязанностей военной службы. Кроме того, гарнизонный военный суд при разрешении спора не учел положения Федерального закона от 28 марта 1998 г. №52-ФЗ «Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы», которым для военнослужащих установлено обязательное государственное страхование жизни и здоровья. Обязательное государственное страхование жизни и здоровья военнослужащих и приравненных к ним лиц, установленное в целях защиты их социальных интересов и интересов государства (п. 1 ст. 969 ГК РФ), является одной из форм исполнения государством обязанности возместить ущерб, который может быть причинен жизни или здоровью этих лиц при прохождении ими службы. В конституционно-правовом смысле страховое обеспечение, полагающееся военнослужащим и приравненным к ним лицам в соответствии с рассматриваемым Федеральным законом, – наряду с иными выплатами, которые в целях возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, могут быть установлены им на основании других законов (ст. 1084 ГК РФ, ст. 29 Закона Российской Федерации «О милиции» и др.), – входит в гарантированный государством объем возмещения вреда, призванного компенсировать последствия изменения их материального и (или) социального статуса вследствие наступления страховых случаев, включая причиненный материальный и моральный вред (п. 2 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2002 г. №17-П). В суде апелляционной инстанции достоверно установлено, что Шемакину произведена выплата единовременного пособия в размере 1 000 000 руб. страховой организацией, с которой Министерством обороны Российской Федерации заключено соглашение. Поскольку суд первой инстанции неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, и применил нормы материального права, вынесенное им решение отменено и принято новое решение, которым в удовлетворении искового заявления Шемакина о взыскании с Министерства обороны Российской Федерации компенсации морального вреда отказано.
Основной вывод суда:
Если требование о компенсации морального вреда вытекает из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ, то на него в силу статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность не распространяется.
Обоснование:
Полковник Белов, полагая, что в результате проведенных в июне 2014 г. трёх операций в ФГКУЗ «Главный военный клинический госпиталь войск национальной гвардии Российской Федерации» (далее – госпиталь) ему по вине хирургов госпиталя были причинены тяжёлые травмы, относящиеся к страховым случаям, в июле 2014 года обратился к руководству госпиталя с требованием оформить документы на выплату страховой суммы, в чем ему было отказано. Вследствие ухудшения состояния здоровья в декабре 2014 г. и в марте 2018 г. врачами Городской больницы №23 г. Москвы истцу были проведены ещё две хирургические операции. В 2018 г. Белов уволен с военной службы по состоянию здоровья. Полагая, что ненадлежащим оказанием медицинских услуг ему был причинён вред здоровью, Белов обратился в суд с исковым заявлением, в котором просил взыскать с госпиталя в его пользу денежные средства в счет:
невыплаченных страховых сумм, в размере 400 000 руб.;
возмещения причиненных утратой заработка, а также несвоевременным получением страховых сумм упущенной выгоды, в размере 150 080 руб.;
компенсации причиненного вреда здоровью морального вреда, в размере 2 000 000 руб.
Отказывая в удовлетворении искового заявления, Реутовский гарнизонный военный суд, руководствуясь положениями статей 196 и 200 ГК РФ, пришел к выводу, что поскольку Беловым требования о взыскании вреда, причиненного жизни и здоровью, не заявлены, то им пропущен срок исковой давности. Отменяя решение гарнизонного военного суда и направляя дело на новое рассмотрение в тот же суд первой инстанции, суд апелляционной инстанции исходил из следующего. В соответствии со статьёй 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Пунктом 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года №10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (далее – постановление) разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье и т.п.). Согласно статье 208 ГК РФ исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме случаев, предусмотренных законом. Из содержания пункта 7 постановления следует, что если требование о компенсации морального вреда вытекает из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ, то на него в силу статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность не распространяется, кроме случаев, предусмотренных законом. В случае, когда требование о компенсации морального вреда вытекает из нарушения имущественных или иных прав, для защиты которых законом установлена исковая давность или срок обращения в суд (например, установленные статьей 392 Трудового кодекса Российской Федерации сроки обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора), на такое требование распространяются сроки исковой давности или обращения в суд, установленные законом для защиты прав, нарушение которых повлекло причинение морального вреда. Как установлено по делу, Белов требование о компенсации морального вреда связывает именно с причинением ему вреда жизни и здоровью. Таким образом, поскольку требования истца о компенсации морального вреда вытекают из нарушения его нематериальных благ, к коим относится причинение вреда здоровью, то, вопреки ошибочным выводам гарнизонного военного суда, исковая давность на заявленные им требования не распространяется[74 - Обзор судебной практики 2 Западного окружного военного суда по административным и гражданским делам за второе полугодие 2019 года // Официальный сайт 2-го Западного окружного военного суда http://2zovs.msk.sudrf.ru].
Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда в 1-м полугодии 2021 года
Основной вывод суда:
При рассмотрении дел о защите чести и достоинства (доброго имени) гражданина юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими установлению, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности, а в случае, если заявлено отдельное требование о компенсации морального вреда – факт высказывания субъективного мнения в оскорбительной форме.
Обоснование:
Кондрашова обратилась в суд с иском, в котором просила взыскать компенсацию морального вреда с заместителя начальника отделения войсковой части 95306 Горина за причиненные ей нравственные страдания в размере 15 000 рублей. В обоснование требований истец указала, что ответчик направил ей сообщение, информация в котором не соответствует действительности, порочит ее честь и достоинство. Решением Московского гарнизонного военного суда в удовлетворении иска Кондрашовой отказано. Окружной военный суд, рассмотрев гражданское дело по апелляционной жалобе истца, указал следующее. В силу п. 9 ст. 152 ГК РФ гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, наряду с опровержением таких сведений или опубликованием своего ответа вправе требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных распространением таких сведений. Согласно разъяснениям, содержащимся в п.п. 7, 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года №3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», по делам данной категории необходимо иметь в виду, что обстоятельствами, имеющими в силу ст. 152 ГК РФ значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству, а также в ходе судебного разбирательства, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом. Судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 ГК РФ. Если субъективное мнение было высказано в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением (статья 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, статьи 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации). Из приведенных положений закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что действующее законодательство допускает возможность защиты чести и достоинства (доброго имени) гражданина как в порядке, установленном ст. 152 ГК РФ, так и путем заявления отдельного требования о компенсации морального вреда. При этом юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими установлению, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности, а в случае, если заявлено отдельное требование о компенсации морального вреда – факт высказывания субъективного мнения в оскорбительной форме. Судом первой инстанции установлено, что истцом представлен скриншот страницы системы обмена сообщениями WhatsApp, из которого следует, что между лицом, поименованным как Горин Сергей, и истцом велась переписка, в ходе которой истцу 20 августа 2020 года было направлено сообщение следующего содержания: «Ну что могу сказать, товарищ подполковник, чести и достоинства у вас не осталось. Обещания свои не держите…». Каких-либо доказательств распространения ответчиком содержания указанной переписки истцом не представлено. Оценив имеющиеся по делу доказательства, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что указанное сообщение, является субъективным мнением второго лица, оскорбительных, то есть неприличных и унизительных по форме выражений не содержит, получено истцом в ходе личной переписки и своего распространения не получило. Ввиду отсутствия юридически значимых обстоятельств, необходимых для привлечения ответчика к гражданско-правовой ответственности, суд правильно не усмотрел оснований для удовлетворения исковых требований[75 - Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 1-е полугодие 2021 года // Официальный сайт 2-го Западного окружного военного суда http://2zovs.msk.sudrf.ru].
