скачать книгу бесплатно
Письма приходили сравнительно регулярно, хотя в дороге были почти целую неделю. Ведь служба проходила очень далеко, в Венгрии. Ты их видела и читала, так что мои взаимоотношения с нашей мамой тебе известны. Как по доброму относился я к ней, так и она очень нежно заботилась обо мне – все это можно прочувствовать в наших письмах. Считая дни, месяцы, понимаешь, что когда-нибудь это кончится и ты вернешься домой в объятия любимой девушки, женишься и создашь свою семью….
Получив первое письмо от мамы, я несколько раз его перечитал. Долго и внимательно рассматривал красивый почерк -видно было, что это писала девушка уверенная в себе, спокойная, которая отлично знала, что сказать, как выразить свою мысль! Такой узнаваемый почерк мамы, я запомнил надолго.
В армии бывают определенные ситуации, когда человек на несколько часов представлен сам себе, своим мыслям. Например, находясь в карауле. И вот получив очередное письмо от мамы, я находился в карауле, повторяя в голове написанное мамой письмо, вдруг вспомнил о летнем гадании, о свой дальнейшей судьбе.
Часть обещанного уже случилось: в институт я поступил. А о том, что жену будут звать Ниной, что вместе будем 33 года и у нас будет двое детей- это просто какая-то настоящая фантастика! Даже не верилось, очень уж в это не верилось. Но реальное письмо от девушки Нины, которое я держу в руках, заставляет нежно вспоминать о ее сосуществовании, о наших чувствах друг другу. Заставляет вибрировать мозг, генерировать разные мысли.
Мысли, как мыльные пузыри- появляются, сверкнув на солнышке, переливаясь радугой, мгновенно исчезают! Но их так много, что не успеваешь оценить их красоту, их значимость. Но подсознательно все же складывается определенная картина -в моей будущей непредсказуемой, сложной жизни, появилась первая маленькая реальность…
И действительно, о чем было нагадано, началось сбываться! А тогда, поняв, что мама, это та девушка с приятным лицом и невысокого роста, худенькая, с маленькой грудью, чуть слегка широкимибедрами, но красивыми и притягивающими глазами, завораживающей улыбкой, сумевшая заставить меня изменить мое представление о себе – да, это та женщина, с которой мы и будем всю жизнь вместе, поэтому я стал относиться к ней более нежно, ласково, заботливо, как к будущей любимой женщине, матери моих детей.
Но никто не ожидал того, чтобы это свершилось, нужно будет проявить мне много терпения, такта, нежности, проведения «твердой руки», деликатности и большой ответственности к маме…
Всем ребятам, как и мне, регулярно приходили письма. Через два месяца мы уже все четко знали от кого письма: вечером, раздавая их, «почтальон» выкрикивал: «Это от родителей», «Это от боевой подруги», « Это от любимой». Письма от девушек приходили, как правило, в конверте «Авиа».
Обычно ждали писем, свободные от службы, человек двадцать, а получали семь-десять человек. Получившие письма, радостные, быстро уходили куда-нибудь, чтобы в одиночестве прочитать письмо. Остальные тактично ждали минут семь и шли к друзьям, которые получили письма, чтобы узнать, как там на Родине, как там дела дома, у родителей, у жен, любимых девушек, есть ли какие-нибудь фотографии.
Прочитав письма, многие начинали сразу писать ответ, а кто-то чуть позже. Кто-то писал в одиночку, кто-то с друзьями, кто-то просил совета, как лучше написать письмо, чтобы оно было нежнее, ласковее и веселее, романтичнее и реалистичнее. А затем опять ждали ответные письма, которые так долго шли туда и обратно, в нашу полевую почту 97336.
Все мои сослуживцы, в части содержимого чужих писем, были очень сдержаны, тактичны и не позволяли себе грубых, оскорбительных «подколов». За это им хочется сказать – большое спасибо!
