скачать книгу бесплатно
Я бодро отвечаю:
– Конечно!
Даррен прикладывает руку к виску, отдавая честь.
– Давай, – говорит он, забирая кружку, – хоть кофе тебе налью. Скоро собрание.
Мы сидим за большим столом перед раскрытыми блокнотами. Отпиваю из кружки: молока в два раза больше, чем я люблю.
– Спасибо за латте, Даррен.
Он усмехается, затем открывает блокнот, там у него мультяшные наброски с маленькими облачками речевых пузырей. Поворачивается ко мне и внимательно смотрит.
– Точно все нормально, Эрин? – участливо спрашивает он.
Уф, можно не отвечать: в комнату входит Ребекка, наш редактор – высокая, худощавая, говорит, немного коверкая гласные.
По пятницам мы представляем идеи для журнала на следующую неделю. На собрании заведен особый порядок: приходить подготовленным, за пределами конференц-зала планы не раскрывать, чтобы не перехватили. Некоторые не затыкаются и выносят на обсуждение пустяковые задумки. Другие до поры до времени молчат, а потом выдают сногсшибательную идею.
Голубоглазая Ребекка оглядывает зал и останавливает взгляд на мне.
– Эрин, – все смотрят, я краснею. – Пилот, – завершает она фразу.
Вот так, пара слов. Больше ничего. Даррен говорит, она работает редактором так долго, что говорит заголовками.
Она знает, к этой истории у меня особое отношение. И да, для нее это не больше, чем история.
Открываю блокнот. Скольжу взглядом по пустым строкам. Молчу.
В руках до сих пор дрожь после падения. Все на меня уставились, щеки пылают.
Вдох. Начинаю.
– Родственникам пассажиров рейса FJ209 выслали по электронной почте расшифровку интервью с пилотом. Выяснить удалось немного, он почти не разговаривает. Мы знаем, что самолет разбился и выжил только пилот. Нет никаких сведений о том, что произошло во время полета и где сейчас самолет. Как ему удалось выжить, тоже неясно. – Смотрю на Ребекку в упор и продолжаю: – Я хочу знать, что скрывает пилот.
Так оно и есть. Мне мало односложных, несвязных ответов из стенограммы. Хочу смотреть в глаза, слышать голос, видеть выражение лица, когда он будет отвечать. Я должна выяснить, что произошло, когда самолет разбился. Почему пилот выбрался из-под обломков, а Лори нет?
Он отвечал за безопасность каждого из семи пассажиров, однако же они мертвы, а он жив. Почему он не связался со своей семьей и друзьями? Почему не пришел в полицию? Мне важно знать, что заставило человека отказаться от прежней жизни.
– Я полечу на Фиджи и возьму интервью у пилота, – неожиданно для себя самой объявляю во всеуслышание.
Глава 9
Тогда | ЛОРИ
Лори приникла носом к иллюминатору: не видно ни зги, только клочья облаков, похожие на дым, проносятся мимо.
Она мельком глянула на часы. Уже сорок пять минут в воздухе. Почти прилетели. Лори зябко потерла руками плечи: почему в самолетах кондиционеры всегда морозят на полную катушку? Она решила достать теплую кофту: встала, потянулась в багажный отсек… вдруг самолет дернулся, словно подскочил на препятствии. Из бутылки выплеснулась вода.
Турбулентность, ничего страшного.
Только сердце не унималось.
Загудел сигнал, и загорелась лампочка «пристегнуть ремни». Лори затянула ремень, вставила бутылку в карман впереди стоящего кресла и убрала откидной столик.
В проход вышла стюардесса.
– У нас на пути грозовой фронт, пилот обходит его по краю. Пока мы облетаем этот участок, лампочка «пристегнуть ремни» будет гореть.
«Турбулентность – обычное дело», – убеждала себя Лори. На прошлой неделе она поискала это слово в «Гугле»: «вихревые потоки воздуха, вызванные разными причинами, такими как полет над горами, близость к струйным течениям и грозам». И все бы хорошо, но в объяснении из Интернета упоминают: «по сводкам погоды и отчетам пилотов предсказать турбулентность не всегда возможно». Остается одно – затянуть ремень и ждать.
Снова удар! Самолет будто врезался во что-то твердое. Сердце бешено застучало в груди. В окне иллюминатора все так же проносились хлопья облаков.
Разбуженный ударом ребенок пронзительно закричал. Мать потянулась к люльке, но стюардесса громко предупредила:
– Пожалуйста, оставьте его там, пока не выйдем из турбулентности.