Правовые позиции Северного флотского военного суда в 1-м полугодии 2021 года
Основной вывод суда:
Сведения, содержащиеся в высказываниях ответчиков, порочащие честь и достоинство истца, должны быть опровергнуты тем же способом, которым были распространены, или другим аналогичным способом.
Обоснование:
Решением Североморского гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении иска старшего мичмана А. к командиру войсковой части 000 капитану 1 ранга Р. и его помощнику капитану 3 ранга Т. о защите чести, достоинства и деловой репутации. Апелляционным определением флотского военного суда это судебное постановление отменено и по делу принято новое решение об удовлетворении иска. А. обратился в гарнизонный военный суд с иском в связи с тем, что, по его утверждению, капитан 3 ранга Т. в октябре 2018 года на общем построении личного состава назвал истца «террористом, чеченским моджахедом, захватчиком, пришедшим захватывать корабль», а в конце декабря 2018 года капитан 1 ранга Р. в ходе беседы с А. в кают-компании корабля заявил, что он «А. и весь Кавказ сровняет с землей». Гарнизонный военный суд в удовлетворении этого иска отказал ввиду недоказанности факта вышеуказанных высказываний со стороны ответчиков. Между тем судом безосновательно не приняты во внимание ряд доказательств, представленных А., и ошибочно отказано в удовлетворении ходатайства об истребовании дополнительных доказательств. Так, судом установлено, что истцом, помимо заявления в суд, были поданы жалобы в военную прокуратуру Североморского гарнизона и вышестоящему командованию. В ходе рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции материалы прокурорской проверки по ходатайству истца были истребованы из военной прокуратуры и исследованы в качестве новых доказательств. Из этих материалов следовало, что должностными лицами военной прокуратуры гарнизона в ходе проверки были отобраны объяснения у должностных лиц и сослуживцев А., исследованы представленные им аудиозаписи разговоров истца с Р. и Т., подтверждающие доводы истца, изучены материалы, характеризующие личности и служебную деятельность участников конфликта. По результатам указанной проверки военным прокурором Североморского гарнизона в адрес командира вышестоящей войсковой части 111 направлено представление об устранении нарушений закона, в котором было указано на случаи упущений в служебной деятельности должностных лиц войсковой части 000, в том числе командира указанной воинской части капитана 1 ранга Р. и его помощника капитана 3 ранга Т., выразившиеся в некорректном общении с подчиненными, и предложено принять исчерпывающие меры по соблюдению ими предусмотренных гарантий военнослужащих, исключив случаи притеснения военнослужащих по социальным, конфессиональным и национальным признакам. Во исполнение этого представления командиром войсковой части 111 издан приказ, которым было обращено внимание капитана 1 ранга Р. и капитана 3 ранга Т. на недопустимость непринятия надлежащих мер по организации воспитания и поддержания морально-психологического состояния личного состава. Тем самым по результатам прокурорской проверки и административного расследования в воинской части факты некорректных высказываний начальников истца в его адрес, унижающих его честь и достоинство, нашли свое подтверждение. Помимо этого, это обстоятельство было подтверждено и показаниями допрошенного в суде первой инстанции свидетеля Ж., которым в решении суда первой инстанции должной оценки не дано. Исходя из негативного контекста фраз, высказанных Т. и Р. в адрес А., судебная коллегия пришла к выводу о том, что сведения, содержащиеся в высказываниях ответчиков, порочат честь и достоинство истца, а потому в соответствии с ч.1 ст. 152 ГК РФ должны быть опровергнуты тем же способом, которым они были распространены, или другим аналогичным способом.
Основной вывод суда:
Физические и нравственные страдания, причиненные в результате воздействия источника повышенной опасности, подлежат возмещению с владельца данного источника.
Обоснование:
Т. обратился в суд с исковым заявлением, в котором просил взыскать с Минобороны РФ денежную компенсацию морального вреда, причиненного повреждением здоровья, в сумме 1 000 000 руб. В обоснование иска в заявлении и объяснениях Т. в судебном заседании указывалось на то, что физические и нравственные страдания ему были причинены 19 октября 1995 года в результате крушения военного вертолёта Ми-26, в котором он находился в качестве пассажира, проходя военную службу по призыву в Федеральной пограничной службе Российской Федерации (далее – ФПС России), правопреемником которой является ФСБ России. В результате этого происшествия он получил тяжелую травму головы и правой ноги, длительное время испытывал физическую боль и переживания, связанные с пребыванием в течение нескольких суток при минусовой температуре на острове, где произошла авиакатастрофа, а впоследствии находился на стационарном лечении в военном госпитале. Помимо этого, истец связывал причинение ему морального вреда ухудшением состояния своего здоровья, в результате чего у него в сентябре 2017 года впервые диагностировано заболевание – разрыв медиального мениска коленного сустава, в связи с чем в октябре того же года ему произведена хирургическая операция. В результате экспертного исследования, проведенного в суде первой инстанции, связь между травмой, полученной Т. при исполнении обязанностей военной службы в 1995 году, и выявленным в 2017 году заболеванием коленного сустава не нашла своего подтверждения. На этом основании Архангельский гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявленного требования. При этом в решении указывалось на то, что вина пилота в авиационной аварии установленным образом не доказана и приговором суда не установлена, после получения травмы в 1995 году истец был госпитализирован и получил квалифицированную медицинскую помощь, а в последующий период на протяжении более 20 лет не обращался за оказанием медицинской и психологической помощи и лечением каких-либо последствий полученной травмы. При этом доказательств причинения Т. морального вреда по вине ответчика истцом не представлено. Флотский военный суд не согласился с выводами гарнизонного военного суда о том, что вина ответчика (таковым в результате замены ответчика признано ФСБ России) в причинении физических и нравственных страданий истцу не доказана, что последствия этих страданий устранены в полном объеме, отменил судебное постановление и принял по делу новое решение о частичном удовлетворении заявленного требования. В соответствии со ст. 151 ГК РФ (в редакции закона, действующей с 1 января 1995 года), если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Помимо этого, в момент возникновения спорных правоотношений основания и порядок компенсации морального вреда были установлены Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик, утвержденными Верховным Советом СССР 31 мая 1991 года №2211-I (далее – Основы). Действие Основ, согласно постановлению Верховного Совета Российской Федерации от 3 марта 1993 года №4604-I «О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации», в том числе их раздела III «Обязательственное право», было распространено на территории Российской Федерации с 3 августа 1992 года. Согласно ч. 1 ст. 128 Основ, юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автотранспортных средств и т.п.