Написав письмо маме, я всегда представлял себе, как она получив его, будет внимательно читать. Сидя в кресле и, поджав свои ноги, медленно читает мои каракули, при этом слегка качая своей головой, ругая меня. Красивые бровки и ресницы от удивления написанного, то поднимаются, то вдруг слегка сжавшись расслабляются и мама улыбается мне своей нежной улыбкой, носик с горбинкой разглаживается и она произносит, маленьким своим ротиком, совсем негромко:
– Не об этом ты должен думать!
Далее садится за стол и пишет мне очень ласковое, полное нежности письмо, которое я, с радостью затем прочитаю!
Но однажды, получив письмо, я подумал, что сейчас услышу добрые, нужные и нежные слова, поддержку в тяжелой моей службе. А там…. А там мама ругала и стыдила меня за то, что я давно не писал письма бабе Ксени, что я плохой сын. Мне стало так стыдно, что слезы брызнули из глаз!
Действительно, я точно не помню, но почему-то долго не писал бабе Ксени писем. И она позвонила маме, чтобы узнать у нее, пишу ли я ей письма, и когда от меня было последнее письмо, как мое самочувствие?. Узнав, что я пишу ей регулярно, что последнее письмо пришло вчера и у меня все хорошо, она успокоилась и стала ждать от меня письма. Конечно, я быстро написал письмо бабе Ксени, где извинился и обещал писать регулярно.
Вот так с письмами и пролетели два года службы в армии. Повзрослев и возмужав, стал более ответственным в своих поступках, благодаря суровой службе, вдали от Родины. Добрее, скромнее, заботливее, спокойнее и с огромным желанием вернутся к маме, к гражданской жизни, к продолжению учиться в институте -это все благодаря общению с мамой, хотя и через письма.
В конце октября 1970 года я, получив очередной отпуск (первый я так и не отгулял), с намерением демобилизоваться в военкомате, прибыл в Москву…..
Глава вторая
Вторая встреча
Начался второй этап отношения с мамой. А Судьба, как бы смеясь над нами. стала опять мешать карты. И кто его знает, чтобы стало с нами в дальнейшем. Возможно у тебя была бы другая мама, или даже и другой папа. Возможно, я вообще-то и не женился никогда. Но Судьба «индейка» -она все знает о нас и знает, что надо сделать!…
И вот вечером, в день приезда, с хорошим настроением, радостный бегу к своей любимой маме. К той, которая нежными и добрыми словами поддерживала меня все эти два года, которая, как мне казалось, должна была рада моему приезду, как никто!…
Звоню в знакомый звонок и с нетерпением жду долгожданной встречи…
Наконец, дверь открывается и на пороге стоит наша мама в халате и тапочках. Увидев меня и узнав, лицо у мамы становится более серьезным и серьезным. На лбу появляются морщинки, бровки становятся темнее, постепенно сближаясь, и только взгляд глаз остается изумленным и зовущим к себе!
– Ниночка, я приехал и сразу к тебе! -выпалил я.
А в ответ слышу:
– Зачем ты пришел, кто тебя просил? И чтобы я тебя больше не видела здесь, – грозно ответила мама.
И закрыла дверь. Вот так-то! А у тебя челюсть не упала? А я ничего не понял в тот момент. Звоню снова и снова получаю:
– Я же сказала, что не хочу никогда тебя видеть!, —
и дверь закрылась…
Не зная что делать, я повернулся и медленно пошел на улицу…
Выйдя на улицу и, присев на лавочку, я задумался. В голове бушевал настоящий океанский шторм мыслей. На разные вопросы от «как же так?» до «что же делать?» и на многие другие, ответа не находилось. Отрешенный от всего, не видя никого вокруг, я тупо смотрел вперед. Кровь, то приливала к голове, то уходила куда-то, при этом мозг выдавал такие мысли, что все тело очень сильно напрягало мышцы, то постепенно расслабляло их.
В этот момент появилось спокойствие, уверенность и я начинал понимать, что надо делать!
