Загадка города Шахтар

Ей снился потрясающий сон. Олимпиада Васильевна вышла на пенсию, а новым библиотекарем стал сероглазый красавец. Сначала он читал Наде стихи, а потом они обсуждали научные открытия и санитарные нормы архивных помещений. Вокруг водили хороводы малыши-октябрята и пионеры в парадной форме, по радио играл гимн, и вся библиотека танцевала от восторга. Сквозь радостные танцы пробился надрывный вопль, и это был совсем не голос неизвестного красавчика. Крик соседки выдернул девушку из фантазий, но снившаяся ей тряска не прекратилась. Вокруг все дрожало, в ногах валялись книги с полки, по полу рассыпались карандаши и ручки. Общежитие ходило ходуном.

– Подъем, живее, чтоб тебя! – Лена уже трясла ее за плечи, вытаскивая из постели.

Еще не до конца проснувшись, Надя дала выволочь себя в прихожую и усадить на пол в проеме ванной.

– Сиди и не рыпайся, пока я не разрешу! – скомандовала Лена и села в двери комнаты. Упершись спиной в косяк, она шепотом перебирала матерные ругательства, молитвы и невнятные обещания самой себе.

– Что происходит?! – Надя попыталась перекричать треск перекрытий.

– Такое бывает, когда внизу много пара и кто-то его выпускает! – крикнула в ответ соседка. – Нормально же жили, кто опять все это начал?!

Надя вспомнила суровый взгляд Эльдара и как резко он захлопнул дверь. Неужели это случилось из-за нее?! Девушка вжалась в колени лицом, стараясь не прислушиваться к дребезжанию окон, скрипу перекрытий и собственным мыслям.

Землетрясение длилось целую вечность. Даже когда здание, наконец, успокоилось, она не могла пошевельнуться, не могла отличить, взаправду ли это или она снова уснула. Лена сидела тихо, беззвучно перебирала губами, как будто считала. Досчитав до ста пятидесяти, она медленно встала и сделала Наде знак сделать то же.

– Думаю, можно ложиться, – вздохнула она, осмотрев разбросанные по полу вещи. – Уберемся завтра. Опять все в шкафы прятать…

Осторожно, останавливаясь после каждого шага, они вернулись в кровати. Когда девушки уже легли, здание издало протяжный стон, словно тоже устало от лихорадочной тряски. Соседки напряглись, но вокруг повисла тишина, и вскоре Лена уже сопела в другом конце комнаты. Надя же долго не могла сомкнуть глаз. Впервые она подумала, что приехала в очень странное место.

Утро оказалось под стать бессонной ночи. Надя чувствовала себя разбитой, как будто даже тело было покрыто синяками от ночной тряски. Остальные жители разделяли эти чувства. Все, кого она встречала на лестницах, недовольно зевали и терли глаза, и даже на первом этаже было необычайно молчаливо. Надя осмотрела толпу выходящих из общежития в поисках знакомых лиц. Лена и Эльдар ушли на работу рано утром, и теперь ей некого было спросить о случившемся ночью. Впрочем, неожиданное землетрясение никого, кроме нее, не удивило. Надя услышала недовольное ворчание, что таких встрясок давно не было, и вздохи о том, как бы не ужесточили правила, но ни одного вопроса, что же это такое было.

В недоумении она оглянулась на дверь подвала. Самая обычная, ничем не примечательная дверь, за которой скрывалась самая обычная постирочная, в которой временами не хватало машин для всех нуждающихся. Но, если верить словам Лены, именно пар, поднимающийся из этого подвала, виновен в том, что произошло. «Как это может быть связано?» – спросила себя Надя и подошла к двери. Но не успела она прикоснуться к ручке, как дверь распахнулась, и Надя едва успела отскочить в сторону.

– Ох, прости! – Ей навстречу вышла незнакомая девушка с пустым тазом. – Не зашибла тебя?

