banner banner banner
Обреченные смерти не боятся
Обреченные смерти не боятся
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Обреченные смерти не боятся

скачать книгу бесплатно


Мне следует начать со второго этажа, где находятся кабинеты, и оборудования для учебной деятельности. Уйма лабораторий с какими-то непонятными мне штуками, но думаю, даже первоклассник сумеет разобраться что, и к чему. А ведь я и тоже мог бы учиться здесь, ходить в скучной форме, общаться с такими же богатенькими детишками, изучать разные науки и языки. Но моя судьба приобрела более интересный поворот событий, и я учился и жил в ящике. Нет, я безмерно рад, что познакомился с Томасом и Диланом, ведь эти знакомства во многом полезны, но что могло быть, если бы я ходил по этим светлым коридорам не в качестве уборщика.

Помню, как-то раз, Томас обещал мне, что после выхода из ящика у меня всё будет, он говорил, что я смогу стать нормальным и даже возможно преуспею среди многих ровесников. Он ошибался. В мои годы люди уже учатся профессии и готовят почву под свою карьеру, они не думают об убийстве, и принимают ли они сегодня лекарства, им не снится ад, и они не курят как сумасшедшие от того, что нужно хоть как-то держать себя в руках. Я так устал контролировать каждую свою мысль, чтобы люди не пугались мое одержимое выражение лица. Всё время я жил мечтами о словах Томаса, но как только очутился вне ящика, то понял, что это было лишь утешением.

На удивление уборка не отнимала слишком много времени и сил, несмотря на то, что я терпеть не мог убираться в своей небольшой квартирке на окраине города. Горы грязной посуды и вещи, разбросанные там, где только можно было это сделать. Я мог месяцами не притрагиваться к швабре и ждать пока совсем не перестану помещаться на кровать. Месяц после выхода из ящика я лишь лежал на кровати и периодически выкуривал сигарету, не покидая этой самой кровати. Сейчас же, уборка не доставляет мне дискомфорта и является даже некой сублимацией от негативных мыслей.

Замечаю группу детей шумно спускающихся по лестнице, они смеются и радуются чему-то. Наверное, круто так получать удовольствие от рассвета и встречать своих одноклассников счастливым смехом. Они действительно выглядят радостно и не внушают мне тревоги и раздражения. Наверное, Тед прав – они довольно безобидные. Вижу двух девочек, идущих рядом. Они останавливаются на площадке второго этажа и находятся так близко, что стоит протянуть лишь руку. Вид этих двоих завораживает меня, и я не могу не думать ни о чем другом.

– Элис и Джена Беккер? – это вырывается неосознанно, и я тут же прикусываю язык.

Я не должен с ними разговаривать, я не должен привлекать их внимания. Всё пошло не по плану с первого их появления, впрочем, как и всегда. Надо бы отвернуться и сделать вид, словно им послышались их собственные имена, но я стою и смотрю на них в упор, словно увидел приведение.

– Это с нами разговариваешь? – девушка, больше всего похожая на мать спускается с лестницы и подходит ко мне. – Я так понимаю, ты новый уборщик, – ее взгляд скользит по мне с ног до головы, словно она оценивает мою значимость для разговора с ней.

– Верно, а что статус не тот? – улыбаюсь от комичности всей ситуации.

– Элис, прошу, идем вниз, – в разговор вникает вторая.

Вот и разобрались, кого и как зовут: дерзкая девчонка, с внешностью матери – Элис, а вторая милашка – Джена. Милашка – громко сказано, ведь я вовсе не считаю никого из них милыми. Джена всего лишь была чуть смирнее Элис.

– Нет, я так не считаю, – девушка сводит брови на переносице и скрещивает руки на груди. – Странно, что ты нас знаешь, да и работники никогда не общаются с учениками, боятся, что мы кусаемся.

–Элис, идем, – малышка Джена не перестает жужжать над ухом как назойливая муха.

– Ну, зубы вы и вправду показываете, – натягиваю на лицо улыбку.

Элис смеется, прикрывая свои лисьи глазки, а Джена тушуется и вцепляется в руку сестры, словно боится свалиться с лестницы. Похоже у нее имеется шестое собачье чувство и она чувствует опасность.

