Когда поют киты

Девушка закончила и наконец смогла забрать свою руку из рук журналиста.

Свен стоял задумавшись. Он не совсем понимал причастность Фриды к кораблекрушению, да и вообще вся эта история казалась ему странной. Он посмотрел на девушку, которая хотела просто отдать корзину и уйти.

–Я могу отнести корзину ей. Все равно мне туда, -он показал рукой на верхушку башни.

–Если вам не сложно…

–Нисколько.

Он снова закурил. В чем она виновата? Все ли рассказала эта девушка? Может что-то упустила или забыла? Свен и так догадывался, что от хорошей жизни ты не закроешься в маяке и не будешь молчать в течение девяти часов. Но в кораблекрушении ли дело? В этом пазле явно не хватало деталей. Парень намеревался добыть их у самой Фриды. Шаг за шагом. Постепенно. Медленно открывая себе новый мир. Мир женщины, которая всегда молчит и ждёт чего-то из-за горизонта.

***

Она стояла около окна. Опять. Но в этот раз обернулась, как только почувствовала, что он уже поднялся. Они оба смотрели друг на друга и не могли начать разговор. События вчерашнего дня на долго засели в них.

–Доброе утро, -наконец начал Свен.-Вам просили передать.

Он протянул корзину с продуктами Фриде.

–Поставьте на стол.

Когда Свен подошёл к столу, он заметил целый и невредимый стул. Это было странно. Либо она спустилась на дно, подняла те части и собрала стул снова, либо она все таки где-то хранила места для гостей.

–Я не помню вашего имени.

–Свен Пирсон. Я-журналист…

–Это прекрасно помню. Присаживайтесь. Вам нужно как-то все писать. Наверное. Или вы используете диктофон?

–Нет. Я стараюсь писать. С диктофона все равно потом переписывать, это лишняя трата времени.

–Да, согласна.

Она была явно растеряна, не знала, куда спрятать свой взгляд, за что его зацепить, все в комнате была не тем, что она искала. Тогда женщина не придумала ничего лучше, как просто отвернуться к окну. Опять. Свен все это время смотрел на неё. Он не совсем понимал, как ему себя вести: быть смирным и просто слушать или все же стать хозяином положения как вечера, но мягче?

–А вы не присядете?-спросил журналист.

–Если можно, я буду говорить стоя.

–Как вам удобно.

В комнате повисла тишина. Они оба не знали, как начать. Он от того, что был неопытным журналистом, она от того, что не особо и хотела начинать. В ее жизнь впервые за долгое время кто-то пытался войти. Она вообще решилась дать это интервью только из-за того, что ей стало жалко этого парня: он же мог остаться без работы. Свен не мог долго молчать, поэтому решил начать:

–Назовите своё полное имя.

–Фрида.

–Эм… Полностью. Не только имя.

–Я не помню. Очень давно я называю себя Фрида. Это мое настоящее имя, вы не подумайте. Фамилию давно не употребляла, а второе имя… не помню, -женщина не была похожа на хитрую интриганку, которая просто не хотела назвать полного имени, видимо, действительно не помнила.

–Что ж…

–А конкретно вам нужно?-перебила Фрида.

–Мне? Мне нужно… Я должен… Мне нужно все о вашей жизни. Начиная с самого детства.

–Все?– она была не на шутку удивлена.-Но зачем?

–Задание, -отрезал Свен.

–Задание… То есть, нужно начинать с самого детства?

–Это было бы замечательно.

Женщина укуталась в свой платок сильнее, подняла свою голову выше и нацелила взгляд на горизонт. Ее обычная поза для молчания… Но не в этот раз.

«Я…-она долго не решалась начать свой рассказ, набирая воздух и выпуская его из своих лёгких.-Сейчас мне сорок пять. Сколько я себя помню, вся моя жизнь крутилась вокруг этого маяка. Здесь работал ещё мой отец. Я каждый день сюда прибегала… Я родилась далеко отсюда. Моя мама была летчицей, а отец инженером. Странная пара: земля и воздух, мечтательница и реалист. Их в шутку называли викинг и валькирия. Они очень любили друг друга. Так странно, почему-то именно сейчас я понимаю, что их пара действительно была не создана для счастья. Частые полеты мамы очень сильно раздражали отца. Он ревновал, устраивал жуткие скандалы. Мама терпела. Она была очень терпелива. Однажды, когда она в очередной раз улетела, папа просто собрал наши вещи, и мы уехали сюда, в эту деревню. Жители быстро полюбили нас, ведь он отремонтировал им маяк, построил лодки, некоторым даже помог с домами. Это было странное время. Моя жизнь в принципе странная. Но в то же время особенная…