Самолет накренился: голову Лори отбросило на сиденье.
– Вот черт! – воскликнул парень в шапочке.
Лори судорожно вцепилась в подлокотники. Что происходит? Почему такая тряска? Явно не просто турбулентность.
За окном наблюдалась та же картина: стремительно летящие облака.
Хочу на землю! Прочь из этой консервной банки!
Самолет опрокинулся на левое крыло, что-то громко заскрежетало.
Вот это точно ненормально!
Дэниел повернулся к стюардессе – в лице ни кровинки.
– Что происходит? – спросил он, перекрикивая шум двигателя.
– Все в порядке! – заверила стюардесса, вцепившись в спинку кресла. – Ремни пока не отстегивайте. – Она изобразила улыбку и неуверенно двинулась в сторону кабины пилота.
Пассажиры не сводили с нее глаз: она добралась до кабины и открыла дверь.
– …сбой в левом двигателе! – выкрикнул пилот. – …переключаю на вспомогательный бак… – стюардесса захлопнула дверь.
– Что-то с двигателем! – вцепившись в руку мужа, прокричала американка.
Лори бросило в пот, грудь сжало, словно обручем.
Оглушающий рев и скрежет усиливались с каждой минутой.
Обвив руками люльку, молодая мать успокаивала малыша.
Американская пара снова молилась.
По салону пролетел запах паленого металла.
Из кабины опрометью выскочила встревоженная стюардесса.
– У нас неполадки в топливной системе, – громко произнесла она. – Будет аварийная посадка. Всем пристегнуться…
И вдруг самолет резко накренился и пошел вниз. В салон ворвался вихрь воздуха, будто стекла выбили. Стюардессу подбросило спиной к потолку.
Кто-то закричал.
Нестерпимая боль пронзила мозг, пламенея где-то в ушах и за переносицей. Волосы Лори заплясали над головой. Влекомые непреодолимой силой предметы полетели вверх. Поднялась книга. Телефон треснул о потолок, туфли пригвоздило к багажной полке.
Теперь в салоне кричали все. Мать сгорбилась над люлькой, накрыв малыша собой.
Грудь сдавило еще сильнее. Лори безуспешно попробовала дотянуться до кислородной маски.
Что-то дребезжало. Самолет трясло, он накренился, словно земная ось поменяла направление.
Дверь в кабину распахнулась: пилот сидел, остервенело вцепившись в штурвал, плечи напряжены, шея побагровела.
Через лобовое стекло мелькнула в облаках земля, потом море и небо.
Тело рвало на части от нестерпимого давления, глаза выталкивало изнутри…
Самолет падал.
«Конец», – шепнул внутренний голос.
Однако перед Лори не пронеслась вся жизнь. Она не думала ни о сестре, ни о Пите. Ее занимало другое: толком пожить не успела, ребенка не родила – фильм о ее жизни оборвется на половине.
А потом… показалась земля. Зеленая, ослепительная, она была близко-близко… ближе некуда.
Глава 10
Теперь | ЭРИН
Я на Фиджи, выхожу из терминала на ослепляющее солнце. Еще вчера сидела на работе в Лондоне, и вот я здесь.
Беру машину напрокат. Водитель из меня неважный: трижды заглохла, выезжая с парковки, парень из прокатной конторы аж поморщился.
Смена часового пояса на мне явно сказывалась: глаза не видят, ноги не ходят, во рту – сухость.
В Лондоне у меня машины нет, и я отвыкла от вождения, однако стиль езды не изменился: быстрый разгон, резкое торможение. Еду по извилистому шоссе мимо обшарпанных магазинов, баров и замусоренных обочин. Преломленные тонированным стеклом лучи солнца падают на грудь. Наклоняюсь к панели управления, настраиваю кондиционер: вот он, долгожданный глоток прохлады.
Аэропорт в нескольких километрах позади, и пейзаж начинает напоминать Фиджи, каким я его помню: красноватая земля, лоснящаяся зелень растений, лотки с фруктами вдоль дороги, где продают свежие кокосы и огромные связки маленьких зеленых бананов. За поворотом блеснуло бирюзой море.
