Эффект Динозавра

– Лева! Меня это сейчас одного волнует? Утром, девчонка видит, какую-то призрачную бабу, извините за выражение. А, вечером, кто-то убьет семью Сомовых, не оставив ни каких улик, так что даже орудие убийства не найдут.

– Это всех волнует.

– Лева, а мы сами можем быть проекциями.

– Нет. Сейчас существует всего несколько капсул, все загружены работой дальше некуда. Кому мы нужны, за нами следить?

– Лева, а если это происходит не сейчас? А, когда-то потом?

– Гена, иди ты нафиг!

– Я бы сходил, только давай, ты, сначала, что-нибудь придумаешь. Лева! – вновь позвал Геннадий через секунду.

– Я – думаю.

– А, теперь?

– Но, ведь, если бы мы были проекциями, то не знали бы, что мы проекции? – спросила Анна. Афина молча кивнула. – Проекция может как-то догадаться?

– Нет.

– Но, должен быть способ как-то это понять?

– А, теперь – придумал. Способ есть, но, он не для нас, а для ИИ. Гена, включи программу для поиска устойчивых алгоритмов. Может, мы все-таки выясним, что это была за «призрачная баба».

– Лева, подумай еще раз… – простонал Геннадий.

– Навскидку я бы сказал, что шаг загрузился с какой-то изначальной ошибкой и это просто остаточный образ.

Анна отрицательно покачала головой: – Это было на самом деле.

– Да, я уже понял. Гена, запускай программу для поиска.

В комнату заглянула женщина: – Аня, вставай, завтракать.

– Еще чуть-чуть, – сонно пробубнила девочка. Мысли: «Блин, отстаньте!»

– Сейчас, подниму! – в комнату зашел мальчик. – Анька! Проснись! – он сдернул одеяло, выдернул подушку из-под головы девочки, с размаху ударил ее подушкой по плечу. – Вставай! Зараза, такая! Не надо было всех будить!

– Ну, не хочу! – девочка попыталась отвернуться. – Рано еще! Хочу спать! Глеб, отстань! Ну, мама!

– Вставай уже! – фыркнула женщина. – Будильник не отключила, всех перебудила и спать улеглась, замечательно!

– Я просто забыла его выключить, – попыталась оправдаться девочка.

– Тебе только вчера раз десять говорили.

– Там правда была какая-то женщина. На самом деле!

– Аня, хватит! Там ни кого не было! Тебе просто приснился кошмар! Это потому, что вы с Зойкой ужастики втихаря глядите!

– Ни чего мы не глядим!

Глеб повернулся к девочке и состроил рожу: – Мам, он мне рожи корчит! – тут же пожаловалась девочка.

– Глеб!

– Я ни чего не делал – она придумывает.

– Мам, ну опять!

– Все, хватит! Идите завтракать! – женщина ушла. – Глеб, сколько раз говорить – не строить рожи?

– Мам, но я этого не делал, она придумывает! – мальчик запустил подушкой в сестру и выскочил из комнаты.

– Козел, – едва слышно прошептала Аня. Девочка встала, подняла подушку, бросила ее на кровать. Подошла к углу комнаты, провела рукой по воздуху. Мысли: «Она была здесь, светловолосая женщина. Прямо здесь стояла, потом исчезла».

Минут через двадцать все семейство собралось на кухне. Девочка, протиснулась между стеной и стулом, на котором сидел мальчик к кухонному диванчику возле окна. Мысли: «Опять – мрачные шторы. Каждый раз, когда мама вешает – мрачные шторы, они с отцом ссорятся».

– Почему: «мрачные»? Шторы как шторы, – спросил Лев, глядя на золотистые шторки с красными полосками и бахромой.

–Не знаю, – пожала плечами Анна, – их отец так прозвал. Они ему не нравились, но кажется, нравились маме. Может, это глупо, но в детстве мне казалось, что каждый раз, как мама вешает эти шторки – они с отцом ругаются и почти всегда на кухне. Кстати, в темноте всегда казалось, что эта дурацкая бахрома шевелится. Вечером на кухню я старалась лишний раз не ходить.

