скачать книгу бесплатно
– Ты соврала мне вчера, – сказала она.
– Вовсе нет, – возразила Эмма. – Точнее, не совсем. Я…
– Только не говори, что ты просто кое-что утаила, – перебила ее Диана. – Придумай объяснение получше.
– Что вам сказал Джонни Грач? – спросила Эмма и тут же прикусила язычок. Лицо Дианы помрачнело.
– Почему ты мне ничего не сказала? Предлагаю тебе самой во всем признаться и определить для себя наказание. Справедливо?
Эмма насупилась и скрестила на груди руки. Она терпеть не могла, когда ее выводили на чистую воду, а у Дианы это неплохо получалось. Диана была умна, и Эмма часто восхищалась этим, но только не тогда, когда наставница на нее сердилась.
Сейчас у нее был выбор: можно было рассказать Диане обо всем том, что ее разозлило, и, вероятно, выдать больше, чем та уже знала, а можно – промолчать и тем еще сильнее распалить ее. После минутного раздумья Эмма сказала:
– Нужно было позаботиться о котятах. Знаете, котята бывают очень жестокие – острые коготки, дурное поведение…
– Кстати о дурном поведении, – зацепилась за ее слова Диана, задумчиво вертевшая в руках карандаш. – Ты нарушила особое указание и пошла на Сумеречный базар. Говорила там с Джонни Грачом. Он подсказал тебе, что в бар «Саркофаг» подбросят тело, которое может быть связано с гибелью твоих родителей. Ты оказалась там не случайно. Ты сидела в засаде.
– Я заплатила Грачу за молчание, – пробурчала Эмма. – Я ему доверилась!
Диана отбросила карандаш.
– Эмма, да ведь его не случайно прозвали Рвачом! Если уж на то пошло, он входит в список особого контроля, составленный Конклавом: ведь он без разрешения работает с фэйри. Любому обитателю Нижнего мира или простецу, который тайком ведет дела с фэйри, запрещается взаимодействовать с Сумеречными охотниками и просить их о защите. Ты ведь и сама это знаешь!
Эмма всплеснула руками.
– Но это самые нужные люди! Глупо запрещать им вести свои дела, это ничем не помогает Конклаву и очень мешает Сумеречным охотникам!
Диана покачала головой.
– Правила придуманы не просто так. Быть хорошим Сумеречным охотником – это не только тренироваться по четырнадцать часов в день и владеть шестьюдесятью пятью способами убийства салатной ложкой!
– Вообще-то их шестьдесят семь, – автоматически поправила ее Эмма. – Диана, мне очень жаль. Правда. Прошу прощения, что я втянула в это Кристину. Ее вины здесь нет.
– О, в этом я и не сомневалась.
Диана все еще хмурилась. Эмма пошла ва-банк.
– Вчера вечером, – начала она, – вы сказали, что верите мне. Вы сказали, что верите, что Себастьян не убивал моих родителей. Что за их гибелью кроется нечто иное. Они погибли не потому, что Себастьян вырезал всех без разбору. Кто-то желал им смерти. Их гибель что-то значит…
– Так можно сказать о любом погибшем, – сухо заметила Диана и провела рукой по глазам. – Вчера я поговорила с Безмолвными Братьями. Узнала, что им известно. Боже, я все убеждала себя, что нужно тебе солгать, я мучилась целый день…
– Прошу вас, – прошептала Эмма. – Прошу, не надо лжи.
– Я не смогу солгать. Я помню, как впервые приехала сюда, когда ты была совсем маленькой. Тебе было всего двенадцать, но ты уже пережила невероятное потрясение. Ты цеплялась лишь за Джулиана и за свое стремление отомстить. Ты не могла смириться с тем, что твоих родителей убил Себастьян, ведь в таком случае ты лишалась возможности наказать его. – Диана глубоко вздохнула. – Как я поняла, Джонни Грач рассказал тебе о серии убийств. Его сведения верны. Всего двенадцать человек, включая того, которого обнаружили накануне. Никаких улик. Ни одну из жертв не опознали. Зубы сломаны, кожа с пальцев срезана, кошельки украдены.
– И Безмолвные Братья об этом не знали? Конклав, Консул?..