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Аналогичные положения об ответственности за вред, причинённый источником повышенной опасности, содержались в ст. 454 ГК РСФСР. Кроме того, в соответствии со ст. 445 ГК РСФСР и ч. 2 ст. 126 Основ организация обязана возместить вред, причинённый по вине её работников при исполнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей. Как следует из ст. 131 Основ, моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем при наличии его вины. Моральный вред возмещается в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемом судом, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. С учетом приведенных правовых норм, действующих в момент возникновения спорных правоотношений в их взаимосвязи, для принятия решения о компенсации морального вреда в результате воздействия источника повышенной опасности требовалось установить, в том числе, наличие вины в действиях причинителя вреда (владельца источника повышенной опасности), а также причинной связи между этими действиями и наступившим моральным вредом. Вопреки выводам гарнизонного военного суда, доказательства, подтверждающие данные обстоятельства, в материалах дела имелись. В частности, из комиссионного Акта расследования катастрофы вертолета Ми-26, утвержденного директором ФПС России 1 ноября 1995 года, следует, что виновником данного авиационного происшествия признан командир экипажа вертолета, не обеспечивший занятие безопасной высоты полета при попадании в сложные метеоусловия и тем самым грубо нарушивший требования ст. 99 Основных правил полетов-85 и ст. 258 Наставления по производству полетов-88. Такие же обстоятельства и причины данного авиационного происшествия указаны и в приказе Директора ФПС России от 1 ноября 1995 года. В качестве иных причин авиационной катастрофы в том же приказе указывается на отсутствие должного контроля за использованием авиации со стороны командования авиацией пограничных войск, а также неудовлетворительную организацию полетов со стороны ряда должностных лиц Арктической группы пограничных войск. К аналогичным выводам пришли и органы предварительного следствия, прекратившие уголовное дело в отношении командира экипажа вертолета в связи с его смертью. Таким образом, имеющиеся в распоряжении суда доказательства подтверждали факт причинения истцу физических и нравственных страданий в результате виновных действий со стороны ответчика и наличие причинной связи между этими действиями и наступившим вредом. С учетом характера и объема причиненных истцу нравственных и физических страданий, степени вины ответчика в этом, флотский военный суд взыскал с ФСБ России в пользу Т. в счет компенсации ему морального вреда 80000 руб[76 - Обзор судебной практики рассмотрения административных и гражданских дел гарнизонными военными судами, подведомственными Северному флотскому военному суду, в первом полугодии 2021 года // Официальный сайт Северного флотского военного суда http://severnyfvs.mrm.sudrf.ru].
6 ГЛАВА: Определение наличия и степени вины военнослужащего, привлекаемого к материальной ответственности
Правовые позиции 1-го Западного окружного военного суда в 1-м полугодии 2020 года
Основной вывод суда:
Неверная оценка обстоятельств, обусловленных освобождением ответчика от исполнения служебных обязанностей в связи с признанием его негодным к военной службе, повлекла принятие ошибочного решения.
Обоснование:
Командир части обратился с иском о привлечении К. к полной материальной ответственности на сумму 134 647 рублей за ущерб, причиненный разукомплектованием автомобильной техники роты охраны. Решением Санкт-Петербургского гарнизонного военного суда иск был удовлетворен частично. Признав К. виновным в утрате вверенного имущества, суд с учетом обстоятельств дела и материального положения ответчика снизил размер взысканных в доход федерального бюджета денежных средств до 100 000 рублей. Окружной военный суд решение отменил ввиду недоказанности вины ответчика в причинении при исполнении обязанностей военной службы ущерба государству, указав следующее. Согласно пункту 1 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» в редакции, действовавшей на момент разрешения дела, военнослужащие несут материальную ответственность только за причиненный по их вине реальный ущерб при исполнении ими обязанностей военной службы. Военнослужащие несут материальную ответственность в полном размере ущерба в случаях, когда ущерб причинен военнослужащим, которому имущество было передано под отчет для хранения, перевозки, выдачи, пользования и других целей (абзац 2 статьи 5 Федерального закона). В соответствии со статьями 144—145 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ (далее – Устав) и пунктами 82—85, 105 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденного приказом Минобороны РФ от 3 июня 2014 года №333 (далее – Руководство), командир роты организует и руководит ротным хозяйством, осуществляет контроль за его состоянием и обеспечение военнослужащих положенными материальными ценностями, в том числе отвечает за сохранность имущества роты. Командир роты обязан проверять не реже одного раза в месяц наличие, состояние и учет военного имущества роты, сличая сведения с учетными данными воинской части и занося результаты в книгу осмотра (проверки) вооружения, военной техники и боеприпасов. К. с 2016 года состоял в должности командира роты охраны, за которой числились 9 автомашин, разукомплектование которых вменяется ему в вину. В силу своего должностного положения со дня принятия дел и должности он нес полную материальную ответственность за сохранность автомобильной техники подразделения, являвшейся составной частью ротного хозяйства. Однако только это обстоятельство ещё не подтверждало наличие необходимых оснований для удовлетворения иска. В обоснование вины ответчика в причинении ущерба истец указал, что К. после признания негодным к военной службе не предпринял мер по передаче ротного имущества другому лицу, а затем отказался участвовать в сдаче дел по занимаемой должности, организованной приказами командира части. Гарнизонный военный суд исходил из того, что К. занимал должность командира роты охраны вплоть до исключения с 15 октября 2019 года из списков личного состава части, а потому до надлежащей сдачи дел и должности нес полную материальную ответственность за сохранность ротного имущества. Однако результатами инвентаризации было установлено, что по состоянию на 17 декабря 2018 года имущество роты имелось в наличии, разукомплектования автомобильной техники выявлено не было. Следовательно, ущерб, который вменялся в вину ответчику, был причинен позднее. С 4 декабря 2018 года К. находился на стационарном лечении, по результатам которого заключением ВВК от 27 декабря 2018 года он признан не годным по состоянию здоровья к военной службе. В силу статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», пункта 66 Положения о военно-врачебной экспертизе, утвержденного постановлением Правительства РФ от 4 июля 2013 года №565, и статьи 359 Устава К. подлежал досрочному увольнению с военной службы по состоянию здоровья с освобождением от исполнения служебных обязанностей с момента признания заключением ВВК не годным к военной службе и до исключения из списков личного состава воинской части. В связи этим командир части освободил К. от служебных обязанностей с 29 декабря 2018 года по дату исключения из списков личного состава части. Требования статьи 43 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», статьи 12 Положения о