(В дальнейшем, в разных стрессовых ситуациях возникающих со мной, или у нас с мамой, у меня всегда возникало такое же состояние – спокойствие, трезвость мысли и уверенность в своих силах, поступках).
Посидев максимум десять минут, а мне казалось, как минимум минут сорок, я пошел к автобусной остановке. Но не доходя до остановки метров пятнадцать, я решил идти домой пешком. До дома было, где-то около часа ходьбы пешком, и я пошел, как автомат, не видя вокруг никого. Подходя к дому, я уже заканчивал анализировать свои мысли, – в голове осталось несколько: типа «Этого не может быть!», и « Она не такая. Что —то тут не так?».
Уже дома баба Ксеня спросила меня:
– Как там Нина?
Я ответил, что нормально. Услышав мой ответ, баба Ксеня ничего больше не спрашивала, поняв все, поняв мое состояние. Я остался один на кухне. Захотелось выпить чаю. Пью горячий чай с сахаром и думаю лишь о том, что без матери я пропавший человек. Без ее прелестных глаз, без ее улыбки, я буду сильно скучать. Без ее заботливого общения со мной, я просто не смогу прожить и дня…
Значит завтра. когда она подойдет к дому, после института, я встречу маму и постараюсь все-таки с ней поговорить! После таких приятных, как мне казалось, наших встреч до армии, и незабываемых добрых и ласковых писем- вот так просто, отворот-поворот. Это невероятно! Этому должно быть хоть какое- то объяснение. И это мне захотелось услышать!
Наступило это самое завтра: в пятнадцать часов дня, я стою как часовой, с цветами, у ее дома и жду маму. Время летит быстро и, я увидел маму …..
Сердце вдруг защемило. Я радостно представил, как я заговорю с ней и мы объяснимся, все станет на свое место – будем встречаться, просто любить, помогая друг другу.
Мама шла от автобуса с веселой походкой, подняв немного голову вверх, с прямой спиной (обычно, так ходят все молодые девушки, которые еще не были замужем и ненагруженные домашними делами), слегка болтая портфелем. Шла домой с хорошим настроением, но увидев меня, и удивившись этому, она остановилась на мгновение.
Сдвинув брови, лицо ее изменилось – в глазах читалось удивление, страх, а затем, видимо приняв быстро конкретное решение, они показали спокойствие и полное равнодушие к происходящему.
Проходя мимо меня, просто выговорила:
– Я же тебе сказала, что я не хочу тебя видеть! – и пошла к подъезду.
Сопровождая головой ее проход мимо себя, я увидел, как мама не оборачиваясь, скрылась в своем подъезде. Дверь захлопнулась, а я все молча смотрел туда, где она исчезла…
Опять неудача. Но уверенный в том, что уже завтра я точно с ней поговорю, я поехал домой.
Но наступивший день не принес мне облегчение- прождав более двух часов маму, я ее так и не увидел. То ли она прошла домой раньше, то ли наоборот специально где-то задержалась, этого я не знал. Пролетели еще два дня, а я все еще ее не видел и не смог с ней поговорить о нас.
Наконец, на следующий день, я увидел маму: она шла от автобуса и было видно, что она кого-то ищет. А увидев меня, пошла уверенно ко мне. Подойдя ко мне, сразу сказала:
– Ну, сколько раз тебе говорить, отстань от меня! – затем не слушая мой лепет, скрылась в подъезде.
– Что же, посмотрим, что будет завтра! – сверкнуло у меня в голове.
Но пару дней пришлось заниматься своими вопросами: вопросом о демобилизации, вопросом о прописке у родителей, вопросом о восстановлении в институте и некоторыми другими.
Вопрос о демобилизации в военкомате растянулся на двенадцать дней, вопрос о прописке почти на два месяца и соответственно вопрос о работе, тоже затянулся. А вот вопрос по восстановлению меня в институте, решился сравнительно быстро: приехав в институт, я пошел к проректору, женщине, которая и подписывала мое заявление об административном отпуске. Узнав, что я успешно закончил службу в армии, что я хочу продолжить обучение в МЭИ, на радиофаке, она подписав мое заявление, оформила еще какие-то необходимые документы, пожелала мне успехов в учебе.
