Тошка

Тошка

Ольга Кислова

Редактор Алина Ринатовна Юсупова

© Ольга Кислова, 2025

ISBN 978-5-0065-7251-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 глава

Одним холодным, зимним днём я появился на свет. Кто я? Если честно, я и сам тогда не знал. По моим ощущениям, я был маленьким существом, имел четыре конечности, которые мне помогали как-то передвигаться. Передвигаться – это ещё хорошо сказано, я больше ползал или шатался из стороны в сторону на трясущихся коротеньких лапах. Вы скажете: «А как ты не знал, кем являешься?» Да очень просто! Я был слеп. Ощущал пространство, чувствовал запахи, понимал, что меня окружают такие же тёплые комочки, как я, но видеть не мог. Зато знал, что мне нужно двигаться вперёд, туда, где меня ждала еда. Откуда я это знал? Вообще не понимаю, было ощущение, что внутри меня сидит червячок и шепчет: «Двигай попой, вперёд, там много вкусного…»

Добравшись до большого тёплого существа, я нашёл то, что вкусно меня накормит. И не ошибся. М-м-м… Как же вкусно пить мамино молоко! Стоп… мамино? Ого, я понял! Я доковылял до мамы, до той, которую я ощущал, будучи ещё в её животике. А теперь я родился, и она меня кормит. Рядом со мной кто-то пихался, толкался, пытался отобрать мою еду, но я не отдавал. Мне и самому мало!

Наевшись вдоволь, я тут же уснул, прямо там, рядом с мамой. Сквозь сон я чувствовал, что по мне кто-то ходит, кто-то меня облизывает и вообще разные непонятные движения вокруг себя. Зато было тепло и уютно.

За несколько дней я подрос, мои коротышки передвигались быстрее, но всё равно иногда не удерживали мой вес, и я падал. Хотя, думаю, я был такой не один. Мои братья и сёстры были ничем не лучше меня. Откуда я знаю про других? Ну, в животике у мамы нас было много. А слепышами мы мешали друг другу, постоянно натыкаясь, наступая и втискиваясь куда-либо.

Хотя окружающий нас мир был довольно тёплым и влажным, иногда мне было так холодно, что я старался залезть под мамину мягонькую шёрстку и там заснуть, нежась её теплом. Первый раз мои глаза открылись, и я увидел… А что я именно увидел? Ах, да, маму, самую лучшую, самую красивую мамочку. Она лежала на мягкой подушке, а мы, как букашки, ползали по ней и вокруг неё. Я был первым, кто начал различать, что мир цветной, а затем я услышал какие-то голоса помимо маминого… Эти страшные голоса что-то рычали, что-то кричали, но я ничего не мог понять. Зато мамочка виляла хвостом и, высунув язык, показывала своё расположение к подошедшим. Может, это кто-то важный?

– Мама, – подал я голос, и она обернулась ко мне. «Какой же я счастливый!» – она лизнула меня в нос и снова обернулась к людям. Рядом заскулили братишки и сестрёнки. А их оказалось не так уж и много: два белых щенка и два серебристых. Я постарался посмотреть на себя и удовлетворённо тявкнул: белая шерстка перемешалась с золотой, а значит, я один такой красавец!

Существа рядом с нашим манежем стояли недолго. В конце, погладив мамочку и одного из белых щенков, они ушли, а мы остались изучать мир вокруг. Хотя, что его изучать? Из манежа, кроме потолка, всё равно ничего не видно. Зато на следующий день мама начала с нами разговаривать, понимая, что не только я открыл глаза и уши для новых познаний.

– Доброе утро, мои лапочки, – поприветствовала нас мамочка, и мы нелепой походкой отправились к ней поближе.

– Тяф, тяф… – еле слышно подавали голос мои братишки, а сестрёнки больше скулили, пытаясь радостно вилять хвостиками.

