скачать книгу бесплатно
Захар сам не понял, как выдвинулся в их сторону.
Девушка, удерживая ребёнка, не спеша поднялась.
Её глаза по мере его приближения распахивались. На щеках продолжал играть очаровательный румянец.
Богдан, так, кажется, звали ребенка, услышав звук приближающихся шагов, повернул головку, чтобы посмотреть, кто к нему шел.
Если пятью минутами ранее Захар был уверен, что ничего не способно выбить почву из-под ног, он глубоко заблуждался.
Глава 4
– Не подходите.
Руслана выставила вперед руку, давая понять, что дистанцию лучше не нарушать.
Захар остановился. Не мог не остановиться.
Да и с ногами какая-то херь произошла… Бывало всякое в его жизни, и ноги после лоу-киков отбивали так, что ходить не мог по несколько дней. А тут… Ватными стали, чужими.
И грудь сдавило так, что ни вздохнуть-ни выдохнуть.
– Мама…
Тихий голос. Едва различимый.
И после смех. И пухленькие ручки, пытающиеся добраться до сережки-гвоздика.
– Богдан, перестань, – голос девушки изменился. В нем появилась настороженность, суровость. – Не хулигань. Скоро мы поедем домой. И тетя Света ждет тебя в коридоре.
В том, что они скоро поедут домой, Захар сильно усомнился.
Очень сильно.
Руслана, разговаривая с сыном, смотрела на него. Маленькая, она сейчас больше всего напоминала ему нахохлившегося воробья, готового кинуться на противника. Он, уезжая из офиса, запомнил её другой. Она изменилась за прошедшие полчаса. Или ребенок на руках менял её? Если, придя к нему в офис, она улыбалась, старалась наладить с ним диалог, то сейчас смотрела ежиком.
Захар мысленно усмехнулся. А что ты хотел, мужик? Оставил её с Макаром, с тем не забалуешь. Хотя… Судя по тому, как его безопасник ринулся её защищать от его нападок, это наводило на кое-какие размышление. Да и очень не кстати вспомнилось, что маленькие Венеры нравились не только ему одному.
И грудь она оголяла при Макаре.
Горло садануло, и пришлось напомнить, что думает он не о том! От слова совсем.
О мальце надо думать, а не о его матери, в которую он вцепился, и в шею которой довольно сопел, поглядывая на него с интересом.
Захар тоже смотрел на парнишку и понимал – ЕГО…
Вот ЕГО и всё тут.
Тот же взгляд карих глаз из-под сдвинутых бровок. Тот же широкий подбородок. Да и греческая кровь давала о себе знать. Губы тоже от него, как и разрез глаз.
Волгарского нешуточно накрыло.
– Сколько, ты говоришь, ему? – он мельком бросил взгляд на девушку и снова на ребенка. Тому, видимо, уже надоело сидеть на ручках у мамы, разобрало любопытство, и теперь он вертелся, пытаясь всё рассмотреть, а заодно и смызгнуть с рук матери.
– Год и два, – ему показалось, что Руслана ответила машинально, пытаясь удержать на руках крепкого карапуза.
– Мля… – Волгарский запустил пальцы в короткие волосы. – Я не спал с тобой, я бы тебя запомнил.
– Серьезно? – у девушки прямо на глазах отрастали когти. – А с чего вы решили, что я согласилась бы с вами провести ночь? Богдан, да прекрати ты что ли!
Она повысила голос, и сын мгновенно отреагировал. Его довольное личико, секундой назад освещенное живым, непосредственным любопытством, исказилось обидой. Он хмыкнул и открыл рот, чтобы известить взрослых о своем недовольстве, но опять же мама отреагировала вовремя. Крепче прижала его к себе, развернув таким образом, чтобы они смотрели друг на друга.
– Прости… прости, мой хороший… Мама не хотела на тебя кричать… – шептала и целовала в розовый лобик, а Захар даже не мог правильно описать, что испытывал в данный момент.
Мама и ребенок.
Самая, что ни на есть естественная картина на свете.
А у него внутренности жгутом стягивало, и с каждой проходящей секундой всё сильнее. Да так, что сил держать лицо становилось тяжелее от вздоха к вздоху. Захара не покидало ощущение, что происходит нечто, меняющее кардинально его жизнь. И дело не в девочке… Дело в мальце у неё на руках. Что самое паскудное, он никак не мог войти в колею, собраться что ли, связно выразить мысли. Начать, наконец, действовать! Мир словно замедлился в своем движении.