Также поинтересовалась, где я планирую работать. Поняв, что пока вопрос висит в воздухе, посоветовала поступить в ОКБ МЭИ, написав записку-направление. Там я проработал с 1971 года по 1976 год, пока не перешел на ЗИХ, к деду Володе.
Ноябрь кончался, еще три раза видел маму, но она гордо проходила мимо меня, даже не сказав ни слова, и не слушая меня. Но вдруг в начале декабря, в солнечный день, увидел ее, одетую в зеленое зимнее пальто с воротником из белого песца, с красно-синем шарфом на голове и, видя ее хорошее настроение, я решился все же заставить ее поговорить со мной – и это я сделал!
Когда она проходила мимо меня, я резко встал перед ней, взял ее ладонь, которая была в варежке, в свою руку и нежно сказал:
– Ниночка, давай поговорим, хотя бы десять минут. Сейчас очень хорошая погода!
То ли у нее действительно было хорошее настроение, то ли, она все же решила внести в наши отношения определенную ясность, но факт есть факт- мы около пятнадцати минут говорили между собой.
Я рассказал о демобилизации, о том что восстанавливаюсь в институте, что начну работать, когда пропишусь. На вопрос, как у нее идут дела в институте, что делает в субботу, в воскресенье, мама ответила, что более-менее все хорошо, скоро сдача лабораторных, зачеты и сессия. В основном находится дома, редко гуляет, часто посещает библиотеку. А на прощанье сказала:
– Давай больше не будем встречаться. Мне надо учиться!
– Не волнуйся, в ближайшие дни я буду занят восстановлением в институте. Надо было в архиве поднять все информацию для деканата в части предметов, по которым я закончил обучение. А с января я буду уже и работать и учиться. Если и будем встречаться, то очень редко, – ответил я ей.
На том мы и расстались. Через дней десять-двенадцать, я поехал опять к маме. Простояв около часа у ее дома, странная мысль посетила меня: «На улице очень холодно. Можно и замерзнуть. Надо двигаться. Пошли быстро к автобусу».
Подойдя к автобусной остановке, я заметил, как из подошедшего автобуса с трудом, с кучей сумок пытается выйти какая-то девушка. Это было так смешно, особенно, когда у нее падали эти сумки, а она пыталась обеими руками их поймать.
Я решил ей помочь и, вдруг вижу, что это мама! Когда я помог ей выйти из автобуса с сумками, она видя мое веселое лицо, так вцепилась в эти три сумки с книгами и в портфель, что побледнев, с трудом пыталась их тащить. Я тоже вцепился в эти сумки и говорю:
– Давай помогу, они очень тяжелые!
– Я сама! – ответила она.
– Береги здоровье, – тогда выдал я и еще сильнее потянул сумки к себе.
Поняв, что со мной спорить бесполезно, а здоровье действительно надо беречь, она уступила мне сумки, оставив себе лишь портфель. До подъезда мы шли молча. У лифта мама хотела взять у меня сумки:
– Спасибо, далее я сама.
– Только до квартиры, – произнес я, как джентльмен.
– Ну, хорошо, – сказала мама.
Поставив сумки туда, куда она показала, услышал:
– А теперь уходи.
Набрав в легкие воздух, я вдруг выпалил:
– А чаю? Я так замерз, что мне надо согрется.
Посмотрев на меня очень внимательно, улыбнувшись, скомандовала:
– Марш мыть руки, – а сама пошла готовить чай.
Я очень обрадовался этой команде, быстро пошел мыть руки, предварительно сняв верхнюю одежду и обувь. Выйдя из ванны, я увидел маму, стоящую с тапочками для меня. Я был потрясен!
