2112

«Был включен проектор, огромный экран на стене показывал студию и несколько человек, которые обсуждали насущные для них проблемы:

– Вот вы говорите мутанты то, мутанты сё. А вот вы мне скажите, кто виноват в том, что они такими стали? И не говорите, что это очередной неконтролируемый виток эволюции! Я уже слышал все эти басенки про излучение Персея. Сразу скажу – все это пустые слова «около ученых», которые за возможность поговорить о них, придумывают очередные теории заговоров. – Размахивал в воздухе престарелого вида мужчина в толстых роговых очках и седой бородой. Он мог бы и сам быть ученым, если бы не столь эмоциональные реакции, которые выдавали в нем рядового статиста.– Да, я тоже слышал об этом, но могу вам сказать, что вы зря настолько скептически настроены против излучения. – Ответил на гневные реплики спокойного вида мужчина, так же в очках, но уже в изящной оправе. Вот он бы мог быть ученым. – Вот же есть живые примеры пресловутого «зеленого луча», что срезал несколько участков планетоидов в системе Сатурна. А тот злополучный нарост на Умбриэле, который погубил целую миссию, а так же напрямую повлиял на пропажу люстровика «КАСТРа», между прочим, на тот момент, флагмана дальневнеземельного флота. А я вам скажу, что это не ширь-шавырь, это между прочим сотни самых опытных и подготовленных специалистов! И в связи с этими фактами, с такого рода взглядами, на так вами называемыми «теории заговоров», уже нельзя отрицать внеземное вмешательство в распространившуюся почти три века назад пандемию. Как её уж назвали? Что-то звучало вроде, как поговорка….– il possesso su te stesso. – Подсказал ведущий в дорогом костюме.– Да, точно так. – Продолжил ученого вида мужчина. – Что в переводе значит «Хозяин голов». Но будьте любезны, не спорьте со мной в таком принципиальном вопросе. Это все равно, как если попытаться доказать несостоятельность теоремы радианта Гурмана, прямо указывающий на Персея Х1. Это же она, пожирательница галактик и разрушительница звездных систем, именно тот центр сосредоточения зла, что так же проглотила в пространстве-времени миссию «Великого Предка». Да, можно говорить сколь угодно о том, что на кораблях были сплошь мутанты, и человечество милосердно дало им шанс жить. Но факт, остается фактом – излучение Персея влияет на нашу с вами жизнь. Да что же это я! На наше прошлое, настоящее и я так думаю, что и будущее! – Слава всем богам, что мы смогли все же одолеть ту злосчастную амебу! – Ответил ведущий в дорогом костюме. Его выдержке мог позавидовать любой космодесантник. – Иначе летели мы с вами где-то посреди космоса без ориентиров и навигации!

Программа сменилась, и теперь эта была новостная лента. В проецируемом окне было двое, оба в белых халатах:

– Вы их тоже видели? Видели эти прозрачные полипы на стенках ванны? Да, их не просто заметить, они действительно прозрачные и практически плоские, не высоко поднимаются шляпками над поверхностью. Да и заметили их случайно, кто-то из наших случайно задел острым предметом край полипа, тот и раскрылся. – Лаборант, бравший пробы не заразился? – Нормально. Мы как поняли, что это новый вид заражения, сразу заставили всех работать по инструкции, в костюмах и скафмасках.– А что же известно об этих полипах? – Пока мало, мы над многим работаем, но все же кое-что есть. Это своего рода помесь одноклеточного организма Неглерии Фоулера и гриппа. Первая, вроде амебы, пожирающей мозг хозяина и одновременно управляющая его сознанием. Как раз второй заставляет заболевшего быть более социальным, стремиться в толпу, туда, где больше народа. – И что же происходит с заболевшим? – Мы различили пять стадий. Первая, самая распространенная и характерна для многих заболеваний – повышение температуры тела. Иногда доходит до сорока градусов. Это период инкубации, продолжается от пяти до семи дней.– Весьма похоже на грипп.– Вы правы, за одним исключением – лекарства практически не помогают. После инкубационного периода наступает вторая стадия: температура спадает, зараженный чувствует значительное облегчение, и думает, что болезнь прошла, но нет. Так амеба реагирует на свою «пищу» мозг, выделяет желудочный сок, который блокирует выделение гамма-аминомасляную кислоту, что в свою очередь стимулирует выработку нейротрансмиттеров, которые ассоциируется с удовольствием. Например различного рода опиатов и морфина, что приводит зараженного в эйфорию. Эта стадия проходит еще примерно столько же. И в это же время зараженный человек активно ищет контакты, заражает вокруг себя других людей.– Ужас. – Конечно, но так не кажется зараженному. Ну а потом, когда человеку становится понятно, что в его поведении появились изменения в качестве провалов памяти, снижения когнитивных способностей, притупление внимания, он идет к врачам, и те говорят, что с ним все нормально. И только томография мозга способна выявить изменения в мозгу.– Так, а что же со следующей стадией.– Стадия отрицания. На этой стадии очень много самоубийств среди зараженных. Человек начинает отчаянно бороться, пьет таблетки, проходит активную фазу лечения. Но к тому времени амебу уже не убить, она распространилась на весь мозг, а так же в глубину. Зараженного преследуют галлюцинации, маниакальной формы депрессии, шизоидное раздвоение личности. Мало кто выдерживает подобное испытание, да и к тому же родственники зараженных все чаще от них отказываются. Но те, кто выживает, переход к четвертой стадии.– Постойте, вы говорили, что всего стадий пять? Как же кто-то доходит до последней? – Их мало, весьма мало, но они есть. Но, сначала четвертая стадия – принятие. Так будет с человеком, который понял свое безысходное состояние, бросил борьбу и стал ждать смерти. И если это состояние прогрессирующее, если для человека нет возврата, то мозг, в ответ на атаку амебы выделяет особое вещество, что-то вроде мутировавшего под действием желудочного сока амебы гема́тоэнцефали́ческий барье́р, он то и разрушает и амебу и выделенные ею вещества. Но к тому времени у человека не остается мотивов жить. И тогда наступает пятая стадия.– И что же это? – Гомеостаз, подвергшийся влиянию амебы и преобразившийся реагирует на открытую, освободившуюся систему жизнедеятельности человека и выстраивает новый мозг. Я бы даже сказал супермозг. Вот только куда нас это приведет? Куда привет эта новая мутация?

