Гулы. Книга вторая: Мухи и пауки

Несколько секунд Санти Эстебане сидел неподвижно.

– Это самое странное дело, о каком я когда-либо слышал, комиссар… – протянул он ошеломленно и добавил: – Я думаю, что показания жителей того дома вряд ли что-нибудь нам дадут?

Гольди кивнул.

– Тогда самым важным свидетелем остается тот парень – Пол Кирски. Только с его слов можно узнать, кто застрелил его сообщников в доме?

– Да, – согласился комиссар, – но он сейчас отвечать не в состоянии – так же, как и Пальоли. Однако времени мы терять тоже не можем, поэтому, – Гольди сделал пометку на листе, – работать начинаем немедленно… Санти, ты сейчас съездишь в лабораторию, куда увезли образцы, собранные в переулке, возьмешь остатки костных тканей с «воском» и отвезешь их в больницу Скале. Пусть он их исследует. Это в первую очередь. Потом займешься машиной и останками сгоревшего типа. Но «воск» – в самую первую очередь!

Эстебане кивнул и поднялся.

– Сделай всё быстро! – добавил Гольди. – В течение часа я допрошу смотрителя. Возможно, он скажет что-нибудь интересное – тогда мне понадобится твоя помощь.

– Хорошо, комиссар, – Эстебане повернулся, собираясь выйти из кабинета.

– Подожди! – остановил его Гольди. – Спустись вниз и узнай в дежурке, где Джей Адамс, – она должна находиться в здании. Как найдешь, проводи ее ко мне. Потом можешь заниматься делами!

– Ладно, – Санти вышел из комнаты.

Оставшись один, Гольди какое-то время сидел неподвижно, глядя на дверь кабинета. Наконец, посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги. Взгляд его скользнул по выписанным в колонку именам, и внезапно он ясно почувствовал, как в который раз за утро по телу его прокатывается озноб…

Восемь человек убиты за одну ночь в Террено. Пять из них – люди Пальоли. Сам Доминик Пальоли и один его человек ранены. Никаким совпадением то, произошло в Виколо Гарибальди и на складах Ганини, объяснить невозможно, – это действительно похоже на целенаправленный отстрел. Но неужели, Тони Ризо прав, и это начало нового передела города?

Гольди хорошо еще помнил события шестилетней давности: тогда выстрелы на улицах звучали чуть ли не каждую ночь, а по утрам патрульные машины подбирали свежие трупы. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы это повторилось опять… «Но, может быть, это все-таки что-то другое?» – промелькнуло вдруг в сознании комиссара. Ведь этой же ночью были убиты священник и менеджер американской компании. Причем убиты не в уличной перестрелке: священник – у себя в церкви; американец – в своем собственном доме. Да и способы их убийства отличаются от того, как умерли люди Пальоли на «складе»: Тревор Адамс задушен, а у священника смята голова…

Неожиданно Гольди вздрогнул. Он вдруг поразился определению, возникшему у него: голова священника была смята!.. Не разбита или раздроблена. Смята. Для того чтобы сделать это, нужно обладать чудовищной силой. Сами собой в сознании комиссара всплыли слова Марио Протти о том, как умер один из людей Пальоли: «У Андрео Патальи сломана шея и раздроблены кости лица – такое ощущение, словно кто-то саданул ему кувалдой по челюсти…» А его напарник, Массимо Гильони, задушен. Точно так же, как и Тревор Адамс. Точно так же, как семнадцать бездомных бродяг на протяжении последней недели… Умберто Скала нашел воскообразное вещество на ногтях трех задушенных бродяг. Что это за вещество, доктор определить не смог. Он лишь сказал, что это мертвая органика, не принадлежащая ни одному животному организму. Сегодня ночью они нашли такое же вещество в могилах на Чимитеро Нуово. Это открытие было не менее поразительным, чем то, на чем нашли этот «воск». Смотритель сказал, что кости двенадцати покойников вытащили из могил неизвестные люди. Настроены они были решительно, судя по их угрозе убить жену старика. Но имеют ли они отношение к тому, что произошло этой ночью? В подъезде дома в Виколо Гарибальди нашли костную ткань с остатками воскообразного вещества. У них еще не было анализа этого «воска», но Гольди уже был почти что уверен, что это то же самое вещество, что обнаруживал Скала.

Комиссар устало потер виски и поднялся из-за стола.