порядке прохождения военной службы, статьи 92 Устава и пунктов 205, 215—216 Руководства обязывали командира части назначить иное лицо, временно отвечающее за хозяйственную деятельность роты охраны, а также организовать и провести передачу дел и должности командира данного подразделения. Обязанность по проверке фактического наличия, качественного состояния, комплектности материальных ценностей в подразделении, сверке полученных сведений с данными учета воинской части, а также представлению акта о приеме подразделения в этом случае возлагалась на лицо, принимающее дела и должность. Однако с 4 декабря 2018 года по 11 июля 2019 года командир части лиц, временно исполняющих обязанности командира роты охраны, не назначил и мер по приему у К. дел по данной воинской должности не принял. Акт приема-передачи дел и должности командира роты охраны своевременно оформлен не был, поскольку командование ошибочно полагало невозможным выполнение этих мероприятий в отсутствие К. и настаивало на его личном участии в их проведении, в связи с чем комиссионный акт был утвержден лишь 25 сентября 2019 года. Таким образом, сведения, подтверждающие виновность ответчика в необеспечении сохранности автомобильной техники, приведшей к её разукомплектованию в период с 17 декабря 2018 года по 25 сентября 2019 года, в представленных истцом доказательствах отсутствовали, а вывод суда о ненадлежащем исполнении К. в этот период должностных обязанностей противоречил закону, поскольку из-за болезни, исключавшей возможность прохождения военной службы, он был от них освобожден. В силу пункта 1 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (в редакции Федерального закона от 18 июля 2017 года №170-ФЗ) недоказанность вины К. в причинении при исполнении обязанностей военной службы реального ущерба государству исключала возможность привлечения его к материальной ответственности, в связи с чем окружной военный суд решение по делу отменил и принял новое решение об отказе в удовлетворении иска[77 - Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 1-е полугодие 2020 года // Официальный сайт 1-го Западного окружного военного суда http://1zovs.spb.sudrf.ru].
Правовые позиции 1-го Западного окружного военного суда во 2-м полугодии 2021 года
Основной вывод суда:
Необоснованное применение п. 3 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» о запрете привлечения военнослужащего к материальной ответственности за ущерб, причиненный этим военнослужащим вследствие исполнения обязательного для него приказа (распоряжения) командира (начальника), повлекло отмену судебного решения.
Обоснование:
Командир воинской части просил привлечь начальника склада РАВ К. к полной материальной ответственности в размере 688 609 рублей 80 копеек за ущерб, причиненный недостачей на складе имущества службы РАВ. Решением Выборгского гарнизонного военного суда в удовлетворении иска отказано. Основываясь на п. 3 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», суд пришел к выводу, что необходимые условия для привлечения к материальной ответственности отсутствуют. Окружной военный суд признал, что необоснованное применение данной нормы Федерального закона повлекло принятие ошибочного решения. Из материалов дела следовало, что в 2019 году на складе К. была выявлена недостача оптических приборов на сумму 688 609 рублей 80 копеек, что ответчиком не оспаривалось. С учетом объяснений К., что все недостающее имущество в 2014 году на основании устного распоряжения начальника службы РАВ части без документального оформления было отправлено в другую воинскую часть, суд первой инстанции пришел к выводу, что истец не доказал факт причинения ответчиком реального ущерба и его вину. По правилам ст. 56 ГПК РФ обязанность доказывания наличия реального ущерба и вины военнослужащего в его причинении возлагалась на командование, а обстоятельства, исключающие привлечение к материальной ответственности, подлежали доказыванию военнослужащим (ответчиком). Применительно к данному делу истец доказал, что у ответчика имеется недостача имущества. К., в свою очередь, не смогла предоставить оправдательных документов, подтверждающих обоснованность отсутствия у нее на складе имущества на указанную в иске сумму. Не смогла она пояснить и то, в какую именно часть отправлено недостающее имущество, а также дать объяснения, почему с 2014 по 2019 годы она не оформила соответствующие документы. Начальник службы РАВ в суде первой инстанции не допрашивался, а будучи допрошенным судом апелляционной инстанции, пояснил, что в 2014 году действительно отдавал К. устное распоряжение об отправке с ее склада железнодорожным транспортом пришедшего в негодность имущества в другую воинскую часть, дислоцированную в другом регионе страны. Данное распоряжение предусматривало оформление К. необходимых документов на отгрузку, но отправлялось ли имущество, указанное в исковом заявлении, он не знает. После проведенной контрольной группой Министерства обороны РФ в 2019 году проверки он выезжал в указанную воинскую часть с целью установления местонахождения имущества, но обнаружить какие-либо сведения о нем ему не удалось. Доказательства, подтверждающие хотя бы с определенной долей достоверности факт выполнения ответчиком приказа начальника службы РАВ об отправке в 2014 году недостающего имущества в другую часть без оформления необходимых для этого документов, в материалах дела также отсутствовали. При таких данных по делу совокупность установленных обстоятельств не давала оснований для вывода о том, что недостача образовалась в результате исполнения К. обязательного для нее приказа (распоряжения) начальника службы РАВ. Между тем, приведенные в ч. 3 ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» обстоятельства, не допускающие привлечения военнослужащих к материальной ответственности за ущерб, причиненный вследствие исполнения приказа командира (начальника) подлежали обязательному установлению и оценке. Каких-либо действий К. по документальному оформлению выдачи со склада указанных в иске предметов установлено не было, о фактической недостаче имущества командование части в известность она не ставила, скрывая тем самым недостачу, чему способствовало формальное проведение внутренних проверок на вверенном ей складе. Поскольку в результате рассмотрения дела было установлено наличие ущерба, вина К. в его причинении, а также причинная связь между ее действиями (бездействием) и причиненным ущербом, то предъявленные к ней исковые требования являлись обоснованными, а освобождение её от материальной ответственности требованиям закона не отвечало. Применив положения ст. 11 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» и признав, что утрата имущества произошла при очевидном попустительстве и при отсутствии контроля за движением материальных ценностей со стороны должностных лиц части, с учетом степени вины ответчика, ее семейного и материального положения окружной военный суд решение отменил и принял новое решение о частичном удовлетворении иска на сумму 300 000 рублей[78 - Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 2-е полугодие 2021 года // Официальный сайт 1-го Западного окружного военного суда http://1zovs.spb.sudrf.ru].
Правовые позиции 1-го Западного окружного военного суда во 2-м полугодии 2022 года
Основной вывод суда:
В силу ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» военнослужащие несут материальную ответственность только за причиненный по их вине ущерб.