– Доброе утро, мамуля! – тявкнул я и быстрее всех добежал до неё. Уткнувшись носом в её густой мех, я лизнул её и, отстранившись, посмотрел ей в глаза.

– Малыши, – нахмурилась собака и, аккуратно взяв одного из щенков за шкирку, поставила его поближе к себе, – с сегодняшнего дня с нами какое-то время будут проводить люди.

– А кто это? – пискнула одна из сестричек, бесцеремонно прервав маму.

– Р-р-р! – попытался я приструнить её, но почему-то рычание вышло каким-то жалобным.

– У каждого из вас появится свой хозяин, когда вы подрастёте, – не обращая внимания на вопрос, продолжила мать. – Поэтому к нашему манежу будут подходить разные люди, приглядываться к вам и выбирать. Кто из вас понравится, того и заберут.

– Нас заберут? – пискнул один из братишек, снова прервав речь взрослой собаки.

– Не бойтесь, – хмыкнула мать, – это не страшно, ведь у вас появится хозяин.

– А кто такой хозяин? – не выдержал я и тоже задал вопрос.

– Хозяин… – лизнув пару щенков, продолжила мама. – Хозяин – это тот, кто нас кормит, играет с нами, любит нас.

– Мамочка, – заскулила вторая сестричка. – А ты с нами отправишься к хозяину?

– Нет, лапка, – ткнувшись носом в бочок несмышлёныша, выдохнула собака. – Я останусь со своим хозяином, – сделав паузу, она глянула на всех: – Здесь!

– Мне страшно, – больше проскулил, чем тявкнул второй братик.

– Мне страшно! – протяжно завыли остальные.

А вот я, гордо выпятив грудь, прошел несколько шагов и улёгся на подушку:

– Я готов найти хозяина, – заносчиво сказал я, а мысленно добавил: «Мне тоже страшно, но я не хочу расстраивать мамочку».

– Я всегда останусь в вашем сердце, мои малыши, но вы подрастёте и отправитесь смотреть на мир своими глазами, – и подчёркнуто произнесла: – Взрослыми глазами, рядом с хозяином.

С этого разговора прошло несколько недель. Каждый день приходили какие-то люди, разговаривали о чём-то, гладили всех и уходили. А ещё нас всех по очереди осматривал какой-то вкусно пахнущий человек, а потом что-то очень долго говорил хозяину мамы. Я уже научился различать его среди толпы, которая окружала нас. Нам что-то капали, что-то давали, но я не понимал, для чего это нужно. Мама объяснила, что нам дают специальные средства, чтобы мы были здоровенькими и не болели.

Теперь мы питались не только тем, что получали от мамы, но и той пищей, которую ставили перед нами в небольших мисках. В нашем манеже появилось много ярких, красивых игрушек. Мы с братьями часто дрались из-за них, а сёстры пугались и рычали на нас.

– Да не дерёмся мы! – не выдержал я как-то и рыкнул в ответ. – Играем мы!

Так как мы ещё не знали своих имен, то решили называть друг друга по окраске, так я стал Рыжиком, хотя всем пытался доказать, что это золото в моей шёрстке, а не рыжина. Брат, самый крупный из нас с белой шёрсткой, стал Беляшом, второго брата назвали Серым, а девчонки получили имена Белянка и Козочка. Вы спросите, почему Козочка? Уж больно она высоко прыгает и такая неугомонная, аж жуть! Но имя ей такое дали не мы, а мама. А когда я спросил, что означает это слово, она рассмеялась и рассказала, что есть такое животное, и оно живёт в какой-то «деревне». Я, правда, не понял, что такое деревня, но об этом спрошу как-нибудь потом, иначе ещё покажусь слишком глупым, а я должен быть всегда на высоте, и для мамочки я должен быть самым лучшим!