– Ты смешной. Таких уборщиков у нас еще не было, – она присаживается на диван рядом со мной. – Ты тоже с клыками, значит впишешься. Как тебя зовут?

– Кайл Бенсон, – наигранно поклоняюсь двойняшкам.

– Элис, мы опоздаем! – жужжание Джены начинает действовать мне на нервы.

– Боже! Джена, иди. Я тебя догоню, – Элис срывается раньше и вырывает свою руку из цепкой хватки. – Пожалуйста, дай мне минутку.

Надувшись словно мыльный пузырь, девушка бегом спускается с лестницы. Не думал, что у этой пары палочек Твикс бывают разногласия, мне казалось, что эти девочки словно одно целое и никогда не представлял их отдельно друг от друга. Хотя, если обращать внимание на их внешне различие, то можно было и предположить, что они как черное и белое.

– Кайл, а сколько тебе лет. Я бы легко перепутала тебя со старшеклассником.

– Ну, я не далеко ушел. Мне двадцать. У вас тут мило, я устроился пару дней назад, – присаживаюсь на диван и облокачиваю голова на руки.

– Да, мне нравится, что тут много воздуха. Хотя иногда так душит присутствие сестры, – Элис поправляет почти белые пряди длинных волос и оглядывается по сторонам.

Воздуха? Неужели они тоже видит это. Неужели они ощущает это подсознательно также как и я. Внутри меня будто что-то проснулось. Как же долго приходилось объяснять Томасу, как я вижу количество воздуха, и как же долго я не понимал, что другие этого не ощущают. Я словно снова десятилетний мальчик услышавший, что он нормальный.

– Беккер! – мы одновременно обернулись на голос, доносившийся с лестницы. – В столовую, живо.

Высокая девушка с чрезмерно пышными волосами хмуро уставилась на меня, прожигая взглядом. Несмотря на то, что она выглядит немного старше остальных, на ней всё равно надета форма интерната. Ее руки скрещены на груди, и она явно не собирается уходить пока Элис не выполнит ее приказ.

– Похоже, я засиделась, – Элис пожимает плечами.

Она поднимается с дивана и идет в сторону лестницы к недовольной старшекласснице, которая до сих пор не спускает с меня взгляда. Вот и стервозные волчата, что норовят впиться в горло чужака. Как только Элис спускается вниз, незнакомка в последний раз окидывает меня взглядом и уходит вслед за ней. Будет еще более забавно, если сестрички будут знать меня. Каково будет их выражение лица, когда однажды они увидят меня в ином свете. Страх смешанный с непониманием и самый вкусный напиток вприкуску с местью.

Заканчиваю свою работу ближе к вечеру, теперь нужно дождаться ночи, чтобы отправиться в библиотеку. В ящике было слишком мало занятий, и именно тогда Томас привил мне любовь к чтению. Когда я дочитывал одну книгу, он тут же приходил ко мне обсудить прочитанное, а после приносил что-то новое. Это переросло в какую-то игру и с каждым разом я старался читать быстрее и даже заучивал некоторые отрывки, чтобы цитировать их Томасу. Он всегда говорил, что я очень умный ребенок, а я всего лишь хотел впечатлить его.

Возвращаюсь в свою комнату. Хотел поговорить еще немного с Тедом, но его работа в саду занимает чуть больше времени, поэтому до ночи я предоставлен сам себе. На небольшой тумбочке пылится «Последний день приговоренного к смерти» Виктора Гюго. Помню, как Томас подарил мне эту книгу на день рождения. Он утверждал, что как только я ее прочту, то у меня тут же появится тяга и любовь к жизни, но он снова ошибся. Несмотря на то, что книга не оставила никакого следа на моей душе, я ее очень люблю. Где бы я ни был, она всюду со мной и периодически я даже люблю ее перечитывать, потому что каждый раз надеюсь на то, что хоть что-то внутри меня дрогнет.

Напротив тумбочки стоит умывальник с зеркалом. Раньше я не любил зеркала и не понимал в них смысла, но с переездом сюда стараюсь контролировать свой внешний вид – не могу же я пугать людей моим полумертвым видом. Но из-за снов я всё чаще боюсь увидеть в отражении демона, которым я становлюсь. А пока что мне остается только радоваться тому, что мое лицо такое бледное и костлявое и похожее на череп обтянутый тряпкой.

