Пеньюар. сборник рассказов

Прилег на кровать и как-то тревожно мне. Где же думаю, Галя? В магазин ушла и в очередь за тазами встала? А может, с мужиком, каким? Сидит где-нибудь у фонтана. Да у меня сердце сразу закололо. А может, в гости к кому пошла или на работе у них юбилей у бухгалтерши, так они сидят в бухгалтерии пьяные, и домой не собираются?

Да пусть лучше пьяные, чем с мужиком. И женщины эти. Кто они? Так одна кастрюлями гремит, ножиком машет, другая стирает. Может, Галины родственницы? Приехали, и сразу за дело и вроде как не один я, и не скучно мне.

Вдруг слышу голос из кухни.

– Галя, – говорит он, – а что это Валера на кровати лежит? Не заболел?

А я думаю, откуда она мое имя знает?

– Ой, мама, – говорит, видимо Галя, – да пусть лежит, главное, есть не просит.

А голос вроде на Галин похож. Удивился я, дальше лежу.

– Так, а пусть идет, – говорит мама, гремя тарелками. – У меня все готово.

Тут эта женщина кудрявая с желтым лицом приходит ко мне, а я не пойму, откуда такие люди некрасивые берутся? И стоит она, на меня смотрит.

– Валера, – говорит, – долго ты будешь валяться? Нет бы, ручки к дверям прикрутить, коробки свои собрать, радиолу починить….

А я не пойму, откуда голос Галин раздается. Из шкафа что ли? А женщина эта не успокаивается, головой качает.

– Валера, Валера, – говорит она Галиным голосом, – как же ты обленился, как же не стыдно тебе? А ты ведь обещал, говорил, Светлана Петровна, Николай Борисыч, я все для вашей дочери сделаю.

– А где, – говорю, – дочь-то? – а мне интересно!

Магазины давно закрылись, а ее где-то нет.

– Чья? – говорит эта женщина и смотрит на меня с печалью.

– Светланы Петровнина, – говорю я. – Чья ж еще?

– Мама! – кричит эта женщина. – Он опять напился! Совести у тебя нету, Михалкин! Мы-то ждали тебя, думали, сядем за стол все вместе, за мамин приезд выпьем. А ты? Хоть бы маму мою постыдился!

Тут мамаша из кухни прибежала.

– Галочка, – говорит, – да пусть Валера полежит, я же к вам на месяц приехала. Валерочка, – обращается она ко мне, – а Николай-то Борисыч подарок тебе отправил. Ну, ты лежи, лежи, не будем тебе мешать.

Я смотрю, а это Светлана Петровна! Только изменилась слегка, не то постарела, не то что. А рядом с ней Галя! Только на ней маска из желтка и она волосы покрасила в черный цвет, да еще и завивку сделала. Когда успела?

Вот так можно прийти домой и квартиру свою не узнать вместе с женой и тещей!

А зачем тебе любовь?

Я домой вчера пришел, а дома тихо. Слышно как вода капает из крана, как гудит и сотрясается холодильник. Как у соседей посудой гремят, так, пора бы присесть за стол, а меня никто не встречает!

Анжела в кровати лежит, ей и дела нету, что я жрать хочу. А мне непонятно, почему она улеглась раньше времени? То она бегает, скачет, вопросы какие-то задает, а тут вдруг легла и чуть ли не спит. Вот здрасьте!

– Виталик, – говорит она слабым голосом и протягивает ко мне обе руки. – Иди, я тебя обниму…

– Анжелика, – говорю я, а мне только обниматься сейчас! – Я вообще-то с работы пришел, и мне жрать охота.

– Прости, – говорит она, – прости меня… Я чувствую, что мне недолго осталось…

– Анжела! – а мне непонятен этот спектакль! – Ну, о чем ты говоришь? Ну о чем?

А ей лишь бы валяться! Лишь бы ни делать ничего! Я на кухню пришел, смотрю, кругом чисто. А мне не верится, что Анжела убралась, наконец, расставила все по полкам, постелила клеенку с красными маками. Насыпала соли в солонку!

Заглянул в сковородку, а там котлеты с картофельным пюре. Значит, все-таки есть совесть у человека, а я-то расстроился, думал, нету. Смотрю на столе записка. «Любимый, ешь. Положи со мной рядом мою детскую игрушку, старенького мишку с одним глазиком, и надень на меня, пожалуйста, мое сиреневое платье и шарфик, и туфли.

Я все приготовила и сложила в мешок. Он в шкафу на первой полке. Я тебя очень люблю, Виталечка. Ты мой самый любимый, самый лучший… Ты единственный мужчина всей моей жизни. Целую. Анжела. Котлеты без лука, как ты любишь».

Положил я себе котлеты с пюре, а сам думаю, ну какая же Анжела молодец. Да пусть лежит себе, спит, я хоть посижу в тишине, отдохну от всего. А я устал! Да столько работы, то одно, то другое. До отпуска бы дожить, а тут записка! А Анжела вещи по мешкам распихала, потом их запрятала куда-то и пишет, ищи Виталик, что тебе больше делать?