Обоснование:
Начальник ФКУ «Северо-Западный центр материально-технического обеспечения Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации» (далее – СЗЦ МТО, Центр) обратился с иском о привлечении бывшего начальника СЗЦ МТО Ш. и командиров подразделений Центра к ограниченной материальной ответственности за ущерб, причиненный непринятием ими мер к предотвращению выплаты премии за добросовестное выполнение служебных обязанностей на общую сумму 275 902 рублей 43 копеек сотрудникам, имеющим специальные звания полиции, получившим неудовлетворительные оценки по физической и огневой подготовке. Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд иск удовлетворил. Окружной военный суд в отношении командиров подразделений решение отменил и в удовлетворении предъявленных к ним требований отказал, признав, что вывод об их виновности в причинении ущерба сделан без учета установленного порядка организации и проведения профессиональной служебной и физической подготовки сотрудников Росгвардии, имеющих специальные звания полиции, и выплаты им премии за добросовестное выполнение служебных обязанностей. В силу ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» военнослужащие несут материальную ответственность за ущерб, причиненный по их вине при исполнении обязанностей военной службы. Положения ч. 3 ст. 4 того же Федерального закона предусматривают ограниченную материальную ответственность в размере причиненного ущерба, но не более одного оклада месячного денежного содержания и одной ежемесячной надбавки за выслугу лет, в случаях, когда командиры (начальники) не приняли необходимых мер к предотвращению излишних денежных выплат. Выплата указанной премии лицам, имеющим специальные звания полиции и проходящим службу в Росгвардии, регламентирована чч. 6, 12, 25 ст. 2 Федерального закона «О социальных гарантиях сотрудникам органов внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» и пп. 4, 29—36 Порядка обеспечения денежным довольствием лиц, имеющих специальные звания полиции и проходящих службу в войсках национальной гвардии Российской Федерации, а также предоставления им отдельных выплат, утвержденного приказом Росгвардии от 26 сентября 2017 года №406. В силу перечисленных правовых норм премия выплачивается ежемесячно из расчета 25% оклада денежного содержания. Данные выплаты устанавливаются и изменяются приказом руководителя по месту прохождения службы таких сотрудников с указанием оснований и конкретных размеров для каждого сотрудника и выплачиваются с даты, определенной этим приказом, если дата не определена – с даты назначения на должность, а при ее отсутствии – с даты подписания приказа о назначении на должность. На основании приказа руководителя премия не выплачивается в случаях отстранения сотрудника полиции от выполнения служебных обязанностей. Согласно ст. 18 Федерального закона «О полиции», ст. 18, 24, 25 Федерального закона «О войсках национальной гвардии Российской Федерации», пп. 6, 15, 15.2 ч. 1 ст. 12 и п. 4 ч. 4 ст. 33 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» сотрудники, имеющие специальные звания полиции и проходящие службу в Росгвардии, обязаны поддерживать уровень квалификации, необходимый для надлежащего выполнения служебных обязанностей, соответствовать по уровню физической подготовки квалификационным требованиям к замещаемой должности, а также проходить периодическую проверку на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия. Сотрудник, не прошедший проверку на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия, проходит внеочередную аттестацию на соответствие замещаемой должности. До вынесения решения о соответствии замещаемой должности такой сотрудник отстраняется от выполнения служебных обязанностей. Порядок организации и проведения профессионально-должностной, командирской и боевой подготовки военнослужащих войск национальной гвардии Российской Федерации, профессиональной служебной и физической подготовки лиц, проходящих службу в войсках национальной гвардии Российской Федерации и имеющих специальные звания полиции (далее – Порядок), утвержден приказом Росгвардии от 18 мая 2020 года № <…>. В соответствии с пп. 3, 4, 14—16, 19—21 данного Порядка периодическая проверка сотрудников, имеющих специальные звания полиции, на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и оружия, осуществляется в ходе проверки, проводимой по решению соответствующего командира воинской части (начальника организации). При этом допускается определение уровня профессиональной подготовленности сотрудников, не принимавших участие в таких проверках по уважительным причинам, по текущим оценкам по учебным предметам за соответствующий период подготовки. С сотрудниками, получившими оценки «неудовлетворительно» по вынесенным на проверку учебным предметам, в течение двух месяцев после завершения проверки непосредственными командирами (начальниками) организуются дополнительные занятия. По истечении этого срока проведения дополнительных занятий приказом командира воинской части (начальника организации), в которой сотрудники проходят службу, организуются контрольные занятия по учебным предметам, по которым данным сотрудникам выставлены оценки «неудовлетворительно». Сотрудники, не прошедшие повторную проверку на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия, до вынесения по результатам внеочередной аттестации решения о соответствии замещаемой должности в войсках национальной гвардии временно отстраняются от выполнения служебных обязанностей. Приказ о таком отстранении издается командирами (начальниками), уполномоченными назначать на должности соответствующих сотрудников, имеющих специальные звания полиции, на основании рапорта их прямого или непосредственного начальника, содержащего ходатайство о временном отстранении, в течение суток с момента непрохождения ими указанных повторных контрольных занятий. Аналогичные положения содержатся в пп. 2.2, 3.1, 4, 7.1, 11, 12.1, 14 Порядка временного отстранения лиц, проходящих службу в войсках национальной гвардии Российской Федерации и имеющих специальные звания полиции, от выполнения служебных обязанностей, утвержденного приказом Росгвардии от 31 июля 2017 года №240, а также в письме Главного управления подготовки войск Росгвардии от 3 июня 2020 года №13/1495. Таким образом, сотрудникам, имеющим специальные звания полиции, на основании приказов соответствующих командиров (начальников) выплата премии за добросовестное выполнение служебных обязанностей должна прекращаться с момента временного отстранения от выполнения служебных обязанностей после непрохождения повторной проверки на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия, но не позднее двух месяцев со дня первоначальной неудовлетворительной проверки. Премия, выплаченная после указанного срока сотрудникам, получившим в ходе проверки на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и оружия, неудовлетворительные оценки, является излишней денежной выплатой и в силу ст. 2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» образует прямой действительный ущерб государству. Как следует из распоряжения Росгвардии от 29 сентября 2020 года №1/1312-р и указаний Главного управления подготовки войск (сил) Росгвардии от 2 октября 2020 года №13/2836, командирам воинских частей (начальникам организаций) предписывалось организовать проведение итоговой проверки за 2020 год в виде контрольных занятий с учетом введенных дополнительных мер по профилактике короновирусной инфекции. В связи с этим допускалась возможность выставления сотрудникам, имеющим специальные звания полиции, итоговых оценок по текущим результатам подготовки. Во исполнение этих предписаний являвшийся начальником СЗЦ МТО Ш. приказом от 20 ноября 2020 года №121 назначил проведение итоговой проверки с 23 по 27 ноября 2020 года, утвердил расписание занятий и персональный состав проверочной комиссии. Контроль над выполнением этого приказа и обязанности председателя данной комиссии Ш. возложил на себя. Судом установлено, что выставление сотрудникам СЗЦ МТО, имеющим специальные звания полиции, итоговых оценок производилось по текущим результатам подготовки, а результаты были отражены в сводной ведомости от 27 ноября 2020 года. Приказом от 14 января 2021 года №1 начальник СЗЦ МТО Ш. установил сотрудникам, имеющим специальные звания полиции, с 1 января 2021 года премию за добросовестное выполнение служебных обязанностей, выплата которой по истечении двухмесячного срока со дня первоначальной неудовлетворительной итоговой проверки, вопреки перечисленным правовым нормам, не прекращалась. Из расчетных ведомостей и платежных поручений следовало, что СЗЦ МТО с 28 января по 31 мая 2021 года неправомерно выплатил указанную премию на общую сумму 275 902 рублей 43 копеек сотрудникам полиции, имеющим неудовлетворительные итоговые оценки по текущим результатам подготовки, которые проходят службу в различных подразделениях Центра под руководством следующих ответчиков:
З. – 6 351 рублей 28 копеек;
К. – 66556 рублей 68 копеек;
К. – 34 618 рублей 48 копеек;
О. – 65723 рублей 77 копеек;
Р. – 32 109 рублей 35 копеек;
Р. – 70542 рубля 87 копеек.