Событий за одну ночь произошло слишком много. Они развивались лавинообразно и были похожи на огромную снежную массу, сходящую с гор, сметающую на своем пути всё мелкое и незначительное: дома, деревья, людей…; и для того, чтобы понять происшедшее, ему самому необходимо отрешиться от мелкого и постараться охватить всю картину единым взглядом… Однако сейчас он чувствовал, что пока этого сделать не в состоянии. Ему нужно время, чтобы разобраться со всеми фактами и сделать хоть какой-то правдоподобный вывод о происшедшем.

Убийство восьми человек за одну ночь – само по себе чрезвычайное событие. Но еще больше оно осложняется странными подробностями. Четыре патрона с запрещенными пулями нашли в доме Тревора Адамса, пятую – в стене гостиной. Но у Адамсов никогда не было оружия… Главная дверь церкви Санта Мария Аквилония в ночь убийства оказалась запертой, а ведь Гольди, как и любой прихожанин этой церкви, знал, что ночью эту дверь оставляют открытой. Убийца же проник в церковь, разбив ее верхний витраж… Два человека на «складе» были убиты так, словно не ждали, что в них будут стрелять; третий пустил себе пулю в сердце… Наконец, в Виколо Гарибальди нашли обугленный скелет человека, на котором не оказалось ни единого куска мяса. Кости скелета были прострелены не менее десяти раз. А единственный выживший в Виколо Гарибальди твердит о каком-то монстре, пытавшемся убить его ночью!..

Стоя у окна, Гольди чувствовал, как волны противного озноба, похожие на прикосновения щупальца осьминога, прокатываются по его позвоночнику. Глядя на площадь перед комиссариатом, он неожиданно вспомнил то, что случилось под утро… Когда он отвез Скалу домой и вернулся к себе, то лег спать, но долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и думая о том, что произошло на кладбище. В конце концов, он уснул, но через какое-то время проснулся и почувствовал странное, непреодолимое желание подойти к окну. Он поднялся с кровати, пересек комнату и оказался у окна, выходящего на темную улицу. С минуту неподвижно стоял и смотрел в угольную черноту, разбавленную желтыми пятнами фонарей. Затем на какой-то миг вдруг почувствовал то же самое, что ощутил, когда уезжал с Чимитеро Нуово: темнота за окном представилась ему вдруг огромным чудовищем – способным думать и чувствовать, жить по своим законам и ждать. На секунду ему даже показалось, что он слышит зов, идущий из темноты, со стороны Кальва-Монтанъя… Разбуженный звонком Марио, он решил, что ночное стояние у окна было сном. Но теперь он вдруг понял, что это было на самом деле, и что тихий голос, звучащий из темноты, действительно звал его…

Наклонившись к окну, Гольди сжал подоконник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. В сознании его обозначились вдруг два слова: «восковой монстр»… Этот монстр пытался убить Пола Кирски и Доминика Пальоли; он же убил отца Винченцо, Тревора Адамса и людей Пальоли. Этот монстр, одетый в синюю футболку и джинсы, задушил семнадцать бродяг и разгуливает по Террено. Но какое отношение имеют к нему похитители костей на Чимитеро Нуово? Чьи кости нашли в Виколо Гарибальди? И чьи кости сожгли в заброшенном доме у Чимитеро ди Джовани?!

Гольди вздохнул, поняв, что не может решить эту головоломку. Ему нужны новые факты. И прежде всего, ему нужны показания Доминика Пальоли и Пола Кирски. Но сейчас они под присмотром врачей, так что раньше вечера он вряд ли получит от них показания. Действовать же ему нужно немедленно.

Сев за стол, он постарался отбросить терзавшие его мысли в сторону и набрал номер Скалы. Несколько секунд слушал гудки – доктор не отвечал. «Наверное, занят осмотром привезенных ночью трупов,» – промелькнуло в его голове.

Гольди решил перезвонить доктору позже и, придвинув к себе папку с бумагами, принялся изучать протоколы…

Через минуту из коридора послышались звуки приближающихся шагов. Вскоре в дверь постучали.

– Войдите! – сказал комиссар.

Дверь отворилась, пропуская в кабинет Санти Эстебане и невысокую черноволосую женщину. Лицо у нее было осунувшееся, словно всю ночь она разрывалась между сном и бодрствованием; вокруг глаз залегли синие тени. Однако даже сейчас было видно, что она одна из тех женщин, что заставляют мужские сердца биться сильнее при одном лишь взгляде на них.