Минут тридцать или сорок пять мы пили чай, ели печенье, сухари и непринужденно разговаривали о нас. После этого она вышла из-за стола, вынула из сумок книги и сказала:
– Мне надо заниматься, уходи домой.
Я попросил у нее остаться, сказав, что я не буду ей мешать. После небольшой паузы она согласилась:
– Только не мешай, то выгоню.
В кресле я сидел тихо, читая журналы, решая кроссворды, правда, изредка поглядывая на маму. Мне было хорошо рядом с мамой, был спокоен и не нервничал, ожидая окончания домашней учебы. Один раз наши глаза встретились и, посмотрев на меня строго, произнесла:
– Смотри, еще раз увижу, то выгоню!
Далее я подглядывал украдкой, удивляясь ее терпению, ее желанию учиться, желанию вникнуть в самую суть. В дальнейшем мама привила это и мне, когда мы с ней вместе занимались самоподготовкой, готовясь к зачетам, сессиям. И так я сидел и ждал ее в кресле.
Через три часа мама закончила заниматься и пошла готовить снова чай. Мы пили сладкий чай и съели последние два сухаря, беседуя о чем то, смотрели телевизор. Я был очень рад, что, наконец – то, у нас появился небольшой контакт, что она такая же, как и раньше- добрая и заботливая. Уходил я в одиннадцатом часу вечера, предварительно узнав, во сколько она придет домой послезавтра.
Послезавтра я был около ее дома за полчаса до условного времени, в руках был небольшой торт. Прохаживаясь туда —сюда, я почему-то, прозевал маму и увидел ее уже подходящую ко мне, с чуть улыбающимися глазами. Поздоровавшись, взял у нее портфель и мы пошли домой.
После того, как я помог ей раздеться, я открыл холодильник, чтобы положить торт. И опешил! Холодильник был совершенно пустой, там была одна бутылка молока, и то, на половину пустая. Ничего не сказав маме, я пошел в комнату, стал убирать книги, тетрадки и различные бланки, листочки, кладя их в кресло, пока мама готовила чай. Стараясь быть галантным, я поставил на стол чашки и тарелочки, принес чайник.
Мама сидела за столом и слегка улыбаясь, качала головой, наблюдая, как я накладываю кусочки торта на тарелочки, наливаю чай в чашки.
– А мне это, нравится, – произнесла она.
В тот момент я был счастлив:
– Всегда рад за тобой ухаживать! – выпалил я.
Попив чай, мы занялись, каждый своим делом- мама села за учебники, а я стал решать кроссворды, читать журналы. Иногда мы подсматривали друг за другом, но мама уже не говорила: «Не мешай, то выгоню!».
Часа через два, когда она закончила заниматься, мы решили немного погулять около дома. На улице шел небольшой снег, был легкий мороз. Накачавшись на качелях, которые были на площадке сзади дома, мы пошли кататься с детской горки, после стали играть в снежки. Мы были молоды и нам было все нипочем…
После прогулки, мы продолжили чаепитие с тортом. Обсудили программу культурных мероприятий на ближайшие три дня. Сложность состояла в том, что у мамы начинались зачеты, но пойти в кино на девять вечера, на завтрашний день, она согласилась.
На следующий день, я уже встречал маму не только с печеньем, но и с банкой супа, коробом с жаренной картошкой и с двумя котлетами, которые я взял из дома. Баба Ксеня предлагала взять еще кое-что, но я отказался. Придя домой, мы разделись и мама, вдруг увидев у меня банку супа, тревожно спросила:
– А, что это такое?
– Это суп и котлеты с картошкой. Я голоден и мы будем с тобой кушать, – спокойно сказал я.
Дальше мы договорились, что мама немного отдохнет, затем начнет заниматься и в шесть вечера мы будем кушать, а после этого пойдем в кинотеатр « Ракета».
Половина шестого вечера, я пошел на кухню, стал разогревать суп и картошку. Около шести вечера, мама закончила свои занятия, убрала учебники, и мы, накрыв стол, стали есть. Ели без хлеба, но все равно было вкусно,