– Мама, чай горячий, – пожаловалась девочка, отодвинув от себе кружку с изображением какой-то мультяжки. Зато пододвинула ближе тарелку с бутербродами, отвернув от себя ту часть, где лежала порезанная колбаса.

– Вот, – женщина поставила перед ней прозрачный бокал с холодной водой.

– Ну, мама, со стороны Ани на бутербродах больше повидла, – пожаловался мальчик, – так не честно.

Женщина повернула тарелку бутербродами к нему.

– Ну, мама, я не ем колбасу! – женщина повернула тарелку как было.

– Ну, опять, – обиделся мальчик. – У вас все всегда для Ани!

– Глеб, не придумывай!

– Мама, чай все равно горячий! – Женщина встала, взяла бокал у девочки, вылила часть содержимого в раковину, долила холодной воды из бокала.

– Теперь холодный!

Мальчик повернул тарелку бутербродами к себе.

– Ну, я не ем колбасу!

– Нет, колбасы, нет проблемы, – отец семейства взял с тарелки оставшиеся кусочки.

Женщина взяла с тарелки два бутерброда один положила перед мальчиком, другой перед девочкой.

– У Ани больше повидла!

Вздохнув, женщина пододвинула к мальчику небольшую баночку с повидлом.

– Вот, теперь все честно, – признал тот, потянувшись за чайной ложечкой.

– Да, ну? – мысли: «Все делают для Глеба, а тот только ябедничает и рожи корчит».

– Мне вас уже убить хочется, – прошептал Лев.

– Как ни странно, мне то же, – согласилась Анна.

– Опять же Зойка придет, что бы это пережить мне нужно много сладкого, – ответил мальчик.

– Что значит: «опять»? Я даже не помню, когда она приходила.

– Зато я помню. Мама, папа, вы, может, и не знаете – но они там полночи прыгали, как коровы.

– Он меня коровой обозвал? – обиделась девочка.

– Может, как лошади? – подзадорил отец семейства.

– И, ржали, как лошади, – согласился мальчик.

– А, теперь – лошадью… сам ты лошадь.

– Мама¸ я ее не обзывал, я сказал: «как». А, она меня обозвала.

– Сам ты – «как» лошадь, – прошипела девочка. Мысли: «Ябеда-корябеда! Ну, почему этот дурак – родился моим братом? Или, как говорит мама: «в капусте нашли». Зачем они его, вообще, искали?».

– Я мальчик, я – как жеребец! Мам, она меня под столом пнула!

– Он меня первым обозвал!

– Так, прекратили, оба! – повысил голос отец семейства. Следующие пять минут прошли спокойно.

– Мама, он дразнит Зою – Палеозойкой, – пожаловалась девочка.

– Ябеда! – шикнул мальчик.

– Скажи, ему, что бы так не делал. Ко мне и так девочки не любят ходить – появляется Глеб и начинает их дразнить и поиграть спокойно не дает.

– Мама, они меня то же дразнят. «Глебушко – греби отседушко». Ладно, они так в детском саду – дразнились, но сейчас, даже обидно и не в рифму. Зачем вы мы меня Глебом назвали? Вот, Аня! Ни одной нормальной рифмы не подберешь. А, к «Глебушко» – их очень много, – обиженно протянул мальчик.

– Мам, раз ему так нравится, давайте его Аней называть, – предложила девочка. Отец семейства поперхнулся чаем и с минуту пытался откашляться.

– Ну, мама! Папа! Вот, видите! Всегда так! Это – язва мелкая! К тебе девочки не хотят ходить, из-за тебя! С тобой ни кто дружить не хочет! Только Зоя, потому, что она не как ты, а – тихая и спокойная.

– Глеб, успокойся, твоя сестра пошутила, – женщина скрывала улыбку.

– Меня зовут – Глеб, а не Аня! – насупился мальчик.

– Только что тебе не нравилось, – напомнила девочка.

