скачать книгу бесплатно
– К северу от наших границ замечены паруса «Зверя», – капитан не сводил глаз с короля, который будто его не слушал, наблюдая за собственной кистью руки, что прикасалась кончиками пальцев к столу, имитируя игру на музыкальном инструменте, – Они поменяли направление и теперь движутся на Лонад, – Димериан неосознанно повысил голос, стараясь привлечь внимание к столь важной новости, ему казалось, что даже если ты король и полубог, все равно нельзя сохранить абсолютное спокойствие при данном известии. Но Иноратем мог, – Они причалят к закату.
– Они? – незаинтересованно уточнил кронпринц, даже не обернувшись, он продолжал отбивать ритм кончиками пальцев. Капитан Димериан чувствовал нарастающее раздражение, полагая, что, хотя их король и младше него всего на пару лет, он, выращенный в чрезмерной опеке как капризный цветок, даже не осознает всей опасности.
– Да, – капитан стражи не стал продолжать, пока синие глаза не обратились на него с немым вопросом, – Их около полусотни. – Димериан будто вдруг вспомнил, что перед ним все же не совсем человек, когда на красивом лице появилась едва уловимая, полупрозрачная улыбка, а в мелодии принца, капитан безошибочно узнал похоронную песнь.
Солнце еще не опустилось на горизонт, но неумолимо к этому двигалось, в такое время дворец представал в полном великолепии: белый камень, из которого он был сооружен, имел вкрапления кристальной крошки, они переливались в закатных лучах и дворец в прямом смысле этого слова – сиял.
Словно кровь в венах, по коридорам дворца так же скоро носились слуги, выполняя незаметную, но нужную работу. Все было почти готово: иностранные гости, большинство из которых либо в прошлом приближенные к власти, либо те, кому никогда ее не познать, собирались в одном из трёх больших залов, центром которых являлся тронный, и мило беседуя, разбились на небольшие группы по возрасту. Они были расслаблены и веселы, пусть даже на Лонад запрещалось спускаться с личной стражей – вряд ли тут на них кто-то захотел бы напасть, последние полторы сотни лет на политической карте мира влияние Лонада казалось столь же незначительным, как и его размер. Можно было бы судить даже потому, что ни один из нынешних правителей не почтил Монгутем своим присутствием. Это несомненно выводило из себя, но на свежем лице принцессы не появилось ни тени раздражения. Она незаметно усмехнулась в полупрозрачную вуаль, скрывающую нижнюю часть лица, понимая причину воцарившегося молчания. Гости оказались заворожены царственной поступью принцессы. Тончайшая материя ее наряда, вышитая белым золотом и жемчужинами, будто оправа драгоценного камня, каким являлась Рин.
– Рада, что вы присоединились к нам, дитя мое, – ещё пока действующая правительница, отвлеклась от собеседников, и, приняв неглубокий поклон, заключила дочь в объятья, – Мне доносили, что вы отправились к озеру, – обе Монгетум встали на постамент рядом с троном, – Я боялась, что вас можно не дождаться к началу, – с легкой иронией прошептала королева, зная отношение дочери к подобным приемам.
– Что вы, как я могла оставить такое событие без внимания? – в той же манере тихо ответила Риннахад, приветствуя и холодно принимая любезности гостей, – Но я в ссоре с Иноратемом, так что покину вас, не успеете вы сказать: «Мой сын – королевский дурень», – Рин сказала так, чтобы только мать услышала, она сохранила прежнее выражение лица даже после того, как от неожиданности королева рассмеялась, прикрыв лицо рукой.
– Я никогда такого не скажу, вы – мои дети. Оба, – добавила королева, заметив, как принцесса закатила глаза, – Вы потомки Богини, вы кровь и плоть Таисэхад, вы – лучшее что рождалось на этих землях, ибо вы Монгетум, так что и ты не смей так говорить…
– Может быть и лучшее, только Иноратем все равно предпочитает мне своего капитана…
– Вот в чем дело, – догадавшись, с улыбкой протянула Асамэт, из-за чего дочь метнула в ее сторону недобрый взгляд, – Вы помиритесь уже к вечеру, а сейчас позволь себе насладиться торжеством, к тому же посмотри – здесь множество молодых людей, которые отдали бы многое только за один твой взгляд, дева рода Монгетум… Для них ты воплощенное совершенство, не нужно омрачать такое лицо печалью.
– Хм, – Риннахад обвела быстрым взглядом весь зал, – Господин Эклесия ещё не прибыл?
Королева Асамэт сама не прислушалась к своему же совету, потому как ее лицо омрачилось, стоило только услышать вопрос. Она отрицательно покачала головой. Эклесия Фаго стал одной из причин того, что сегодня Иноратему возложат на голову королевский венец, нынешний Наместник Фасхагата искренне верил в возможность возвращения прежнего величия и власти для Монгетум. На Дэхулоссе его называли проповедником, и, возможно, это звание ему подходило лучше всего – в последних письмах, полученных Асамэт он говорил о благосклонности нескольких городов, даже солнцепоклонники Доосарха и Игхинар, кровавая империя-завоеватель, были готовы дать клятву верности Лонаду. Эклесия – тот, кто уже много лет служил Монгетум, обеспечивая им покой и безопасность, человек для которого Король Лонада являлся истинным Богом, и этот человек до сих пор не появился, хотя до церемонии осталась пара часов.