– Это Джей Адамс, комиссар, – сказал Эстебане и, повернувшись, добавил: – Я пошел?

– Да, – кивнул Гольди. – Возьми образцы костей с «воском» и сразу отправь их Скале!

– Я помню, – ответил инспектор, уже выходя из кабинета.

– Садитесь! – предложил Гольди, указывая Джей Адамс на стул.

Женщина села, сложив руки под грудью. По одному ее виду комиссар понял, что чувствует она себя неуверенно. «Впрочем, как еще она должна себя чувствовать?» – подумал он. Ведь и полусуток не прошло, как она нашла своего мужа засунутым в мешок от спортивного тренажера.

– Джей, – начал он, – меня зовут Кавио Гольди. Я комиссар и буду вести дело об убийстве вашего мужа!

Женщина молча кивнула и обвела кабинет тусклым взглядом. Гольди увидел, что взгляд ее остановился на стоящем на подоконнике графине с водой.

– Хотите воды? – спросил он и, вытащив из стола чистый пластиковый стакан, наполнил его.

В тот момент, когда он протянул стакан Джей, на столе зазвонил телефон. Джей взяла протянутый ей стакан, а Гольди поднял трубку и бросил:

– Да, слушаю?

– Комиссар, это Тони, – раздалось в трубке. – Я звоню из муниципалитета.

– Ну, что у тебя?

– Я установил, зачем отец Винченцо приходил вчера днем в муниципалитет, – сообщил инспектор. – Он взял в архиве копию одного документа начала века.

– Что за документ? – спросил Гольди. Повернувшись к окну, бросил взгляд на серое здания муниципалитета, расположенное на противоположной стороне площади: где-то в глубине этого здания сидел сейчас Тони.

– Секунду… – В трубке повисла короткая пауза. Затем Ризо сказал: – Он попросил сделать копию с «Закона об уничтожении бродячих собак на территории города Террено и в его окрестностях».

– Закон об уничтожении собак? – удивленно переспросил комиссар. – Что еще?

– Это всё… Он запросил этот документ, ему сделали ксерокопию, и он ушел.

Ризо замолчал.

Какое-то время Гольди пытался соотнести услышанное с тем, что ему было известно. Загадочная смерть священника в церкви и закон об уничтожении собак в Террено. Может ли здесь быть какая-то связь?.. Несколько секунд он пытался нащупать ниточку, связывающую смерть отца Винченцо и его поход в муниципалитет, а потом решил, что связи здесь быть не может. «Наверняка, это «холостой» выстрел», – подумал он про себя и сказал:

– Ладно, Тони, спасибо! Занимайся священниками – к обеду мне нужны их свидетельства!

– Хорошо, – ответил Ризо и отключился.

Гольди тоже опустил трубку, отвернулся от окна и взглянул на замершую напротив Джей Адамс. «Каково это: потерять мужа?» – промелькнуло вдруг у него в голове.

На мгновение он подумал о своих близких. Сейчас его сын и жена далеко от Террено – возможно, это и к лучшему. Почему-то его не покидало странное ощущение, что этот город стоит на пороге невиданной катастрофы.

Поежившись, комиссар придвинул к себе протоколы:

– Ну, ладно, давайте начнем, Джей!..

Глава восемнадцатая

Без пяти девять к вилле Франческо Борзо подъехали четыре легковые машины. Когда охранники открыли ворота, автомобили проехали на территорию поместья, развернулись на неширокой площадке перед воротами и остановились, полностью блокируя доступ в поместье со стороны улицы. Затем из трех машин выбралось полтора десятка человек. Подавляющее большинство из них оказались молодыми людьми не старше тридцати лет – хорошо одетыми и крепко сложенными. Бучи Баррио, наблюдавший за въезжавшими во двор машинами, подошел к одному из остановившихся автомобилей, и когда из него выбрались Армандо Эрба и Луиджи ле Гранде, приветствовал их. Затем он подозвал одного из охранников, одетых в форму садовника, и приказал ему проводить capoaiuti к Рокко Траколло. Сам он принялся расставлять вновь прибывших бойцов ле Гранды и Эрбы в боевой порядок по периметру виллы.

Охранник быстро провел двух capoaiuti вокруг дома к небольшой беседке, расположенной недалеко от бассейна, и исчез в направлении ворот. Войдя в беседку Эрба и ле Гранде увидели помощника капо – Рокко Траколло сидел на скамейке, идущей по окружности беседки, и разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Заметив capoaiuti, он кивнул им, но разговор не прервал. Эрба опустился на скамейку напротив Траколло; ле Гранде остался стоять у входа, нервно посматривая на часы.

