Сойти с дороги

Добр глянул в предложенном направлении, а когда перевел взгляд обратно, волка и след простыл, только ближайшие кусты трепыхались от взаимодействия с его тушей.

Глава третья Водяной

– Ну, пойдём туда, вдруг не обманул, – вздохнул Добр, – одно радует, снова здоров и полон сил. Шёл он до вечера, пока не оказался на берегу большого озера. Противоположный берег был виден, но плохо. Понимая, что на обход понадобится много времени, а вплавь он не справится, пришла мысль заночевать на берегу. В сумерках было видно плохо, а поутру, может, и лодочка какая поблизости окажется или какое бревно, чтоб на нём проплыть или хотя бы держаться при отдыхе. Костёр он развёл быстро, благо ветер поломал много сухих веток у крайних деревьев. Вот только желудок урчал и не хотел успокаиваться от голода, обещая не дать заснуть. Нужно было его немного задобрить. Но чем? Охотиться сейчас было поздно, а силки ставить незачем. В силки заяц попадёт только завтра, а кушать хочется уже сегодня.

– Озеро же! – хлопнул себя по лбу парень. Рядом с водой пропасть с голоду невозможно. В любом источнике какая-нибудь рыбёшка да водится. Хоть карасики или краснопёрка должны быть. Оставалось только поймать. А для этого нужны специальные приспособления. Ни сетей, ни простейшей удочки у него не было. Голыми руками он умел только раков ловить, но в темноте это делать не хотелось. Можно будет завтра утром на завтрак насобирать. Добр пожалел, что не взял из деревни ничего путного. Оно сейчас было понятно почему. Выходил с ранением головы, еле живой, ни о чём думать не мог, взял только то, что посчитал нужным. А что воину в дороге надо? Щит да копьё. Последнее можно и как посох для опоры не слушающимися больными ногами использовать. Так кто же тогда знал, что голову-то получится вылечить? И зачем сразу наспех уходить было? Второй раз в разорённую деревню бандиты бы не пришли. Можно было отлежаться, собраться в дорогу. Чай простые вещи не тронули, и можно было бы и малую лопатой разжиться, и топор прихватить, и сейчас бы удочка даже квелая сгодилась бы, а если сеть, то совсем хорошо.

– Дурак я, дурак, – вздохнул парень, – вот как теперь рыбу ловить, не руками же? Верёвку бы с крючком найти, да к палке привязать? Или к копью?

– Точно дурак! – стукнул себя об лоб рукой с копьём, и добавил ещё Добр. – Копьё же как острогу использовать можно! Только нужно найти место, где рыба ближе к поверхности всплывает!

Добр снял обувь, штаны и рубашку, связал это всё в узел и, взяв копьё на перевес правой рукой, вошёл в озеро. На самом мелководье, где вода едва касалась колен, ловить было нечего, тут плескались одни мальки, а смысла в них не было. Прощупав деревянным концом копья дно справа от себя, Добр отклонил это направление, так как дно слегка, но было заилено, а это нехорошо для ловли на острогу, так учил его когда-то дед.

– Илистых и топких берегов, внучек, избегать стоит, в оных местах охотиться разве что с лодки можно, иначе распугаешь всю рыбу шумными шагами, ступни из ила выдергивая, – говаривал старик. Лучшими местами для ловли рыбы на острогу, по мнению того же деда, были каменистые косы и стремнины. Но где такие в озере сыщутся? Приходилось довольствоваться тем, что есть.

– Ищи заводь с обилием водорослей, растений и тины, – повторил наказ деда Добр, – в таких местах щука спит. Парень осмотрелся вокруг, пытаясь выискать взглядом такое место, и приметил оное неподалёку.

– Жалко, что в озере нет течения, только ключи.

– Иди аккуратно вдоль берега, обязательно двигайся строго против течения, если такое будет, это скроет твои движения, которые может почувствовать рыба. Ноги переставляй плавно и медленно, избегая шума и суеты, ногу на дно ставь тихо и аккуратно. Осторожность и тишина – вот твои главные помощники, – так говаривал дед.

Дойдя до зарослей водорослей с максимальной осторожностью, Добр разочаровался: щук тут не было.

– И что теперь? – спросил сам у себя парень. – На голодный желудок ложиться спать?

Странное дело, ещё недавно, когда он шёл с больной головой, опираясь на копьё как на посох для ходьбы, его мало заботили такие вопросы. И вот погляди же ты, как выздоровел, так и спать не пожрав не хочет ложиться.

