скачать книгу бесплатно
– Хочу, чтобы ты встретился со мною возле погребального кургана твоего деда. Завтра, на восходе.
– Встретиться с тобой? – недоуменно покачал головой Гейрмунн. – Я что-то не понимаю.
– Сейчас поймешь. Я хочу поговорить с тобой, но не сейчас. Хочу отдать тебе кое-что, но не здесь. И сделать это я хочу перед курганом твоего деда, на восходе солнца.
Гейрмунн кивнул, по-прежнему ничего не поняв.
– Ну ладно. Я буду там.
– Вот и славно. А теперь иди, говори о погоде, – сказал скальд, отпуская Гейрмунна.
Слова Браги озадачили его, одновременно вызвав любопытство. Хмурясь, Гейрмунн прошел в совещательную комнату. Отец вполне мог выгнать его. Гейрмунн мысленно приготовил возражение, но оно не понадобилось. Когда он вошел, Гутрум уже говорил. Датчанин сидел на противоположном конце стола. Увидев Гейрмунна, Гутрум умолк.
– Извини, что помешал, – пробормотал Гейрмунн.
– Извинения излишни, – ответил Гутрум. – Пусть оба сына послушают то, что я намерен сказать.
Гейрмунн сел рядом с матерью, напротив брата. Отец попросил датчанина продолжать.
Гутрум по привычке потянулся за элем, но стол, накрытый полотняной скатертью, был пуст. Не смутившись, датчанин продолжил свою речь.
– Сдается мне, причина моего появления в ваших краях – отнюдь не тайна. Я хочу поговорить об Англии. Датчане вместе с небольшим отрядом норвежцев одержали внушительные победы над саксонцами в Нортумбрии. Хальфдан Рагнарссон укрепился в Йорвике, откуда стал завоевывать Восточную Англию. Вскоре он захватит Мерсию, и тогда у англичан останется только Уэссекс.
– Мы слышали известия об их победах, – ответил Хьёр.
– Но завоевать Мерсию и Уэссекс не так-то просто, – продолжал датчанин. – Уэссексом правит сильный король по имени Этельред. Потому-то мой конунг Берси и собирает флот, могущественнее которого еще не видели. Он поплывет к датчанам, обосновавшимся в Йорвике. Совместными усилиями Берси и Хальфдан завоюют все саксонские земли, включая Уэссекс.
Гутрум посмотрел на Хамунна, затем на Гейрмунна.
– Воины Ругаланна, примкнувшие к нам, обретут славу, богатство и земли.
Гутрум назвал все то, чего жаждал Гейрмунн. Если власть над Авальсснесом перейдет к Хамунну, ему все равно придется искать себе владения в других краях, иначе он останется ни с чем. Но Гейрмунн знал: Гутруму потребуется не только он и его меч. От сына Хьёра будут ждать, что он примкнет к завоевателям, имея собственный корабль и верных людей, готовых сражаться. Гейрмунн не хотел говорить раньше времени и давать отцу повод прогнать его из совещательной комнаты. И потому он молчал и ждал.
– Мерсия и Уэссекс – сильные и богатые королевства. Я знаю, какие богатства ожидают победителей, – сказал конунг Хьёр. Взмахом руки он обвел комнату. – Эта усадьба построена на деньги, добытые в походах на восток. В набегах на Финляндию и Курляндию.
– Деяния Хальфа и его воинов известны повсюду, – подхватил Гутрум. – Заслуги твоего отца известны и датчанам.
Гейрмунна охватила гордость. Он выпрямился и поднял голову.
– Эти деяния совершались много лет назад, – продолжал конунг. – Тогда было другое время. Ты говоришь о большем, нежели набеги и богатства. Ты говоришь о коронах. Мы с тобой знаем: если каждое саксонское королевство падет к ногам Берси и Хальфдана, английские короны окажутся на головах датчан, но не норвежцев.
– Не торопись с выводами, конунг Хьёр. – Гутрум поднял руки, блеснув золотом колец на пальцах. – Берси и Хальфдан – люди чести. Они вознаграждают оставшихся в живых и чтут погибших в боях. Клянусь тебе: твои люди, примкнувшие к флотилии Берси, получат соразмерные доли богатства и земель.
– А если датчанам не удастся победить саксов Мерсии и Уэссекса? – спросил конунг. – Что останется побежденным? Грызться между собой за Нортумбрию и топи Восточной Англии?
– Твои сомнения оскорбляют всех датчан. – Гутрум стиснул зубы, но не позволил себе нахмуриться. – Мы обязательно победим саксов.