Здесь не было школ. Простая деревушка. Мужчина должен уходить в море, добывать еду и то, что можно продать, работать по дереву, много чего должен. Женщина должна подшивать ему сети, готовить, воспитывать детей и ждать. Ждать-ее главная обязанность. Только я этого не хотела-быть псом на привязи, который охраняет дом и ждёт хозяина. Я бы не смогла строить тут ничего. О каком будущем идёт речь, если максимально дозволенное женщине дело-подшивать эти дурацки сети? Все изменилось, когда приехала она. Смелая и очень яркая девушка. Она была достаточно молодая. Поселилась в доме на окраине, ближе всех к океану. У неё было много вещей, которые она привезла с собой. Она очень долго разгружалась, это я помню. Ей помогали еще наши мальчишки. Она улыбалась так широко и так искренне. Рыбаки мечтали с ней познакомиться. Хотя… Они думали только как переспать с ней. А женщины завидовали ей. Но больше всего к ней тянулись дети. От этого становилось только хуже: кому понравится, что твой ребёнок бежит к какой-то бабе, которая ещё и лучше тебя внешне. Когда отец ушёл на маяк, мне было скучно. Все девочки учились шить и готовить. А меня это раздражало. Я просто гуляла. Смотрела на волны, на песок, на небо. И однажды она пришла тоже.

–Хорошая погода, как думаешь?

Она улыбалась. Как всегда. Я никогда не видела таких красивых вещей, как на ней. Такая худая, такая изящная. Это красное платье, светлые волосы, эти сапоги. Она была идеальна, как с картинки. И этот синий шарф. Ей шло все.

–Ты часто так сидишь?

–Да. Все занимаются скучными делами, а мне это не нравится.

–А ты занимаешься не скучным делом?

–Я слушаю, как мне поёт песню ветер и океан. Вы когда-нибудь слышали такой дуэт?

Она засмеялась и установила на берегу свои приборы. Я только потом поняла, что она художница, а тогда мне это все казалось чем-то из мира сказок и волшебства.

–Я-Вива. А как тебя зовут?

–Фрида.

–Рада знакомству. Ты когда-нибудь рисовала?

–Нет. Здесь нет ничего, чем можно рисовать. И на чем можно рисовать.

–Так теперь это не проблема. Иди сюда.

Она дала мне кисти и краски. Вива учила меня рисовать. Это было действительно то, что мне нравилось. Каждый день я бегала на берег, чтобы вместе с ней рисовать природу. Каждый день получалось что-то новое.

–Видишь, здесь никогда не получится одинаковых картин. Здесь все подвижное и живое, но не каждый это видит. У тебя определенно талант.

–Ты всегда улыбаешься, в тебе живет огонь?-какой же глупой я была, сравнивать улыбку с огнём.

–Конечно, мой огонь никогда не потушить, -а она все смеялась.

Когда я показывала картины отцу, он удивлялся или делал вид, что удивлялся, моим работам. По крайней мере, ему нравились мои картины, этого он скрывать не мог. Он знал, что я не хочу быть такой же деревенской, как все, поэтому относился к моему увлечению хорошо. А вот остальные жители были против . Им не нравилась Вива. Своим приездом она многое изменила, сама того не зная. Она просто продолжала рисовать на берегу, а в деревне уже ходили разные слухи о ней. Одни говорили, что она уводит мужей, другие, что ведьма. Это было самое распространённое-ведьма. Никто не верил в то, что такие люди есть от природы. Глушь. Когда мы с ней опять увиделись на берегу… Я ещё не знала… А вот она предполагала…

–Сегодня очень буйный океан. Такого ещё не было.

–Да. Сильный шторм.

–Жизнь… Ты никогда не думала, какой будет погода в твой последний день?

Она говорила вполне серьезно. Мне было десять, но она часто со мной говорила, как со взрослой. Я себя так ставила.

–Я бы хотела, чтобы была гроза, чтобы все знали, что я ушла…

–Интересно… А я уверена, что в мой последний день будет именно такая погода, как сейчас.

