скачать книгу бесплатно
– Почему? У тебя ведь такой замечательный голос, – напомнила я. – Мне казалось, что ты перестала петь, когда длился траур по брату…
– Нет. Причина не в том, – призналась Иссоа.
– А в чем же?
Она обняла Ульвена и нежно, но повелительно приказала ему: «Ступай, мой милый, во двор к другим детям, тут взрослые разговоры. Потом мы тебя позовем».
Вид у мальчика был недовольный, но препираться с императрицей он не счел для себя возможным. Какие-то правила этикета родители ему очевидно успели внушить, раз уж он понимал, что титул принца влечет за собой как права, так и обязанности.
Интересно, так ли воспитывали в свое время другого Ульвена?.. И таким ли он был? Бойким, властным, напористым, неуёмно пытливым?.. Еще рано судить о том, насколько племянник и дядя похожи характерами. Внешне, пожалуй, различия очевидны: у мальчика глаза зеленовато-карие, а не коричнево-серые. И в них более явственно угадывается неотразимо проникновенный взгляд его матери – алуэссы.
Смех и детские крики во дворе возобновились. Видимо, все накинулись на Ульвена с расспросами, что такое забавное происходило в гостиной, а он объяснял на смешанном уйлоанско-немецком про «виолино» и Geige, или сердито отмахивался, когда вопросы казались ему несуразными.
– Дорогая Иссоа, ты что-то начала говорить, – напомнила я.
– Да, Юллиаа. Почему я совсем перестала петь и спрятала виолино в сундук. Это не из-за брата. Вернее, не только из-за него. А… Илассиа, Эллаф и Карл сами слышали. Но, может быть, не поняли, что я сделала там, на Лиенне.
– Ты издала ужасающий вопль, – вспомнил Эллаф. – От которого всех как будто пришибло. И пока ты кричала, никто не посмел даже пошевелиться. Кроме Карла.
– Мне тоже стало не по себе, – сознался Карл. – Но я должен был действовать. Будто кто-то мне диктовал шаг за шагом: сделай так, потом сделай так. Пришлось абстрагироваться и стараться игнорировать звуки, которые издавала Иссоа. Я удивлялся лишь их оглушительной мощи.
– Карл, похоже, оказался единственным, кого не поверг в полную оторопь клич алуэссы, – пояснила Илассиа. – А мы с Эллафом уже слышали это однажды и, может быть, потому не лишились рассудка и не оцепенели на месте, как прочие.
– Нет, причина не только в этом, – возразила Иссоа. – Тот клич не касался вас, мои дорогие. Поэтому он не мог причинить вам вреда. Разве что прозвучал действительно очень громко. Но ведь это не музыка, где нужно думать о мере и красоте.
– А что это было? – спросил Карл.
– Проклятие, – кратко сказала Иссоа.
И без каких-либо сожалений призналась:
– Я тогда прокляла ту планету. Лиенну. Со всеми ее обитателями.
А потом со своей обычной милой застенчивостью тихо спросила всеведущее Мироздание:
– Интересно бы знать, подействовало?..
Ночной разговор
До глубокой ночи мы с Карлом обсуждали случившееся. Дети спали – они уплавались, унырялись, убегались, ухохотались, улакомились. Под конец принц Ульвен тоже принял участие в их забавах, но лишь после того, как Карл обещал ему, что начнет обучать его игре на скрипке, а Иссоа согласилась помогать, поскольку сама когда-то была ученицей Карла. Инструмент и смычок она, правда, всегда держала неправильно, да уж что с них взять, с уйлоанцев.
– Вот тебе и нежная девушка, беззащитная Froschprinzessin – Лягушка-царевна, – усмехнулся Карл, когда мы, наконец, остались вдвоем.
– Schatzi, мы ведь знали, что она – алуэсса, – напомнила я. – И ведь вы с учителем недаром выбрали ей артистический псевдоним «Лорелея».
– Никакая Лорелея не могла бы такое содеять. Юльхен, это правда было за пределами всякого понимания. Я раньше считал, что она оглушительно выла и голосила от боли и ужаса. А выходит, те жуткие вопли имели осознанный смысл.
– Ты не слышал Лусс Блумп. А я слышала.
– Лусс Блумп?