В углу комнаты находится небольшая кровать. По размерам она идентична кровати в ящике, но явно мягче и приятнее. Кровать в ящике напоминала гроб, и лежать в ней ровно также как и находится на твердых досках под землей. Иногда, когда я там засыпал, то представлял, будто умер. Но это ничего не меняло. Я словно мусор, который ветер унес из контейнера. Он мечется по земле по приказу ветра, но он ничего никому не приносит, кроме недовольства и осуждения.

Решаю сходить покурить. Тед сказал, что мы можем курить на улице возле мусорных баков. Выхожу на улицу и чувствую приятное тепло солнце. Наступает вечер, и поэтому детей на территории совсем мало. Солнце понемногу опускается за деревья, и небо, кажется кровавого цвета. Закуриваю сигарету и поднимаю лицо навстречу закату. Я так люблю закаты. Они дают небольшую надежду о том, что новый день будет другим и принесет что-то полезное в мою бесполезную жизнь. Солнце служит мне символом того, что я вытерпел этот день, и осталось совсем чуть-чуть до нормальной жизни. Несмотря на то, что я так и не дождался этой самой жизни, я все равно верю, что всё изменится. Сигарета дотлевает до фильтра, а я так и не покурил. Ну и ладно, все равно не хотелось. Закат оказался более успокаивающим, чем порция никотина.

Замечаю, как в окнах спален начинает потухать свет, а это значит, что интернат постепенно погружается в сон. Совсем скоро я пойду в библиотеку в поисках новых книг. Фонари на территории тоже постепенно начинают гаснуть, и все пространство вокруг меня погружается во мрак. Мне нравится эта атмосфера, она создает впечатление, будто я один во всем мире и никто больше скажет мне то, что я кому-то там должен. Смотрю на звезды и вспоминаю сон, где именно эти звезды засасывали меня в липкую пучину тоски и ненависти, а может, я уже итак там нахожусь и даже не замечаю этого.

Захожу в здание и стараюсь как можно тише подняться на второй этаж, чтобы не разбудить никого. Библиотека не отдельное помещение, а продолжение холла. Множество стеллажей с книгами стоят у стен и впечатляют меня своим видом. Мысль о том, что труды нескольких веков и целые поколения великих авторов сумели поместить на несколько стеллажей, казалась мне парадоксальной. Некоторые из них целую жизнь трудились над произведением, а сейчас оно могло спокойно пылиться на верхней полке.

Подсвечивая фонариком от телефона, я прохожу мимо полок и рассматриваю корешки книг, на которых размашисто были выведены названия. На одной из полок я увидел цикл книг Фрэнка Баума о стране Оз и в голове начинают вырисовываться картинки, о которых я и забыл. Когда исполнилось семь лет, Томас принес мне первую книгу и заставил ее прочитать. Из вредности я не хотел этого делать, но когда ты заперт в четырех стенах круглые сутки, то выбора особо и нет. Целыми днями я читал без остановки, а Томас, довольный собой приносил мне новые части этого цикла. На время прочтения четвертой книги я болел, и почему-то именно тогда мне решили сменить лекарства. Помню, как я лежал с температурой под бетонным потолком и начинал засыпать, затем комната начала трястись и посреди пола образовалась трещина, куда я начал проваливаться под землю. Моя голова начала превращаться в огромный помидор, и я пытался оторвать его и попутно выбраться из трещины. Через какое время Томас рассказал мне, что я кричал как ненормальный и пытался влезть на стену, разодрав себе все руки и живот в кровь. После этого я так и не вернулся к чтению этого цикла, который стал началом моей читательской карьеры.

Я беру в руки четвертую книгу из цикла и усаживаюсь за журнальный стол, просто так перелистывая страницы. При всем желании дочитать эти книги, я бы никогда не посмел продолжить. Знаю, что всё это случилось из-за температуры и лекарств, но я не хочу переживать этот кошмар вновь, мне хватает Аластора в зеркале каждую ночь.

– Что ты здесь делаешь? – со стороны лестницы доносится женский шепот.

Ее шаги приближаются ко мне, и я свечу фонариком, чтобы узнать, кто еще не спит в это время. Как только у меня, получается, рассмотреть лицо, то понимаю что это та девушка, что окликнула Элис и заставила ее спуститься вниз.