– Они знали. И дальнейшее тебе не понравится. – Диана постучала пальцами по столу. – Несколько погибших – фэйри. Поэтому дело переходит в ведение Схоломанта, Центурионов и Безмолвных Братьев. Институты не будут принимать участие в расследовании. Безмолвные Братья обо всем знали. И Конклав тоже. Нам не сказали специально, потому что никто не хотел нашего вмешательства.
– Схоломанта?!
Схоломант был ожившей историей. Мрачный замок с башнями и длинными коридорами, прорубленными в скалах Карпатских гор, веками служил местом, где самые способные Сумеречные охотники учились противостоять двойной угрозе демонов и обитателей Нижнего мира. Его закрыли до того, как было подписано первое Соглашение – в знак того, что война между Нижним миром и Сумеречными охотниками окончена.
После Холодного перемирия его открыли вновь. Для поступления нужно было сдать уйму сложных экзаменов, а все, чему учили в школе, полагалось держать в секрете. Выпускников Схоломанта называли Центурионами, они становились учеными и воинами. Эмма ни разу не встречала никого из них лично.
– Может, это и несправедливо, но такова правда.
– А как же письмена? Они согласны, что письмена такие же, как на телах моих родителей?
– Они не сказали, – ответила Диана. – Лишь обещали выяснить это. Они велели не вмешиваться в ход расследования и сказали, что это распоряжение самого Консула.
– А тела? – спросила Эмма. – Тела испарялись, когда их пытались переместить? Как тела родителей?
– Эмма! – Диана поднялась на ноги. Кудрявые волосы милым темным облаком обрамляли ее лицо. – Мы больше не вмешиваемся в дела фэйри. Так велит нам Холодное перемирие. Конклав не просто посоветовал нам держаться от Волшебного народа подальше, а полностью запретил взаимодействовать с ним. Если ты нарушишь этот запрет, последствия могут затронуть не только тебя, но и Джулиана.
Это был удар ниже пояса.
– Джулиана?
– Что он делает каждый год? В годовщину Холодного перемирия?
Эмма представила себе Джулиана, который с двенадцати лет из года в год сидел в этом кабинете и строчил письма Конклаву, требуя возвращения своей сестры Хелен с острова Врангеля. Еще совсем мальчишка, с разодранными в кровь локтями и коленками, он упорно не выпускал ручки из рук.
На острове Врангеля – огромной плавучей льдине, затерянной в Северном Ледовитом океане, – были сосредоточены все щиты мира. Тысячу лет назад на него наложили мощные чары, которые должны были оградить землю от многих демонов. После Холодного перемирия Конклав отправил Хелен на этот остров – под предлогом того, что ей необходимо изучить устройство щитов. Но все понимали, что на самом деле это просто изгнание.
С тех пор ее несколько раз отпускали домой, и в один из своих визитов в Идрис она женилась на дочери Консула Алиной Пенхоллоу, но даже это не поспособствовало ее освобождению. Джулиан писал каждый год. И каждый год ему отказывали.
Голос Дианы смягчился.
– Каждый год Конклав отказывает ему из опасения, что Хелен стоит на стороне Волшебного народа. Что там подумают, узнав, что мы ослушались приказа и расследуем убийства фэйри? Останется ли у нее хоть один шанс выйти на свободу?
– Но Джулиан хотел бы… – начала Эмма.
– Джулиан и руку себе отрубит, если ты попросишь. Но разве это повод просить? – Диана потерла виски, как будто у нее болела голова. – Месть – это не семья, Эмма. Это даже не друг, и сердце она не согреет. – Она подошла к окну и взглянула на Эмму через плечо. – Знаешь, почему я согласилась работать в Институте? Только не нужно шуток.
Эмма опустила глаза. Пол был выложен белыми и голубыми плитками, причем на каждой белой плитке было что-то нарисовано: роза, замок, шпиль церкви, крыло ангела, стая птиц – все картинки разные.
– Потому что ты была в Аликанте во время Темной войны, – дрогнувшим голосом ответила Эмма. – Ты была там, когда Джулиану пришлось… остановить отца. Ты видела нас в битве. Ты решила, что в нас достаточно смелости, и захотела помочь. Так ты всегда говорила.
– В юности я встретила одного человека, который помог мне стать той, кто я есть, – сказала Диана.
Эмма навострила уши. Диана редко говорила о своей жизни. Род Рейбернов был довольно старым, но на Диане он обрывался. Она никогда не рассказывала ни о детстве, ни о семье. Складывалось впечатление, что ее жизнь началась, когда к ней перешел отцовский оружейный магазин в Аликанте.