– Возможно, победите. – Конунг помолчал. – Допускаю, что так и будет. Но Ругаланн не пошлет с тобой ни кораблей, ни воинов. Они нужны здесь.
– Для чего? – Гутрум все-таки нахмурился, а его голос сделался резким. – Стеречь рыбу и овец? Или, быть может, охранять пристань, где ты обманываешь проходящие корабли, говоря, что они нуждаются в починке? Не думай, что твои уловки проходят незамеченными, – добавил гость, позволив себе ткнуть пальцем в сторону конунга.
Гейрмунн замер, ожидая отцовского ответа, но Гутруму ответил Хамунн.
– И ты не думай, ярл Гутрум, что твое неуважение осталось незамеченным. Не забывай: ты сейчас в гостях у моего отца.
– Это я помню, – возразил Гутрум. – Однако твой отец первый выказал неуважение к датчанам.
Трудно сказать, задела ли конунга Хьёра внезапная враждебность Гутрума. Он не изменился в лице. Голос его по-прежнему звучал спокойно.
– Ходят слухи, что Харальд Согнийский намерен двинуться войной на других правителей Северного Пути. Потому я и не откликаюсь на призыв примкнуть к флотилии Берси. Покуда не минует опасность, нависшая над нашими землями, Ругаланн никуда не пошлет свои корабли и воинов.
– Да, конечно, – согласился Гутрум. – Конунг Харальд хотел бы завладеть Авальсснесом. И причины у него те же, что сделали могущественными твоих деда и отца. – Гутрум выгнул брови и смягчил тон, выказывая ложную заботливость. – Как тебе быть? Если твои земли в опасности, придется воевать с Харальдом. Ты должен напасть первым, пока Харальд еще не так силен, иначе ты рискуешь проиграть.
Возможно, Стюрбьёрн предлагал отцу схожую стратегию, но Гейрмунн в тот вечер был занят разговором с Эйвор. Он знал: отец никогда первым не нападет. Однако сейчас, слушая Гутрума, он вспомнил недавние слова Браги о полях и сорняках. Вдруг датчанин прав?
– Как ты поступишь? – спросил Гутрум.
Ему ответила конунга:
– Не сочти мои слова оскорбительными, но зачем нам в таких делах слушать советы датчанина? Это не твои земли, не твои люди, и Харальд не твоя забота.
– Да, я – датчанин. – Гутрум встал, упираясь тяжелыми кулаками в стол. – Но мы, датчане, не изнежились в своих усадьбах. Нам знакома война. Когда умер конунг Хорик, вернулись старые свары и устремления. Немало крови тогда пролилось.
Воспоминания пробудили в Гутруме ярость. Его трясло, и он даже не пытался это скрыть.
– Вот уже пятнадцать лет, как я не знаю ничего, кроме войны, и потому я отправляюсь в Англию. Если мне суждено начать войну, я предпочту убивать саксов, а не датчан. Если мне суждено сражаться, я буду сражаться за земли и мир в надежде, что сумею захватить достаточно и у меня будет что оставить детям и внукам.
– Я восхищен твоими замыслами. – Конунг Хьёр встал и стоял неподвижно, словно древние столбы возле его усадьбы. – У меня схожие желания. Я тоже хочу оставить детям и внукам сильный и крепкий Ругаланн. И по этой причине я не отправлю с тобой свои корабли и воинов.
– А вдруг Харальд тебя победит? – спросил Гутрум. – Что ты оставишь детям, если у тебя отберут Авальсснес?
Гейрмунн ждал, что отец отринет саму возможность победы Харальда, однако конунг молчал. Может, между Авальсснесом на севере и Стюрбьёрном на юге существовала договоренность? Гейрмунн взглянул на мать. Та смотрела на мужа и тоже ждала, когда он заговорит. Конунг молчал. Тогда она повернулась к Гутруму.
– Кажется, я достаточно ясно дала понять, что Харальд – не твоя забота и вообще не забота датчан.
– Плохую услугу вы оказываете вашим сыновьям, – сказал Гутрум.
– Что хорошо для моих сыновей – мне и решать! – прогремел конунг, у которого кончилось терпение. – Мне, а не безземельному датчанину, одержимому войной.
Гутрум ударил кулаком по столу. Гейрмунн инстинктивно вскочил на ноги, приготовившись к потасовке. Хамунн тоже встал. Поднялась и их мать, рука ее легла на рукоять кинжала, висящего на поясе. Но датчанин мгновенно пошел на попятную и поднял руки.