Для королевы Фаго представал как нечто большее, чем просто верный слуга, как он сам себя называл перед Асамэт, Эклесия появился в ее жизни после убийства супруга, когда, оставшись совсем беззащитной с маленькими детьми, ей казалось, что у них есть не так много времени до момента воссоединения семьи. Когда появился Эклесия, Асамэт, рождённая при смуте и диктате Круадхада, впервые почувствовала себя в безопасности. Простой смертный подарил ей надежду на светлое будущее, за это она, наплевав на устои, сама была готова склонить голову в молитве.
– Меня от них тошнит, – Риннахад брезгливо сморщилась, даже зная, что вуаль не сможет скрыть этот жест – Они приехали развлекаться, никто из великих правителей континента лично не присутствует, в лучшем случае отправив жалкую замену, им до нас нет дела, – в резких словах принцессы клокотало уязвленное самолюбие, пораженное чужим пренебрежением, – Но и нам тоже! Мама, зачем вообще этот фарс? – Риннахад повернулась к матери, и, будто, не замечая чужих ушей, высказала все, что на сердце, – Эклесия обещал, что на коронации Иноратему поклонятся властители Дэхулосса, видимо ему стыдно показаться нам на глаза, потому что такого никогда не будет…
– Достаточно, – голос королевы стал холоднее, – Вы перегрелись на солнце, принцесса, отдохните, и вечером возвращайтесь к нам.
Риннахад посмотрела в глаза Асамэт, находя в них мягкую, родительскую строгость, добавив вместе с поклоном слишком официальное «Ваше Величество», принцесса ушла, не оставив ни у кого сомнений, что вечером её не будет.
На гербе Лонада изображена белоснежная птица, парящая в небесной лазури. Рин слышала от жрецов, что этот знак олицетворяет Монгетум, когда-нибудь все уйдёт под воду, все кроме Лонада, пристанища птиц и колыбели божественных потомков, только они останутся в мире, где всюду будет править синий. Символ государства был так же независим, как и его принцесса, но ко всему прочему, Рин вела себя так, будто и вправду имела крылья, которые унесли бы ее от нотаций мамы и брата, когда торжество подойдет к концу. Но это было не страшно. Брата и мать она любила, это – ее семья, также другую, но не менее сильную привязанность принцесса питала к каждому из своих подданных, даже забавная глупышка Дэбу занимала особое место в ее свободолюбивом сердце, но сердце королевства, тронный зал, сейчас полнился чужаками. Разные имена и чины, цвет кожи, возраст, пол – все это не имело значения, ничего не могло спасти чужеземцев от просачивающейся через кожу неприязнь принцессы.
Риннахад смотрела в сторону западного крыла дворца, испытывая раздражение сторожевой собаки, когда до слуха доносились звуки торжества. На ее руку беззвучно опустился прирученный сокол, и губы девушки тронула искренняя улыбка. Она взяла у слуги приготовленный кусочек мяса и скормила хищной птице, а после смотрела на взвившего в высоту друга с небольшой толикой зависти. Рин легла на каменный бортик искусственного пруда, что располагался посреди ее собственного сада, обустройством которого принцесса руководила лично. Риннахад беззаботно замурчала что-то себе под нос, наблюдая за парящей птицей на пламенном закатном небе. Многочисленной прислуги стало совсем не слышно, хотя их можно было оправдать страхом нарушить мелодию колыбельной, которую напевала принцесса. Рин не заметила ничего необычного, поднявшись, она протянула руку вверх – навстречу свободе и небу.
Сокол почти бесшумно опустился на плотную кожу перчатки. Чарующая мелодия мгновенно смолкла, и Рин не могла слышать ничего, кроме бьющегося сердца, она широко распахнула и без того большие глаза, чувствуя себя олененком, который был столь беспечен, что не заметил подкравшегося тигра. Она смотрела на мужчину у врат долю секунды, а потом согнулась пополам от прошивающей тело боли. Рин прижала руку к груди, вынуждая сокола, громко хлопая крыльями, приземлиться рядом, и сорвав кожаную перчатку, она все ещё не могла справиться с неунимающейся дрожью. Внутренняя сторона запястья закровила, не веря собственным глазам, принцесса наблюдала как на коже проступали древние руны. Всего два слова, но Риннахад не сомневалась, именно так будет звучать ее смертный приговор.
Принцесса с трудом пыталась совладать с собой и, хотя бы немного унять обезумевшее сердце. Она крепко сжала запястье здоровой рукой, мимолетно взглянув в сторону мужчины, и заметила, что тот тоже обратил внимание на свою окровавленную метку, принцесса вздрогнула, увидев адресованную ей ухмылку. Рин не хотела, она не хотела видеть, как хищно обвёл ее взглядом, как оскалившись, по-другому она не посмела бы это назвать – улыбнулся ее «разделённый». Риннахад встряхнула головой, словно так могла развеять произошедшее, как ужасный сон.