Спустя полминуты Рокко закончил разговор и обернулся к capoaiuti.

– Что стряслось, Рокки? – нетерпеливо выдохнул ле Гранде. – Зачем нас выдернули в такую рань?

Рокко Траколло не спеша набрал следующий номер и сказал с полуутвердительной интонацией:

– Вы не нашли Франко Пандору?

Capoaiuti переглянулись; после чего Луиджи ле Гранде ответил:

– Нет… Его нигде нет!

– С утра сюда приезжал Тито Дамаччо, – сообщил Рокко. – Он передал капо слова Амелико Пандоры – тот назначил встречу в заброшенном монастыре… – адвокат взглянул на часы, – через час тридцать пять.

Ле Гранде нервно поморщился – он, как и Эрба, прекрасно понял, что означает эта встреча.

– Где капо? – спросил Армандо.

– В доме.

– Доминика уже вызвали? – выдавил ле Гранде.

Рокко Траколло посмотрел на высокого capoaiuto с легкой укоризной во взгляде – словно спрашивая: неужели в такой момент он мог бы забыть о Доминике Пальоли? Затем он нахмурился:

– Я нигде не могу его найти: его личный телефон не отвечает; жена сказала, что дома он не ночевал… Я пытался разыскать его через помощника, но тот тоже как сквозь землю провалился.

– Одно к одному! – процедил ле Гранде, мрачнея от последнего известия.

Армандо Эрба внимательно выслушал Рокко и, когда тот закончил, сказал:

– Вчера вечером Доминик приезжал ко мне. У него в отряде пропал один парень – Дик подозревал, что к его исчезновению причастны два типа, ездившие на «феррари». Он попросил у меня снайперов, и я дал ему двух ребят… Они вернулись сегодня в полночь – рассказали, что весь вечер просидели в каком-то магазине в Виколо Гарибальди с тремя парнями Доминика, следили за квартирой с двумя типами. Часов в десять вечера к ним приехал третий. Они погрузили в машину ковер с трупом исчезнувшего.

– Парня Доминика? – уточнил Рокко.

– Да, – кивнул Эрба. – После этого один тип остался в квартире, а двое отправились на Чимитеро ди Джовани. Мои ребята и парни Дика поехали за ними. На кладбище снайперы подстрелили обоих, причем одного – завалили. После этого люди Доминика перенесли выжившего в машину и уехали с кладбища. На выезде из города Доминик высадил моих ребят, а сам отправился на юг: как я понял с их слов – на «склад».

Когда замолчал Эрба, в беседке на короткое время повисла тишина: Луиджи ле Гранде смотрел на Армандо с удивлением; во взгляде Траколло светилась тревога… Наконец, Рокко сказал:

– Я не знал этого!

Он быстро сбросил набранный номер, по которому хотел, очевидно, говорить с кем-то из своих осведомителей, и набрал другой.

В этот момент на дорожке, ведущей от дома, показался капо. Франческо Борзо обогнул бассейн, вошел в беседку и, кивнув capoaiuti, спросил:

– Что с Домиником?

– Сейчас я пробую еще один вариант, – ответил Траколло. – Армандо только что рассказал кое-что новое!

Развернувшись вполоборота к присутствующим, Рокко принялся разговаривать с кем-то по телефону. Тем временем Эрба повторил капо то, что рассказывал минуту назад Траколло… Закончил он фразой:

– Доминик сказал, что разговаривал с тобой об этом деле?

Капо, нахмурившись, подтвердил:

– Да… Вчера он приезжал ко мне, сказал, что у него пропал человек и что он знает, кто причастен к его исчезновению. Правда, я не поверил ему, но разрешил действовать на свое усмотрение. Он сказал, что один из его людей видел в городе двойника Гарроты… – Эрба и ле Гранде с недоумением переглянулись. – Это человек Доминика, которого застрелили два года назад. Помните случай на Золотом Бульваре?

Брови Армандо Эрбы двинулись к переносице; Луиджи ле Гранде нервно посмотрел на часы.

– Конечно, это не может быть сам Гаррота, – продолжал капо, – но то, что здесь что-то не чисто, понятно!

В этот момент Рокко Траколло, говоривший по телефону, сказал:

– Повтори еще раз!..