Проезжая мимо ярко освещенной витрины художественной галереи, замедляю скорость, присматриваюсь… А мы с Лори тут проезжали: я помню, она обернулась посмотреть на красивые морские пейзажи. «Хочу на нее взглянуть», – сказала она. Я остановила машину – передние колеса запрыгнули на тротуар, Лори выпорхнула на дорогу и пошла к витрине. К сожалению, галерея была закрыта, и Лори глядела на масляный холст с улицы. Я наблюдала за ней в отражении стекла: такая увлеченная и безмятежная. Остановилась, только чтобы увидеть прекрасное. А я думала: вот бы и мне так полюбить что-то всей душой…
«Заедем на обратном пути», – пообещала я, когда сестра вернулась в машину.
Увы, мы так и не заехали.
Навигатор сообщает о прибытии к месту назначения. Сворачиваю налево, в обрамленный каменными столбами арочный въезд, тщательно продуманная вывеска над которым гласит: «Отель “Пасифик”». Паркую машину перед огромным белым зданием: безупречно подстриженную лужайку поливают разбрызгиватели. Любуюсь яркими цветами на клумбах, идеально сформированными кронами деревьев.
Я забронировала номер из аэропорта по телефону. А теперь думаю: почему я выбрала тот же самый отель?
Здесь я видела сестру в последний раз.
Прошло два года с тех пор, как мы с Лори вместе поднимались по мраморным ступеням этого роскошного вестибюля с высокими потолками. Помню шуршание ее платья, как она запрокинула голову и уставилась на куполообразный деревянный потолок с резными цветами. «Красиво», – восхищалась она.
В этом фиджийском отеле мы хотели переночевать перед полетом на островок Лимаджи, где нам предстояло провести отпуск. Увы, все пошло не по плану.
В отель я вернулась уже днем: с похмелья, невыспавшаяся, казнила себя на чем свет стоит – испортила сестре отпуск! Хотела забронировать другой рейс, раздумывала, чем бы ее порадовать, чтобы скрасить свой проступок… а портье на стойке сказал: «Вас ожидает мистер Стивен Уиллс, британский консул».
Консул? Меня?
Я подумала, они ошиблись, прошла через этот самый вестибюль, хотела заговорить, но первым заговорил Стивен Уиллс: субтильный мужчина с крепким рукопожатием.
– Вы Эрин Холм? Сестра Лори Холм? Она летела рейсом FJ209 на Лимаджи? Вы должны были лететь с ней, верно?
Тысячу раз да!
А потом удар под дых – неожиданный, стремительный, я даже не успела опомниться.
– Самолет, на котором летела ваша сестра, не добрался до места назначения. Управление гражданской авиации Фиджи пытается выйти на контакт с экипажем, ведутся поиски…
Так все началось.
Следующие три недели я провела в отеле: рыскала по коридорам в поисках лучшего места для приема интернет-сигнала; донимала местную полицию, требуя отчета в продвижении расследования; постоянно ходила в консульство; отвечала на звонки обеспокоенных друзей Лори.
И вот я на стойке регистрации, жду, когда управляющий – стройный учтивый юноша – заселит прибывшую пару гостей. Очередь доходит до меня и, виной ли тому мой замученный вид, но молодой человек наклоняется чуть ближе и со всей искренностью говорит:
– Несказанно рад, что вы остановились именно у нас. Я в полном вашем распоряжении. Меня зовут Тиа, обращайтесь в любое время.
Мне кажется, я уже видела эту широкую улыбку. Интересно, работал ли он здесь два года назад? Пожалуй, нет: слишком молод, больше похож на школьника.
Я благодарю Тиа, отказываюсь от помощи носильщика и, накинув рюкзак на плечо, миную лифт на пути к лестнице.
Шагая по коридору к номеру, прохожу мимо зеркала в раме из отполированного водой дерева и вижу свое отражение: темноволосая бледнокожая девушка, с ношей за плечами, под глазами темные круги, сгорбленная спина. Есть что-то еще, но я не могу выразить словами. Путешественница в погоне за тенями.
Вижу широкие лямки рюкзака, который может поведать о приключениях и нехоженых тропах, и мне тоскливо, сама не знаю почему. Глядя на свое отражение, я будто вижу другую себя: лишь отблеск той, кем я хотела бы стать. Увы, как до нее дотянуться, не знаю.
Иду дальше, чуть заторможенная, напряженная.
«Ты? Напряженная? Не выдумывай», – подает голосок Лори в моей голове, она улыбается, и я тоже.
Номер встречает ледяной прохладой. Поиграв с клавишами, нахожу кнопку выключения кондиционера. Иду к балкону, распахиваю створки и шагаю в густую жару. День уходит в облака цвета пыльной розы.