– Убери фонарик, придурок, – она щурит глаза, закрывается руками и я выключаю фонарик.

– А ты почему не спишь? Отбой был два часа назад.

Молчит и всматривается в мое лицо. Сидеть в темноте конечно забавно, но не когда какая-то старшеклассница разглядывает тебя как экспонат. Она не выглядит сонной, а даже наоборот, словно и не собиралась ложиться.

– Ты же тот уборщик, что клеится к малолетним девочкам!

На это заявление я не сразу нахожу слов, чтобы ей ответить и тупо таращусь на нее. Довольно глупо делать такие суждения по тому, что я перекинулся парой слов со своей сестрой (об этом конечно лучше никому не знать).

– Я лишь поздоровался и поделился парой впечатлений об интернате, потом явился надзиратель и увел с собой моего собеседника, так что теперь общаюсь с книгами.

– Интересный выбор у двадцатилетнего мужика – детская книжка, – разглядела книгу она быстрее, чем мое лицо.

– Интересный выбор у восемнадцатилетней девушки – бродить ночью по этажам, – бросаю ей в ответ. – Или ты на полставки сторожем?

– Я пришла взять книгу. А тут какой-то человек сидит с фонариком и шелестит страницами, – теперь понятно ночь в библиотеке это ее место, а я залез на чужую территорию.

– Придется немного поделиться библиотекой. Я тоже люблю читать, – опираюсь на спинку дивана.

– А если расскажу об этом директору?

– А если я расскажу о том, что за вами оказывается нужно тщательнее следить? – девушка замолкает и хмурится. – Ты кто вообще, Мотылек?

– Хейзел Эмерсон. И не называй меня Мотыльком.

– Ты, так же как и он, прилетела на свет и жужжишь под ухом.

– Запомни, не разговаривай с ученицами, иначе для тебя это плохо может закончиться, – она опирается на журнальный столик локтями.

– Погоди-ка, Эмерсон. Это ведь твой отец построил это всё, – ее тон, начинает выводить меня из себя. – Считаешь себя важной шишкой здесь из-за того, что твоя фамилия в названии интерната? Но чем ты отличаешься от других детей, которых родители упрятали в эти стены подальше от себя. Ты такая же избалованная и наглая папина дочурка, которая возомнила себя принцессой.

Хейзел молчит и просто смотрит на меня, глаза похожи на две круглые монетки, а выражение лица застыло в одном положении. В этот момент чувствую себя Горгоной Медузой, которая превращает людей в камень.

– Иди к черту! – глаза-монетки внезапно сощуриваются, и девушка убегает в свою комнату, забыв о книге.

Декстер

Когда я убью их, я не стану прятаться. Я останусь на месте преступления до прибытия полиции и добровольно сдамся им. Не вижу смысла прятаться, ведь после у меня не останется ничего ради чего можно жить. Раньше я думал, что их убийство облегчит мне жизнь, но когда стал старше, я понял, что их убийство облегчит мне смерть. Знаю, что люди боятся смерти, из-за этого они избегают подозрительных людей, высоты, темноты и кучу всяких глупостей, но этим они лишь оттягивают свой приговор. Я знаю, что я с самого рождения обречен на смерть, а обреченные смерти не боятся.

С утра в интернате какой-то переполох, и дети с самого момента их пробуждения носятся друг за другом и что-то обсуждают. Обычно утром они менее активны, и шумно становится ближе к обеду. Изменения в распорядке мне не нравятся, ведь это означает, что мне придется подстраиваться под другие обстоятельства. Больше всего мое внимание привлекает мужчина, спускающийся по лестнице. За этой звездой дня спускаются несколько подростков и пытаются что-то выкрикнуть в след. Раньше, я не обращал внимания на учителей, но сейчас, когда у меня начинается паника от изменений, приходится обращать внимание на все подряд. Нужно поскорее найти моего путеводителя и узнать у него, что вообще происходит. Сегодня его очередь убирать холл и на мое счастье, он сейчас именно там. Вынимаю из ушей наушники и направляюсь к нему. В последнее время я стал работать исключительно в них, ведь так гораздо проще держать себя в руках и не тревожится по мелочам. Не могу сказать, что меня успокаивает какая-то определенная музыка, но если подобрать идеальный плейлист на день, то все будет замечательно.