Вива долго молчала, это не было на неё похоже. Я чувствовала, что она что-то скрывает, но когда захотела сказать, она прервала:

–Запомни, Фрида, никому и никогда не дай сломать свой внутренний мир. Он прекрасен, ты должна за него бороться. Если кто-то попытается войти туда обутым, не бойся его выпроводить. Если кто-то плюнет туда, потуши об его затылок сигарету, да так, чтобы на черепе осталась надпись: «За собой убирайте». Ты должна бороться за себя, чтобы не остаться здесь. Ты живая. Ты должна нести жизнь.

Она долго смотрела мне в глаза, после чего встала и повязала на меня свой синий шарф. Собрала свои вещи и пошла домой. Я бежала за ней, когда пришла в себя. Кричала ей, но она так и не обернулась. Мне было очень обидно. Я стояла, смотрела, как она удаляется и скрывается за своей дверью, и плакала. Я не понимала, что я сделала не так, почему единсвенный человек, который вытащил меня из этого ада сейчас бросил меня, оставив странное наставление. Неужели она уезжала? Это была самая страшная мысль… это была мысль… но на деле было страшнее. Ночью я услышала крики мужчин и детей. Посмотрела в окно, ничего не понятно. Все бегают, кричат, но что происходит? Я разбудила отца, чтобы он посмотрел. Но ничего не видно. Мы быстро оделись и выбежали на улицу. Паника. Всеобщая паника. Они все бегали. А потом этот самый жуткий вопль… я никогда этого не забуду… Это была Вива… дикая боль… Я побежала к ее дому, но остановилась на полпути. Он горел… и она тоже… я как будто все это чувствовала на себе… они стояли вокруг дома и смотрели… завистливые твари сожгли ее. Испугались, что уведут мужей. Домашние псины взбунтовались. Показали, что они псы, и у них есть зубы. Но знаешь что? Они убили ее, убили единственную живую душу в этой проклятой деревне, но так и остались псами на привязи. Никто из них не стал свободным… Я пришла на пепелище утром, не знаю зачем. Просто пришла. Потом на берег, думала, что она сейчас придёт и мы будем рисовать… вдвоём. Она посмеется. Я улыбнусь. Ее синий шарф будет развиваться на ветру, а океан споёт нам.... Не пришла.... А жаль…»

С глаз Фриды покатились слезы. Ее лицо было все так же не подвижно, а слезы текли. Свен заметил на ее руки синюю полосу, которую женщина сжимала все сильнее и сильнее. Ей было больно. А ему страшно. Время уже вышло. Ему нужно было идти.

–Я должен идти. Я могу вас оставить после такого рассказа одну?

–Ты думаешь, что я что-то сделаю или не переживу очередную ночь?-ухмыльнулась Фрида.-Ты ещё слишком мал, чтобы понять, насколько сильным может быть человек. Особенно, если для него никогда не оставляют свет включённым.

–Что?

–Нет. Ничего. Завтра ты снова приедешь?

–Да, это моя работа.

–Хорошо. Счастливого пути.

Свен собрал свои записи и быстро вышел на улицу. Ему не хватало воздуха. Запах гари появился из неоткуда. Он подошёл к дороге, но водитель ещё не прибыл. Свен закурил и решил пройтись по деревне. Обычные слегка покошённые дома. Ничего не обычного. Лодки возле дверей, гарпуны, сети, удочки. Типичная рыбацкая деревня. Почти типичная. В самом конце деревни, возле океана, он заметил чёрное пятно, которое ему захотелось рассмотреть. Он подошёл ближе и увидел свежевыжженную траву. Пепелище. Очень четкие контуры, повторявшие очертания дома. А в самом центре табличка: «Мой огонь никогда не потушить»… Он услышал крик этой девушки, увидел окружающую дом толпу женщин, бегущих по деревне детей, а в далеко плачущую девочку, которая сидела на коленях и не могла встать… он все это чувствовал… Ему было плохо… Пока сигнал машины не выдернул его из этого ада…

–Нам срочно нужно увидеться. Я не видел людей уже слишком давно.

Глава

VII

Криста сидела перед камином, полностью испачканная в красках. Она доделывала «тюльпаны». Это было не так просто, как казалось на первый взгляд. Ее создатель вложил туда нечто большее, чем просто цвет и идею. Девушка не могла найти то, что поможет ей. Белая рубашка уже повидала и пробу красного, и синего, и чёрного. Криста села напротив картины. Ровно половина. Только половина полотна была готова, и эта половина старого художника. Она боялась что-то делать на холсте, все оставалось на руках, одежде, мольберте… Возможно, она уже безвозвратно потеряла тот мир и не могла вложить в картину ничего, кроме красок. Но ей этого не хотелось. Пустых полотен много, а живых… Она отложила кисти и легла на диван. Рисование очень сильно опустошало ее, как и любое другое творчество. Девушка не могла подняться, просто смотрела в потолок и улыбалась.