– Нет, все в порядке, – успокоила ее Надя. – Я просто хотела посмотреть, что там внизу… Ну, знаешь, после того, что было ночью…

– Ты про «общаготрясение»? Первый раз его застала, что ли? – Надя кивнула, и девушка ободряюще улыбнулась: – Не бери в голову. Такое случается, но, как видишь, все живы-здоровы. Главное, читай, что в правилах написано, и следуй им. Кто-то, видать, нарушил, вот нас и потрясло немного. Здание крепкое, пошатается-пошатается, да и успокоится. А мы все как раз вспомним, что нельзя ходить в подвал по белому пару.

– А утром уже можно?

– Конечно, пара же нет. – Девушка открыла дверь и показала Наде знакомое помещение с выстроенными вдоль стен стиральными машинами. От молочно-белых влажных струек, которые прошлой ночью ползли по подвальной лестнице, не осталось и следа. – Так что все в порядке, можно стирать. Если бы что-то серьезное случилось, с утра бы уже правила поменяли. Но такое бывает только по праздникам.

Она рассмеялась, помахала рукой и ушла на лестницу. Надя проследила взглядом, как закрывается дверь подвала, и медленно пошла к выходу. «Похоже, здесь это в порядке вещей, раз все уже привыкли, – попыталась она себя успокоить. – Кажется, правила не на пустом месте придуманы». Стало еще любопытнее, почему в уставе был отдельный пункт про комнату Эльдара и почему Лена говорила, что некоторые правила можно нарушать. Быть может, она как раз последнее и имела в виду?

За рассуждениями о необычных правилах, происхождения которых она все еще не знала, она нога за ногу дошла до работы и, взглянув на библиотеку, подавила зевок. Из-за бессонной ночи утро не задалось, и пусть даже сегодня она должна была, наконец-то, войти в архив, чутье подсказывало, что что-то обязательно пойдет не так.

Фрекен источала ненависть. К этому Надя была готова и с честью выдержала более подробный, чем годовой курс в университете, часовой инструктаж о работе в архиве и угрозы запереть ее в подвале, если не будет слушаться. Библиотекарша открыла дверь без таблички на первом этаже и отвела Надю вниз. Тут Надя заметила первую отличительную черту шахтарского архива: он был просто в ужасном состоянии. Подвальное помещение напоминало гробницу, которую вскрыли спустя сотни лет. Внутри стояла тягучая влажная духота, в тусклом свете лампочки едва просматривались старые стеллажи, заполненные безымянными папками, между двумя стеллажами темнел проход, в который, судя по слою пыли на полу, долгие годы не ступала нога человека. Душа архивариуса требовала все бросить и бежать спасать несчастное хранилище забытой истории, но Олимпиада Васильевна одним многозначительным позвякиванием ключей удержала Надю на месте.

Из всеобщей разрухи выделялись только стопки газет, аккуратно сложенные на столе у входа. Когда женщины подошли ближе, Надя увидела знакомый заголовок «Новости Шахтара». Свежие номера городского еженедельника лежали во взрослом отделе, а более старые хранились на третьем этаже, и она задалась вопросом, почему именно эти три связки газет спрятали в архив.

Олимпиада посмотрела на заголовки, прищурившись, вгляделась в даты и жестом подозвала Надю. Хлопнула по бумаге, подняв облако пыли, и показала на лестницу, сквозь кашель веля отнести все во взрослый отдел. Дышать в архиве было невозможно, и девушка поспешила выполнить поручение, лишь бы вернуться на свежий воздух.

Уже на лестнице пыль взяла верх, и Надя громко, до слез и соплей, прочихалась. Было очевидно, что архив никто не посещал со дня смерти прошлого архивариуса, и теперь вся пыль десятилетия осела на ее одежде, волосах и, кажется, даже во рту. Ругая себя, что не додумалась взять простейшую маску, и беспрестанно шмыгая носом, она завалилась во взрослый отдел. Вес печатного слова уже чувствовался в плечах. «По крайней мере, я попала в архив», – подбодрила себя Надя, со вздохом опустив кипу газет на ближайший стол.