– Простите мою несдержанность, – сказал он. Лицо Гутрума покраснело, а сам он кусал губы. – Я приплыл сюда искать союзников, а не плодить новых врагов.
– Мы не враги датчанам, – сказала конунга. – И отказ в кораблях и людях не сделает нас врагами.
Гутрум опустил подбородок к груди, затем покачал головой:
– Как ни печально мне это говорить, конунга Льювина, Берси может расценить это по-другому. Он сочтет ваш отказ оскорбительным. Надеюсь, вы успеете приготовиться к последствиям, имея Харальда на севере и Берси на юге.
Хамунн напрягся всем телом и стиснул кулаки. Гейрмунн видел, насколько брат разгневан словами датчанина. Удивительно, но сам Гейрмунн гнева не ощущал. Гутрум до сих пор не произнес ни одного лживого слова. Конунг Берси нуждался в кораблях, а Гутрум лишь выполнял приказы. Дай ему отец схожее задание относительно Ругаланна, он бы говорил так же, как датчанин. А если отец станет препятствовать его отплытию в Англию, это и впрямь будет плохой услугой.
– Ярл Гутрум, ты испытываешь пределы моего гостеприимства. – Конунг вновь говорил спокойно, однако его спокойствие напоминало безмятежность свернувшейся в клубок змеи. – Знает ли Берси, что ты угрожаешь его именем одному из правителей Северного Пути?
Гутрум засмеялся:
– Если тебе встретится путник на дороге и расскажет про опасность, ожидающую тебя впереди, угрожает ли он тебе этой опасностью? Разумеется, нет, ибо существует разница между предостережением и угрозой. Если бы мой конунг не доверял мне, он бы не послал меня сюда и не дал права говорить от его имени. Но я более не стану испытывать пределы твоего гостеприимства, конунг Хьёр. Я получил ответ, и, как вижу, ты от него не отступишь. Мы с моими людьми переночуем на корабле, а утром покинем Авальсснес.
– В каком направлении? – спросил Хамунн.
– А что? – усмехнулся датчанин. – Тебя тревожит, что я поплыву в Согн? Хочешь знать, откликнется ли Харальд на призыв конунга Берси? – Гутрум пощипал бороду, делая вид, будто размышляет. – Давай-ка пораскинем мозгами. Если Харальд примкнет к датчанам и отправит своих воинов в Англию, у него останется меньше людей для войны с Ругаланном. – Гутрум снова пощипал бороду. – Но если он отправит воинов в Англию, саксонские денежки позволят ему купить столько кораблей и нанять столько воинов, сколько ему понадобится для захвата всего Северного Пути.
– Хамунн спрашивает из-за приливов, и только, – пояснил конунг. – Ты должен плыть туда, куда велит твой конунг.
Гутрум наклонил голову, но в его жесте ощущалась насмешка.
– Золотые слова. – Он повернулся к Хамунну. – Знай, Адская Шкура: я поплыву на юг. Прежде чем появиться у вас, я побывал в Агдире. Хьётве, как и твой отец, опасается Харальда Согнийского. Бессмысленно отправляться в Хурдаланн, пока в норвежцах не пробудилось мужество отцов. А здесь я не вижу сыновей Хальфа.
Не дожидаясь ответов, Гутрум повернулся и вышел из совещательной комнаты. Хамунн последовал за ним. Вскоре голос Гутрума уже разносился по большому залу, созывая воинов на выход. Они не мешкали, поскольку Хамунн быстро вернулся и кивком сообщил, что датчане ушли.
– Нужно ли нам послать караульных и проследить за их кораблем? – спросила конунга.
– Не больше двух, – ответил конунг, упираясь рукой в стол. – Для острастки. Больше не надо. Большой отряд разозлит его еще сильнее. И потом, я сомневаюсь, что он отважится на какие-то выходки.
– Хамунн, ты распорядишься? – спросила конунга.
Брат повернулся, приготовившись снова уйти.
– Хамунн, постой, – задержал его Гейрмунн, которому для осуществления задуманного требовалась поддержка брата.
Хамунн остановился, затем, вспомнив о намерениях Гейрмунна, негромко сказал:
– Нет, сейчас неподходящее время.
– Ты мне слово давал, – напомнил ему Гейрмунн.
– Неподходящее время для чего? – спросила конунга, подходя к сыновьям.
– Ничего особенного, – буркнул Хамунн, не сводя глаз с Гейрмунна. – Правда, брат?
В душе Гейрмунна разразилась буря, накатываясь на него волнами и ветрами сомнения. Но он не дрогнул. Он знал свои устремления и не стал отступать.