«Значит, не все потеряно», -прошептала она. За окном пошёл сильный дождь. Весь день было солнечно, а сейчас что-то пошло не так. Дождь был настолько сильным, что казалось, он смоет все в округе. Звонок в дверь заставил Кристу найти в себе силы и подняться с дивана. За порогом стоял абсолютно вымокший Свен, державший обеими руками сумку, как будто ее пытались украсть. Они просто стояли и смотрели друг на друга, пока дождь уже проникал в дом и все сильнее под одежду парня.

–Может, ты меня впустишь?

–Ах, да, конечно, проходи. Подожди, стой здесь, я сейчас принесу тебе что-нибудь переодеться.

Криста скрылась на втором этаже, а Свен осматривал дом. Точнее то, что мог осмотреть. Последний раз он был тут, когда у сына Кристы был день рождения. С тех пор ничего не изменилось, хотя прошло всего два месяца. Единственное, что он заметил точно-фотографии. Раньше над камином висело множество фотографий счастливый, по его мнению, семьи. Сейчас осталась одна: Криста и Марк, ее единственный настоящий мужчина. Мальчик. Девушка спустилась со стенкой для Свена и заставила его переодеваться прямо на пороге.

–Эм. Не хотите ли отвернуться, господа Хенри?

–Ты думаешь, когда я привела тебя пьяного домой, я ничего не посмотрела?

Свен посмотрел на Кристу, не до конца понимая: шутит она или нет.

–Расслабься, я пойду налью нам чай. Я ничего не видела.

–Ты не заметила, что последнее время ты резко посмелела? Твои шутки бьют ниже пояса.

–Нет, я такая, какой и была.

–Куда это?

Парень нёс свою промокшую одежду на кухню.

–Стой там! Я заберу. Нужно было вообще ее оставить на пороге.

–Извините. А что с твоей одеждой?

Свен наконец увидел пострадавшую от недостатка вдохновения рубашку.

–Марк, -смутилась девушка, -он последнее время полюбил рисование. Сильно полюбил. Я отнесу сушиться.

Криста снова скрылась на втором этаже на теперь появилась куда быстрее, видимо, боялась, что Свен что-то найдёт. Они сели за стол в небольшой кухне. Парень все время оглядывался, смотрел по сторонам, ему явно чего-то недоставало.

–Слушай, а где все фотографии? Я помню раньше они были везде, даже там, где нормальный человек их не повесит. Над плитой была моя любимая.

–Я просто… Я хочу повесить новые, а эти пока сняла…-Криста немного нервничала, и это не могло остаться незамеченным.

–Новые?

–Да… Ты говорил, что у тебя проблемы? Совсем сложно без общества?

Свен сделал вид, что не заметил.

–Да. Эти два дня просто ужасны. Я уже думал, что все потеряю и проиграю. Она не хотела разговаривать. Просто молчала. Ещё эта толпа детей. Она никого не пускает к себе. Ее называют океанской ведьмой и бросают камни в окна.

–Подожди, то есть ты два дня просто играешь в молчанку?

–Конечно, нет. Она все таки заговорила со мной.

–Я боюсь узнать, что ты сделал.

–Разбил окно…-и он неловко улыбнулся.

Криста смотрела на парня очень серьезно. Спустя минуту она наконец сказала:

–Ты идиот? Эта женщина страдает от одиночества и от издевательств детей, а ты употребляешься ребёнку!

–Но это было…

–Ты знаешь, какого это, когда тебя ненавидят за то, что ты просто не хочешь быть такой, как все? Ты знаешь, как сложно скрывать себя в этой серой толпе, чтобы тебя просто больше не били? А знаешь, как больно, когда тебе есть что сказать, но тебя просто не хотят слышать?!

Марк заплакал на втором этаже и заставил Кристу добивать Свена ни фразами, а взглядом. Они оба молчали. Парню было не по себе. Такой он видел свою подругу впервые. Перед тем как уйти, Криста сказала лишь одно:

–Ты идиот, Свен. Это факт.