– Я хочу помочь и тебе стать той, кто ты есть.
– И кто же я?
– Лучший Сумеречный охотник в своем поколении, – ответила Диана. – Я никогда не видела, чтобы кто-то так тренировался и сражался, как ты. Поэтому я и не хочу, чтобы ты растратила свой потенциал в стремлении за тем, что не залечит твои раны.
«Растратила свой потенциал?» Диана не знала, не понимала ее. Никто из ее семьи не погиб на Темной войне. А родители Эммы погибли даже не в бою – их убили, их пытали и калечили. Возможно, они даже звали ее в те ужасные минуты – краткие ли, долгие ли или бесконечные – на границе жизни и смерти.
В дверь громко постучали. На пороге стояла Кристина, одетая в джинсы и свитер. Щеки ее горели, как будто ей было неловко прерывать их беседу.
– Блэкторны, – объявила она. – Они вернулись домой.
Эмма напрочь забыла, что собиралась сказать к Диане, и резко повернулась к двери.
– Что? – воскликнула она. – Они же возвращаются завтра?
Кристина беспомощно пожала плечами.
– Только что из портала в холле вышла большая семья.
Эмма прижала руку к груди. Кристина не ошибалась. Эмма почувствовала, как боль, пронзавшая ее сердце с момента отъезда Джулиана, вдруг стала легче и одновременно сильней – теперь казалось, что в груди порхает огромная бабочка.
Эмма выбежала из офиса, скользя босыми ногами по гладкому деревянному полу, и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. Теперь и она услышала голоса. Кажется, Дрю что-то тихо спросила, а Ливви ответила ей.
Еще миг – и Эмма уже стояла на площадке второго этажа. Весь холл был у нее как на ладони, залитый светом миллионов искр, оставшихся от исчезающего портала. Посреди холла стояли Блэкторны: Джулиан выше всех, рядом с ним пятнадцатилетние близнецы Ливви и Тай. Друзилла держала за руку маленького Тавви. Он, казалось, спал на ходу, закрыв глаза и уткнувшись кудрявой головой сестре в бок.
– Вы вернулись! – воскликнула Эмма.
Все посмотрели на нее. Блэкторны были очень похожи друг на друга: у всех волнистые темно-каштановые волосы цвета горького шоколада и сине-зеленые глаза. Сероглазый и худощавый Тай с зачесанными назад черными волосами сильно выделялся на их фоне, как будто происходил из другой ветви рода.
Дрю и Ливви заулыбались, Тай приветливо кивнул, но Эмма смотрела только на Джулиана. Руна парабатая у нее на плече вспыхнула, стоило ему взглянуть на нее.
Эмма устремилась вниз. Джулиан наклонился и сказал что-то Дрю, а потом повернулся и сделал несколько шагов навстречу Эмме. Он занял все поле ее зрения, она не видела больше ничего вокруг. Перед ней был не только тот Джулиан, который здесь и сейчас простирал к ней свои объятия, но и тот Джулиан, что сражался с клинком серафимов в руке, тот Джулиан, что всегда накрывал ее одеялом, тот Джулиан, что стоял напротив нее в Безмолвном Городе и приносил свою клятву парабатая, наблюдая, как вздымаются между ними языки белого и золотого пламени.
Они столкнулись посреди холла, и Эмма обхватила Джулиана руками.
– Джулс! – выдохнула она, уткнувшись ему в плечо.
В голове зазвучали слова клятвы парабатаев, а в ноздри ударил знакомый запах: гвоздика, мыло, соль.
«Куда ты пойдешь, туда и я пойду».
На миг Джулиан обнял ее так крепко, что Эмма едва не задохнулась. Затем он отпустил ее и отстранился.
Эмма чуть не упала. То ли она не ожидала столь сильного объятия, то ли не могла смириться с таким неожиданным его окончанием.
Джулиан изменился, но разум Эммы никак не мог это осмыслить.
– Я думала, вы возвращаетесь завтра утром, – сказала она и попыталась поймать взгляд Джулиана и улыбнуться ему. Но он смотрел на братьев и сестер, словно пересчитывая их и проверяя, все ли добрались.
– Малкольм появился раньше, – пожал плечами Джулиан. – Возник на кухне у тетушки Марджори откуда ни возьмись. Прямо в пижаме! Сказал, что забыл о разнице во времени. Тетушка так завопила, что мы все чуть не оглохли.