– Это она из-за повидла бесится…

– Да, нужно мне твое повидло! – Девочка, откинулась на спинку дивана, сложив руки полочкой. Мысли: «Хотя, то же обидно».

– Аня, прекрати! Будете продолжать в том же духе – будете завтракать отдельно!

– А, это точно наказание?

– Глеб!

– Слушай, Глеб, – наконец-то, откашлялся отец семейства. – Меня зовут Стасик, ты не представляешь, как меня в детстве дразнили.

Мысли: «Знаем – Стасик пи…».

– Да, блин, – Аня смутилась и отвернулась.

– И, в большинстве случаев – дразнила меня ваша мать. Она, мне, в общем, проходу не давала. Такая противная была, сил нет. Я ее в детстве ненавидел.

– Ваш отец то же не отставал: «Машка…», – женщина рассмеялась. Сейчас это кажется смешным, а тогда я его убить была готова.

Мысли: «Это не потому, что девочки плохие, а потому, что Стасик – пи…».

– Ох, твою ж… – Анна даже покраснела. – Я реально была противной.

– Это вы еще меня не видели, – улыбнулась Афина. – У меня было две старших сестры. Сначала выживать приходилось мне, а потом – им.

– А, у меня были нормальные отношения и с сестрой, и с братом, – сказал Геннадий.

– Геннадий, что там с программой?

– Пока ни чего, может, зависла.

– Мама, можно я к двенадцати в Вовке пойду, мы с ребятами встретиться договорились? – Глеб, наконец-то отодвинул от себя баночку с повидлом. – Я так понимаю, десерта, мне можно не ждать?

– Можно, но, сначала сходи в магазин – твоя очередь идти за хлебом и сделай уроки.

– Ну, блин!

– Не блинкай.

– Ну, мам!

– Не мамкай!

– Ну, пап!

– Делай уроки!

– Ну, блин… я понял вы – сговорились. Ну, я вечером сделаю.

– Я знаю, как ты вечером будешь делать уроки, делай сейчас!

– Ну, мне только математика осталась.

– Вот, сделай только математику и иди.

– А, пирог будет? Или все опять только Аньке?

– Это ни я тут только что полбанки повидла съела! – обиделась девочка.

– Ой, прям – полбанки! Да, у тебя на бутерброде было больше…

– Если у тебя трудности с математикой – обратись к папе, – посоветовала женщина.

– Ну, да у нас же в семье папа хорошо учился, а мама была хулиганом. Мне до сих пор не верят, что в прошлый раз папа задачу решил: «Глебушко, как тебе врать не стыдно? Твой папа очень хорошо учился – он бы решил задачу». Ну, да решил…

– Там были невнятно отображены условия задачи, – оправдался отец.

– Другим родителям, это – что-то не помешало.

Глеб привстал и выглянул за штору: – Вон, Палеозойка машет.

– Зоя? – Девочка выглянула в окно. Мысли: «Зойка! Мне этот «Глебушко», уже плешь проел, прям с утра начал». – Мам, можно я пойду?

– Иди.

– Пусть уроки делает!

– Аня уроки сделала!

– Она инопланетянка. Нормальные дети в субботу уроки не делают!

– Да, подвинься! – Прямо перед тем, как она встала, Глеб пододвинул стул поближе к стене. – Мама, ну, ты видишь? Он все специально делает.

– Мама, ну ты видишь, она меня всегда во всем обвиняет! Что бы не случилось – виноват Глеб. Я здесь как сидел, так и сижу, я ее даже не трогал. Села завтракать – завтракай! Что за беготня?

– Подвинься! – девочка попыталась протиснуться за стулом.

– Глеб, прекрати!

– Придут к тебе твои друзья я тебя в твоей комнате закрою! – прошипела девочка, толкнув мальчика в бок.

– Ладно, – мальчик встал и отодвинул стул. – Нет, мам, ну, ты просто видишь? Ни тебе: «Глеб, пожалуйста», ни «Глеб, спасибо». Только: «Придут твои друзья я тебя в комнате закрою». И, в этом вся Аня.

Мысли: «Да, как же ты мне надоел!»