Работы в архиве было невпроворот, но Фрекен каменным сфинксом стояла в проходе и внимательно следила, чтобы Надя не то что не уходила дальше столов с газетными пачками, но даже не трогала ничего, что не нужно было поднимать в библиотеку. Как только девушка с тяжелым вздохом взяла последнюю стопку, библиотекарша нетерпеливо затопала ногой, подгоняя ее обратно в холодный вестибюль. Стоило Наде выйти, старуха заперла архив, недовольно высморкалась в платок и, через плечо напомнив девушке об обязанности разложить газеты по порядку, поспешила в читальный зал.

– И чтобы никакой пыли в библиотеке я не видела! – прикрикнула она уже с лестницы, на что Надя лишь усмехнулась и глянула на свое отражение в стеклянной двери.

Природная рыжина скрылась под хлопьями пыли, как и цветы на платье и веснушчатая светлая кожа. Надя напоминала гипсовую статую, отсыревшую от слез и соплей и погнувшуюся в пояснице. Наконец-то, поставив стопку газет рядом с остальными, она со стоном выпрямилась и облегченно вздохнула. Теперь можно было и умыться, но только она повернулась к двери, как тут же остановилась. Прямо перед ней стояла пара удивленных читателей.

«Я точно отсюда уеду», – поклялась Надя. Она в упор глядела на сероглазого красавца и девицу рядом с ним, и они пялились в ответ.

– Может, вам помочь? – неловко поинтересовался парень, оглядывая Надино посеревшее платье.

– Спасибо, не надо. Я работаю с очень старыми газетами, с ними нужно обходиться бережно, – бесцветным голосом ответила она и отвернулась, радуясь, что под пылью не видно пунцовое от стыда лицо.

– Мы тогда пойдем в читальный зал, – он подхватил под руку едва сдерживающую смех подружку и подтолкнул ее к выходу. – Не будем мешать.

Когда за ними закрылась дверь, Надя позволила себе один отчаянный вздох. Хуже просто быть не могло.

Бросив взгляд на уже ненавистные стопки архивных газет, она по привычке встряхнулась, подняв облако пыли вокруг головы, и пошла в туалет. В тусклом освещении увидела свое отражение в оттенках серого, и, даже тщательно отряхнув волосы и одежду, не смогла вернуть миру краски. Смыв пыль вместе со скромной косметикой, Надя высморкалась, сполоснула рот и снова посмотрелась в зеркало.

– Уже лучше, – подбодрила она себя, списывая покрасневшие и увлажившиеся глаза на книжную пыль. – Теперь пора работать.

Эти слова как будто призвали к ней самые разные дела: когда Надя вернулась, ее уже ждали дети, рвавшиеся записаться в библиотеку. За ними потянулись подростки, из взрослого отдела звали пенсионеры, потом надо было разложить возвращенные книги, протереть испачканные пылью столы… На газеты совсем не оставалось времени. Надя ловила свободные минуты, чтобы почистить их, спрятать за стойку и пересчитать. Как только она освободилась достаточно, чтобы оформить на них формуляры, в библиотеку заглянул Эльдар.

– Приветствую, – улыбнулся он, подходя к конторке. – Такой тяжелый день, что седых волос прибавилось?

– Очень смешно, – покраснела она и снова потрясла головой. С кудряшек посыпались пылинки. – Это все архив. Там не убирались уже лет сто.

– Всего десять, – уточнил парень, но лицо его моментально стало серьезным. – Тебя пустили в архив?