Борзо и capoaiuti повернулись к Траколло. Чем дольше тот слушал то, что говорил ему невидимый собеседник, тем больше мышцы его лица каменели. Наконец, Рокко медленно опустил телефон и взглянул в глаза капо.

– Ну, что?! – спросил Борзо.

– Я разговаривал с нашим человеком из прокуратуры, – Рокко достал из кармана платок и вытер им выступивший на лбу пот. – Доминик в реанимации городской больницы – сегодня ночью его подстрелили. Кроме того, убили пятерых человек из его отряда!..

Луиджи ле Гранде, с шумом вздохнув, опустился на скамейку рядом с Армандо. Мышцы на лице Эрбы одеревенели.

Борзо поиграл желваками:

– Почему об этом не сообщили сразу же, как это случилось?

– В полиции засекретили всю информацию о происшедшем, – тихо ответил Рокко. – Я звонил в комиссариат, но ни одного нашего человека на месте не оказалось. Удалось узнать только через прокуратуру.

Несколько секунд в беседке висела полнейшая тишина. Наконец, Эрба сказал:

– Это война, Франческо! Они начали без всяких предупреждений – с Доминика!..

С минуту Борзо молчал, уставившись в угол беседки. Все собравшиеся понимали, о чем сейчас думает капо: как всё неудачно сложилось. Если бы информация о Доминике поступила к ним хотя бы на полчаса раньше, Тито Дамаччо мог бы сейчас сидеть в подвале виллы, а Амелико Пандоре срочно бы пришлось искать кого-то на место своего выбывшего caporegime. Потеря Дамаччо значительно бы ослабила силы Пандоры, но всё вышло иначе…

– Вот что, – взглянул на помощника Борзо. – Рокко, свяжись с людьми Доминика! Если потребуется, отряди в Вилладжо-Верде Бучи – он соберет их. Через полчаса мне потребуются все резервы!

Рокко кивнул и взялся за телефон. Тем временем капо взял стоящий в углу беседки пластиковый столик, поставил его на середину беседки и вытащил из кармана небольшую топографическую карту. Разложив ее на столе, кивнул capoaiuti. Те поднялись со скамейки и шагнули к столу.

– Кто из вас знаком с этим монастырем? – спросил Борзо.

Ле Гранде покачал головой; Эрба же сказал:

– Я бывал там несколько раз. Это обычные развалины: шесть зданий, обнесенных стеной, – прямоугольник метров сто на восемьдесят. Вокруг монастыря лес, заросли подступают к самой стене. Туда ведет дорога от шоссе, – Армандо склонился над столом и показал на карте тонкую нитку шоссе. – Правда, есть и вторая дорога – здесь она не указана. Она длиннее, чем первая, зато по ней к монастырю можно подобраться незамеченными.

Эрба вытащил из кармана позолоченный «паркер» и прочертил им на бумаге тонкую линию от северной оконечности Террено до маленького квадратика, обозначающего на карте монастырь, – дорога пролегла вдоль реки через виноградные плантации и насаждения пробкового дуба.

С четверть минуты Борзо изучал окрестности монастыря на карте, перед тем как сказать:

– Хорошо, этой дорогой мы и воспользуемся… Теперь вот что – мне потребуются все ваши люди. У вас есть тридцать минут, чтобы собрать их!

Эрба кивнул. Ле Гранде же, нахмурившись, выдавил:

– Но это западня, Франческо!.. Они будут ждать нас в зарослях и начнут стрелять сразу, как только мы подъедем к монастырю!

– Я знаю, что это западня, – ответил Борзо. – Но они будут ждать нас в половине одиннадцатого. Мы подъедем туда за час до назначенного времени, и если они хотят крови, они получат ее!

Посмотрев на часы, он закончил:

– А сейчас начинайте сборы. Максимум без пятнадцати десять мы должны быть у монастыря. Всё – действуйте!..

* * *

В девять часов огненно-красный «мустанг» проехал по грунтовке, ведущей от шоссе к заброшенному францисканскому монастырю, расположенному в полутора километрах от Террено, и остановился в пятнадцати метрах от огораживающей его стены. Андрей Белов заглушил двигатель и, выбравшись из машины, огляделся по сторонам.

Порыжевшая от дождей и времени кирпичная стена вздымалась на высоту четырех метров от земли. С того места, где стоял Андрей, видна была крыша только одного из строений – она выглядывала из-за стены, похожая на остроконечную шляпу вьетнамского крестьянина. Сама стена уходила вправо и влево, теряясь в зарослях росших возле нее ив.