Удовлетворяя иск, суд посчитал указанных командиров подразделений Центра виновными в причинении ущерба, поскольку они с подчиненными сотрудниками полиции, получившими неудовлетворительные оценки, в течение двух месяцев после завершения проверки дополнительных занятий не проводили и рапорты об их временном отстранении от служебных обязанностей не подавали. Излишние выплаты в подразделениях К., О. и Р., превышающие величину их ограниченной материальной ответственности, взысканы судом с начальника СЗЦ МТО и его заместителя (в равных частях по 18 854 рубля 71 копейку), так как они не контролировали дополнительные занятия и не организовали повторную проверку. Вместе с тем в силу приказов Росгвардии от 31 июля 2017 года №240, от 26 сентября 2017 года №406 и от 18 мая 2020 года № <…> временное отстранение от служебных обязанностей и прекращение выплаты премии производятся лишь после получения неудовлетворительных оценок по результатам повторных контрольных занятий и повторной проверки на профессиональную пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и оружия. Назначение таких контрольных занятий и повторной проверки осуществляется командиром воинской части (начальником организации) самостоятельно без напоминаний от сотрудников полиции, получивших неудовлетворительные оценки, или их прямых (непосредственных) начальников. Каждое из перечисленных мероприятий (контрольные занятия, повторная проверка, временное отстранение и прекращение выплаты премии) осуществляется на основании приказов, издание которых в отношении сотрудников полиции СЗЦ МТО отнесено к компетенции начальника Центра. В соответствии со ст. 39—44 Устава внутренней службы Вооруженных сил РФ, командир (начальник) перед отдачей приказа (приказания) обязан всесторонне оценить обстановку и предусмотреть меры по обеспечению его выполнения. Командир (начальник) несет ответственность за отданный приказ (приказание), за соответствие его содержания требованиям действующих федеральных законов, общевоинских уставов и приказов вышестоящих командиров (начальников), а также за его последствия. Начальник СЗЦ МТО Ш., возглавлявший проверочную комиссию и лично контролировавший исполнение своего приказа о проведении итоговой проверки за 2020 год, единолично подписал 27 ноября 2020 года сводную ведомость с итоговыми оценками, которые были выставлены сотрудникам полиции без проведения проверочных мероприятий – по текущим результатам подготовки. Достоверно зная о сотрудниках полиции, получивших неудовлетворительные оценки по огневой и физической подготовке, Ш. приказом установил им премию за добросовестное выполнение служебных обязанностей с 1 января 2021 года. Тем не менее, данный ответчик, имея необходимые полномочия, вопреки перечисленным правовым актам не издавал приказы о проведении контрольных занятий и повторной проверки с такими сотрудниками полиции, об их временном отстранении от служебных обязанностей и, как следствие, о прекращении выплаты им указанной премии. При таких условиях Ш. отвечает за непринятие мер по прекращению с 27 января 2021 года выплаты премии сотрудникам полиции, имевшим неудовлетворительные оценки по огневой и физической подготовке, так как между его бездействием и излишними выплатами имеется прямая причинно-следственная связь. В силу ч. 3 ст. 4 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» за этот ущерб Ш. несет ограниченную материальную ответственность в размере, не превышающем одного оклада месячного денежного содержания и ежемесячной надбавки за выслугу лет. Оценивая виновность в причинении ущерба остальных ответчиков, подавших апелляционные жалобы, окружной военный суд учел, что по смыслу пп. 19—21 Порядка, утвержденного приказом Росгвардии от 18 мая 2020 года № <…>, прямые (непосредственные) начальники подают рапорты о временном отстранении от служебных обязанностей после получения сотрудниками полиции неудовлетворительных оценок по огневой и физической подготовке по результатам повторных контрольных занятий и повторной проверки. Данный ведомственный нормативно-правовой акт, регламентирующий процедуру определения уровня подготовленности сотрудников Росгвардии, имеющих специальные звания полиции, поступил в Центр 15 июля 2020 года. Несмотря на то, что до начала итоговой проверки оставалось более четырех месяцев, начальник СЗЦ МТО Ш. не вносил изменения в функциональные обязанности остальных ответчиков и не давал им какие-либо поручения, связанные с проведением нового порядка проверки сотрудников полиции. При этом К., К., К. и Р. с указанным приказом, содержащим информацию ограниченного доступа, ознакомлены не были. Доказательств того, что итоговые оценки, содержащиеся в подписанной начальником СЗЦ МТО сводной ведомости от 27 ноября 2020 года, доводились до ответчиков К., К., К., О., Р., Р. либо подчиненных им сотрудников полиции, получивших неудовлетворительные оценки по огневой и физической подготовке, также не представлено. Впоследствии начальником СЗЦ МТО обязательный для таких случаев приказ об организации контрольных занятий не издавался, в связи с чем повторная проверка сотрудников полиции Центра, получивших неудовлетворительные оценки, не назначалась и не проводилась. Сведений о том, что указанные мероприятия не совершены из-за невыполнения обязанностей ответчиками К., К., К., О., Р. и Р., не имеется. Следовательно, у перечисленных ответчиков не было предусмотренных п. 4 ч. 4 ст. 33 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 30 ноября 2011 года №342-ФЗ оснований для подачи рапортов о временном отстранении от служебных обязанностей. При таких обстоятельствах вопреки требованиям ст. 56 ГПК РФ вина указанных ответчиков в непринятии мер по прекращению с 27 января 2020 года выплаты премии сотрудникам полиции, получившим неудовлетворительные оценки по огневой и физической подготовке, истцом не доказана. Поскольку основания для привлечения командиров подразделений к материальной ответственности, установленные ст. 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», отсутствовали, окружной военный суд в удовлетворении предъявленных к ним требований отказал, взыскав с бывшего начальника Центра Ш. в счет возмещения ущерба 18 854 рубля 71 копейку на основании ч.3 ст.196 ГПК РФ в пределах заявленного иска.