– Нет, меня привели туда на поводке, чтобы я выгрузила эти стопки газет, которые весят тонну, а потом отправили обратно, раскладывать их по датам. Фрекен с меня глаз не спускала. Стояла там как Цербер, следила, чтобы я даже не смотрела, куда не следует. Но я очень надеюсь, что это только начало. Видел бы ты этот архив – работы там по горло…

– Не сомневаюсь, – рассеянно сказал Эльдар, глядя на стопки рядом с Надей. – Ты про эти газеты?

Она кивнула и опустила глаза к карточкам.

– Занесу их в картотеку, проверю, все ли с ними в порядке, потом найду им какое-нибудь место. Думаю, в читальном зале. Все-таки они довольно старые и вряд ли будут кому-то интересны.

– Почему они вообще были в архиве? Я думал, там газет не держат.

Надя пожала плечами. Она и сама задавалась этим вопросом, но ответа не нашла. Кто-то относительно недавно убрал газеты в архив, а теперь кто-то приказал поднять их обратно, и Надя невольно задумалась, были ли это одни и те же люди.

– Надежда! – раздался зычный голос из детского отдела. – Надежда, иди сюда!

– Вспомнишь солнышко… – пробормотала Надя, неохотно поднимаясь со стула. – Подождешь меня? Как раз скажу ей, чтобы забрала эти газеты в читальный зал. А то потом еще всыплет мне, если с ними что-то случится…

Очередной выговор она пропустила мимо ушей: настроение и так было ниже некуда, и Фрекен как будто это почувствовала. Она прервала ругань на полуслове, окинула притихшую девушку недовольным взглядом и, пригрозив, что проверит чистоту взрослого отдела, удалилась, оставив Надю с очередью детей и их родителей. Работа снова ее закрутила: книги, карточки, уборка пыли, попытки отмыть от той же пыли саму себя. Надя понадеялась было, что Эльдар ей поможет, но того и след простыл, и с двумя потоками читателей ей пришлось разбираться самой.

К концу дня она чувствовала, что уже закипает. Людей видеть не хотелось, и она с радостью вернулась к старым газетам, которые не задавали глупых вопросов и не лапали книги руками в мороженом. Пробежав по стопкам взглядом, Надя уже взяла недоделанные формуляры, но остановилась. Что-то было не так. Вернувшись к газетам, она снова пересчитала их, проводя по сгибам пальцем. Затем пересчитала еще раз, поднимая каждую и сверяя дату на первой полосе. Чутье не подвело: несколько выпусков исчезли. Взяли их из середины одной из стопок, перемешав остальные газеты, чтобы скрыть кражу. Кому могли понадобиться газеты десятилетней давности, спросила себя Надя и тут же дала ответ.

– Эльдар! – Она треснула кулаком по столу. – Вот, значит, куда ты убежал?!

Кипящая внутри злость требовала пойти и надрать ему зад прямо сейчас, но Надя заставила себя сесть и сделать несколько вдохов и выдохов. Рабочий день еще не закончился, формуляры на газеты не заполнены, а она…

– Вот черт.

Она уже сказала Олимпиаде Васильевне, что отнесет газеты в читальный зал завтра утром, и библиотекарша ни за что об этом не забудет. Надя запустила пальцы в кудри. Она уже готова была выдирать себе волосы.

– Что же делать, что же делать, что же делать?.. – зашептала она, лихорадочно размышляя.

Если Фрекен узнает, что архивные газеты вынесли у нее из-под носа, и не кто-нибудь, а именно Эльдар, которого библиотекарша на дух не переносила, Надя вылетит с работы со скоростью света. Она должна вернуть пропажу как можно быстрее и уже завтра утром сделать вид, что ничего не случилось, но как успеть все за один вечер и где вообще искать газеты?!

Успокойся, приказала она себе, дыши глубже. Эльдар должен быть в общежитии. Пока что надо все подготовить. Вечером она придет к нему, заберет пропавшие газеты, силой, если понадобится, и утром вернет их на место. Стоит заполнить карточки заранее и прийти в библиотеку раньше Фрекен, та ничего не узнает.

