Созвездие Овна, или Смерть в сто карат

– Люсенька, ну расскажи же нам, как это тебе так повезло? – допрашивал Овечкину наш главный.

– Петр Егорович, все так просто вышло, – счастливо оправдывалась Люська. – Пошла в казино, поставила на «22» – и выиграла!

– Случайность, наверно, – вздохнул кто-то сзади.

– Вот честное слово, честное слово, мне было знамение! Самый настоящий ЗНАК! – воскликнула Люська, встряхивая локончиками.

– Знак! – выдохнула наша ведущая рубрики магии и гороскопов. – Овечкина, ты просто обязана рассказать нам во всех подробностях! Вдруг я тоже получу знак?

Вокруг одобрительно загудели.

– Материал о тебе на первой полосе дадим, Люсенька! – улещивал везучую коллегу Мартынов.

О, он знал, чем можно подцепить тщеславное Люськино сердечко! Ничего она так не желала в жизни, как попасть на первую полосу собственной газеты!

Перехватив ручками в многочисленных браслетах завиточки своих волос, она обвела всех нас сияющими глазами:

– Я расскажу, расскажу! Вдруг и правда кому-то еще так же повезет?!

Голос у нее был тонкий, почти пронзительный, с частыми истеричными придыханиями.

– Вчера, – заговорила Овечкина, чуть не плача от счастья, – такое настроение у меня было – ну, ужасное, я полвечера грустила, поплакала даже… не знаю, о чем – просто не везло в последнее время, ну ни в чем не везло…

«Не везло» на Люськином языке означало, что ее бросил очередной ухажер.

– И вот я, – продолжала Люська, сияя от воспоминаний, – решила пойти погулять – просто так, куда глаза глядят… В семь вечера это было, запомните! Выхожу из дома, иду к остановке… смотрю – подходит троллейбус. Седьмой номер. Запомните – седьмой! Я села, сама даже не знаю, зачем… Проехала семь остановок (слышите? – семь!), вдруг объявляют: конечная. Я вышла. И тут прямо передо мной – казино!

– И что? Ты его, что ли, за знак посчитала? – не выдержал Волынкин.

– Нет! – торжествовала подруга. – Я тогда еще ничего не поняла! Просто так вошла, из любопытства… Хожу между столов, хожу… А этот, как его? Ну, который в «бабочке»…

– Крупье?

– Да, он! Объявляет: делайте ставки. Я решила – дай рискну! И стала думать, на какую цифру поставить. И тут… И тут меня осенило! Надо ставить на «22»! Понимаете?!

Она снова прижала кудельки к вискам и посмотрела на нас на этот раз вопросительно.

– Нет… Не понимаю, – честно признался Мартынов.

– Ну как же! – топнула ножкой Овечкина. – Я вышла из дому в СЕМЬ вечера, села в СЕДЬМОЙ троллейбус, проехала СЕМЬ остановок…

– Ну и что? – хором спросили у нее мы все.

– А то, что это и был знак! Трижды семь – ДВАДЦАТЬ ДВА! – и торжествующая Люська опустила свой занавес.

Первые секунды окружающие хранили молчание – а потом редакционные стены сотряс такой громовой хохот, от которого вполне могли полопаться стекла в соседних с нами учреждениях. Даже главный редактор, имевший внешность и темперамент долго пожившего бульдога, смеялся во весь голос и вытирал выступившие слезы указательным пальцем. Генка Волынкин вообще повалился прямо на пол – пивное брюхо колыхалось, грозясь вот-вот откатиться от хозяина в сторону.

– Люсенька! Ты перепутала знаки, но получилось, что к счастью, – сказал Мартынов, отсмеявшись. – На самом деле высшие силы хотели тебе намекнуть, что пора бы выучить таблицу умножения!

