скачать книгу бесплатно
– А это что такое?
– Вы не знаете, что такое «качели», а ещё спорите со мной, – вконец раздухарился Владимир. – «Качели» – это большая бутылка виски, пять, семь и даже двенадцать литров есть. Давай на семилитровые «качели»!
– Давай, давай, – подначивал Александр.
Они стали напирать на меня, и мне просто некуда было отступать от истовых поклонников бардовской песни.
В разговор вмешался Андрей:
– Я вот даже не знаю, на чью сторону стать.
– А я даже не сомневаюсь, – утвердительно сказал Николай. – Я своему напарнику доверяю.
Владимир в какую-то минуту засомневался:
– Саня, а ты точно уверен?
– Без вариантов.
Тут возмутился я:
– Ну, раз вы так себя ведёте, тогда вас надо учить, молодых, напористых и азартных, чтобы впредь неповадно спорить было.
Мы ударили по рукам, Александр разбил наш спор, и мы сошлись на семилитровых «качелях».
Мы спели песню, потом я спросил Александра:
– Слышь, Саня, а что ещё написал Окуджава?
– Ну как что? – недовольно проговорил он. – Ну, эту песню, про виноград.
– Понятно. «Виноградную косточку в тёплую землю зарою…»
– Во-во, её!
– А ещё?
– Я сейчас не помню.
– А я тебе скажу: про Арбат известная песня, «Надежды маленький оркестрик», «Бери шинель, пошли домой», «Мы за ценой не постоим». И много других.
Потом я обратился к Вадиму:
– А какие песни Визбора ты знаешь?
Он молчал, пожимая плечами.
– С тобой всё ясно. Вот чтобы ты знал, Визбор написал «Домбайский вальс», «Солнышко лесное» и много других песен, но «Изгиб гитары жёлтой» написал Олег Митяев.
– Нет. Это Окуджава, – не унимался Александр.
– Я думаю, что всё-таки Визбор, – не сдавался Вадим.
Утром, за завтраком, снова зашёл разговор про «качели». Я обратился к Владимиру и предложил ему остановиться все-таки на 5-литровом варианте.
– Вы что боитесь? – обернувшись ко мне, иронично засмеялся он.
– Да нет. Просто такую большую ёмкость мне негде поставить будет, а пятилитровую мы с Николаем уже определили, где разместить, – можно на даче.
– Ладно. Только из уважения к вам, – гордо расправляя грудь, согласился Владимир.
Я повернулся к Александру:
– Саня, ты за ночь не образумился?
– Ха! Конечно, нет! Я точно знаю, что это Окуджава.
– Это уже похоже на диагноз, – недовольно пробурчал я и, чтобы успокоить Александра, сказал: – Ладно, я тебе за упорство двести граммов налью из «качелей».
– А я и не откажусь.
Пасмурно. Решили возвращаться на день раньше. И посвятить этот лишний день знакомству с Петропавловском. Владимир позвонил по спутниковой связи Татьяне. Она сообщила, что у водителя, который должен нас вывозить, нет возможности вывезти нас на день раньше.
– Тогда попросите его, чтобы он нам бутылку водки привёз, мы рассчитаемся с ним.
– Хорошо, – согласилась она.
Вадим, довольный ответом, радостно потёр руки.
У Сергея голос так и не восстановился, он продолжал разговаривать шёпотом. Чёрное небо, редкие кусты ивы по берегам и серо-зелёная тундра – больше не за что зацепиться нашему привередливому взгляду. Дождь моросит не переставая.
Мы промокли, набухли влагой вещи, упакованные в гермомешки. Подул вдоль реки ледяной ветер.
– Руслан, надо бы костёр развести. Люди насмерть простудятся, – Владимир заботился о коллективе.
– Нам ещё десять километров надо пройти.
– Темнеет. Давайте встанем здесь, хорошее место: поворот реки, поляна…
– Я сказал – не положено, мы не успеем по времени пройти маршрут, – начал заводиться инструктор. – Сказано – десять километров надо пройти, значит, надо!
– Ты инструктор, тебе виднее, – Владимир поправил на голове промокшую бейсболку. – Устали люди. Холодно нам, пойми. Не пройдём мы ещё десять километров. Тебе что, ЧП не хватает? А вдруг кто-нибудь воспаление лёгких подхватит, тебе же отвечать придётся!
– Блин, умные все стали. А мне потом Татьяне рассказывать, мол, дождик пошёл, вот до стоянки и не доплыли.
– Да не нервничай ты, смотри, солнце садится. Обсушимся, а с утречка дальше пойдём, – успокоил его Вадим.
В конце концов Руслан согласился.
Поставили палатки. Сырые сучья трещали в костре. Сварили уху, вскипятили чай, приняли согревающего напитка и начали готовить малосольную икру (для этого мы с собой и взяли грохотку и марлю). Разложили на столе небольшие куски марли, растворили в кипячёной воде соль.
– Ну что, Вадик, доставай ракетку, пришло её время, – Владимир с улыбкой посмотрел на Вадима.
Тот быстро вышел из кухни и через несколько минут появился снова, он развёл в стороны руки, посмотрел на нас растерянным взглядом и тихо произнес:
– Ракетку никто не брал?
– Да кому она нужна? – с упрёком посмотрел на него Николай.
– В рюкзаке её нет, – смущённо опустил глаза Вадим.
– Правильно. Она в гостинице, скорее всего, осталась, за тумбочкой, – съязвил Андрей. – Всё пива никак не мог напиться.
Вадим заскрежетал зубами от бессилия что-либо исправить в этой ситуации, но минуты шли, растерянность понемногу проходила.
– Мужики, – виновато простонал он, – я буду вручную перебирать, раз виноват.
– А что ты предлагаешь теперь делать? – удивлённо пожал плечами Владимир. – Другого варианта нет, давай, перебирай теперь вручную.
Вадим разрезал ножом икряной мешок и, взяв в руки чайную ложку, стал ею отделять икру от плевры. Этот процесс был долгим и трудоёмким, каждую икринку нужно было обработать. Андрей с Александром из солидарности сели за стол рядом с ним, стали отбивать икру, а мы с Владимиром и Николаем стали осваивать процесс засолки.
Как делать красную икру – «пятиминутку»? Икра в рыбе находится в мешочках. Берётся мешочек, кладётся на ракетку и протирается сквозь решётку. Так икринки отделяются от мешочка. А поскольку с ракеткой получился конфуз, то каждую икринку отделяли ложкой. Потом делается так называемый тузлук. Это дико солёная вода. Вода кипятится в кастрюле или ведре, остывает, соль добавляется до тех пор, пока очищенная картошка не будет плавать. Икра помещается в этот тузлук на пять-шесть минут. Потом отбрасывается в марлю и подвешивается стекать. Всё, можно есть.
Беда в том, что такая икра хранится только в замороженном состоянии либо её надо сразу съедать. Когда идёт промышленное производство икры, то в неё добавляют консервант. Надо сказать, что пятиминутка и покупная икра по вкусу отличаются в пользу первой.
Утром я поднялся вверх от берега, где, по моему предположению, должна быть тундра. Но тундры нет, а есть высокая трава и медвежьи тропы во всех направлениях, а на тропах медвежьи кучи, через каждые пять метров. Берёзы низкорослые и корявые, растут на обрывах по-над рекой в горизонтальной плоскости, почти параллельно воде.
