скачать книгу бесплатно
– Мне жаль, Крис, – сказал он без капли сочувствия в голосе.
– В жопу свою жалость засунь. Вместе с доверенностями и дарственными. И проваливай из моего дома.
Я встала и указала пальцем на дверь, притопнула ногой.
– Хотя бы отсюда я могу выгнать и тебя, и ее. Спасибо Степану, мать его, Борисовичу за щедрость.
Мир аккуратно поставил чашку на столик, встал со мной рядом и надавил на руку-стрелку, чтобы я ее опустила.
– Вот на этом месте я и хочу сделать тебе предложение, Крис. Стоя и торжественно, раз уж ты вскочила как ошпаренная.
– Какое еще предложение? – продолжала я орать на него. – Руки и сердца? Свари из них суп. Сколько можно надо мной издеваться, Мирон?
– Я хочу помочь тебе, – проговорил Мир и взял меня за плечи.
– Мне не нужна твоя помощь. Я подам в суд и заберу себе галерею. Ты не имеешь права… И она – тоже. Степа обманул меня. Я докажу…
Я попыталась стряхнуть его руки, но он держал крепко.
– Давай, Крис, успокойся. Ты не дура. Сама должна понимать, что я охренел не меньше твоего. Ты хоть знала о его детях заранее.
– Так себе преимущество, – рассмеялась я. – Пожалуйста, Мир, уходи.
– Уйду. Но скажу тебе сначала, что собирался, – он встряхнул меня, чтобы обратить внимание. – Я отдам тебе свою долю галереи, Кристин.
Я замерла. Такого поворота от Мирона не ожидала.
Он усадил меня обратно на диван и продолжил. Разумеется, дарить просто так он ничего не собирался. Это его братец раздавал наше направо и налево.
– Я не хочу суда, – начал объяснять Мирон. – Тебе придется доказать, что мой брат был мошенником или сумасшедшим. Знаю, что именно так ты о нем сейчас и думаешь, но тебе самой процесс может выйти боком.
– Это каким же боком он мне выйдет?
– Наташа может подать встречный иск и отсудить часть дома. Если делить, так сказать, поровну, то это очень даже реально. У нее двое детей, а ты одна. Меня после завещания тоже не стоит вычитать из дележки. Я молчу о нервотрепке и затратах. И нашей фамилии, которую смешают с грязью в прессе и обществе.
– Давно ли тебе не все равно на прессу и общество? – спросила я с усмешкой.
– С тех пор, как умер мой брат.
Я прикусила губу и не сказала больше ничего обидного.
– Теперь я единственный Бероев, на мне репутация семьи.
– Ты старший, а не единственный, Мир, – напомнила я ему. – У тебя есть племянники, как оказалось. Я тоже Бероева, между прочим. Хоть и не по крови. Но мы и не в Средневековье.
Он кивнул.
– Есть племянники. Я никак не привыкну к этой новости. Как бы тебе ни было это противно, Крис, но они действительно имеют право на наследство.
Я ужасно злилась на этот неоспоримый факт. Его было сложно оспорить с любой стороны. Даже мое оскорбленное достоинство знало, что дети ни в чем не виноваты.
– Это моя галерея, – процедила я сквозь зубы свой лучший аргумент.
– Знаю. Поэтому и предлагаю тебе свою долю в обмен…
– В обмен! Ну конечно. Кто бы сомневался.
– Да, в обмен, Крис, – продолжил Мирон. – Ты можешь сколько угодно жалеть себя, но я тут тоже пострадавшая сторона и хочу свою долю.
– Пострадавшая сторона, – я рассмеялась и захлопала в ладоши. – Что у тебя пострадало, Мирон? Он отдал галерею и картины тебе, а мне оставил дом. Всего лишь дом!
– Это не всего лишь дом, Кристина. Ты прекрасно об этом знаешь.
И тут до меня дошло. Я схватилась за голову.
– Ты хочешь и дом у меня забрать, Мир? Чтобы я совсем с голой жопой осталась? Этого добиваешься?
Мир надул щеки и выпустил воздух изо рта со свистом.
– Господи, Крис, я вроде по-русски говорю. Ты вроде умная, но сейчас совсем не соображаешь. Давай, включи мозг. По пунктам.
Мирон стал загибать пальцы.
– Во-первых, я ничего не хочу забрать. Во-вторых, я предлагаю вернуть тебе половину галереи.
Я действительно начала соображать и уточнила:
– Без картин? Доля галереи, но без картин?
– Без картин, – подтвердил Мир. – Ну а в-третьих, я не прошу отдать мне дом взамен. Разреши пожить здесь и все.
– Пожить? – переспросила я.
– Да, пожить в родном доме, Кристина. Неужели это так странно звучит?
– Это звучит слишком нормально для такого урода, как ты.
Мирон сжал зубы. Я увидела, как желваки заходили от напряжения по его лицу. Чертовски приятно видеть его злым. Вдвойне приятно, что именно я могу его разозлить.
– Я никуда отсюда не уеду, – заявила я.
– Дом большой для двоих. Мы можем жить здесь вдвоем и не встречаться неделями.
Забавно, что именно так мы и жили со Степой последние пару лет. Вряд ли Мирон будет незаметным и тихим, как его брат.
– Ладно, Мир. Не распыляйся зря. У меня нет никакого желания заключать с тобой сделку.
– Я не предлагаю сделку. Это будет одностороннее соглашение.
Он удивлял меня все больше. Забытое щекочущее ощущение интриги расцарапало мне горло. Я с трудом сдерживала легкую дрожь предвкушения.