– Хорошо, – рассуждал Добр, стоя по пояс в воде, – как ещё можно ловить рыбу? Удочкой? Её нет. Сетями? Их тоже. Острогой? У него не получилось. На квок? На квок! Вообще-то для ловли на квок нужно специальное приспособление, это дед тоже рассказывал, но он учил хлопать по воде ладошкой. Да и выхода сейчас у Добра не было. Где он этот квок добудет или сделает? Получится – получится, нет – придётся спать ложиться голодным.

Добр решил объединить ловлю на острогу и ловлю на квок, заменив всё копьём. Он сложил ладонь горстью и хлопнул ею по поверхности воды. Это нужно было делать над ямой, где лежит сом, но считалось, что он мог и за несколько сотен метров услышать звук хлопка и приплыть.

Никто не знал, почему сомы приплывают на этот звук, то ли это напоминало им кормёжки других сомов, и они решали разобраться с захватчиками их территории, то ли напоминало зов самки, но умелые рыбаки этим способом пользовались. А сомовье мясо вкусное, сладенькое, даже чуть-чуть.

На первый хлопок ничего не случилось. На второй тоже. Разочарованный Добр решил хлопнуть в третий раз, третий раз, говорят, боги любят, и если с тем же результатом, то пойти всё-таки спать на пустой желудок. Добр хлопнул третий раз, но результат был тот же, и он, развернувшись к берегу, медленно собрался обратно, положив древко копья на загривок. Темнота почти полностью погрузила озеро в свою пучину, окрасив светом нового месяца потемневшие от отсутствия солнечного света тёмные воды слегка серебром. Тишину вокруг нарушали только жужжание цикад и хор лягушек. А куда без них рядом с водоёмом? Было красиво. Парень смирился со своей голодной долей. И тут в ноги со стороны спины ударила волна, а потом сразу ещё одна. Не сильные, но заметные. Добр обернулся и обомлел. Из центра озера на него нёсся вал воды высотой с его рост. Добежать по воде до берега он явно не успевал, но быть опрокинутым этим валом не хотелось. Мало ли кто и для чего его вызвал? Парень выставил вперёд ногу, согнутую в колене, и упёрся задней ногой в дно, а также выставил вперёд копьё, уткнув деревянный конец так же в дно. Поза обещала быть устойчивой при столкновении с неведомым в лобовой атаке. Но всё случилось чуть по-другому. За метр-полтора вал остановился и резко опал, а на его месте оказалась огромная рыба-сом с всадником на хребте. И вот тут она резко махнула хвостом.

Добра поразил сногсшибательный удар хвостом сбоку, которого он не ожидал.

– Ух, – проговорил парень, вставая на ноги, отираясь от воды, и сплёвывая попавшую в рот и нос воду.

– Я тебе дам «ух ты»! – донёсся со спины сома голос. – Ты что творишь, ёрш сутулый!

– А чего я такого сделал-то? – непонимающе уставился Добр на водяного, а это был, несомненно, он. Описать это существо человеческими словами получалось с трудом. Ближе всего водяной был, наверное, к огромной жабе-переростку, причём очень большому переростку, чуть больше человека. Кожа была точно от жабы, такая же зелёная, влажная, в бородавках, а вот морда походила на человеческую, но сильно искажённая. Очень тяжёлая, обвисшая челюсть была обрамлена свисающими брылами, глаза выкатывались из орбит, а вся голова была усеяна шевелящимися волосами зелёного цвета, которые на второй, более пристальный взгляд, оказывались водорослями. Одет сей персонаж был в чешуйчатую броню, у людей называемую ламелляром, сияющую в свете луны всеми оттенками зелёного и синего цветов.

– Ты, камбала давленная, моего сома хотела увести?! – продолжал орать, негодуя, хозяин водоёма. Сом был тоже внушительным и на любой взгляд, что первый, что второй, интересный экземпляр. Огромная рыбина, видимо, в воде перемещалась как любая другая, но, выпрыгнув на поверхность, подложила плавники так, чтобы стоять на них, как на ногах, если верить сказкам путешественников, то так на берегу Северного моря стояли на сушах странные полуживотные, полу-рыбы, которых местные называли тюленями и сивучами. Но странным было даже не это, и даже не то, что на спине было приторочено седло, в котором и восседал владыка этих вод. Самое странное было при наличии жабр и отсутствии других каких-либо дыхательных инструментов – сом не задыхался, выйдя надолго из своей родной стихии.