Других идей у нее не было, и девушка поспешила вернуться к своим задачам. То и дело поглядывая на часы, она занесла в картотеку сохранившиеся газеты, разложила их по порядку, заготовила формуляры для украденных номеров и спрятала их в стопке пустых читательских билетов. Закончила она как раз вовремя: Олимпиада Васильевна внезапно появилась из прохода за ее спиной и придирчиво осмотрела зал.

– Надежда, я ухожу, – объявила она, обходя конторку. – Не забудь погасить свет и закрыть все на ключ.

– Конечно, – та выдавила улыбку, стараясь не показать радость. – До завтра, Олимпиада Васильевна.

Библиотекарша имела привычку засиживаться в читальном зале, а уходить раньше нее – значило обеспечить себе утреннюю выволочку. К счастью, архив утомил даже Фрекен, и Надя встала в очередь на вход в общежитие еще до девяти часов вечера. Первый этаж снова наполнился жизнью, и о случившемся ночью уже никто не вспоминал.

– Мать моя женщина, ты что, в цемент упала? – Лена как раз выходила из подвала с тазом в руках, когда соседка подошла к лестнице.

– Скорее угодила в пылевой ураган, – хмыкнула та и понизила голос: – Ты не знаешь, Эльдар у себя?

– Где же еще, – усмехнулась медсестра. – А зачем он тебе?

– Он украл из библиотеки архивные газеты, я должна их вернуть. – Надя пошла в сторону коридора, но ее быстро остановили.

– Куда ты собралась в таком виде? В гроб краше кладут, – бесцеремонно оценила ее внешность Лена и потащила соседку наверх: – Пошли лучше домой. Душ примешь, голову вымоешь. Никуда Эля из общаги не денется. Если что-то взял, наверное, ему это нужно. Как раз сделает, что хотел, и будет меньше артачиться. Ты же знаешь, он упрямый, как баран.

Надя, и правда, уже была знакома с эльдаровским упрямством: если он чего-то не хотел, заставить его было почти невозможно, а вот своих целей он добивался любыми способами. Она и сама мечтала смыть с тела сухую серую вуаль, от которой уже все чесалось, и покорно ушла в ванную. Тут, взглянув на себя в зеркало, она осознала, какими точными были Ленины слова. В ярком свете ламп стала видна вся засевшая в волосах пыль, серые пятна на коже, размазанная по лицу косметика. «И правда, в гроб краше кладут», – подумала Надя. В горле собрался ком, она сжала челюсти, лишь бы не дать подбородку предательски задрожать. Стараясь не думать о том, насколько проигрывала той девушке, что над ней смеялась, она яростно терла себя мочалкой и взбивала на голове пену. Внешнему виду это помогло, но подбородок дрожать не перестал.

– Другое дело! – похвалила ее Лена, но Надя не слушала: даже не высушив волосы, она оделась в первое попавшееся и устремилась на первый этаж.

Не обращая внимания на людей вокруг, подошла к комнате, в которую нельзя было заходить, и замолотила кулаками в дверь. Когда Эльдар все-таки открыл, по удивленному взгляду стало понятно, что он ее не ждал.

– Га. Зе. Ты, – отчеканила Надя, протягивая руку.

– Прости, – вздохнул он. – Надо было оставить записку… Я их верну, честно.

– Возвращай. Сейчас же.

С минуту они смотрели друг на друга.

– Без них ты не уйдешь? – Надя помотала головой, и он отступил на шаг, жестом приглашая ее зайти: – Тогда прошу. Не в коридоре же стоять.

Надя решительно вошла и огляделась. Комната совсем не была похожа на запретную зону, и девушка снова задалась вопросом, почему ее нельзя посещать. Обстановка здесь была куда более аскетичная, чем у них с Леной. «Как в морге», – подумала Надя, вспомнив, кем Эльдар работает. Одинокая кровать в углу, широкий стол у зашторенного окна и книжный шкаф там, где должно было быть место второго жильца.