Мы играли, дрались, рычали друг на друга, виляли хвостиками, особенно когда приходили люди. Нужно было показать себя во всей красе, чтобы нас взяли к себе те самые человеки. Кроме игрушек появились какие-то посторонние звуки. Очень часто играла музыка, а ещё недалеко от манежа поставили огромную штуку, которая иногда зажигалась и показывала разные картинки. Я, да и другие щенки залипали на эту красоту, особенно когда показывали улицу, именно так её назвала мамочка.

Нам исполнилось два месяца, мы вовсю ели взрослый корм, пили вкусную водичку и по указке мамы старались писать на пелёнку, правда, не всегда это удавалось. Вот так заиграешься, а потом стоишь, смотришь на лужу и думаешь: влетит тебе от мамы, или она просто ткнёт тебя носом и улыбнётся? В этот день мамочка сказала нам, что в течение следующего месяца всех нас должны разобрать хозяева, и мы, приосанившись, старались вести себя хорошо, особенно когда кто-то приходил на нас посмотреть.

И в этот же день Беляш решил, что он главный в нашей семье. «Что ж, он очень об этом пожалеет», – решил я и кинулся отстаивать свои права. Да, Беляш крупнее меня, вот только я не хочу уступать первенство кому-либо. Эта территория моя, а вы только стая, следующая за мной по пятам. Мы дрались, кусались, рычали друг на друга. Мама не вмешивалась, она вообще редко нам что-то запрещала, а сейчас она понимала, что мы выясняем, кто из нас вожак, а кто только последователь. Борьба продолжалась недолго, брат выдохся и подставил свою холку, чем я и воспользовался, придавив его к полу и вцепившись в его пушистый мех своими острыми зубами.

– Сдаюсь… – крякнул братец, и я отпустил побеждённого.

Видя нашу борьбу, другие подчинились мне беспрекословно: никому не хотелось стать проигравшим.

А ещё эти дни нас учили или, как выразилась мама, «воспитывали». Всё это делалось, чтобы не расстроить того, кто нас возьмёт. Я, как самый умный, быстро запоминал те команды, что мы должны были выполнять, а вот увалень Беляш был самым отстающим, да и, если честно, – ленивым. Наравне со мной была только Козочка, она старалась мне подражать, чем сильно гордилась. Да и что там запоминать эти команды? Вот ведь невидаль, их было-то всего пять или шесть. Легкотня!

Первого, как ни странно, забрали Беляша, отчего он так зыркнул на меня, словно хотел сказать: «Смотри! Я же говорил, что я во всём тебя лучше!» Ну забрали и забрали, подумаешь…

– Мамочка, а почему Беляша уже забрали, а нас нет? – спросила самая мелкая из нас, Белянка.

– Его приметили как самого крупного ещё месяц назад, вот и забрали первым, – улыбнулась нам мама. – А что? Вы боитесь, что вас не возьмут? – наклонив голову, спросила она.

– Нет! – подпрыгнув, выкрикнула Козочка. – Просто мы думали, что нас заберут одновременно.

– Что вы, мои крошки, – усмехнулась собака, – всех заберут в своё время. В каких-то семьях подготавливают место для вас чуть дольше и поэтому забирают чуть позже, в каких-то чуть раньше. Вот и вся разница. Поэтому не стоит волноваться, вас всех заберут.

Через пару дней забрали Козочку и Серого, а мы с Белянкой остались вдвоём.

– Нам уже скоро три месяца, а хозяин не торопится нас забирать, – уныло тявкнул я. Было очень противно осознавать, что не такой я уж и красавец, раз остаюсь всё ещё с мамой.

– Зато мы с тобой можем подольше побыть с мамочкой, – ткнувшись мне в грудь своим лбом, пожалела меня сестра.

– Конечно! – храбрясь, фыркнул я. – Давай лучше играть, – и так как я знал, что Белянка из нас самая спокойная, то решил ей поддаваться.

Но не прошло и часа, как её тоже забрали, и я остался один.