Основной вывод суда:
Неустановление ущерба имуществу воинской части и вины ответчика в его причинении повлекло отмену решения суда о привлечении военнослужащего к полной материальной ответственности.
Обоснование:
Командир войсковой части <данные изъяты> обратился с иском о привлечении бывшего командира отделения младшего сержанта запаса Ш. к полной материальной ответственности в размере 404 328 рублей 47 копеек в счет возмещения материального ущерба, причиненного недостачей имущества РАВ, принятого им под отчет. Петрозаводский гарнизонный военный суд, применив положения ст. 11 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (далее – Федерального закона), удовлетворил иск частично и уменьшил размер денежных средств, подлежащих взысканию с ответчика, до 200 000 рублей. Окружной военный суд решение отменил в связи с недоказанностью обстоятельств, имеющих значение для дела и неправильным применением норм материального права, указав следующее. В силу абзаца второго ст. 5 Федерального закона военнослужащие несут материальную ответственность в полном размере ущерба в случаях, когда ущерб причинен по неосторожности военнослужащим, которому имущество было вверено на основании документа (документов), подтверждающего (подтверждающих) получение им этого имущества для обеспечения хранения, перевозки и (или) выдачи этого имущества либо производства финансовых расчетов. Согласно ч. 1 ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Между тем наличие ущерба имуществу воинской части, как и вина ответчика в его причинении в данном деле достоверно не установлены и не доказаны. Пунктом 2 ст. 7 Федерального закона предусмотрено, что в случае обнаружения ущерба назначается административное расследование, которое проводится с целью установления причин возникновения ущерба, его размера и виновных лиц. Основанием для проведения административного расследования является наличие реального ущерба, отраженного в учетных документах воинской части, а само административное расследование является необходимым элементом процедуры привлечения военнослужащего к материальной ответственности в судебном порядке. В данном деле с учетом характера и особенностей выполнения военнослужащими обязанностей военной службы подлежало выяснению, являлся ли ответчик материально ответственным лицом исходя из занимаемой воинской должности, вследствие возложения дополнительных полномочий либо на основании разового поручения, обусловленного участием в операциях с материальными ценностями, получал ли он имущество в конкретное подразделение, для личного использования либо для перемещения (перевозки, выдачи и т.д.). Эти нормативные предписания командованием не выполнены, так как факты, подтверждающие ущерб и вину в его причинении Ш., не установлены. В отсутствие уволенного с военной службы ответчика, место жительства которого неизвестно, не участвовавшего ни в административном расследовании, ни в судебном разбирательстве дела, командование и суд формально исходили из того, что Ш., занимавший воинскую должность командира отделения взвода управления гаубичной самоходно-артиллерийской батареи, являлся материально ответственным лицом и в декабре 2020 года принял под отчет имущество по номенклатуре РАВ одиннадцати наименований на сумму 404 328 рублей 47 копеек, утрата которого была обнаружена в марте 2022 года в ходе инвентаризации службы РАВ. В подтверждение ущерба и вины ответчика командованием представлены копии: накладной от 11 декабря 2020 года на внутреннее перемещение объектов нефинансовых активов о получении Ш. указанного имущества, оборотно-сальдовой ведомости от 10 января 2022 года и акта сверки от 1 марта 2022 года о наличии этого имущества на балансе службы РАВ, инвентаризационной описи (сличительной ведомости) от 18 ноября 2021 года о проверке числящегося за Ш., как материально ответственным лицом, имущества по состоянию на указанную дату, в которой отражено, что перечисленное имущество не предъявлено к осмотру. Вместе с тем занимаемая Ш. воинская должность сама по себе не наделяла его полномочиями материально ответственного лица, поскольку в соответствии с пп. 82—84, 86, 100, 105, 106 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны РФ от 3 июня 2014 года №333 (далее – Руководство), основой войскового хозяйства является ротное хозяйство, одной из основных задач которого является обеспечение сохранности, правильного содержания и использования имеющихся в роте материальных ценностей. Ротное хозяйство организует командир роты. На него возлагаются руководство ротным хозяйством, контроль за его состоянием и обеспечение военнослужащих положенными материальными ценностями. Приведенными нормами определено, что в роте обеспечиваются ведение учета, экономное расходование (использование) и эксплуатация военного имущества и оборудования, сохранность материальных ценностей. Командир роты организует и обеспечивает ведение материально ответственными лицами роты установленных регистров учета движения полученных подразделением материальных ценностей. Хранение (содержание) материальных ценностей роты в зависимости от вида и предназначения осуществляется в специально оборудованных местах. Ш. с 20 августа 2020 года по 5 августа 2021 года проходил военную службу в самоходно-артиллерийской батарее – подразделении, приравненном к роте. Однако сведения о том, что он являлся материально ответственным лицом батареи, ответственным за сохранность полученного имущества, в деле отсутствуют. Приказ или иной организационно-распорядительный документ воинской части, из которого следовало бы наделение ответчика полномочиями материально ответственного лица батареи в соответствии с требованиями п. 40 Руководства либо в ином предусмотренном руководящими документами порядке истцом не представлен. Должностные лица взвода и батареи, в которые организационно входило возглавляемое Ш. отделение, в рамках административного расследования не опрашивались, регистры учета движения материальных ценностей отделения, которым командовал Ш., взвода и батареи не исследовались. Не установлено, за каким подразделением числилось утраченное имущество в порядке, определенном п. 39 Руководства и Методическими указаниями по применению форм первичных учетных документов и формированию регистров бухучета органами государственной власти (государственными органами), органами местного самоуправления, органами управления государственными внебюджетными фондами, государственными (муниципальными) учреждениями, утвержденными приказом Минфина России от 30 марта 2015 года №52н. Названными правовыми актами определено, что материально ответственное лицо принимает материальные ценности для хранения (эксплуатации) под личную подпись в передаточных первичных учетных документах (акте, накладной) и приходует их не позднее следующего дня в соответствующих регистрах учета. Более того, не проведена инвентаризация соответствующего имущества отделения, взвода и батареи в целях установления, является ли имущество утраченным или находится в пользовании личного состава одного из этих подразделений. Приведенные обстоятельства имели юридическое значение, так как объем вмененного ответчику утраченного имущества явно превышал потребности в экипировке одного военнослужащего. В накладной от 11 декабря 2020 года отсутствовали сведения о том, в какое подразделение выдано имущество. Ни в ходе расследования, ни в