Конечно! Тут не знаешь, как план выполнить по сдаче металлолома, как на разряд сдать, ничё не перепутать, а я запутался. Да мне уже страшно! Как вообще эту жизнь прожить, чтобы не стыдно было, а Анжеле хоть бы что!

Лежит себе в кровати, и нет даже мыслей, а что я могу дать своей стране? Какие я могу показать результаты? Быть может, я могу сшить не двести, а двести десять халатов и пятьдесят простыней в придачу? Нашла же время мешки запрятать, а я не буду ничё искать! Поел и в комнату к ней пришел.

А она лежит с закрытыми глазами, руки скрестила на груди, смотри на нее.

– Анжела, – говорю, – ну какие мешки? Ну, какие?

– Виталик, – говорит она, открывая глаза, – тебе нужно будет жениться, но на ком? – она резко села на постели. – Я тут подумала, что может Татьяна Ивановна с нашей работы? Она грибы хорошо солит, ты же любишь соленые рыжики? А может Тамара? Помнишь, приходила ко мне? Она очень хорошая, и шьет прекрасно, и поэзию любит…

– Это та Тамара, – вспоминаю я, – которая съела три тарелки борща и банку горчицы?

– Она очень хорошая, – говорит Анжела. – А может быть Ниночка из ателье? Помнишь, она ко мне приходила, приносила выкройки из журналов?

– И на ней была юбка, – говорю я, – через которую просвечивали ее кривые ноги и бант еще сзади! Как можно такое сшить, Анжела? По каким журналам?

– Ну не знаю, – вздыхает Анжела, – это такая мода, Виталик. А может, Зиночка из двадцатой квартиры? Она и подливу готовит, и маринады разные.… Помнишь, она за банками приходила? По-моему, она очень хорошая, по крайней мере, ты голодным никогда не будешь.

– Ну, интересно! – говорю я. – Они значит варить мне будут, а ты что же? На кровати лежать?

– А меня не будет, – говорит Анжела и грустно так улыбается.

– Вот новости! – удивляюсь я. – И где же ты интересно будешь? На курорт что ли поедешь?

– Нет, – говорит она, – не поеду….

– А может, ты к мужику к другому уйдешь? – догадался я. – А что? Будешь макароны ему варить, может, пирожки научишься стряпать, – я вдруг вспомнил записку. – Так ты и одежду уже в мешки собрала, только найти их осталось, а я щас найду, Анжела! И можешь идти к нему, – я залез в шкаф, и сразу же увидел мешок. – Вот тут, наверное, и трусы твои, – я развязал мешок, а там действительно трусы лежат и платье какое-то и шарфик. Ну, все ведь приготовила!

– Виталик, – говорит Анжела.

– А что Виталик? – говорю я. – Раз собралась, значит надо идти. Что раздумывать? – я посмотрел на нее. – Ты его любишь?

– Ты так ничего и не понял, – говорит она, и ее глаза начинают наполняться слезами.

– Конечно! – восклицаю я. – Конечно! – сморю, а в мешке моя фотография лежит. – Будешь ему фотографию мою показывать, да? – я стал рвать ее на мелкие кусочки. – Говорить, это мой первый муж Виталий Запыхайло, посмотри какие у него глазки, – я кинул клочки в воздух и они стали кружиться над Анжелиной головою. – А он не увидит меня никогда! – я зло расхохотался.

– Как ты так можешь? – говорит Анжела дрожащим голосом и начинает собирать разлетевшиеся кусочки.

– Могу! – выкрикиваю я. – Я еще не то могу!

Смотрю, а в мешке бусы лежат, которые я Анжеле на день рождение подарил и брошка с камешками. Между прочим, мамина брошь!

– А это, – говорю я, показывая ей мамину брошку, – это я тебе не отдам! Это брошь была на груди у моей бабушки, и ты хочешь ее надеть и ходить перед своим мужиком? Не выйдет! – я погрозил ей пальцем. – Не выйдет! – а я поверить не могу, что Анжела вещи свои собрала!

Хватило совести брошь мамину прихватить, это же надо! Придет к нему вся красивая, в новых трусах, так на них этикетка! В шарфике, вон в каком, в платье в сиреневом. Передо мной-то так такая не ходила, а тут, глядите!

Так еще думали смеяться надо мною, фотографию мою разглядывать. А я там стою возле вагона, мне четырнадцать лет всего и я от бабушки ехал из Магнитогорска.

– Уходи! – говорю я. – Одевайся и уходи!

– Виталик, – говорит Анжела, – ты все неправильно понял, я тебе сейчас все объясню…

– Так ты же еще женить меня хотела! – удивляюсь я. – На Тамаре, у которой аппетиты, как у слона, или на Зиночке, которая банки ходит, собирает. Спасибо! Спасибо, Анжела! – а мне так обидно стало. Неужели она подумала, что я могу жениться на толстухах? – Мне никого не надо, – говорю я, – ни Зины, ни тем более Татьяны Ивановны с её солеными рыжиками, я и в столовой поесть могу, – а мне вообще не вериться, что Анжела уходит от меня, и чтобы я не грустил, подыскивает себе замену.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.