– Ты живешь один? – удивилась она.

– Как и все на первом этаже, – кивнул Эльдар и прошел к столу. – Нам нельзя открывать окна, если помнишь. Двоим тут дышать будет нечем.

Надя что-то промычала в ответ. Она прочитала то правило, но не заостряла на нем внимание, потому что жила на пятом этаже, и им было запрещено открывать окна только по ночам. «Как они тут живут, бедные?» – подумала она, рассматривая кухню. На женский взгляд, она была совсем пустой: только кофе, чайник да позабытая кастрюлька на плите. Готовкой Эльдар явно не утруждался, и становилось понятно, почему он такой исхудавший. На книжном шкафу громоздились какие-то журналы, тетради и просто пачки бумаги вперемежку с потрепанными книгами. Надя хотела было подойти ближе, но заметила разложенные на столе старые газеты и быстро пересчитала их. Да, все пропавшие номера были здесь. Эльдар что-то переписывал из них в большую тетрадь, а ее приход прервал его занятие. Махнув рукой на кровать – сядь, подожди, – он вернулся к столу.

– Зачем ты вообще их украл?! – сердито спросила она, нетерпеливо постукивая пальцами о край кровати.

– Не украл, а одолжил, – поправил ее Эльдар. – Я бы вернул их завтра перед работой. Ты хотела отдать газеты в читальный зал, а Фрекен костьми ляжет, но не даст мне на них даже взглянуть. Когда ты ушла, я посмотрел даты. Там были нужные, вот я и взял их. Не подумал. Еще раз прошу прощения, я должен был тебя предупредить.

– Да, было бы неплохо, – огрызнулась она, и в комнате снова повисло молчание. Однако долго девушка его не удержала.

– Если она узнает, что газеты пропали, она меня четвертует! Ты мог просто сказать, что хочешь почитать их, я бы ничего ей не говорила…

– Я же сказал, что не подумал! Я извинился!

– Не кричи на меня! – Из глаз брызнули слезы. – Мало того, что… Еще и ты тут!

Она уткнулась лицом в колени, изо всех сил стараясь не расплакаться, но сдерживать накопившиеся чувства больше не получалось. Стыдясь поднять голову на Эльдара, она могла только услышать его вздох, звуки шагов и шум крана. Похлопав ее по плечу, парень протянул ей стакан воды, и Надя, всхлипнув, благодарно кивнула.

– Прости, – прогнусавила она и попыталась встать. Ноги почему-то тоже дрожали. – Наверное, мне лучше уйти… Зайду за газетами перед уходом.

– Куда? – сильная рука усадила ее на место. – Десять минут одиннадцатого. Комендантский час.

– Уже? – Она перевела взгляд на будильник. – Как же… Мне теперь до утра здесь сидеть?

Эльдар кивнул, снова поворачиваясь к газетам.

– Вахтерше позвони только. Или не звони, Ленка наверняка уже отчиталась. Я спать не буду, так что кровать в твоем распоряжении.

Надя смущенно поблагодарила его и подтянула колени к груди. Все еще нестерпимо хотелось рыдать, и она попыталась отвлечься, следя за жилистыми руками Эльдара, пишущими, подчеркивающими и перелистывающими страницы. С кровати ей было видно только крупные выцветшие заголовки, которые вещали о трагедии, постигнувшей город десять лет назад.

– Ты переписываешь статьи об обвале шахты? – Он кивнул. – Зачем?

– Пока не знаю, – ответил он после недолгого молчания. – Может, когда-нибудь пригодится. Я плохо помню, что об этом писали газеты.

– Неудивительно. – Надя глянула на него, прикидывая возраст. – Ты тогда, наверное, еще в школе учился? Я в детстве не читала новости.

– Да, – Эльдар криво усмехнулся, – я тоже.