– Хэй, Тед, – он отвлекается от мытья стекол. – Что происходит? Почему все такие странные.

– Странное только твое крыло, у меня все как прежде, – его уголки губ приподнимаются, словно в насмешке. – Скоро поездка в языковой лагерь, вот они и в предвкушении.

– И надолго они? – чертов лагерь, я совсем забыл об этом.

– На несколько дней, но если кто-то хорошо себя проявит, то его отправят по обмену до конца года. Дети готовились к этому с прошлого года.

Медленно выдыхаю, чтобы Тед не заметил моего раздражения. Надо узнать едут ли мои любимые сестрички в этот лагерь. А если едут, то надо всеми силами отменить эту поездку, чтобы не рисковать. Если кто-то из них пропадет на целый год, то весь мой план падет, а слишком долго к этому шел чтобы вот так их отпустить. Я ждал пятнадцать лет и не могу ждать еще год. Я не смогу еще год терпеть этот кошмар, происходящий в моей голове. Мне бы только поскорее избавиться от них, а потом и от себя.

– Многие туда едут? – судя по переполоху, туда едет всё левое крыло.

– Списки должны висеть где-то на учебном этаже. Не так просто было войти в эти списки, дети действительно хорошо постарались.

– Они большие молодцы, – одобрительно киваю. – Я слышал, интернату было непросто попасть туда.

– Но им безумно повезло с Декстером. Благодаря ему они прошли отбор. Он хороший человек и дети действительно его любят, – Тед смотрит в сторону лестницы и кивает. – А вот и он – истинный любимчик учеников.

Я замечаю того самого мужчину, за которым тянулась вереница подростов, а вот и он – моя главная заноза. Он довольно высокий и улыбался так, словно только сошел с красной дорожки, наверное, если бы от него не зависело убийство, которое я так хочу совершить, он бы мне даже понравился. Декстер то и дело поправляет свои светлые волосы, которые отдают желтоватым оттенком. Проходя мимо нас, он улыбается и кивает, тем самым здороваясь.

– Спасибо, Тед, пойду продолжать убирать второй этаж.

Поднимаясь на второй этаж, натыкаюсь на кучу школьников толпившихся возле какого-то стенда, на котором видимо и висят списки тех, кто поедет в этот лагерь. Осталось дождаться начала урока чтобы, не привлекая внимания, посмотреть есть ли сестрички в этом списке. Чувствую своим тревожным нутром, что все складывается назло мне и именно эти две выскочки поедут изучать французский язык, но это их не спасет. Им не поможет ни французский, ни английский язык, ни знания чертовой астрономии спастись от того, что я заготовил им. Им не спрятаться ни в одном уголке этого несчастного мира, ведь я их найду и уничтожу, я сделаю всё для того, чтобы они сами начали жалеть о том, что родились Беккерами.

Выдыхаю. Школьники начинают расходиться по кабинетам, и я медленно подхожу к доске. Чем меньше мне остается идти, тем тяжелее мне ступить дальше, ведь я уже вижу их обоих в самом начале списка. Хочу сорвать этот стенд и разорвать его на мелкие куски вместе с учителем французского и выкинуть так далеко, насколько это возможно. Я могу прямо сейчас сжечь это место и выполнить все задуманное одним разом, но это не доставит мне никакого удовольствия, это не даст мне возможности посмеяться в лицо родителям и сказать что-нибудь остроумное.

– Ты разберешься с этим. Ты уже слишком далеко зашел, чтобы сдаться, – утешаю сам себя.

Хочется закурить так сильно, что я готов выплюнуть свои легкие. Как только закончу с окнами, пойду курить и заодно подметать территорию – свежий воздух помогает думать. Если так подумать, то их поездка напрямую зависит от Декстера и если его аккуратно убрать, то они никуда не поедут, потому что найти хорошего учителя французского почти невозможно за неделю. В этом городе в основном все школы специализируются на испанском языке, а французский язык даже половины населения не знает. Вся история с языками напомнила мне, как Томас учил со мной этот язык. Он был своего рода носителем, потому что когда ему было девять лет, его семья переехали во Францию и он с нуля учился говорить. Не знаю зачем, но Томас так усердно заставлял меня разговаривать с ним на французском, что мне это даже понравилось и я смог читать многие книги в оригинале.