– Сокол поранил меня, – громко сказала принцесса, чтобы все могли услышать, и скорыми шагами скрылась во дворце.
Да, Риннахад можно было сравнить с птицей, но не с той, что вольно парит в небесах, а с мелкой пичужкой, какая сидит в золотой клетке и радует хозяина плачем о недосягаемой свободе. Принцесса заперла дверь в свои покои, игнорируя уговоры слуг, что просили открыть, и скатилась вниз по стене. Она не сразу поняла, что ее ладони и колени обжигали слёзы, ей хотелось рыдать навзрыд, но лицо оставалось абсолютно спокойно, кажется, она сошла с ума. Рин безостановочно тёрла глаза, но все равно ничего ей ничего не было видно, кроме крупных наливающихся капель.
– Пожалуйста, – повторяла она словно в бреду, пытаясь слезами смыть ненавистную метку, но как назло буквы чернели ещё ярче, – Пожалуйста, исчезай…
Этот вечер – коронация короля Иноратема, этот вечер – момент, когда Риннахад впервые прокляла свою судьбу. Разделённые… Слыша о них в детстве, ей казалось, что это все очередная выдумка няни, но, видимо, такова была жестокая реальность. «Судьба добра и одаривает каждого человека истинной парой, но также судьба зла и не каждый может найти ее» – Риннахад воспроизводила в памяти чужие слова и понимала, что ее судьба была не просто зла, но ещё и садистски жестока – Рин ни разу не покидала Лонад, но знала, как на севере обращаются с чужеземцами, знала, что даже божественная кровь не убережет ее от цены на одном уровне с вещами и живым товаром. Судьба добра и дала Рин родится принцессой Лонада, она лелеяла ее шестнадцать лет, чтобы потом представить ей «истинную пару».
Принцесса безнадежно посмотрела на запястье, где чернели древние руны, которые создал ее потомок, с их помощью можно было управлять живым и мертвым, стоило лишь описать истинную суть. Монгетум, так звали этого великого из людей. С помощью знаний и рун он одолел существ, сочетающих в себе мужское и женское, правящих тогда на земле. Разделив их надвое, подобно сути течения жизни, он стал сродни Богу и в награду получил любовь Богини, и плод ее любви. Так начался род Монгетум, а разделённые существа не помнили ни себя, ни своей сути, они могли узнать друг друга по клейму на запястье. Руны были памятью их поражения и невозможности стать вновь единым целым.
В голове вдруг вспыхнул образ, отпечатанный раскалённым железом на подкорке сознания – красивое лицо, жесткий взгляд, а цвет глаз своей угольной чернотой мог поспорить, разве что только со смолью волос, смуглая кожа, в которую навсегда въелось жаркое солнце песчаных пустынь. Но вспоминая герб на серебряной фибуле плаща, Рин не могла ошибаться, ее разделённый – Зверь Севера.
Стало совсем поздно, но Рин все равно не уснула, даже если бы попыталась. Открыв, наконец, дверь, принцесса не позволила слугам даже взглянуть на свежую рану, самостоятельно и не слишком аккуратно перевязав руку, она отправилась в тронный зал, где ещё оставались гости, но брата там уже не оказалось. Пока она бежала по коридорам в покои Иноратема, сознание било тревогу, ведь «Зверя» там тоже не было.
Иноратем стоял в полумраке у окна, склонившись лицом к кристальному стеклу, он упирал руки в стены, впечатление от его фигуры было гнетущим.
– Разве ты не обижена на меня? – он первый прервал тишину, поворачиваясь к сестре, что не решалась зайти, оставаясь в дверях. Ее ноги были босы, а на руке намотан какой-то лоскут, в комнате уже сгустилась тьма, но Иноратем прекрасно видел этого перепуганного ребёнка.
– Брат… – единственное, что смогла произнести принцесса, бросившись в родные объятья, она уперлась лицом в грудь, и в эту секунду почувствовала себя в безопасности, – Я… Иноратем, я проклята Богиней…
– Что это ещё за разговоры? – будущий король обнял сестру за плечи, удивляясь ее состоянию, он смог различить в невнятном бормотании «Зверь», и тут же обо всем догадался, – Я знаю, – он обнял крепче, прислонившись щекой к чужой макушке, – Он приходил ко мне.
Рин замерла, никак не реагируя на поглаживающие движения вдоль спины, ей никогда не было так страшно, но Иноратем – лучший муж Лонада, он новый король и он непременно защитит свою маленькую сестренку. Собственные убеждения не помогали, потому что стоило ей прикрыть глаза, как жесткий взгляд пронзал насквозь, улыбка в мгновение становилась оскалом пасти, что сомкнется на шее юной принцессы. Риннахад шумно сглотнула. Иноратем заставил посмотреть вверх, тёплыми руками обхватив лицо.
– Где он? – Риннахад облизнула пересохшие губы, спрашивая почти беззвучно.