– Мама…
– Да, мама. Я тут, рядом…
Создавалось впечатление, что девушка отчаянно пытается найти баланс между двумя крепкими взрослыми мужиками, в которых заслуженно видела недругов, и маленьким требовательным карапузом, внезапно раскапризничавшимся.
– Может, его стоит на пол опустить? Он у тебя ползает?
Макар вмешался из-за спины Захара, и того как-то неприятно полоснуло. Проводя максимальное количество свободного времени с сыном, он не догадался такое предложить.
Руслана посмотрела на Макара, потом на него. Медленно кивнула.
– Богдан, походишь? Смотри тут какой большой диван. Только не пытайся бегать, договорились?
Кажется, нет.
Потому что как только карапуза поставили на ножки, он улыбнулся во все своим несозревшие тридцать два, и пустился наутек, куда глаза глядят. Пустился резво, рассчитывая на то, что его не догонят. По крайней мере, сразу.
– Богдан! – окликнула его Руслана и хотела уже побежать за ним, но Макар снова опередил:
– Я послежу.
Встал между ними, бросив взгляд на всё ещё не пришедшего в себя Захара.
– Очнись, – прорычал сквозь зубы, так, чтобы было слышно только ему.
Захар, и правда, вел себя неестественно. Если при первой встрече, он точно знал, что явившаяся девица авантюристка и искательница лучшей жизни, и что, как вариант, он с ней чуть позже позабавится, и они смогу договориться, то теперь не узнавал себя.
По его кабинету расхаживала маленькая копия его самого.
Важно так расхаживала, присматриваясь.
Чтобы через секунду пуститься в косолапый бег, огласив помещение заливистым смехом.
Захару снова захотелось выпить. Посмотрев на Руслану, застывшую с нахмуренными бровями и не сводящую пристального взгляда с Макара и сына, Волгарский развернулся и снова направился к бару.
Вот тебе и обычный рабочий день.
Он наливал себе вторую рюмку, матерясь и чертыхаясь. Как ни крути, а у него не складывалось в уме происходящее. Жидкость обожгла горло, но Волгарский даже не поморщился.
– Значит, ты Руслана, а мальца зовут Богданом, – он повторялся.
Услышав его голос, девушка повернулась в его сторону. В глаза бросилось влажное пятно на её груди. След от протекшего молока? Мать вашу, да что тут происходило, пока его не было? В груди зарождалась тихая необъяснимая ярость, отголоском бьющая по вискам.
Захар Волгарский, ты обложался.
Прилично.
Руслана провела рукой по лицу, выдавая этим жестом усталость. Да и сама она уже не выглядела такой боевой.
– Можно мне попить? – спросила без напускного задора, сдержанно.
– Естественно.
Он налил в стакан воду и протянул. Девушка подошла и спокойно взяла его, ничего не говоря. Выпила так же молча.
– Спасибо.
Он принял стакан обратно, с шумом поставив его на стол. Присел на край, дурная привычка от которой никак не может избавиться. Даже совещания часто проводил, заняв именно такую позицию.
Руслана всё же оказалась настоящей карманной Венерой. Отошла от него на пару шагов, чтобы зрительно уравнять их шансы в росте.
А он, дурень, думал о том, как круто она будет ощущаться, когда он будет трахать её стоя.
Сто процентов будет.
Сублимация? Отрицание очевидного… Всё может быть.
Мальца же… Заберет.
Он его. И это не обсуждается.
* * *
– Теперь вы готовы выслушать меня? – Лана пребывала в странном, растрепанном состоянии.
Вроде бы она добилась своего – Волгарский проявил интерес. Более того, когда он вернулся и задал свой вопрос, у неё земля ушла из-под ног. Хорошо, что она сидела. Поразительно, как в тот момент она не провалилась, не исчезла, никуда не делась. Потому что ни разу в жизни Лана не попадала в такую нелепую, глупую, абсурдную до жути ситуацию.
Макар правильно заметил – когда девушка становится кормящей мамой, её отношение к самой груди кардинально меняется. Да и нет времени, сил на что-то иное. Особенно в ситуации, как у Ланы. Грудь – это возможность дать малышу больше витаминов, кальция, полезных микроэлементов. Задел на его здоровое и крепкое будущее. И только.