рамках судебного разбирательства не исследована заявка от 11 декабря 2020 года №381 на получение имущества для определения должностного лица, инициировавшего данную операцию с материальными ценностями. Как следует из приказа командования от 5 августа 2021 года №108, Ш. с указанной даты сдал дела и должность командира отделения и убыл к новому месту военной службы в другую воинскую часть, вследствие чего само по себе непредъявление им к осмотру ранее полученного имущества спустя продолжительное время после убытия из воинской части его вину не подтверждает. Согласно положениям ст. 92 Устава внутренней службы ВС РФ и пп. 196, 215, 216 Руководства проверка фактического наличия, качественного состояния и комплектности материальных ценностей в подразделении, а также сверка полученных сведений с данными учета должны осуществляться принимающим дела и должность лицом, которое назначается на основании приказа командира воинской части. О результатах принимающий должность письменно докладывает в порядке подчиненности командиру воинской части, а также представляет акт о приеме подразделения. Однако соответствующий акт, подтверждающий отсутствие вверенного Ш. имущества по состоянию на день сдачи им дел и должности при служебном перемещении, не представлен, а обстоятельства передачи ответчиком материальных ценностей предметом проведенного командованием административного расследования и судебного разбирательства не являлись. Таким образом, получение ответчиком имущества на складе в период прохождения военной службы в войсковой части <данные изъяты> не являлось безусловным и достаточным подтверждением того, что произошла его утрата, и что этот ущерб образовался в результате виновных действий или бездействия Ш. Перечисленные юридически значимые обстоятельства окружным военным судом были вынесены на обсуждение сторон, а истцу предложено представить дополнительные доказательства, чего им выполнено не было. При таких обстоятельствах окружной военный суд решение отменил и принял новое решение об отказе в удовлетворении иска[79 - Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 2-е полугодие 2022 года (утвержден на заседании Президиума 1-го Западного окружного военного суда 19 января 2023 года) // Официальный сайт 1-го Западного окружного военного суда http://1zovs.spb.sudrf.ru].
Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда во 2-м полугодии 2021 года
Основной вывод суда:
При установлении судом обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии вины военнослужащего в причинении ущерба, отсутствуют и условия для привлечения его к материальной ответственности.
Обоснование:
Командир войсковой части 31985 обратился в суд с иском о привлечении к полной материальной ответственности военнослужащего войсковой части 91701 капитана Самойленко В. Ю. и взыскании с него в пользу филиала №4 Федерального казённого учреждения «Управление финансового обеспечения Министерства обороны Российской Федерации по г. Москве и Московской области» 1 233 910 руб. 90 коп. в счёт возмещения причинённого материального ущерба. В обоснование исковых требований истец указал, что в период прохождения военной службы по контракту в должности командира роты войсковой части 31985 Самойленко В. Ю. получил под отчёт имущество службы ракетно-артиллерийского вооружения, часть которого была утрачена ввиду ненадлежащего исполнения ответчиком служебных обязанностей, в связи с чем воинской части причинён материальный ущерб в указанном размере. Реутовский гарнизонный военный суд иск командира воинской части удовлетворил частично. Суд взыскал с ответчика в пользу филиала №4 УФО МО РФ в счёт компенсации причинённого им материального ущерба 1 028 262 руб., отказав истцу в удовлетворении исковых требований, превышающих эту сумму. Судебная коллегия, рассмотрев гражданское дело по апелляционной жалобе представителя ответчика, указала следующее. Основания и порядок привлечения военнослужащих к материальной ответственности регламентируются Федеральным законом от 12 июля 1999 г. №161-ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих» (далее – Федеральный закон). В силу части 1 статьи 2 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (в редакции Федерального закона от 1 апреля 2020 г. №81-ФЗ), военнослужащие несут материальную ответственность только за причиненный по их вине ущерб. Абзацем вторым статьи 5 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (в редакции, действующей до изменений, произведённых Федеральным законом от 1 апреля 2020 г. №81-ФЗ) определено, что полную материальную – ответственность несет военнослужащий, которому имущество было передано под отчёт для хранения, перевозки, выдачи, пользования и других целей. Таким образом, военнослужащий может быть привлечён к полной материальной ответственности лишь при наличии доказательств его виновности в причинении реального ущерба и при наличии установленных законом оснований, перечень которых является исчерпывающим. Частью 1 статьи 56 ГПК РФ определено, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Из материалов дела следовало, что Самойленко В. Ю. исполнял должность командира роты войсковой части 31985 в период с 17 января 2018 г. по 30 апреля 2019 г. С этой же даты он исключён из списков личного состава воинской части. Согласно Акту сдачи дел и должности командира роты, утверждённому командиром войсковой части 31985, по состоянию на 30 апреля 2019 г. имущества по службе РАВ, вверенного Самойленко В. Ю. под отчет, не числилось. Эти сведения в акте подтверждены подписью Врио начальника службы РАВ Шишова. О какой-либо недостаче имущества службы РАВ в этом акте не указано. В соответствии с приказом командира войсковой части 19612 Самойленко В. Ю. сдал дела и должность с 30 апреля 2019 г. В обоснование виновности и размера причиненного Самойленко В. Ю. материального ущерба истец представил в суд материалы инвентаризации имущества РАВ войсковой части 31985, проведенной комиссией в мае-июне 2019 г., обнаружившей недостачу бронежилетов и комплектов боевого снаряжения «Стрелок», числящихся за Самойленко В. Ю. Из заключения по административному расследованию по факту утраты Самойленко В. Ю. имущества службы РАВ следовало, что имущество тот утратил в результате недобросовестного исполнения должностных обязанностей и недисциплинированности, бесконтрольности со стороны должностных лиц, несоблюдения приказов и директив Министра обороны РФ. Однако каких-либо достоверных данных о том, что при сдаче ответчиком дел и должности было установлено отсутствие в подразделении спорного имущества службы РАВ, либо сведения по нему не соответствовали данным учёта войсковой части 31985, материалы дела не содержали. На момент перевода ответчика к новому месту службы числящееся за ним имущество службы РАВ было им сдано. Недостача же имущества выявлена комиссией спустя месяц после сдачи им дел и должности. Эти обстоятельства позволили суду апелляционной инстанции полагать недоказанным, что имущество утрачено в результате действий или бездействия Самойленко В. Ю. Учитывая изложенное, решение гарнизонного военного суда было отменено и по делу принято нового решения об отказе в удовлетворении иска командира войсковой части 31985[80 - Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 2-е полугодие 2021 года // Официальный сайт 2-го Западного окружного военного суда http://2zovs.msk.sudrf.ru]