– Я ему должна «спасибо» говорить, за то, что он встать соизволил?

– Парень, уже пошел дальше, чем Гена, – хмыкнул Лев.

– Я все слышу.

– А, «пожалуйста» – за то, что он своим стулом – полкухни перегородил?

– Ой, иди уже, – отмахнулся мальчик. – А, то Зоя от старости помрет.

Мальчик выглянул в окно и помахал Зое. Знаками показывая, что Аня сейчас выйдет. Изображая Аню, он приставил к голове пальцы, как рога.

– Будешь выпендриваться, я скажу Зое, что она тебе нравится.

– Только посмей! Я всем твоим куклам бошки, – мальчик, на мгновение замолчал, видимо вспомнив, что на кухне находятся родители. – Волосы порасчесываю и на место поставлю. Ты же за ними, совсем не ухаживаешь! Иди, уже, – мальчик натянуто улыбнулся. – Что я распереживался? Зоя, все равно не поверит.

– Аня, шапку надевай, – смеясь, сказала женщина.

– Хорошо, – недовольно буркнула девочка. Она выскочила в коридор, накинула куртку, быстро обулась, взяла шапку и выскочила на улицу. Куртку застегивала на ходу, пока шла к калитке. На кухне открылось окно, из него выглянула женщина: – Аня, я тебе сказала – шапку надень!

Вытянув вверх руку, девочка показала шапку. Потом нарочито медленно надела ее на голову: – Довольна!

– Теперь – да! Здравствуй, Зоя! – женщина отошла от окна, но оно так и осталось открытым.

– Здравствуйте! – пискнула в ответ девочка.

Мысли: «Окно, так и не закрыла, наверняка, сейчас там Глеб, тереться будет».

– Привет! – Аня подошла к калитке. Мысли: «Как ее ветром не снесло?». Зою можно было охарактеризовать одним сочетанием: глиста в скафандре. Какую бы одежду не надевала Зоя, на ней все всегда висело, как мешок. При этом где бы Зоя не появлялась – ее всегда старались накормить. Видимо, что бы по пути назад ее, все-таки, не сдуло ветром. Ела Зоя, примерно, за трех Ань и совершенно не набирала в весе.

Из-за худобы лицо Зои казалось слишком вытянутым, уши слишком большими, губы слишком пухлыми. И, при всем, при этом на нее уже начинали обращать внимание мальчики. Даже, по мнению Ани в их классе были и более симпатичные девочки. Но, на них ни кто внимания не обращал. А, худощавая, ушастая Зоя – считалась просто красавицей.

Зоя бегала быстрее других. «При попутном ветре» – как она сама шутила. Прыгала дальше и числилась любимицей у преподавателя физкультуры. Ее отправляли на соревнования от школы. Сама Зоя физкультуру не жаловала и всячески увиливала от занятий физкультурой, всевозможных тренировок.

– Привет! Что так долго?

– Да, там Глеб опять развыпендривался! – сказала она это нарочито громко, наверное, что бы Глеб слышал.

– Вечером все в силе?

– Угу, – Зоя кивнула. Мысли: «Меня так достал Глеб, что самой теперь идти к себе же домой, ни какого желания».

– Как прошла ночь в доме Сомовых?

– Фигово, – подумав, ответила Зоя. – Я в – гостевой.

Мысли: «Зеленая комната. Хотя, почему «Зеленая»? Зеленые там только шторы».

– Зоя и раньше жаловалась на зеленую комнату, – прошептала Анна. – Когда родители Зои разводились. Зоя, наверно, неделю жила у Сомовых. Я приходила к ней в гости и была в зеленной комнате. По мне: комната, как комната.

– Зеленая комната, там всегда что-то шуршит, скрепит. Я полночи зенки в потолок лупила. И, как только начинаю засыпать – где-нибудь что-нибудь начинает шуршать. Днем это – обычная комната, но ночью все начинает скрипеть и мне даже при телевизоре страшно. Сегодня, хоть у тебя высплюсь. Блин, хочу домой! – пожаловалась Зоя. – Потом, мне приснилось, что окно находится, не там где обычно, а прямо над кроватью и там кто-то стоит. Я пошла на кухню – попить водички, на кухне горел свет. Там был Роман, мне показалось, что он что-то прятал.