Мирон подонок, конечно, но как же интересно, что он выкинет в очередной раз.
– Я отдам тебе галерею в обмен на обещание позволить мне жить здесь, – продолжал он.
– Зачем тебе это? – не выдержала я и добавила строго. – Не врать, Мир! Сказочка про отчий дом прелестна, но я не верю.
– Зря не веришь, – он пожал плечами. – Я действительно скучаю по дому, но больше по ощущениям.
– В каком смысле?
Он снова напряг скулы и опустил глаза. Ох, не врет мне Мирон. Но и правду говорить не хочет. Или ему тяжело. Он сжал кулаки, стряхнул руки, потер ладони друг о друга.
Его старый ритуал для нервных случаев.
Мир тряхнул головой и все же поднял на меня глаза.
– У меня все очень паршиво с творчеством, – признался он. – Как только я завязал с дерьмом, то и писать почти перестал. В голове какой-то звенящий вакуум. Вдохновение сдохло. От одной мысли о холсте мутит.
– Бедненький, – я снова не сдержала издевки. – Так, может быть, вернуть дурь?
– Не хочется, – прошипел Мир.
– Уверен?
– Тебе доставляет удовольствие продавливать мою силу воли?
Доставляло, если честно. Это было грязное и отвратительно удовольствие. Наверное, такое же мерзкое, как обшарпанная квартира, где мое сердце умерло. Я не стала отвечать на вопрос Мирона, но задала свой:
– Мне казалось, тебе нравится быть рок звездой от искусства. Секс, наркотики и прочий угар.
– Для здоровья вредно, – буркнул Мир. – Хочу вернуться назад. Когда мог писать без стимуляторов.
– Поэтому тебе нужен дом?
– Мне не нужен весь дом, Кристина, – поправил он. – Только студия. Она важна. Я начал здесь. Ты знаешь это лучше всех.
Я знала. Для меня его студия в подвале была важна не меньше. Я тоже начала именно там. Столько всего случилось в теплом подвале, который Мирон упрямо звал студией. Мое горло снова сжалось. Глаза защипало.
– Там нет никакой студии, Мирон, – поговорила я. – Степа сделал из нее погреб для вина.
Мир усмехнулся.
– Вино мне не помешает. Соглашайся, Крис. Я буквально позволяю себя облапошить.
– И не боишься, что я вышвырну тебя, едва ты подпишешь бумаги?
– Нет, – ответил он смело улыбаясь. – Ты слишком честная для такого очевидного подлого хода.
Очень сильно я сомневалась, кто кого облапошит в итоге. Материальная выгода в предложении Мирона была колоссальная. Но кто мне даст гарантии, что в итоге я не заплачу намного больше нервами, слезами и новой болью.
– Я не знаю. Мне нужно подумать, – сказала я и встала снова. – А тебе нужно уйти сейчас.
Он не возражал и тоже поднялся, дошел до камина, остановился, рассматривая портрет.
– Мир, тебе пора, – напомнила я, потому что он как будто забыл уйти.
– Она моя, – сказал Мирон, указывая на картину.
Я вздрогнула.
– С какой стати?
– Прописано в завещании. Эта картина достаётся мне, не Наташе.
– Не пойти ли вам с Наташей в задницу? – завелась я в сотый раз за этот ужасный день.
– Не уверен, что это хорошая причина для торга, – Мирон безобразно мне подмигнул. – Ты зря психуешь. Портрет здорово сюда вписывается. Я готов договориться. Если ты, конечно, согласишься на мой переезд в студию.
Я не должна была вести переговоры с этим террористом, но из чистого любопытства спросила:
– И как мы договоримся о картине? Что ты хочешь?
– Глубокий минет и кончать в твой рот каждое утро.
Словно со стороны я видела, как моя рука взлетает вверх, и ладонь со всей силы бьет по лицу. Громкий хлопок и тихий стон Мира.
– Мать твою, Крис! Я пошутил.
Он заныл как маленький и потер щеку.
– Тогда я тоже пошутила, Мирон. Ты уйдёшь наконец, или мы будем играть в этот безумный КВН до утра?
– Спасибо. На сегодня хватит с меня находчивого веселья, – буркнул он. – Долго думать не советую. Я позвоню через пару дней.
Он вылетел пулей из дома. Я смотрела в окно, как он натягивает куртку на крыльце и поднимает воротник. Обычно я вызывала гостям такси, или сама отвозила в город. В пригороде не очень здорово с машинами. Но на Мирона мне было плевать. Взрослый мальчик. Сам доберется до отеля. Или где он там живет?
Я пошла наверх, чтобы принять горячий душ. Хотелось бы смыть с себя всю грязь прошлого и настоящего, но я не настолько наивна. Успокоиться и забыться сегодня не выйдет.
Можно было бы напиться и вырубиться, но меня слишком сильно пропитала Степина философия потребления вина. Я разучилась пить ради хмеля и забытья. Лучше и не пытаться.
На часах было совсем поздно. Я легла в кровать и смотрела в черный потолок несколько часов. Сначала пыталась не думать о Бероевых, но быстро бросила. Если я запрещала себе вспоминать Степу, то мозг подкидывал картинки из прошлого с Мироном.
Бессмысленно отрекаться от них. Закрываясь и отрицая, я страдаю сильнее. Оказывается, боль приятнее оцепенения. Мирон вернулся и напомнил мне об этом.
Мои воспоминания менялись калейдоскопом. Я надеялась, что сон под утро хоть ненадолго даст передышку, перезагрузит мой разум.
Но и во сне я видела Мирона, Степу, их родителей. Тех, кого я так сильно любила.