– Ты плакала? – усмехнулся брат, как-то горько и совсем на него не похоже, он продолжил поглаживать большими пальцами нежную кожу, – Правитель Аркарис вместе с войском сейчас отдыхает, – Риннахад почувствовала подступающие волны нового страха, стоило ей услышать имя своего кошмара, – Ты сможешь увидеть его завтра…
– Зачем мне его видеть! Что ты говоришь!? – Рин оттолкнула брата, прижав к груди перемотанную руку.
– Затем, что твоё имя выбито судьбой на его запястье, – Риннахад могла поклясться, что при этих словах услышала звон разбивающегося стекла, – Как и его имя на твоём, – и то было полное страха ее собственное сердце, – Метки разделённых очень редки, среди двух представителей знати – вовсе исключение, – Иноратем улыбнулся, отходя назад, он облокотился бедром о письменный стол, и не спускал внимательного взгляда с сестры, что с каждым мгновением бледнела все сильней, – Считай, что тебе повезло.
– Мне этого не нужно, – она ответила почти шёпотом и не посмела поднять глаз.
– Ты часто говорила с матерью, будто с Лонадом никто не считается, – Иноратем сложил руки на груди, уводя взгляд с несчастной девушки, чтобы его голос не потерял твердость, – Теперь ты принадлежишь королевству, которое у всех вызывает уважение…
– Северное королевство вызывает ужас, а не уважение, – Риннахад стала дышать чаще, предчувствуя удушье, – И к чему ты ведёшь? Я ведь твоя младшая сестра, – Рин посмотрела с надеждой, поднимая на брата влажные, покрасневшие глаза, – Неужели ты правда отдашь меня этому варвару? – принцесса горько улыбнулась, не находя в брате и попытки возразить, – Он убьёт меня, тебе все равно?
– Прекрати, Риннахад, – то, что брат обратился к ней по полному имени, а не как обычно, лишило последних сил, и принцесса бессильно опустилась на пол, но безумно холодный голос короля не умолкал, – Тэганар Аркарис с войском направлялся собрать дань и подавить восстание в южной части Таргуриса. Возможно, эти несчастные, что подняли бунт ничего не слышали о Звере Севера, а я слышал. Тех сил, что Аркарис имеет на кораблях хватит, чтобы захватить Лонад.
– Но Лонад – не его цель…
– Так было раньше, – Иноратем ближе подошёл к сестре, смотрящей на него снизу-вверх, – Но теперь здесь его «разделённая», – Рин спрятала лицо в ладонях, ее тело мелко подрагивало, – И он ее хочет.
– Иноратем, я не выдержу, пожалуйста, – новый король почувствовал неприятный узел, скручивающийся в груди, стоило слуху уловить сдерживаемые из последних сил рыдания, – Я ведь твоя «Ринни», ты не сможешь…
– Я король Лонада, – Иноратем опустился на колено перед сестрой, утирая ее слезы и мягко улыбаясь, – Я должен заботится о мире на Дэхулоссе, наплевав на собственные желания, – Рин ощутила, как после каждого слова обрывались нити, удерживающие ее целой. Брат стоял рядом, она чувствовала его тепло, но сейчас Риннахад будто видела его впервые, этот Иноратем был чужой, – У принцессы тот же долг, любая из наших сестер выполнила бы его с честью. Но придётся тебе, ведь они мертвы, не так ли, Ринни?
Очередной восход покрыл горизонт румянцем, солнце умывало светом небольшой остров, затерянный среди бескрайних вод, принцесса встретила светило стеклянным, безжизненным взглядом. Риннахад удалось поспать не более трёх часов, провалившись в сон от нервной усталости, но более ей было и не нужно. Рин не хотела тратить драгоценное время дома, ускользающее песком сквозь пальцы, на такое бесполезное занятие, нет, ей было необходимо запомнить все окружающее, впитать в себя, чтобы, когда она погрузилась бы в вечный сон в далёкой, холодной стране ее согревали тёплые воспоминания. В том, что она уедет Риннахад не сомневалась, хотя вчерашний срыв сходил на нет так же, как тень, растворяющаяся под ярким солнцем.
Тэганар Аркарис – имя, что пропиталось кровью, и не только на запястье Риннахад, варвары севера приносили человеческие жертвы во славу своего господина. Рин слышала от подвыпивших гостей на одном из празднеств, что обреченному вырывали ещё бьющееся сердце, принося дар кровожадному правителю. Ведь собственного Аркарис не имел – вернувшись на родной север из раскаленных пустынь, где он жил с двенадцати, молодой король сверг овдовевшую мать, которую заживо сжег на площади, с сёстрами он поступил не менее жестоко, как – Рин не знала, и, если честно, не имела желания знать. Он сам завоевал себе трон, даже будучи самым младшим из детей короля, а север стал вызывать у людей дрожь не столько от холода, сколько от леденящего душу ужаса.
Тэганар Аркарис – властитель обширных земель, несчитанных богатств, и, конечно же, огромного гарема, где собрались лучшие девы со всех частей света, и где они были одинаково безвольны. У Риннахад проявилась печать разделённых. На левом запястье принцессы самой судьбой было высечено имя одного из самых сильных и влиятельных правителей Дэхулосса, и с этим именем пришлось бы считаться каждому, даже если им оказался сам Зверь Севера.