– Зачем ему что-то прятать на кухне? Он же у себя дома.

– Не знаю, – Зоя поежилась. – В итоге он назвал меня – Аней.

– В смысле? – удивилась девочка.

– В прямом: он повернулся и говорит: «Аня, а это ты – Зоя, иди спать, что тебе не спится». Уснешь, блин, тут. Я пошла назад в зеленую комнату, и услышала, что кто-то с кем-то говорит. Это в комнате Дениса.

Мысли: «Да, все знают, что Денис говорит во сне, еще с пионерского лагеря».

– Я знаю, что Денис говорит во сне. Но, слышать это – реально страшно. Он не просто говорит, он, говорит, а как с кем-то. Потом, я пряталась от Романа, который что-то туда-сюда разбегался. Да, и не хотела, что бы меня поймали под дверью комнаты Дениса. Потом вернулась в зеленую комнату и долго лупилась в потолок. И, как только уснула, под утро – Зоя вставай, мама звонит. В общем – кошмар!

– Если вдуматься, то тут нет пугающих событий, – прошептал Лев. – Ребенок не у себя дома, не спится, ну и Денис говорит во сне.

– Мне то же приснился кошмар, – помедлив, сказала Аня. – Помнишь, мы это кино, у тебя дома, вчера смотрели про посланников?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Мне приснилось, что утром, в моей комнате, в углу – стояла женщина, светловолосая. Кажется, она была в белом, а может, нет, просто – светловолосая. И, потом растаяла в воздухе. Так реально было, как не сон. – Мысли: «Так я и сказала, что это был вовсе не сон. Но, ведь и ей то же что-то такое приснилось. Может, она то же думает, что это не сон, только говорить не хочет?»

– Так что это за кино? – спросил Лев.

– Да, не помню я. Если они сейчас названия не скажут, то и не узнаем. У родителей Зои – спрятанные фильмы были ужастиками. Мы знали, где они прячут фильмы, когда у нее ни кого не было дома – смотрели ужастики. До этого, то же не помню, как кино называлось, даже про что – совсем не помню. Но, я боялась мокрых следов, мне про это долго кошмары снились. А, сейчас – мокрые следы, которые появляются из пустоты, чуть ли не в каждом ужастике. Совсем не страшно.

– Палеозойка! – размахивая сумкой, из калитки выскочил Глеб. – Слушайте сюда, девчонки! Будете вести себя плохо – все расскажу вашим родителям! О, том, как вы ужастики бегаете смотреть. А, потом друг другу на плохие сны жалуются… с чего бы? Да?

– Греби отседушко!

– Ни склад, ни лад! Поцелуй Глеба в зад!

– Фу, дурак! Он теперь все родителям расскажет.

– Скажем, что они на стройку лазали, – предложила Зоя. – Мои родители и так знают, что я ужастики люблю. Их этим не удивить.

– Ну, не знаю, – протянула Аня. Мысли: «Мокрые следы, теперь женщина в углу комнаты. Может, хватит с меня ужастиков? Как бы у Зои спросить – она, уверенна, что ей тот сон приснился? Потому что – та женщина там действительно была».

– Теперь хорошие новости: попробую уговорить Севу, съездить с нами вечером на концерт, хотя бы на немножко…

– Севу? – удивилась девочка.

– Вообще-то, он самый такой, – Зоя на мгновение замолчала. – Добрый, отзывчивый. Это Роман – где сядешь, там и слезешь. А, Денис кого-то замечает, только если этот кто-то такой же зануда, как и он.

Мысли: «Говорят же, что он гей».

– Ой, блин! – Анна закрыла лицо рукой.

– Если тетя Роза поедет, то родители меня отпустят.

Мысли: «Правда, сама я в это ни фига не верю!»