– Амфибия с Валги. Почти что наша соседка. Забыл? Живет тут недалеко, в Витанове, возле самого склона Эттая. Пожилая солидная дама, сирена двоякохвостая, sirena bicaudata, профессор, сотрудник Института космолингвистики. Специалист по языкам водных цивилизаций. Иногда ведет спецкурс в Колледже, если набирается группа.
– Никогда не встречал.
– Она сейчас редко выходит из дома. Ей трудно передвигаться. А мы с учителем к ней однажды наведались, когда выясняли подробности про русалок и алуэсс. Мы тогда записали два клича.
– С проклятиями?
– Ещё чего не хватало! Нет, один просто призывный, типа «эй, все сюда!», другой… хм-хм… эротический.
– И… как?
– А ты помнишь, какую оргию мы с тобой учинили в тот вечер? Не поручусь, что Ульвен не устроил нечто похожее своей драгоценной Илассиа. Потом те же самые кличи он проверил живьем на Эллафе, когда мы уплыли на озеро Ойо на яхте. Последствия могли оказаться фатальными. Бедный Эллаф пылко признался Иссоа в любви и кинулся в озеро, чтобы там утопиться и покончить с недозволенной страстью к сестре императора.
– Ты не рассказывала!
– Ну, зачем бы я стала… Всем было очень неловко. Иссоа накинулась на Ульвена с упреками в хладнокровной жестокости, тот сокрушенно оправдывался. Зато не осталось сомнений, что эти двое непременно поженятся, пусть не сразу. Как сказал Ульвен, «лучше ясность, чем полный туман». Он был отчасти рад, что признание всё-таки состоялось, а то неизвестно, как долго бы Эллаф молчал, а Иссоа покорно страдала. Но Иссоа тогда испугалась не только за жизнь Эллафа. Она в ужасе спрашивала, неужели она и вправду настолько опасна.
– А при чем тут она, если клич воспроизводился в записи?
– Она в точности повторила его. Даже с превосходящей силой. И Эллаф, уже исчезнувший в тумане и тростниках, послушно приплыл на ее призыв, хотя выглядел почти невменяемым.
– Но ведь это был клич той самой амфибии с Валги, а не уйлоанской океаниды?
– Неважно. Иссоа, как ты знаешь, способна воспроизвести что угодно, от арий Царицы Ночи до боевого клича валькирий.
– Да, диапазон у нее абсолютно нечеловеческий.
– И вдобавок какой-то особенный голосовой аппарат с невиданными резонаторами. Вероятно, он развивался вместе с ее организмом. Иссоа-девочка вряд ли была столь могущественна. Дитя как дитя, только певчее и голосистое. До случая с Эллафом она, похоже, сама не знала, что может не только петь, но и наводить на окружающих морок, овладевая их волей и парализуя двигательные способности. Ты помнишь, они с Ульвеном заехали к нам как-то вечером накануне отлета, немного побыли и распрощались?
– Я так понял, они благодарили твоего отца за его согласие на твое назначение кастеляншей.
– Госпожой Хранительницей, барон!
– Ну, неважно.
– На самом деле они посетили Лусс Блумп. Чтобы она дала Иссоа еще один мастер-класс.
– По проклятиям?
– Я не знаю. Меня туда не позвали. Но, возможно, в тот вечер они занимались и этим.
– В голове не укладывается! Юльхен, всё-таки, кем был наш друг: профессором космолингвистики или адептом русалочьей магии?
– И тем, и другим. И вдобавок иерофантом. Не забудь, что он тоже потомок алуэссы Ниссоа. А к магии он подходил как ученый: записывал, анализировал, изучал воздействие заклинаний на психику, пропускал через звуковые фильтры…
– И, похоже, втайне практиковал.
– Каким образом, Карл?..
– На Лиенне, во время совещания с местным правительством он предложил, чтобы императрицей стала Иссоа, а ему возразили – дескать, нельзя, потому что она алуэсса. То есть, проще, мутант. Он ответил: «У меня те же самые гены – наследственность всей семьи Киофар». – «Но ведь вы не поете над бездной и не издаете их смертоносные зовы?» – спросили его. Представляешь, что он сказал? «Господа мои, а откуда вы можете знать, что я ничего такого не делаю?»..
– Карл, чем дальше, тем больше мне кажется, что он сам нарывался на неприятности.
– Тебе только кажется, а я это видел своими глазами. Он всё время был в напряжении, вел себя очень резко и со всеми конфликтовал.