Глава 2.
На север
– Разве не будет лучше, если ты подготовишься к его приходу? – бывшая королева Лонада расположилась в плетенном кресле, она не теряла надежду уговорить дочь, однако Риннахад упрямо не позволяла слугам приготовить ее к торжественной встрече. – Бесспорно, ты красива, но правитель Аркарис владеет половиной мира, – мечтательно произнесла Асамэт, протянув руку к чаше с фруктами, – Наверняка, видел немало…
– Кое-что он точно увидел впервые, – девичий голос растворился в отдаленной мелодии музыкантов, оставшись почти незамеченным.
Под «кое-чем» Рин имела в виду древнее письмо, что столь ярко выделялось на коже. Печать перестала кровить, и теперь, по мнению принцессы прятать ее под повязкой означало показать свой страх, что было унизительно и недопустимо. Риннахад лишь сложила руки на груди, а Асамэт будто случайно не удержала смешок. Как хорошо Рин знала этот жест! Мать больше ничего ей не скажет, не упрекнёт, не попросит, не заставит, но Риннахад все равно сделает то, что он неё требуют. Поддаться на манипуляцию или противиться ей? Принцесса не задавалась этим вопросом, так как ей в любом случае не одержать победы, этот смех звучал, когда она училась ходить, делая первые неуверенные шажочки. Невинный и простой, этот смех она слышала всю свою жизнь – смех умиляющихся взрослых, когда ребёнок сделал что-то забавное. Так было всегда, в груди у принцессы что-то сжалось, ведь, наверное, сейчас был последний раз, и так больше не будет.
Асамэт ответила довольной улыбкой, когда дочь обернулась к ней, и с обреченным видом позволила слугам подойти. Около шести девушек, стоящих подле бывшей королевы, не заставили себя долго ждать, они окружили принцессу кольцом, и сама, не понимая зачем, Риннахад сделала вдох, словно сейчас опустится в воду.
– Это слишком, – констатировала Риннахад, взглянув на своё отражение, она умыла ярко подведённые глаза, отмахнулась от диадемы, и достав тонкий обруч из чёрной кожи, убрала мешающиеся волосы. – Потомку Таисэхад не нужны украшательства, когда сама его жизнь уже высшая ценность, и я… Я не стану наряжаться ради него, – Асамэт не ошибалась, сравнимая дочь с ребёнком, сейчас в Рин говорило детское упрямство, и тут уж ничего нельзя было сделать. Королева со слугами покинула покои, оставив принцессу одну.
Риннахад испытывала напряжение, но строгость лица стерлась, стоило ей вновь подойти к массивным каменным перилам балкона, она была уверена, что Тэганар Аркарис придёт, и уверена, что придёт туда, где вчера впервые увидел Рин. С большого балкона открывался прекрасный вид на личный сад – юркие птички носились с ветки на ветку, ублажая слух трелями, почти заставляя поверить, что бояться было нечего. Но принцесса вглядывалась в густую зелень, с трепетом и даже со страхом ожидая увидеть пару хищных глаз, что посмотрят в ответ. Риннахад неосознанно прикоснулась к запястью, проведя кончиками пальцев по чувствительной коже, она вздрогнула от неожиданности, когда метка отдалась слабым, фантомным прикосновением. Они связаны. Эта мысль несла противоречивые чувства, но даже если такое легкое, похожее на щекотку касание передалось столь четко, то нетрудно было догадаться, что боль они тоже разделят, а это означало, что неприкосновенность Риннахад должна быть в интересах Аркариса.
Это открытие успокаивало, однако принцесса все равно не находила в себе решимость выйти из покоев, когда за дверью пригласили на общий завтрак. Обед принцесса также предпочла провести взаперти, впустив к себе только верную Дэбу и пару музыкантов.
Ожидание скорой встречи мучало, конечно, гораздо лучше было бы как можно скорее пережить вынужденный разговор и обрести, наконец, успокоение. Риннахад совсем не нравилось сидеть здесь, поджав хвост, ведь она уверена – со стороны именно так все и выглядело, но правитель Аркарис тоже все ещё не изволил прийти к ней навстречу. Принцесса прикрыла в раздражении глаза, много молодых мужчин из стражей Лонада избегали ее, подглядывая тайком и густо краснели, когда Рин их обнаруживала, но тут дело обстояло в другом – Тэганар Аркарис был горд и себялюб, он хотел, чтобы Рин сама к нему пришла, но проблема – принцесса Монгетум ничем не отличалась в этом от своего разделённого.
Риннахад больше не чувствовала приятного ветерка, какой дарил перьевой веер в руках Дэбу, она открыла глаза уже после того, как раскрылись двери и в комнату вошёл мужчина. Струна инструмента сфальшивила, и музыканты смолкли, становясь такими же безмолвными статуями, как и их госпожа. Аркарис уверенно прошёл внутрь и по-хозяйски устроился на низкой софе, напротив той, где сидела Рин и Дэбу. Обе девушки подметили, что он одет достаточно просто для человека своего статуса: чёрная шелковая рубаха открывала опасно острые ключицы, широкий пояс, какой обычно бывает отделан бисером и жемчужинами, украшал лишь ремешок для меча, чёрные шаровары, дорогие туфли на южный манер из тисахильской кожи были безжалостно стоптаны на пятках, но по самоуверенной ухмылке девушки могли догадаться, что Зверя это заботило столь же мало, как и все окружающее. Аркарис бросил взгляд в сторону музыкантов, без слов веля им продолжать, под их умелыми быстрыми пальцами тут же родилась мелодия, но теперь она ощущалась вынужденной, делая атмосферу натянутой.