Она ушла и оставила его одного. Тогда, когда он вышел от Фриды, он просто подумал, что пора найти ту маску, ему было немного стыдно, не так, как сейчас. Свен не мог понять, почему это так задело Кристу. Парень сидел в оцепенении и думал, как ему извиниться. Он не придумал ничего лучше, как просто уехать домой. Свен вышел в зал и хотел подняться на верх за одеждой, но его остановил мольберт. Возле камина стаяли «тюльпаны». Он подошёл ближе, чтобы рассмотреть их детально. Разбросанные кисти и готовая только половина. Живая половина. Свен разглядывал аккуратные мазки. В его голове сразу всплыла история Вивы, которая вернула его на берег. Солёный воздух развивает синий шарф, молодая улыбающаяся девушка рисует… пепелище. Криста спустилась с его уже сухой одеждой, она тихо встала за спиной Свена.

–Эта женщина рассказала мне историю из детства об одной художнице. Она рисовала то, что было живым. Могла переносить душу в картину. Она говорила, что нужно бороться за свой мир, он очень хрупкий и… нужно выгонять всех, кто приходит в грязной обуви. Это сложно, но это необходимо. Это картина Марка?

Криста растерялась:

–Да. У него талант.

–Я вижу.

Свен поставил картину на место и развернулся, чтобы забрать одежду.

Когда он переоделся и уже был готов уходить, ему ещё раз бросилась в глаза эта картина.

–Нужно бороться за его мир. Таких мало. Даже если от тебя ушёл муж.

Криста не ожидала, что Свен скажет это. Она осталась одна. Абсолютно.Она присела напротив камина с картиной в руках. Что-то поменялось. В ней самой, внутри. Девушка снова достала краски, попробовала цвет на доске и решилась сделать первые мазки на полотне.

–Я буду бороться.

Глава

VIII

«Мне было шестнадцать лет. Отец все чаще пропадал на маяке. Я приносила ему еду, он редко приходил на ночь. Мне пришлось стать хозяйкой в доме. Раньше, чем предполагалось, вопреки тому, что я этого не хотела. Все остальные ещё гуляли и веселились, оставалось не так долго до замужества и «рабства». Я всегда смотрела на них сквозь окна. Как будто была в клетке или даже в тюрьме. Летом они бегали в лес за травами и просто гулять. Осенью все бродили по берегу и говорили о любви. Почему-то именно осенью. Зимой чаще всего ходили друг к другу домой, не очень хотелось шататься по снегам. Тут со снегом никогда проблем не было. Весна заставляла всех проснуться от этих походов и снова бегать по берегу. Я видела их лица сквозь стекла, слышала их разговоры. Мне хотелось так же. Но не могла… Однажды, когда я ждала отца на обед, а он обещал прийти, такое не часто было, в дверь постучали. Я очень удивилась, кроме папы никто не приходил: друзей у меня не было, а кто-то из взрослых шёл напрямую к папе, если что-то требовалось. Я никогда не забуду его лицо… Парень… Красивый и очень смущенный. Он смотрел на меня и краснел, а я просто не могла понять: зачем он тут. Вокруг было тихо, все ушли обедать, того шума, по которому я так страдала, сидя у окна, не было. Был он и я. Он хотел что-то сказать, но не успел: папа подбежал.

–Вижу, вы уже познакомились,-он снова улыбался, я давно его таким не видела, ведь работа на маяке и помощь другим сильно изматывала его, он становился более угрюмым и серьезным.– Ну что же, проходи, Томас.

Томас… Я никогда не забуду его испуганный взгляд, когда отец провожал его в дом. Оказалось, что Томаса отправил его отец, учиться техническим дисциплинам у моего отца. Томас тоже мечтал стать инженером, а переехать в город возможности пока не было. Их семья была очень богатой, огромный дом, красивая одежда. Им повезло, что в деревни были мы. Смешно, конечно. Повезло… Может чаю?»

Свен не сразу понял вопрос женщины. Он поднял глаза от блокнота и долго смотрел на неё, взглядом переспрашивая.

–Я говорю, может чаю?

–Да. Я не откажусь.

Свен был поражён. За три дня эта женщина изменилась, немного, но все же. Он не совсем мог узнать ту ледяную статую, которая встретила его. Хотя местами она и проглядывалась. Что-то заставляло Фриду резко менять темы. В этот день она рассказала про свои занятия в шестнадцать лет, про то, как он любил сидеть на пирсе и рисовать, про небо зимой, осенью, весной и летом.... Но она не возвращалась к своему рассказу о Томасе.

–Когда я наконец пришла домой после двух часов на морзе, я долго сидела у камина и не могла…

–А что было дальше?-прервал ее Свен.