Эмме перевела дух. Верховный колдун Лос-Анджелеса Малкольм Фейд был давним другом их семьи. Они с Джулианом частенько подшучивали над его чудачествами.
– А потом он случайно перенес нас в Лондон, – добавила Ливви, обнимая Эмму. – Пришлось искать кого-нибудь, чтобы нам открыли новый портал… Диана!
Отскочив от Эммы, Ливви побежала поздороваться с наставницей. В холле воцарилась приятная суета: вопросы, приветствия, объятия. Тавви встрепенулся и сонно бродил вокруг, дергая всех за рукава. Эмма взъерошила ему волосы.
«Народ твой будет моим народом». Когда Джулиан и Эмма связали себя клятвой парабатаев, семья Джулиана стала ей практически родной. В некотором роде это было похоже на брак.
Эмма посмотрела на Джулиана. Тот не спускал глаз со своего семейства и как будто забыл о ее существовании. Только теперь она смогла спокойно разглядеть его и подметить все перемены.
Джулиан всегда стриг волосы коротко, чтобы лишний раз не возиться с ними, но в Англии, похоже, совсем забыл об этом: они отросли и лежали густыми, блестящими волнами, столь типичными для Блэкторнов. За ними не было видно даже ушей. Кожа покрылась загаром, а глаза стали ярче и темнее – теперь в них бушевала синева глубокого океана. Изменилась и форма лица: потеряв детскую мягкость, оно постепенно становилось лицом взрослого юноши – высокие скулы, острый подбородок. Из ворота футболки выглядывали изящные очертания ключиц.
Эмма отвела глаза. К ее удивлению, сердце билось так часто, словно она не могла унять волнение. Смутившись, она встала на колени, чтобы обнять Тавви.
– Да у тебя зубов не хватает! – заметила она, когда он улыбнулся. – И как это тебя угораздило?
– Дрю сказала, что фэйри крадут зубы, пока ты спишь, – объяснил Тавви.
– Это я ей так сказала, – призналась Эмма, поднимаясь на ноги.
В это мгновение кто-то коснулся ее руки.
Джулиан. Он принялся пальцем рисовать буквы у нее на коже – они занимались этим всю жизнь, используя безмолвный язык для общения на скучных занятиях и в присутствии взрослых. «Т-Ы В П-О-Р-Я-Д-К-Е?»
Эмма кивнула. Он заботливо посмотрел на нее, и она едва сдержала вздох облегчения. Взгляд его был очень знакомым. Неужели он и правда так изменился? Джулиан стал крепче, под кожей появились мускулы, но они не лишили его мальчишеской стройности. Он походил на пловцов, фигуры которых всегда казались Эмме удивительно красивыми. Но на запястьях у него болтался все тот же набор браслетов из кожи, ракушек и морских стеклышек. Руки все так же были заляпаны краской. Он по-прежнему был Джулианом.
– Вы так загорели! – воскликнула Диана. – Как вам удалось? Я думала, дождь в Англии не перестает ни на минуту!
– Я не загорел, – заметил Тиберий.
И правда, он казался бледным. Тай ненавидел солнце. Когда все семейство отправлялось на пляж, он обычно усаживался под чудовищно огромным зонтиком и читал очередной детективный роман.
– Тетушка Марджори заставляла нас гулять целыми днями, – объяснила Ливви. – Всех, кроме Тавви. Его она оставляла дома и кормила ежевичным желе.
– А Тиберий прятался, – добавила Друзилла. – В сарае.
– Не прятался я, – буркнул Тай. – Я стратегически перебазировался с одного места на другое.
– Прятался-прятался, – не уступала Дрю.
На ее круглом лице отразилось недовольство. Две косички торчали в разные стороны, как у Пеппи Длинный-чулок. Эмма в шутку дернула за одну.
– Не спорь с братом, – сказал Джулиан и повернулся к Таю. – Не спорь с сестрой. Вы оба устали.
– А как усталость связана со спорами? – спросил Тай.
– Джулиан имеет в виду, что вам пора в постель, – объяснила Диана.
– Но сейчас всего восемь, – запротестовала Эмма. – Они ведь только вернулись!
Диана показала на Тавви, который свернулся калачиком на полу и заснул под лампой, прямо как кот.
– В Англии уже совсем поздно.