– Что-то навряд ли, – пробубнила Зоя – Но, попробовать можно.

– Зоя! – на пороге веранды появилась женщина в теплом халате. – Я тебя уже обыскалась. Ты, хоть говори, когда уходишь. Здравствуй, Аня!

– Здравствуйте!

– Ну, я же – тут! – Зоя махнула рукой на калитку дома Сомовых. – Я всего на пару минут вышла.

– Ну, так и сказала бы.

– Ладно, Аня, я после обеда зайду, – махнув рукой, Зоя направилась к дому Сомовых.

– Хорошо.

– Зоя, уроки сначала сделай. Мне твоя мама и так все уши прожужжала: смотри, что бы она поела, что бы уроки сделала. Так что давай: ешь и делай уроки.

Мысли: «Хе-хе-хе!»

Аня зашла за калитку своего дома, закрыла ее на шпингалет, до которого ребенку было сложно дотянуться, если пытаться открыть калитку с той стороны. Мысли: «Это Глебушко за сегодняшнее утречко. Правда, заставят саму идти открывать. Ну, и ладно».

– Да, ты инопланетянин какой-то! – выкрикнула женщина на кухне, когда девочка уже подходила к двери. Мысли: «Блин, опять поссорились? Мрачные ж шторы».

Аня поднырнула под перила, соскочила с крыльца и, согнувшись, замерла под окном. Мысли: «Да, подслушивать не хорошо, но что теперь? Блин, потом кто-нибудь, полюбому спросит, что это я тут делала?»

– Симпатичная землянка прямо по курсу. Что? Как? Может, сходим куда-нибудь?

– Я замужем.

– Если муж – инопланетянин, то он не считается, – интонация отца звучала как-то странно. Мысли: «Ладно, вроде не ссорятся».

– Хватит, придуриваться. Я с тобой про Зою хотела поговорить. И, вот так всегда: как только я пытаюсь более-менее серьезно поговорить, из него какая-то придурь прет!

Мысли: «Что про Зою? Зоя, вот-вот переедет и Аня без подруг останется. Чего это вас вдруг это волнует? Вас же ни когда не волновало, ни чего, кроме Глебушки, что б ему!»

– А! Про репрессированных героев войны, опять загнешь или что поновее наслушалась? Из кого еще придурь прет? Кстати, я нашел документы в архиве, твой прадед то же был репрессированным. Кому же знать о репрессиях больше, чем ему. Наверно, он слухи и распускал…

– Прекрати, Стас! – повысила голос женщина. Мысли: «Вот, теперь точно ссорятся!» – Мой прадед пропал без вести в сорок втором! Ты об этом прекрасно знаешь!

– А! Вон а как! Впервые слышу! Что обидно? А, Сомовым то, конечно, нет. Подумаешь, какая-то клуша решила язык почесать. Что там? Бабульке девяносто лет, к тому же она – давно померла, авось с нее не убудет.

– Это были глупые слухи, – хмыкнув, призналась женщина. – Я не знаю, кто из Сомовых, кому перешел дорогу, но этот кто-то решил отомстить.

– Отличный способ! – признал мужчина. – Так, что слушай сюда, Машенька, если мы когда-нибудь разведемся. Я начну распускать слухи, про твоего прадеда, а может и того раньше…

– А, кем были твои предки?

– Да, без понятия, я же не историк, какой-нибудь! Дальше прабабки по отцовой линии – понятия не имею! Инопланетянами! – рассмеявшись, добавил он. – Так, что если что, так и говори: мои предки прилетели из космоса с целью поработить землю!

– И, что пошло не так?

– Да, кто ж его знает! Давно же дело было! Не ту планету выбрали. Ладно, ты серьезно хотела поговорить! – его интонация изменилась, скрипнула половица, отодвинулся или пододвинулся стул. – Я весь во внимании. Кстати, куда Анька делась?

Мысли: «Блин, блин, блин! Только в окно не выглядывайте! Я буду хорошей девочкой! И, ни когда не буду подслушивать! Ну, пожалуйста!»