Андрей захлопнул дверь «форда» и не спеша двинулся к главным воротам монастыря…

«Судя по всему, построили его лет триста – триста пятьдесят назад,» – думал он, глядя на высокую монастырскую стену: сейчас в ней виднелось множество мелких и крупных проломов, в некоторых местах старинная кладка была сбита. Однако даже сейчас было видно, что когда-то эта стена была неприступным монолитом, перебраться через который было не просто, – очевидно, в свое время она надежно защищала монахов от рыскающих по Европе разбойников…

Вскоре Андрей вышел на большую поляну перед воротами монастыря и еще раз подумал, что построили его, скорее всего, в середине или конце семнадцатого века. Форма ворот подтверждала это: две четырехметровые железные плиты с закругленными верхними краями выглядели внушительно, несмотря на покрывающие их пятна ржавчины. Скругленные шляпки крепежных штырей, усеивающие обе половины ворот, говорили о том, в свое время они были усилены изнутри, и их вряд ли мог взять даже таран. Массивные петли шарниров были заведены внутрь, так что и снять железные плиты снаружи не представлялось никакой возможности.

Осмотрев стену и ворота, Андрей прошел в полутораметровый проход, образованный двумя железными створками, и оказался в «мешке». Сзади него находились двери ворот; справа и слева – стены портала, поддерживающие высокую воротную арку; впереди маячил небольшой проход на территорию монастыря, который в свое время, очевидно, закрывался железной решеткой…

Пройдя по «мешку», Андрей оказался во внутреннем дворе монастыря и с интересом принялся изучать его внутреннюю планировку.

Судя по всему, она не сильно отличалась от десятков других, виденных им за всю его жизнь. Справа от него располагалось приземистое двухэтажное строение. Сложено оно было из грубого камня и тянулось вдоль восточной стены метров на шестьдесят. Маленькие, с полметра в поперечнике, окошки говорили о том, что когда-то в этом здании находились приимный дом или больница монастыря. Несмотря на то, что сейчас на его стены падали солнечные лучи, здание выглядело мрачно. На мгновение Андрей представил себе, как должно оно было выглядеть в сырую погоду, когда хлестал дождь и дул ветер: серые струи холодной воды били по таким же серым каменным стенам, выбивая унылую дробь, угнетая монахов, подтверждая всю бренность земной жизни и настраивая их на молитвы…

Переведя взгляд в центр двора, Андрей увидел пару полуразвалившихся хозяйственных построек, сооруженных напротив ворот. Наверняка, им было не больше ста лет: деревянные крыши строений почти полностью сгнили; каменные стены еще держались, хотя кое-где между камнями проступала трава – растения постепенно уничтожали постройки.

Наконец, он посмотрел влево и увидел три здания, расположенные вдоль южной и западной частей стены. Два из них были небольшими двухэтажными строениями, вытянувшимися с юга на север, – очевидно, в свое время в них размещались рефекторий2 и дормиторий3. Третье представляло собой массивное четырехэтажное сооружение, без сомнений, являвшееся главным зданием монастыря, – по-видимому, в нем находилась церковь. Подтверждением этому служила полукруглая апсида в восточной стене здания. С южной стороны к нему примыкала трехэтажная пристройка – наверное, раньше в ней жили аббат и высшие чины монастыря. На юге двери пристройки открывались на небольшой, вымощенный каменными плитами клуатр4. По его периметру были видны остатки колонн, некогда поддерживавших крышу галереи. Впрочем, сейчас галерея, как таковая, отсутствовала…

Не спеша пройдя в самый центр двора, Андрей разглядел в лицевой стене церкви огромную дверь, над которой располагались высокие стрельчатые окна. Когда-то свет, падающий в эти окна, проникал в здание через цветной витраж; теперь окна были такими же пустыми, как глаза мертвеца, лишь в одном из них, под самой крышей здания, матово поблескивал кусок бледно-розового стекла. Общее впечатление, создаваемое монастырем, было тягостным: хорошо организованный комплекс, в котором на протяжении сотен лет жили люди, был разрушен, и процесс этого разрушения продолжался. Андрей хорошо понимал, что ждет этот монастырь – еще лет пятнадцать-двадцать, и он разрушится окончательно под действием времени и погоды, либо власти Террено опередят природу и разберут здания на материал. «Если только не найдется тот, кто захочет отреставрировать монастырь и даст ему вторую жизнь,» – подумал Андрей.