Погода на улице солнечная и лишь слегка дует теплый осенний ветерок. Иду в свой любимый угол с мусорными баками и сажусь на какую-то рваную шину, которую откуда-то прикатил Тед. В пачке осталось две сигареты, а это значит, что нужно поскорее выбраться в город за новой порцией ядовитого дыма. Листья с деревьев постепенно падали, и стволы становятся похожими на исхудалых мужчин и женщин, которые почему-то к осени становились несчастными и еще более серыми, чем ранее. Ветки напоминают длинные и липкие конечности, тянущиеся к тебе, чтобы и из тебя выкачать всю энергию. Если смотреть на них слишком долго, что воображение рисует жуткие картинка, будто эти острые конечности хватают тебя и тянут за собой, чтобы превратить в такое же несчастное существо.

Из небольшого помещения за зданием интерната беру инструменты и иду подметать асфальтированные дорожки. Из-за ветра пыль разносится во все стороны и это доставляет определенные неудобства. Мимо проходит группа школьников и один из них выкидывает стаканчик прямо мне под ноги. Вскидываю брови от такой наглости и уже собираюсь сказать школьнику, чтобы он подобрал, но меня опережают.

– Эй, Пит, не хочешь выкинуть свой стакан в бак с мусором? – Элис останавливается.

– В чем проблема, Элис, это его работа – убирать за нами. Я же не вправе забирать чей-то хлеб.

– Но ты можешь вести себя не как наглец, а поднять свой стакан?

– Я похож на благодетеля? Прости, милая, но я выше того, чтобы помогать таким как он.

Элис недовольно морщинит нос и фыркает, а после подходит ко мне и поднимает стакан, который кинул ее знакомый. Что это за жест благотворительности, неужели она думает, что меня задобрит эта ее помощь. Нет уж, сестренка, ты все равно умрешь.

– Не обращай внимания, – она выкидывает стакан в мусорку. – Он злится, из-за проблем с учебой.

– Бывает.

– Не хочу, чтобы у людей было негативное мнение о нас, – она садится на скамейку рядом. – Такие люди как он, портят нашу репутацию.

Невольно улыбаюсь. Сажусь рядом с ней, откладывая работу на потом. Элис молчит, как и я и мы просто смотрим на бабочек, которые кружили над кустами сирени. Что-то заставляет меня почувствовать себя странно, и я не сразу понял, что. Но только потом обращаю внимание на то, что Элис одна без своей сестрички, а я думал, что двойняшки настолько связаны друг с другом, что не могут сделать ни шага в сторону. Это как пара носков, где один без другого не имеет никакого смысла.

– А где Джена? Я думал, вы ходите только вдвоем.

– Я не знаю. Она злится на меня, – Элис смеется и закатывает глаза. – Считает, что я слишком болтлива и ветрена, но разве это плохо? Думаю проблема в ней и это она слишком тихая.

– Вы с ней очень разные.

– Она слишком… серая? Если бы не я, она бы не смогла здесь продержаться ни дня. Но она этого не понимает.

– Возможно, она просто переживает за тебя? Кто знает, какая опасность может поджидать за углом. Вы же должны приглядывать друг за другом.

– Не говори глупости. Приглядываю я за ней. Ты ее видел, она же просто мышка. Я защищаю ее от таких людей как Пит, а за это она должна быть благодарна мне и просто быть моей опорой. Разве я не права?

– Я не знаю.

– У тебя нет братьев или сестер? – этот вопрос застает меня врасплох.

– Я рос один, – надо перевести тему. – У вас скоро поездка в лагерь?

– Да! Я так сильно этого ждала, – ее глаза заблестели, и голос явно оживился. – Не знаю точно, но говорят, там будет много интересного.

– Вы едете с этим вашим французом?

– Да, с Мистером Вудом. Мы хотели отблагодарить его за то, что он нас так хорошо подготовил к поездке, но сам понимаешь, мы тут в четырех стенах мало что можем, – Элис смотрит на меня и улыбается. – Не хочешь помочь?

– Чем? Я вроде не благодетель.

– Ты мог бы оформить нам заказ и доставку, а все расходы я беру на себя, – Элис жалобно кривит губки. – Ну, пожалуйста.

– Ладно, хорошо. Мне не сложно сделать один звонок.