С работы меня отпустили (веселящийся Мартынов в ответ на просьбу просто махнул рукой, каковой «знак» я сочла согласием), и, слегка ободренная случившимся с Люськой анекдотом, я вышла на крыльцо и дождалась Антона, который подъехал за мной на своем верном «Фольксвагене».

Совсем скоро я уже сидела рядом с Антошкой – мы тронулись с места и скрылись за углом, оставив моих коллег теряться в догадках о том, какую цель имеет предпринятое мной путешествие.

– Мы все-таки в морг или еще куда? – спросила я со слабой надеждой.

– Все-таки в морг.

* * *

– Может, заедем пообедать?

Задавая мне этот вопрос, Тошка, я уверена, не хотел сказать ничего плохого, но я все равно подпрыгнула от обиды.

– Нет!!! – заорала я злобно, стараясь отогнать от себя враз представшую перед глазами картину в деревенском стиле: тарелка борща с добрым шматом сала, плошка сметаны и ог-громный кус ржаного хлеба. – Я на диете!!!

– А-а-а, – разочарованно протянул приятель. Спустя минуту он пробормотал как бы про себя: – Чего только не творят с собой люди! Бывает, сядет человек на диету, а встать уже не может…

Я надулась.

– Ладно, не злись. Уж где-где, а в морге тебе сразу есть расхочется.

Да… Я понимала, что это глупо, что ни на каких умерших в данном случае мне смотреть не нужно – но все равно боялась. Когда Антоха затормозил у ничем не приметного здания из красного кирпича, расположенного неподалеку от Медакадемии и кардиоцентра, ему пришлось долго уговаривать меня выйти из машины – я сидела, зажмурившись и прикрыв ладонями уши, и мне казалось, что запах формалина доносится до меня даже сюда.

На самом же деле внутри помещения, куда я зашла на подкашивающихся ногах, упомянутый запах ощущался лишь слегка – и то для особых любителей принюхиваться. Длинные полутемные коридоры с потрескавшимся от тяжелых колес каталок кафельным полом были пустынны, но, к моему удивлению, отнюдь не пугающи. Более того, с обратной стороны входной двери какой-то весельчак изобразил красным фломастером следующую надпись:

«Выход в суетный мир».

И – ниже:

«Не торопись, подумай!»

Я наотрез отказалась заглядывать за редкие двери по обеим сторонам коридора в поисках старшего патологоанатома и, пока Антошка выполнял эту задачу, осталась стоять возле какого-то одиноко прислоненного к стене стола из нержавеющей стали с ободранными ножками.

Прошла минута, другая – Антошка пропал без вести, и, сделав несколько глубоких вздохов, я все-таки двинулась вперед, пугаясь гулкого эха собственных шагов. Свернула за угол – из-за одной двери доносились молодые голоса, они чему-то там смеялись, – решилась и потянула на себя створку. В небольшой комнатке с яркими лампами под потолком находились двое.

Парочка была действительно нестарой – он мыл руки у умывальника и рассказывал бородатый анекдот, она курила, на столе валялось несколько тюбиков тонального крема, круглая коробочка не самой дешевой пудры, кисточки, аппликаторы, помада – почти тот же набор, что и у меня, да и названия производителей знакомы.

– Простите, – я перевела дыхание, – простите, вы не подскажете, как мне найти старшего патологоанатома?

– Павла Леонтьича? – Женщина повернула ко мне круглое лицо с убранными под врачебную шапочку волосами. – Это по коридору направо, вторая дверь за поворотом.

У нее были очень красивые светлые глаза с как будто подкрашенными, но на самом деле просто очень черными и густыми ресницами.

– Спасибо, – я сделала было шаг назад, но тут в конце коридора послышался нарастающий стрекот колес, и краем глаза я увидела, как человек в белом халате катит мне навстречу нечто, покрытое сверху простыней. Я ойкнула и сама не поняла, как оказалась в кабинете.