– Вот это поворот! – нахмурившись, я улёгся на подушку и, отвернувшись от входа в манеж, решил вздремнуть.

Приходил мамин хозяин и погладил меня. Он что-то говорил и продолжал гладить, а потом дал мне вкусняшку, маленькую сахарную косточку, и ушёл.

– Мама, – обратился я к своей родительнице. – Что сказал человек?

Нахмурившись, собака опустила голову себе на лапы и, уставившись на меня, долго так смотрела, затем встряхнулась и, встав на лапы, сказала:

– Для меня ты самый красивый, самый умный и самый лучший, но твой будущий хозяин отказался от тебя, – повисла неловкая пауза, а я, ошарашенный, шатался на своих лапах и не знал, что сказать в ответ. Но мама не дожидалась, когда я что-нибудь скажу. Она подошла ко мне, ткнулась носом в бок и прошептала: «Не переживай, появится другой хозяин, тот, кому ты будешь нужен».

Прошло ещё несколько дней, и тут случилось то, чего никто не ожидал. К нам вернулся Беляш, он был зол и расстроен. Его вернули, так как у кого-то из детей его хозяина началась какая-то трудно выговариваемая болезнь, и Беляш им стал не нужен.

– Ничего, – подбодрил я брата, – и для нас найдётся хороший хозяин.

– Уйди! – с ненавистью посмотрел на меня крепыш, улёгся рядом с мамой и, уткнувшись носом себе в лапы, заснул.

– Мама, – прошептал я, – а разве хозяин может вернуть нас обратно?

– Если честно, – растерянно прошептала в ответ мать, – это первый раз, когда кого-то вернули.

– Это значит, что Беляш дефектный? – посмотрел я в глаза мамы, чтобы узнать правду. Ведь меня тоже всё ещё не забрали, да и отказались, даже не забирая, поэтому и я могу оказаться дефектным.

– Что за глупости, – фыркнула собака. – Ветеринар, который осматривал вас, сказал, что все вы у меня здоровые и правильные, а значит, в вас нет каких-либо недостатков или изъянов.

– Тогда нам просто нужно подождать, – я сделал вид, что радуюсь и, отойдя в сторону, тоже улёгся поспать. «Где ты мой хозяин? Когда за мной придёшь?..»

Сегодня нам с Беляшом исполнилось три месяца, мы считаемся взрослыми, во всяком случае, я себя таковым считаю, а что думают другие, мне не интересно.

2 глава

Три месяца, три долгих месяца прошло с тех пор, как мы родились, а за окном наступил май. По словам мамы, на улице уже очень красиво и тепло. И сегодня к нам пришли новые человеки, они долго смотрели на нас с Беляшом, гладили и о чём-то друг с другом разговаривали. Я старательно вилял хвостом и заискивающе смотрел на самых маленьких человеков. Не знаю почему, но именно эти два существа с длинными ушами мне понравились, я даже лизнул одну особь в лапу, отчего она засмеялась, звонко так и приятно. Беляш, выпятив грудь, ходил по манежу и делал вид, что ему всё равно. Ну и ладно, пусть остаётся, а я уже хочу к хозяину!

Мама, повернувшись к нам, начала рассказывать, о чём говорят пришедшие на нас посмотреть:

– Люди выбирают для своих детей игрушку, – фыркнула она, а я понял, что человеков также называют людьми. – Они хотели бы взять девочку, но остались только мальчики, то есть вы. Поэтому они сомневаются.

– Не сомневайтесь! – гавкнул я и, высунув язык, ещё больше завилял хвостиком. Одна из двух мелких, подошла ко мне и начала гладить. Сколько же счастья было написано на моей морде! От наслаждения я лизнул её в нос, надо же, людь засмеялся, а это значит, что ей понравилось. Нужно повторить. Ой, второй людь присоединился. Что ж, я и тебя лизну. Лизь!