Сегодня же всё резко изменилось.
Если бы Лана призналась, что она впервые в жизни кормила Богдана на глазах сначала одного, а потом и вовсе двух мужчин, они бы так же отнеслись к её словам с цинизмом?
Господи, она попала в волчье логово. Не иначе.
Нет, она знала, что в российском бизнесе всё не просто. Люди, владеющие капиталами, заводами и пароходами, не могут априори быть белыми и пушистыми. Вот никак. Это только в книжках серии «Арлекин» да «Панорамы» в былые времена зарубежные авторы нам рассказывали истории о бизнесменах-миллионерах, влюбляющихся в секретарш или библиотекарей. Так и подмывало спросить, где же миллионер мог встретить библиотекаршу?
Но это лирика. Правда жизни – вот она. Лихие девяностые канули в прошлое, конечно, сейчас, как сказала ей однажды одна более взрослая знакомая, жизнь стала мягче. Нет прямого криминала, нет братков. Но жесткие люди остались. Да они и были во все времена. Те, что делают себя сами. Кто идет по жизни, не сворачивая с выбранного пути. Дельцы. Бойцы. И ждать от них чего-то мягкого – глупо. Не может альфа-самец становиться пушистым лишь только от того, что ты появилась на его пути. Заблуждение, опять-таки навязанное книгами и фильмами.
Лана, направляясь к Волгарскому, рассчитывала на диалог. Она честно хотела поделиться своими размышлениями, собранными доказательствами. Хотела услышать его мысли. Она предполагала, что будет непросто.
Какой же наивной дурой она была! Как раз из серии героинь «Панорамы».
Пришла такая и думала, что её примут. Выслушают. Ага, сейчас. Спасибо, что в комнату без окон не кинули или в подвал. То, что подвал у Волгарского был, даже не сомневалась. Не здесь, конечно, не в здании «СедаЛоры». Где-то в другом месте.
У Ланы словно крылья подрезали. Обрубили на корню все благие начинания.
Развернуться бы и уйти.
Да не могла.
Не имела права.
Даже плакать в какой-то момент захотелось. Наверное, когда кормила Богданчика.
Её он сын… Её. Понимаете?!
Не прийти – тоже не могла.
Какой-то замкнутый круг.
Паршиво стало, когда Волгарский вернулся. Весь из себя, такой деловой, уверенный. А в ушах его холод и оскорбления! Да пошёл он… Она была на него очень сильно зла. Вернулся он в момент «икс». Везение сегодня не на стороне Русланы, иначе бы не застал он её в столь пикантной ситуации. Кормить Богданчика при них оказалось сущим испытанием. Только сынишке было всё равно – ему требовалось молоко и мама рядом, остальное его не касалось. Лана сразу же попыталась спрятаться от пристальных мужских взглядов, но тем, казалось, по фигу. Смотрели на неё.
Ладно, это она пережила.
Хуже другое – сам Волгарский.
Его давящая энергетика распространилась по всем кабинету. Макара она ещё могла воспринимать адекватно, их двоих – перебор.
А когда Волгарский выдвинулся в её сторону, Лане захотелось встать и убежать. Позорно смалодушничав. Да, Илья бы не одобрил её мыслей. Он любил и ценил её за силу духа, за характер. Всегда говорил, что у неё есть внутренний стержень. Она же смеялась и отшучивалась, что его – этот стержень – осталось только найти.
Поэтому она выставила руку, останавливая Волгарского. Тот шел, как танк, как ледокол. Руслане даже на миг почудилось, как она видит воздушные потоки, расступающиеся перед ним. Сильный мужчина. И опасный.
Захотелось сразу же огородить Богданчика от него. От темного взгляда, которым мужчина впился в сына. Смотрел, а на дне глаз бушевало пламя, сулящее её выжечь дотла. Или у Ланы снова разбушевались гормоны? Почему она в одночасье резко изменила восприятие и Волгарского и того, что разворачивается в кабинете?
Усилием воли, Лана кое-как собрала себя и скачущие мысли. Она сама пришла во имя справедливости. Потому что не смогла нормально спать по ночам, терзаясь демонами сомнений и удушливой тоски, с которой так и не смогла справиться.
Думала, будет легче.