– Даже с вами?
– С нами – нет, но не слушал никаких возражений и увещеваний. Говорил повелительным тоном. Постоянно ругался на «империю фальши и лжи».
– Очень странно. Он же опытный переговорщик и знаток этикета.
– На Лиенне он сделался тем, кого раньше пытался в себе укротить и загнать в железную клетку: своенравным тираном. Успокоился лишь перед той роковой церемонией у очага.
– Может быть, он заранее знал, чем всё кончится. Илассиа мне рассказала, что накануне им вдвоем приснился один и тот же кошмар. Реальность словно раздваивалась, и в каждой развилке событий кто-то должен был непременно погибнуть. Либо сестра, либо брат. Очевидно, он сделал выбор. И морально готовился к смерти.
– Снова магия?
– Не знаю. Скорей, интуиция. У него ведь она была очень развита.
– Как и ощущение нараставшей опасности. Юльхен, он неспроста отдал мне строгий приказ держать наготове флаер. Я не посмел ослушаться, хотя удивлялся, к чему такая предосторожность, вроде бы кризис преодолен, впереди сплошные праздники: церемония у очага, коронация, свадьба Иссоа и Эллафа… Вероятно, он чувствовал и понимал, что среди лиеннских имперцев до последнего дня шла борьба. Были, несомненно, те, кто хотел уничтожить Иссоа, считая, что алуэсса на троне – совсем не подарок, а были те, кто видел в Ульвене непредсказуемого самодержца с дурным и капризным характером. Он всячески давал им понять, что контролировать себя никому не позволит.
– Но если он сам отказался от власти, зачем им потребовалось его убивать?
– Целью мог быть срыв коронации. После убийства она бы сама собой отменилась. Я бы не исключил, что в замыслах заговорщиков присутствовала и последующая расправа с Иссоа. Или полный контроль лиеннских властей над будущей императрицей. Меня отстранили бы как телохранителя, не справившегося со своей задачей. Защитить Иссоа был способен лишь брат. Когда его не стало, вся семья могла оказаться в заложниках.
– Каким образом, Карл? Их что, захватили бы в плен?
– Ну, зачем. Задержали бы на неопределенное время, окружив неприступной охраной и слежкой – ради их безопасности. Если бы мы не эвакуировались на «Гране», а сразу вызвали местных медиков, Ульвена забрали бы в клинику и держали бы там, подключенного к аппаратуре, которая заведомо не могла бы его воскресить. Сколько бы это тянулось? Не знаю. Несколько дней? Месяц? Год?.. Потом – торжественные похороны, государственный траур, длинное, нудное, ни к чему не ведущее расследование, казнь фанатика-одиночки, закулисные переговоры с Иссоа или Илассиа об условиях примирения и компенсации… Возможно, обеих принцесс поставили бы в такое положение, что они не смогли бы вырваться из цепких рук благодетелей. Ни Эллаф, ни я не имели там права голоса, – мы не члены семьи. Иссоа в то время совершенно не разбиралась в политике и мечтала только о свадьбе. Илассиа, вероятно, кое-что понимала в происходящем, но была совершенно сломлена. Если бы Иссоа отказалась от коронации, то Илассиа могла согласиться, если бы ей внушили, что этого требует память Ульвена.
– Ты их спас. Я горжусь тобой! Ты – герой!
– Юльхен, я вовсе так не считаю. Я порой себя спрашиваю, всё ли я тогда сделал, как нужно. Эллаф заверил меня, что, даже если Ульвен еще был жив, когда мы тащили его до лифта, никакие реанимационные меры уже ничего бы не дали. Попади он в лиеннский госпиталь, там в лучшем случае смогли бы поддерживать его некоторое время в вегетативном состоянии. А скорее, просто не довезли бы. Для него уже не было разницы, скончаться ли в местной клинике или на руках у Илассиа в нашем флаере. Я же думал тогда, что обязан как можно скорее увезти из дворца всю семью и забрать с собой тело Ульвена. Теперь иногда сокрушаюсь: верно ли поступил?..
– Не мучь себя, Карл. Насколько мы знаем Ульвена, он предпочел бы достойную смерть жалкой жизни. Зато теперь подрастает наследник.
– Дитя алуэссы. И тоже Ульвен.
– Имена повторяются, это ведь императорская династия. Карл, ты думаешь, он сможет стать музыкантом?