Не знаю, от того ли, что я вилял хвостиком, или от того, что облизывал вкусно пахнущих человеков, но меня в итоге забрали в дом нового хозяина. На прощание мне мама сказала, что меня купили для этих двух маленьких людей, которых назвала девочками. А их длинные уши оказались хвостиками, а вот как раз под этими самыми хвостиками находились крохотные ушки. Несли меня в каком-то тесном домике, и я даже испугался, что теперь буду жить в таком маленьком помещении, но, когда меня выпустили… Я ахнул и сел на попу. Я оказался в большом помещении, где для меня уже поставили такой же манеж, как там, где я родился. В манеже находилась мягкая подушка, которую зачем-то положили в какую-то коробку, но смотрелось красиво, поэтому я не был против. Недалеко от моего лежака располагалась пелёнка, на которую, по всей вероятности, мне нужно ходить в туалет, что ж… я умный, я вас не подведу!

Моих хозяев звали Варя и Леля, они были одинаковые, словно две миски воды, но я их быстро научился отличать: они чуть по-разному пахнут, да и как бы это объяснить… они по-разному говорят, по-разному гладят… В общем они разные, но одинаковые. Тьфу ты, они одинаковые, но разные. Ой, я запутался.

Первый день в моём новом жилище был незабываемый. Мне надарили много ярких игрушек: разноцветный мяч, какая-то мягкая тряпочка в виде косточки и много пёстрых приятных на ощупь безделушек. Варя и Леля по очереди играли со мной, а ещё меня вкусно кормили. Потом снова носили в тесной коробке к человеку в белой одежде, и он больно меня щипнул. Я хотел разозлиться, но этот странный людь так ласково со мной разговаривал, что я передумал. И снова меня куда-то несли, оказалось, что обратно в мой новый дом. А ещё мне дали ИМЯ!

Наконец-то у меня появилось то, что есть у каждой взрослой собаки! Имя мне – Антонио! Но девочки сразу же окрестили меня Тошкой. Видимо, они тоже ещё очень маленькие и не выговаривают моего полного имени. Антонио – как шикарно звучит! Мне так понравилось, что от счастья я прыгал и лизал моих хозяек то в нос, то в щёку, отчего они заливались звонким смехом и, развалившись рядом со мной, гладили меня замечательного.

То большое помещение, где я оказался и в котором стоял мой манеж, был комнатой девочек. Там тоже стоял огромный ящик, показывающий яркие различные картинки, и они сами двигались, разговаривали и сменяли друг друга.

Бывали дни, когда девочки со мной играли, баловались. А бывали такие, когда Варя и Леля только вечером проводили время со мной. Я никогда не оставался один, и если мои хозяйки куда-то уходили, отчего мне становилось тоскливо, старший людь меня выпускал из манежа, и я ходил за ним по пятам. Ведь одному оставаться страшно. А вдруг меня бросят так же, как Беляша? Потом я узнал, что этот старший людь – мама девочек. А ещё в их семье, теперь и моей, было ещё два больших человека: их папа и старшая сестра.

Проходили дни, я узнавал всё больше слов, и что они означают. Мама девочек не давала меня кормить никому, кроме моих хозяек: она почему-то считала, что если меня покормит кто-то другой, то я буду считать его хозяином. Глупая, я же уже выбрал себе хозяйку, ой, хозяек. А интересно, кто из них мой хозяин? Ведь мама говорила, что хозяин может быть только один. М-м-м, непонятно. Ну и ладно. Потом всё равно разберусь.

Девочки учили меня новым командам, а я старался их не подводить и выполнял всё исправно. Самая обидная команда была из двух слов: «фу» и «нельзя». Почему обидная? Всё очень просто. Мне клали в миску кусочек лакомства, и, когда я счастливый хотел его съесть, кричали: «Фу! Нельзя!» Ну почему нельзя? Я же такой хороший! Но раз уж они фукали на меня, значит, это лакомство они положили кому-то другому? Тогда зачем в мою миску? А ещё больше я не понимал почему, когда я отходил от миски, меня гладили и говорили одно слово: «еда». А это означало, что мне можно это съесть. Тьфу ты, запутали меня совсем! Но я запомнил, что лучше не трогать то, на что фукают и нельзякают.