– Да вы не бойтесь, – добродушно усмехнулся мне молодой человек, закрывая кран и с треском сдирая с рук резиновые перчатки. – Первый раз? Да? Не бойтесь, я сейчас вас провожу.

– А можно… мне… воды? – слабо спросила я, увидев краем глаза, как женщина загасила сигарету, отвинтила у бутылки с минералкой пробку и попридержала ее, выпуская газ.

– Пожалуйста…

Я взяла протянутую мне чашку с лопающимися на поверхности воды пузырьками и сделала несколько судорожных глотков.

– Может, бутербродик? – радушно предложила женщина. Сама она уже подносила к губам тонкий кусок белого хлеба с уложенным сверху кружочком колбасы.

Я содрогнулась и, ища, куда бы присесть на минутку, примостилась на табурете возле стола, на котором, наверное, хранились какие-то медицинские приборы – какое-то неровное возвышение было аккуратно прикрыто марлей.

– Осторожно! – предупредил молодой человек, но было поздно: я неловко подняла руку, чтобы утереть со лба холодный пот, и нечаянно зацепила рукавом легкую ткань; она с готовностью поползла за моей рукой, и в нескольких сантиметрах от себя я увидела бледное лицо.

Это был мужчина лет пятидесяти, он лежал на том самом столе, покрытый марлей, и уже при всем желании никак не мог реагировать на мое присутствие.

К чести для себя, я не завизжала и не упала в обморок. Только осторожненько так поднялась со своего места и тихо-тихо отошла к противоположной стене.

– Приятно посмотреть, правда? – тоном художника, только что закончившего работу над сложнейшим полотном, спросил меня молодой человек.

Он приблизился к покойному и еще больше приспустил с него марлю, демонстрируя мне хорошую работу:

– Вот. Двенадцать ударов топором по голове! А ведь теперь ни за что не скажешь. Три часа мы с ним возились. Сначала череп восстанавливали, буквально по фрагментам. Потом Люда, – парень кивнул на невозмутимо жующую напарницу, – сняла так аккуратненько кожу с других участков, обшила ею лицо покойного, ну, затем эти кусочки надо было соединить между собой. Ну, дальше ясно: грим, побольше пудры – и вот, теперь хоть на выставку!

Я внимательно посмотрела на молодого человека: нет, он не бравировал, парень действительно гордился своей работой. Что ж, у каждого своя гордость за профессию…

– Я… а… вы проводите меня, пожалуйста!

– Да-да, пойдемте.

Он осторожно накинул на лицо покойного белую материю и, не оглядываясь, быстро пошел впереди меня к выходу.

Я поспешила за ним, с удивлением ощущая, что страх начинает меня покидать. Беспокоило другое: куда исчез Антошка?

Очень скоро мы остановились у двери, выглядевшей посолиднее других. «Неунывайко П.Л., старший патологоанатом»,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дхоти – большой кусок несшитой материи, обмотанный вокруг ног и бедер, элемент национальной мужской индийской одежды.

2

Индийская легенда о боге смерти Яме повествует об отшельнике, который провел пятьдесят лет в пещере у подножия ущелья Адамас в медитации для достижения нирваны. Когда ему осталось медитировать лишь один час до цели, в его пещеру вломились разбойники, неся с собой украденную тушу быка. Они решили убить аскета, чтобы он их не выдал, и, хотя тот умолял пощадить его, ибо ему остался лишь один час до ухода в нирвану, они отрубили ему голову. Тотчас он принял облик гневного божества, приставил бычью голову к своей шее, разорвал разбойников на части, выпил их кровь и, будучи не в силах унять свою ярость, принялся уничтожать людей, которые попадались ему на пути.

3

Ваджра – алмаз.

4

История, рассказанная в этой статье, действительно имела место в одном из городов России. Автор изменил лишь некоторые фамилии. (Прим. автора.)

5

Все, рассказанное ниже, действительно происходило в России и Германии. Автор изменил лишь некоторые фамилии.