– Я отправлюсь с Гутрумом, – громко заявил Гейрмунн. – Я примкну к Берси и поплыву в Англию.
Хамунн закрыл глаза и ссутулился. Родители молча смотрели на младшего сына. Потом конунг покачал головой и посмотрел на жену, полуоткрыв от удивления рот.
– Никак меня подводит слух? – спросил он.
– Гейрмунн, – тихо, устало произнесла конунга. – Ты выпил слишком много эля. Давай отложим этот разговор до завтра.
– Я сегодня почти не пил, – возразил Гейрмунн. – Я отправлюсь в Англию, где завоюю саксонские земли для…
– Ты не отправишься никуда, – отрезал отец. – Только в постель, где самое место малолетним детям вроде тебя.
– Отец, я живу своим умом, и он не похож на твой. – Гейрмунн раскинул руки. – Ты знаешь, что я не предназначен для этого. Для меня здесь ничего нет. Ты не доверяешь мне никаких серьезных дел. Ты вообще не даешь мне заданий. Я ни за что не отвечаю.
– Я отдаю тебе приказы, которые ты способен выполнить, – сказал отец. – Хочешь большего – докажи, что способен на большее.
– Но я больше не хочу твоих приказов. Я больше не желаю ничего тебе доказывать. Вместо этого я намерен искать собственную судьбу.
– Как? – спросила мать.
– Мне нужен корабль. У меня есть люди, готовые принести клятву верности. Если ты дашь мне корабль, ни о чем другом я не попрошу.
Гейрмунн сглотнул ком в горле и посмотрел на брата. Хамунн глядел в пол.
– Хамунн поддерживает мой замысел. Быть может, он тоже решит плыть в Англию вместе со мной.
– Это правда? – спросил отец, поворачиваясь к Хамунну и глядя на него во все глаза.
Хамунн посмотрел на конунга, потом на Гейрмунна, после чего снова уткнулся в пол. Гейрмунн ощутил лед в груди.
– Я поддерживал Гейрмунна, – признался Хамунн. – Он заслуживает права искать свою судьбу. Отец, я знаю, Ругаланну нужны корабли и воины, но я думал, что мы могли бы дать ему корабль. – Он посмотрел на мать. – Но сегодня, после встречи с Гутрумом, я передумал. Этот датчанин оскорбил тебя, отец, и угрожал нашим владениям. Я бы не дал ни ему, ни остальным датчанам ничего ругаланнского, особенно служение моего брата.
Конунга со вздохом кивнула, безмолвно благодаря Хамунна.
– Ты мудр, Хамунн, – сказал сыну конунг. – Увы, того не скажешь о твоем брате. Гейрмунн, ты не получишь ни корабля, ни людей. Дело решено.
Нет, совсем не решено. Поначалу предательство брата настолько ошеломило Гейрмунна, что он застыл, не веря ушам. Потом в душе поднялся и забурлил гнев. Гейрмунн чувствовал: если он сейчас же не покинет усадебный дом, дело кончится кровопролитием.
– Хамунн, ты – клятвопреступник, – произнес Гейрмунн и закричал: – Посмотри на меня, трус!
Хамунн вздрогнул и поднял голову.
– После всего, через что мы с тобой прошли. – Гейрмунн ткнул пальцем в сторону конунга и конунги. – После всего, что они сделали с нами, с тобой… ты поворачиваешься ко мне спиной и принимаешь их сторону?
– Брат, я…
– Не смей называть меня так. Ты мне больше не брат.
– Гейрмунн, ты не можешь говорить это всерьез, – воскликнула конунга.
– Представь себе, говорю, – возразил Гейрмунн, поворачиваясь к ней. – А ты никогда не была мне матерью.
Конунг негодующе взревел и бросился на Гейрмунна, намереваясь ударить его кулаком. Но Гейрмунн пригнулся, и кулак рассек воздух. Он мог бы нанести ответный удар, но вместо этого отступил. Мать заплакала, протягивая к нему дрожащие руки. Отец подошел к ней. Хамунн не шевельнулся. Ненависть в его глазах была сильнее недавней ненависти к Гутруму.
– Теперь я понимаю: к этому все и шло, – сказал Гейрмунн. – Каким же я был дураком, надеясь на другое. Судьба сделала меня сыном раба. Затем она же сделала меня младшим сыном конунга. Посмотрим, кем она меня сделает в Англии.
С этими словами Гейрмунн покинул совещательную комнату. Как и Гутрум, он не стал дожидаться ответа.