Прошло две недели, май был в самом разгаре, да и, по словам взрослых, был очень жарким, а меня первый раз в моей жизни повели на прогулку. Улица… Как много нам рассказывала мама про улицу и как мне было интересно узнать, что же это такое и почему там интересно!

Улица оказалась настолько огромной, что я не мог увидеть, где же она заканчивается и где начинается. Но давайте всё по порядку. В начале на меня надели ужасно красивый ошейник, именно так его называли девочки. Ошейник был таким мягким и удобным, а ещё на нём светились какие-то камешки. К нему подцепили поводок. И мы все вместе, я, Варя и Леля, отправились гулять. От радости я весь искрутился на месте. Виляя хвостом, я всё ждал, когда же откроется дверь и пустит нас гулять. И вот дверь отворилась и показалась… непонятно что. Я даже опешил, увидев серые стены и серые ступени. Неужели это и есть улица? И что тогда в ней такого интересного? Мы очень долго спускались по этим серым ступеням куда-то. Девочки разговаривали и смеялись, а я плёлся за ними, ведь меня окутало такое разочарование, что впору было завыть.

А потом снова двери и… красота-а-а. Буйство красок, много людей, а ещё были другие собаки и… Кто это? Собака, но морда какая-то не собачья, и сам зверь какой-то уж слишком самостоятельный, рядом с ним нет хозяина. Он что, бездомный? «Так вот как выглядят бездомные собаки», – догадался я, но, увы, другие собаки залаяли на бездомыша, и кто-то из сородичей кинулся на бедняжку, а эта бедняжка чуть не вцепилась тому в морду своими когтями.

Варя и Леля присели рядом со мной. Поглаживая меня по спинке, они разъяснили, что этот удивительный зверь – кошка, и за ней нельзя гоняться, нельзя на неё лаять и вообще лучше к ней не подходить, иначе этот страшный зверь выцарапает мои глаза, и я стану снова слепым щенком. Ещё немного понежившись под ласковыми руками хозяек, я понял, что мир прекрасен, и я самый счастливый его обитатель. Леля отцепила поводок, а Варя отдала новую команду «гулять», и я помчался изучать этот мир.

По ящику, который девочки называли телевизором, я многое узнал. К примеру, я выяснил, что такое насекомые: жуки, бабочки и другие мелкие тварюшки. Поэтому, увидев бабочку вживую, я погнался за ней, надеясь разглядеть её получше. Но она оказалась проворнее меня. Стоило мне подобраться поближе, как она уносилась от меня на своих красивых крылышках подальше. А, я понял, она играла со мной. Споткнувшись о камешек, я кувыркнулся и, вскочив на ноги, огляделся. Вроде, никто не смеётся. Может, не видели, какой я неуклюжий. Нахмурившись, я посмотрел на землю и застыл на месте. По тому самому камешку ползла гусеница, или это был червячок? Понюхав его, я решил попробовать его на вкус. Фу! Я почему-то не смог подцепить своими зубами этого нахала, зато умудрился ткнуться в камень. «Невкусный», – сделал я для себя пометку на будущее. Ну и ладно, пойду, побегаю и поваляюсь на травке. И тут я снова увидел бабочку. Ждала, значит, меня? Ну, а как не ждать такого красавца? И я снова кинулся её догонять. Гоняясь за бабочкой, я понял, что хочу на свою пелёнку. Озираясь по сторонам, я понял, что пелёнки здесь нет. И вот куда мне прикажете писать? Поскуливая, я направился к девочкам, но тут увидел, что другие собаки без зазрения совести делают свои дела прямо там, где стоят. И, самое главное, их за это не ругают. Что ж, отлично, тогда и я буду таким же наглым щенком и намочу травку тем, что уже совсем не могу удержать в себе.