–Я отогрелась и…

–Нет, с Томасом.

Фрида опустила глаза, как тогда, когда Свен выкинул стул в окно. Ее снова ранили, но сейчас сильнее, это было видно.

–С Томасом…

«Он стал ходить к нам каждый день, отец стал чаще появляться дома. На маяке была работа, но все же скучно, а здесь живой человек, который хочет учиться, который хочет получать что-то от отца. Папа называл Томаса кораблём, которому нужен луч. Он всегда говорил, что пока он может дать кому-то луч, он здесь нужен. Но забывал про меня. Его так поглощала работа и Томас, что на меня времени оставалось мало, я была предоставлена самой себе. Я так думала. Но что я могла делать? Начать курить и пить? Зачем? Это глупо, я не враг самой себе. Начать дружить с кем-то, бегать по берегу и говорить о любви? Да. Но я хотела говорить о любви только с одним, который не бегал по берегу, он сам приходил ко мне домой. Странно да? Я влюбилась в первого мальчика, с которым познакомилась. Ведь до этого у меня вообще не было друзей. Сейчас я понимаю, что так обычно и происходит: ты начинаешь общаться только с перспективой на любовь. Или только я такая. Я редко открываюсь… открывалась. Но ему доверилась. А он мне… Когда отец заканчивал свои рассказы о механике, мы уходили на пирс. У нас было одно развлечение, точнее сначала только он этим занимался: мы ловили волны руками. Один ловил, другой был судьей, кто поймает больше трёх-победитель. Я всегда проигрывала, но это было неважно. Я была с ним, а он со мной.

–Почему ты тоже решила ловить их?

–Потому что я-сумасшедшая.

Он только улыбался. Наверное, думал точно так же.

–Ты…ты раньше видела, как океан засыпает ночью? Он совсем другой, он похож на людей. После тяжелого, утомительного дня, после того, как миллионы сотен тысяч глаз смотрели на него, он может наконец-то побыть с собой наедине. Ночью он становится совсем другим. Никогда не видела?

–Нет. Ночью я сплю, у меня день такой же, как у него: люди проходят мимо окна и смотрят в меня.

–Ты хотела сказать «на тебя»?

Томас просто посмеялся. Действительно, как можно смотреть в человека? А меня это обидело, потому что смотрели именно в меня!

–Нет! Я сказала то, что хотела сказать.

–Но ведь в людей смотреть не могут.

–В людей нет, а в животных за стеклом, могут. Посмотри на них, -недалеко бегали все те же люди, которые каждый день играли и смеялись у моего окна, -что ты видишь? Радостные лица? Счастье и любовь? А я вижу в них то, что я теряю каждый день, когда жду отца и занимаюсь домом! В свои шестнадцать я стала старше тех тётушек, которые говорят обо всем на свете и пускают сплетни. Я хочу жить. А я проживаю.

Томас явно не ожидал такой бурной реакции. Он не мог отвести удивленного и немного испуганного взгляда. Я тоже смотрела на него, я была зла, сильно зла. Та обида, которая долго копилась во мне, наконец вышла, но не на того… В какой-то момент я поняла, что я не права и попыталась уйти, но он поймал меня за руку.

–Я приду сегодня за тобой. Только оставь окно открытым. Я покажу тебе океан. Его настоящее лицо.

Тогда мне не хотелось уходить. Он держал меня не только за руку, но и за что-то в глубине. Даже не помню, как вернулась домой. Помню, что все продолжилось так же, как и всегда: готовка, уборка, шитьё… время подводило, это тоже помню. Отец в тот день не должен был вернуться домой, снова на маяке, от этого становилось только хуже. Оставалось только сидеть у окна и смотреть, как те, кого я ненавидела больше всего в этом мире, снова веселились у моего окна....

Она замолчала. Что-то опять остановило ее. Томас был очень важным персонажем в ее истории. И в ее жизни. Он точно сделал ей больно, но как? Свен боялся продолжить, но ему было очень интересно.

–Он не пришёл?-спросил Свен немного неловко.

Ее лицо показывало тихую злобу. Хотя Свен слышал этот душераздирающий крик, Фрида была, как всегда, спокойна.

–Пришёл, -наконец она собралась с мыслями, -и я была рада… Он тоже… Луна была очень большая, никогда такой не видела, это даже немного пугало. Но не его. Он казался таким бесстрашным. Я почему-то верила ему. Верила, что он всегда поможет и не бросит, верила, что с ним я в безопасности.