Звук шагов, судя по всему, женщина подошла к окну: – Да, к Сомовым, небось, пошла. Ох, девчонки, – вздохнула она. – По началу, они с Зоей друг друга на дух не переносили. Я столько от Ани жалоб слышала в Зойкин адрес. И дистрофичка, и ушастик губошлепый. А, теперь – не разлей вода.

Мысли: «Ну, да, блин! Нашла, что вспомнить!»

– Серьезный разговор, – напомнил отец семейства.

– Да, ты мне уже весь настрой сбил! – женщина отошла от окна. – А, вспомнила. Мне звонила мать Анькиной одноклассницы. Сказала, что Зоя уговаривала ее дочь, завтра пропустить школу.

– А! Немедля запретить им общаться! Ты, слышишь, Маша! Не медля! Сейчас придет Анька, так ей и скажем!

– Сейчас я понимаю, что он – шутил, – прошептала Анна. – Но, тогда я думала, что нет.

Мысли: «Вот, же Стасик пи…». Девочка вскочила и побежала к калитке.

– Аня! – крикнул ей в след отец.

– Отстаньте! – пискнула девочка и выскочила за калитку, едва не сбив с ног Глеба. – Опять ты?

– Что я? – переспросил Глеб.

– Отстань! – она свернула на другую улицу, пробежала мимо стройки, где уже года два, с перерывами, строили небольшой магазин. Мимо посадки, где в теплое время года, по вечерам, собирались местные ребята. Дальше, по пустынной улице, через железную дорогу, где в поле одиноко возвышались, давно всеми забытые плиты, что уже начали врастать в землю.

– Я сюда приходила, что бы побыть одна, еще на берегу реки у меня место было. Уф, что я так на физре не бегала? – женщина стояла напротив своей проекции. – Все-таки это – очень странно. С одной стороны, я могу пережить день из своей жизни и даже вспомнить свои мысли. С другой я чувствую себя как, – она хмыкнула, – комментатор дурацких роликов. Еще мне немного стыдно, за то, что я, вроде, вмешиваюсь в жизнь Глеба, Зои, моих родителей. И, поэтому каждую секунду борюсь с желанием выйти из капсулы и посмотреть оттуда. А, еще мне очень жаль, что я не могу повлиять на собственные поступки, – Анна присела рядом с плачущей девочкой. – Хотя бы дотронуться до нее и рассказать так многое. Попытаться спасти Зою – ведь в тот день это было бы так легко…

– Давайте, на секунду допустим, что вы могли бы спасти Зою, вы бы это сделали? – спросил Лев.

– Да, ни секунды не раздумывая.

– И, были бы счастливы?

– Определенно, я всю жизнь сожалела, что мы тогда поссорились – так глупо. А, все исправить у меня уже не было возможности.

– Люди начинают очень хотеть все исправить именно тогда, когда для этого становится слишком поздно. Значит, вы бы спасли Зою, а остальные?

– В смысле? – на мгновение растерялась Анна.

– Сомовы, вы бы попытались спасти только Зою?

– Знаете, я ни когда об этом не думала, – вдруг рассмеявшись, призналась Анна. – Я всегда думала, что проблема в том, что погибла Зоя. Я чувствовала вину. Сейчас вы спросили и я поняла, впервые поняла, что если бы тогда Зоя ночевала у меня и выжила – то Сомовы бы все равно погибли.

Нет, я бы попыталась и их спасти.

– Как? Даже если бы у вас была возможность повлиять на прошлое, не думайте, что это было бы так просто. Предупредили бы их анонимно? Вы уверенны, что это бы подействовало? Мы же, все-таки, русские люди. Предупредили бы лично? Ну, если бы вам удалось на что-то повлиять и этого бы не произошло – то вы оказались бы в психушке. А, если бы произошло, то я не знаю где…

– Хм, действительно, – задумалась Анна. – Знаете, я всегда думала, что если бы у меня была возможность на что-то повлиять, то я бы знала, что делать… ну, ведь должен был быть хотя бы один, единственный момент, когда ход событий действительно можно было бы изменить?