Гуляли мы долго, было ощущение, что девочки чего-то ждут. Вот только чего? Время шло, и я жутко проголодался, поэтому самостоятельно отправился домой. Ой, как много одинаковых дверей. И из которой выходили мы? Из вон той? Нет, наверное, из этой? Я снова бросился к хозяйкам. Ну же, поймите мой умоляющий взгляд! Тявкнув для приличия, я стал отбегать в сторону дома и возвращался обратно.

– Ой, какой он забавный! – хихикнула Леля.

– Тошка хочет домой, – серьёзно добавила Варя.

И девочки снова нацепили на меня поводок и отдали команду: «Домой».

Я постарался запомнить нашу дверь, и на всякий случай попытался пометить её. А то вдруг снова захочу домой, а тут бац, и я знаю, куда нужно идти.

Мы так долго были на улице, что я умаялся, набегавшись и напрыгавшись. Дома меня вкусно покормили, поиграли со мной ещё для приличия и включили мультики. Именно так мои хозяйки называли эти весёлые картинки. Я смотрел, запоминал и радовался тому, что попал к таким хорошим хозяевам. Мне было комфортно, удобно, сытно.

Как же там Беляш? Взял его кто-нибудь? Или он так и остался с мамой? Мама, как ты там? Вспоминаешь о нас? А как поживают мои сестрёнки и братишки? Весело им, хорошо? Вкусно ли их кормят? Мягко ли им спать? Под такие тревожные мысли я не заметил, как заснул, и снилось мне, что Беляш перерос маму и стал злым-презлым огромным псом. Он кидался на человеков и старался их побольнее укусить, а потом, прыгая высоко-высоко, появлялась Козочка и пыталась своим лбом боднуть разбуянившегося. Сон сменился, и я увидел вновь нас крошечными слепышами. Мы барахтались на мамином животике в поисках молока.

«Надо же, какая нелепица!» – сказал я самому себе, когда проснулся утром и, зевнув, отправился к миске с водой.

3 глава

Наступило лето. За то время, что я прожил у моих хозяек, я освоил много команд, научился понимать их эмоции с первого взгляда, гуляя, стараюсь не влезать в ссоры других собак и вообще держусь подальше от некоторых особо агрессивных особей. Уж больно мне не нравится, как эти самые особи зыркают по сторонам, словно ищут добычу, фу, гадость какая. Их что, хозяева не кормят? Кошки тоже очень странные животные: гуляют без присмотра своих хозяев, да так гуляют, словно они здесь короли, а остальные лишь пыль под их лапами.

Как-то раз одним жарким днём Леля и Варя отпустили меня погулять без поводка, а сами сели на качели – это такая огромная штука, напоминающая лавочку, прицепленную к какой-то высокой палке, которая их подбрасывает туда-сюда. Я, как всегда, бегал, прыгал по траве в поисках бабочек, кузнечиков и других букашек, как из-за дерева вальяжной походкой прямо на меня вышла кошка, гладкая, словно её облизали парочка больших собак, но огненная и красивая. И это наглое создание улеглось прямо передо мной. Я сделал несколько шагов в сторону, а она, эта самая рыжая бестия, лениво поднялась на лапы и снова улеглась передо мной.

– Что тебе надо? – тявкнул я, сильно нахмурившись.

– Да ничего, – усмехнулась кошка и начала облизывать свои лапы.

Я аккуратненько отошёл в сторону и кинулся бежать. Отбежав на приличное расстояние, я оглянулся и не увидел на прежнем месте преследовательницу. Уф, пронесло… И только я так подумал, как это страшное создание спрыгнуло с ближайшей ветки на землю прямо передо мной.