Аркарис сощурился, взгляд его чёрных глаз бесстыдно, даже нахально проскользнул по фигуре принцессы, будто лезвием распарывая ткань одежд. Рин кожей ощущала, как с каждой секундой становилась все меньше защищена, и, к ее ужасу, обнажалось не только ее тело, но и душа. Принцесса нервно сглотнула, не в силах увести собственные глаза, которые намертво пригвоздили к красивому лицу, Тэганар Аркарис и правда оказался красив – но слишком идеальная красота делала его так мало похожим на живого человека из крови и плоти. Он был похож на одну из полуразрушенных статуй прародителя Монгетум в подземельях жрецов. После нападения Круадхада старая вера была уже давно забыта и заброшена, теперь предпочитали слагать молитвы Богине, но в детстве, когда Рин с Иноратемом и другими детьми любили сбегать от слуг и разведывать подземные сети ходов, они наткнулись на служение жрецов, их мрачная месса оставила глубокое впечатление в душе Рин. А строгое, красивое лицо статуи, смотревшее пустым взглядом прямо вглубь неокрепшей души принцессы, надолго поселило в ней страх.
– Мы, – Рин не сразу, но все же пришла в себя, чуть наклоняя голову в приветственном поклоне, – искренне рады видеть Вас, – Риннахад принадлежала из самому знатному роду, и не смогла бы вспомнить, сколько раз за всю жизнь ей пришлось произносить подобную ложь, но впервые сделать это оказалось так трудно.
– Было интересно взглянуть кого мне послала судьба, должно быть, эта достойнейшая дева, – Аркарис поставил ударение на двух последних словах, хитро улыбнувшись, он наклонил голову набок. – Но передо мной лишь перепуганный крольчонок, я разочарован…
– Если быть честной, я тоже не в восторге, – фыркнула оскорбленно принцесса, сложив руки на груди, она смотрела на «Зверя», что секунду назад вселял ужас, самым надменным взглядом. – Но так сложились обстоятельства, нам придется их принять.
Тэганара, кажется, забавляла эта вспышка негодования, а музыканты и Дэбу не могли не узнать свою госпожу, опустив глаза в пол, они боялись даже посмотреть в сторону гостя.
– Нет необходимости составлять письменный договор – имена на наших запястьях уже являются гарантом, – Риннахад хотела высказать свои сомнения насчет грамотности гостя, но в последний момент нашла в себе силы остановиться, что все равно не ушло от внимания Аркариса. – Лонад и Таргурис заключат мир, последний должен обещать Лонаду независимость и неприкосновенность, и, так как только наши души связаны, то мне нет никакого дела до вашего тела, покинув границы острова, вы вольны выбирать судьбу так же, как и я.
Рин поставила точку в своём манифесте, взглянув на молчавшего Аркариса, она нашла его реакцию удовлетворительной и радостно хлопнула в ладоши, торжествуя свою победу.
– Надеюсь, моя позиция ясна, для обсуждения деталей можете обратиться к королю Лонада, – принцесса выжидательно посмотрела на северного правителя, а на ее лице явно читалось желание, чтобы последний поскорее удалился. Но вместо этого Аркарис удобнее устроился на своём месте, закинув ногу на ногу и разместив локти на низкой спинке.
– Все, кроме принцессы – вон, – приказ был отдан спокойным голосом, но сила в этих словах заставила повиноваться даже поданных другого королевства. Риннахад постаралась не подавать виду, но теперь, оставшись один на один со «Зверем», ей стало действительно страшно.
– К чему ты устроила это представление? – с ухмылкой на лице прервал тишину Аркарис.
Риннахад молчала, чувствуя, будто ее отсчитывали как провинившегося ребёнка.
– Что же, признаю, ты меня позабавила…
Принцесса не подняла взгляда с колен, на которых лежали руки, при следующих словах Зверя сжавшиеся в кулаки.
– Но ты пожалеешь, если устроишь подобное во время отплытия.
– Отплытия? – Риннахад не понимала, о чем говорил этот нахальный чужак, разве она только что не высказала свои условия, почему он не стал с ними считаться?
– Да, через пару часов ты отправляешься в Таргурис…
– Да с какой стати! Мы связаны, а ты хочешь так просто разрушить мне жизнь? – вспыхнула Риннахад, говоря на эмоциях, она не слишком старалась подбирать выражения. – Я не одна из твоих рабынь, чтобы ты посмел не считаться с моим мнением, я твоя «разделённая», – рука с печатью вскинулась вверх, но даже этот резкий жест не привлек внимание Аркариса, чёрные глаза наблюдали за происходящим скучающим взглядом, что окончательно выводило принцессу из себя.