Разговор оборвался. Надя перевела взгляд на комнату, но смотреть было особо не на что. Из-за закрытого окна было ужасно душно. Голова потяжелела и сама собой потянулась к подушке. В мыслях витали обрывки разговоров и событий прошедшего дня. Произошло так много всего и так мало хорошего. Она попала в архив, но только ужаснулась от увиденного, чуть не сорвала спину, опозорилась перед парнем, который ей нравился, и узнала, что у него уже есть подружка, по милости Эльдара оказалась на пороге увольнения, а теперь еще и вынуждена ночевать в комнате, в которую нельзя даже заходить. И все из-за чего? Из-за того, что она просто хотела ответственно выполнить свою работу? Из-за того, что ослепла от злости и забыла о правилах? Или все дело в этом странном городе, которому словно нравится разрушать ее мечты?

Размышляя, где же она свернула не туда и куда теперь ведет ее путь, уставшая девушка прикрыла глаза и не заметила, как провалилась в сон.

* * *

Противный лязг будильника выдернул ее из дремы, и Надя, не открывая глаз, протянула руку, чтобы его выключить. Пальцы схватили пустоту, и она недовольно подняла голову. Тумбочки, на которой стоял ее будильник, на прежнем месте не оказалось, да и комната выглядела незнакомой. Пару секунд Надя ошалело смотрела перед собой, а потом вспомнила, что заночевала у Эльдара, и рывком села на кровати. Хозяин комнаты все так же сидел за столом в окружении украденных из библиотеки газет и исписанных тетрадей. На проснувшуюся девушку он лишь мельком глянул и кивнул вместо пожелания доброго утра.

– Я почти закончил, – пояснил он, хотя она ничего не спрашивала. – Можешь пока принять душ и позавтракать.

Он перевел взгляд на маленький холодильник.

– Не уверен, что там что-то есть, но вдруг тебе повезет.

Надя потянулась и через силу встала. Проходя мимо, она бросила взгляд в открытую тетрадь.

– Иди в душ, – повторил Эльдар, и она хмыкнула.

– Вас этим каракулям в меде на отдельном курсе учат, что ли? У Лены почерк тоже нечитаемый.

Он не ответил, лишь недовольно уставился на нее через плечо, и Наде ничего не оставалось, кроме как пойти в ванную. Она никак не могла сегодня опоздать на работу.

Приняв душ и почистив зубы пальцем, проверила холодильник. Похоже, завтракал, обедал и ужинал Эльдар на работе, потому что внутри разве что мышь не повесилась. Пришлось обойтись пустым чаем. Налив в кружку кипятка, она наскоро оделась и пригладила кудри. Эльдар тем временем складывал старые газеты в аккуратную стопку, напоследок просматривая передовицы. Читая заголовки, он качал головой и тяжело вздыхал. Надя подняла взгляд от кружки и посмотрела на его хмурое лицо, от собравшихся морщин казавшееся лет на десять старше.

– Не нашел, что искал? – как бы невзначай поинтересовалась она.

– Нет… – пробормотал он, перелистывая страницы тетради. Надя подошла ближе. Эльдар провел пальцем по списку из дат и нечитаемых подписей. – Мне нужны личные записи прошлого архивариуса. Если, конечно, они вообще сохранились…

– Он писал об обрушившейся шахте? – удивилась Надя. – О чем там можно писать?

Эля облизал губы и медленно, обдумывая каждое слово, ответил:

– Никто точно не знает, почему шахта обрушилась. Проводили какое-то расследование, не написали толком никаких объяснений, а потом просто закрыли территорию и охраняют ее теперь как зеницу ока.

Он сложил страницы одного из номеров и посмотрел на фотографию на обложке. В черно-белом снимке угадывались руины старой штольни. Эльдар несколько секунд в упор смотрел на фотографию, а потом содрогнулся, будто его вдруг начало знобить.