– Не знаю. Он пока слишком мал. Хотя я тоже начал осваивать скрипку в пять лет. Моей первой учительницей была мама, ты знаешь. Из меня хотели сделать примерного мальчика-аристократа. Развитого во всех отношениях. И никто тогда не знал, кем я стану.
– Ты ведь будешь его обучать?
– Попробую. Когда я не летаю, времени у меня предостаточно. Если только Иссоа и Эллаф не начнут возражать.
– Скрипку ведь у него не отняли.
– И правильно. Инструмент не должен пылиться на дне сундука.
– А как насчет детского варианта?
– Юльхен, где нам взять его на Тиатаре?.. Даже если миниатюрную копию сделают по моим чертежам, это будет лишь суррогат, вроде той лиеннской империи, которая мало чем походит на подлинную, уйлоанскую. Ульвен возмущался, что на Лиенне всё построено на иллюзиях и фантомах.
– Там ведь нет алуэсс?
– Разумеется, нет.
– Так откуда они про них знают?
– Сам Ульвен рассказал в своих лекциях. Приведя документы, тексты, карты и съемки тех знаменитых мозаик Менноа.
– И безумно всех напугал.
– Он хотел, чтобы его предполагаемые подданные знали правду о династии Уликенов.
– Что ж, теперь пусть подавятся этой правдой… Будь они прокляты.
– Юльхен, уймись!
– Я вполне понимаю Иссоа. И, если б я была там и могла повторить заклинание, тоже наколдовала бы им все напасти, какие бывают, да еще бы кое-что и прибавила.
– В каждой женщине, очевидно, сидит алуэсса.
– А во мне еще и валькирия.
– Чокнутая.
– Хэйо-то-хоо!..
– Юльхен, тише! Ночь, все спят!
– Обними меня, мой космический ангел. И давай улетим ото всех.
Коллеги
Вращаясь в заколдованном треугольнике между нашим домом в Витанове, Колледжем космолингвистики и Тиастеллой, я редко бываю в Тиамуне (так зовется и сам Межгалактический университет, и возникший рядом с ним городок). Колледж считается частью университета, однако сохранил автономию, и летать в Тиамун мне без особых поводов незачем.
Разумеется, меня приглашали на открытие двух исследовательских центров, основанных учителем – Музея Уйлоа и Института истории Тиатары. Ни один из них не называется в честь него, и сначала мне думалось, что это не совсем справедливо. Однако в Тиамуне нет никаких других объектов с личными именами, и, наверное, пусть лучше память хранится не извне, а внутри. А с этим здесь всё в порядке.
В Музее Уйлоа есть зал, посвященный участникам первой археологической экспедиции и ее вдохновителю, профессору Лаону Саонсу – Илассиа постаралась представить самые интересные факты из жизни отца и подарила кое-какие предметы, включая разношенные ботинки, которые гляделись бы совершенно обычными и неказистыми, если бы не совершили умопомрачительный многоступенчатый перелет: Лиенна – Виссевана – Тиатара – Уйлоа – вновь Тиатара. Для Лаона Саонса главным в одежде и обуви было удобство, в итоге – вещи с богатой историей.
Виссеванские археологи, супруги Нашшударран, Мендарруихх и Адванаирра Нашшударран, поделились личными съемками руин Меннао и Уллинофароа. Самый эффектный кадр – Адванаирра в скафандре, стоящая в руинированном проеме окна «Морской ратуши» Меннао.
Иссоа нашла в семейном архиве редчайший автограф Ульвена – его упражнения в уйлоанской каллиграфии. Обычно он набирал свои тексты на компьютере, а тут – настоящая рукопись, стилизованная под древность.
На мою долю выпала чрезвычайно ответственная задача, – даже, сказала бы я, священная миссия: реконструировать и издать лиеннские лекции учителя о трех версиях «Алуэссиэй инниа» – «Песнопений океанид»: оригинальной, найденной в тайнике под дворцом в Уллинофароа, «придворной», привезенной когда-то на Тиатару, и «школьной», то есть весьма урезанной и искаженной, бытующей на Лиенне. Илассиа отдала мне все материалы, которые Ульвен брал с собой на Лиенну. Некоторые коллеги домогались права поучаствовать в их подготовке к изданию, но семья Киофар заявила, что готова доверить такую работу лишь мне.