– Я кровь и плоть Таисэхад, я дева рода Монгетум, я принцесса Лонада, – на последнем восклицании Риннахад не стерпела, и уже встав со своего места, очаровательно топнула ножкой в своём неудержимом недовольстве, – и, – Рин на мгновение остановилась перед окончательным заявлением, – Я не покину этот остров, – она проговорила это, выделяя каждое слово, и теперь смотрела на пока бездействующего Аркариса, чувствуя, как тело начала пробирать мелкая дрожь, – Корабли Таргуриса должны покинуть Лонад… – в заключении тихо произнесла принцесса, сжимая запястье, где чернело чужое имя.
– Хорошо, – низкий, глубокий голос отзывался искрами по коже, Аркарис прикрыл глаза.
Хищно ухмыльнувшись, он провёл языком по ряду ровных зубов. Риннахад проследила за рукой, что достала из-за спины украшенные самоцветами ножны. Принцесса неосознанно попятилась назад, когда мужская кисть легла на эфес, но она споткнулась о мебель и упала, вскрикнув от испуга. Зверь словно почуял страх, поддавшись вперёд, он настиг принцессу посредине огромных покоев, наступив на длинные полы чужих одежд.
– Нет, стой, – Рин билась и вырывалась под возвышающейся угрозой, но все было тщетно, – Если ты ранишь меня, то тоже почувствуешь боль… – она попыталась уцепится за последнее открытие, совсем недавно подарившее немного уверенности.
– Мне хочется знать, кто позволил тебе так говорить со мной? – Тэганар не обратил внимания ни на немощные потуги принцессы освободиться, ни на животный страх в синих глазах, слишком сильно сжав чужую челюсть, он не ослабил хватку, даже услышав приглушенный стон боли, – Успокойся, – ледяным тоном «попросил» северный варвар, а принцессе ничего не осталось, кроме как подчиниться, – Если так сильно хочешь остаться здесь, то я не против.
Влажные от подступающих слез глаза вспыхнули неверием и слабой надеждой, но их тут же вытеснил ужас.
– Но то, на чем имеется мое имя – принадлежит мне, и я заберу это с собой.
Крупная ладонь накрыла рот, украв возможность молить о пощаде, вжав чужой затылок в холодный каменный пол, Тэганар поставил колено на солнечное сплетение, чтобы обездвижить жертву, а идеально заточенное лезвие кинжала, поддев рукав, легко прорезало ткань до самого плеча.
– Отрезать руку? – Аркарис рассуждал вслух, прикидывая место разреза, казалось, он искренне наслаждался мучениями принцессы, – Нет, одна рука слишком дёшево, – скалясь своей хищной улыбкой, Зверь приблизился к лицу и прошептал, – Пожалуй, твою глупую головку я тоже заберу, – перехватив рукой плечо, он позволил Риннахад почувствовать холодную сталь, прислонив кинжал к девичьей шее, сразу после чего в покоях раздался громкий крик.
– Что произошло? – глаза Иноратема наполнились обжигающей ненавистью, а взгляд этих глаз, ровно как и меч, был готов пронзить Аркариса насквозь.
– Ваша сестра не обучена манерам, – кинжал с громким лязгом возвратился в ножны, Тэганар неохотно остановился, и легким движением поднял, прикрывающую растерзанный рукав, принцессу за локоть. – Полагаю это ваша оплошность, – по виду нового короля Лонада было ясно, что тот бежал, но все равно пришёл слишком поздно, Аркарис ядовито улыбнулся, добавив пропитанное притворством, – Ваше Величество.
Иноратем проигнорировал выпад, устремив взгляд на сестру – она выглядела напугано, а на её шее алела тонкая нить ранки, на которой вскоре, словно бусины, выступили капельки крови. Тэганар знал, что Иноратем увидел, но, или скорее потому – лукаво усмехнулся – для короля Лонада он сейчас представлялся змеёй, что заползла в дом, Иноратем мог попробовать избавиться от напасти, и эта попытка закончилась бы смертью, но, к сожалению, нельзя было заранее знать чьей. Иноратем сжал кулаки до побеления костяшек.
– Риннахад, подойди ко мне, – голос Иноратема смягчился, в нем сквозила вина, но Рин осталась неподвижной, она смотрела в пол, и не видя выражения её глаз, Иноратем надеялся, что дело было только в том, что Аркарис все еще цепко держал принцессу за локоть.
– Что и требовалось доказать, – Тэганар равнодушно оглядел принцессу, а после тут же толкнул её в сторону старшего Монгетума. – Эта девчонка испорчена самовольством. – он заметил, как Рин в страхе прижалась к брату, – Но меня это не пугает, – Аркарис с напускным безразличием посмотрел в синие глаза Иноратема, – Надеюсь, все готово? – его взгляд источал мороз, но губы растянулись в милой улыбке, тон голоса был совсем не вопросительным.
– Риннахад, – выдохнул Иноратем, стоило Аркарису покинуть покои, – Что здесь произошло? – беспокойно продолжил он, обращая все внимание на сестру.
– Не трогай, – Рин отбила руку, что хотела увести выбившуюся прядь за ухо, – Я хочу побыть одна, – она старалась говорить сдержанно, но ее дыхание стало прерывистым, а лицо осталось слишком бледным.
Некоторое время они просто стояли в тишине. Через растворенные двери балкона в помещение проникали звуки и запахи угасающего дня, знакомая песнь ветра и моря, легкий аромат цветов, те же самые, что были вчера, и великое множество дней до… И великое множество дней, которые будут после, теперь это казалось невероятной глупостью – думать, что с последним Монгетумом исчезнет и мир. Маленькая царапина на шее – пустяк, Рин рушилась внутри, а мир оставался прежним. Даже страшно: спокойствие и благоденствие острова, которые всегда видела Рин, от которых ей временами хотелось сбежать, остались столь неизменными, что среди спутанных мыслей зрела странная надежда, будто все произошедшее было кошмарным сном. Тёплые руки брата укрыли плечи объятием, Иноратем прижал сестру крепче, почти унимая ее мелкую дрожь. Конечно, эта надежда лишь самообман, но сейчас Рин так сильно хотелось обмануться. Почему-то ей вспомнился день, когда она проснулась из-за страшного сна, кошмар казался настолько реальным, что принцесса долго не могла успокоиться. В ту ночь Иноратем так же тепло обнимал её, а когда она подняла заплаканное лицо, то увидела столь редкую – искреннюю улыбку. В мыслях принцесса полностью погрузилась в память о прошедшем дне, и сбегая от ужасающей действительности, на мгновение приняла воспоминание за реальность, поднимая лицо вверх, Рин ждала увидеть улыбающееся лицо брата. Ей едва удалось сдержать себя от вскрика, словно она обожглась, потому что в синих глазах, смотрящих на неё в ответ, подобно штормовому морю, бурлило невыразимое страдание.
Иноратем хотел что-то сказать, но Рин оттолкнула его, быстро убегая. Она не обращала внимание на людей, встречающихся на пути, Риннахад знала куда идёт, а когда оказалась в давно пустующей комнате, то заперла за собой дверь и… застыла. Она просто стояла, пытаясь осознать все произошедшее. Рин не нужно было слышать, что скажет брат, она все поняла по его взгляду. Они бессильны. Как бы Иноратем не желал защитить её, он не сможет. Никто из трёх живых рода Монгетум не владел могуществом Богини, а ее месть – когда пространство, где насильно забрали жизнь её потомка, стирала с лица земли огромная волна, как это произошло с Круадхадом, на Лонаде не действовала.
Принцесса стояла перед выбором, на одной чаше весов находились: мама, Иноратем, Лонад, а на другой не было ничего. На самом деле у Риннахад не было и шанса спастись, лишь попытка могла стоить ей всего, что дорого. Она понимала, что погибнет, если отправится в Таргурис, а если останется… Риннахад даже не видела смысла бежать куда-то, потому что без Лонада, как бы раньше она и не сопротивлялась подобной мысли, принцесса не смогла бы представить себя, а оставшись здесь и Лонад, и она сама были обречены…
***
– Я счастлива, что ты всё-таки одумалась, только представь – будешь жить в самом сердце Таргуриса, – мать заботливо поправила ворот утеплённой накидки, выглядывая из-за плеча дочери. – Ты уже богаче всех дев Дэхулосса благодаря своей левой руке и имени, что на ней начертано, так почему же ты не рада?
Рин казалось этот вопрос не требует ответа. Она бы рассказала почему она не рада, но сейчас у неё не имелось на это сил, Рин уже все решила. Асамэт смогла заполучить у Аркариса несколько часов. Несколько часов! Это много или мало, когда знаешь, что речь идёт о собственной жизни? За кристальной призмой окон занялся рассвет, ее время вышло.
– Я иду путём наименьших жертв, а не богатства, мама, – серьезно и немного грустно ответила Риннахад, глядя на безвольную куклу в своём отражении. – Не хочу, чтобы из-за меня умирали родные, – голос сорвался, и принцесса закончила почти шёпотом, – опять…
– Не говори глупости! – жестко прервала бывшая королева, будто чужие слова имели власть разрушить её собственное представление реальности. У них все было хорошо. Рин поняла это по красноречивому взгляду в отражении, и слабо кивнула в ответ, смягчая реакцию матери, – Если тебе так ненавистен север, то воспользуйся своей красотой. Ты юна и прекрасна, Ринни, все это не должно доставаться Аркарису просто так, – старшая Монгетум встала вперёд, теплотой рук согревая холодные руки принцессы, – Теперь – став супругой «Зверя», ты будешь иметь намного больше власти, нежели принцесса Лонада.
Риннахад не помнила сколько спала ночью, и спала ли вообще, собравшаяся семья и приближённые, ждущие на пристани, огромные корабли, и ее наряд невесты – все представлялось невероятным сном. Но вряд ли сон был хороший, вокруг толпились воины Таргуриса, Риннахад смогла облегченно выдохнуть только, когда мать сообщила об отбытии Аркариса вчерашним вечером.