Передача прервалась, но я и без неё понимал, что это была первая стадия искусственного выращивания вирусов, для будущей программы «Экстрот». Но именно первая стадия привела к массовой гибели людей, и прежде, чем стало хорошо, было очень плохо. И так было со мной на Земле, а потом было еще хуже здесь, в системе Кастр. Но я теперь готов, я, как было сказано в сообщении – «Проснулся»»

Неожиданно вывалившись из странного видения, я вскочил на ноги, не нашел отлетевший в сторону автомат – не беда. В руках, выскочив из ножен, оказались два мачете: с треугольным острием, что бы колоть в правой, и с широким плоским лезвием, чтобы рубить в левой. Видел ясно, и уже не нужен больше свет. Передо мной торчала огромным куском сваленной шерсти, с кроваво-красными злыми глазами, почти трехметровая черная шкура, лоснящаяся упитанностью. Переваливалась буграми мышц. Но мне большего не надо видеть! Я наполнен убийственной силы, мощью «Экстрота»!

Закружился на месте и сразу два удара – левой рукой прошел вскользь, а правая смогла пробить и шкуру и мышцы, раздвинула ребра проникая вглубь тела.

Ярость и боль в рыке, хлещет лапами-мотыгами воздух, пытается поймать меня, убить. Но я уже перестал быть тем человеком, что вошел сюда, в Депо. Я быстрый – перекатился, ударил с тыла дважды под сердце, добил в основание черепа. Ансури умер стоя. Грузно упал, продавливая металлические трубы и коверкая что-то под собой еще. А я победил, так просто, когда другие не могли, стоял над чудовищем, даже не запыхавшись… без маски противогаза! И к дьяволу её, сейчас она не нужна.

Снова Болото

Я вынырнул из воспоминания. Именно с того самого случая, значение которого я пока не сумел разгадать, а оттого понимание не стало ближе, началось мое активное преображение. А еще через некорое время я и вовсе забыл о странном видении, предпочитая не мусолить тему не понятную, не тревожить себя смутными сомнениями.

А потом со мной случилась эта проклятая Аркадия, когда пропала жена у вернувшегося живым с Великой Пустоши. Как ему удалось вырваться от злобной ведьмы Аглаи – никому не было понятно. Да и до этого, прямо спросить – какого черта они делали в Мертвом Городе, где мертвые жрут мертвых – не ясно! Как они появились у них – не ясно. Откуда они сами – не понятно? Появились неожиданно, а потом с ними произошло вот это.

Впрочем, этим двои, всегда удавалось выживать, кроме этого раза, а раз так, то спавшегося сразу причислили в список Великих Выживальщиков, после чудесного избавления от Аглаи. Хотя я и думал, что на самом деле спасшегося и не было в той Хижине. Еще мало кому удавалось спастись из рук Пустынной твари!

А вот мне…. Ему придется посетить Чертово Бездонье, по пути к Заводу. Хорошо, что сейчас, как говорят, Жатва прошла и Хижина, насытившись, заснула на целый год, свободно пропуская случайных путников.

Совсем рядом с моим местом ночлега зло засопело и захлюпало, но нападать пока не спешило, а потому и мне не стоило беспокоиться. Но вот если это болотное чудо-юдо попытается напасть, или того хуже – попробует сожрать, вот тогда оно пожалеет о своем решении. Для него оно станет последним, роковым.

– А что же было с тем «Выживальщиком»? И как его звали? – Я стал вспоминать, продолжая параллельно укреплять бивак:

Сота

Я как то теплым душным днем проходил по переходным мостикам, и возле Трубной площади увидел небольшое собрание, в центре которого происходила эта сцена.

– Эта паршивая сука жизнь! – Кричал молодой парень. «Виктор» – вспомнил его имя. – Она тогда не желала дать мне шанс и теперь лишила надежды! О, как же я тебя ненавижу, и более достойной этой ненависти нет на всем свете!

Витя завыл, в отчаянии заламывая руки и проклиная всех за растущую пустоту в душе из-за потери и провала черноты злобы. Видно было, что злился на людей, даже на друзей, за то, что у них есть МНЕНИЕ!

– Как вы не имеете сейчас права на него! Не мнение мне нужно, а спасение! Спасение, вы слышите!

– За что! За что, сука! За что ты так со мной! – От отчаяния и бессилия у Вити брызнули слезы из глаз. Он прекрасно понимал, что не мог уже ничем ей помочь.

– Это она там. Там она погибла. В том городе. Съедена. Заживо! – Кричал тот в отчаянии. – Я видел видео! – При этих словах я встрепенулся, уж больно они резко отличались от того, что привыкли слышать местные. И даже, если допустить, что старики еще помнили о том, что из себя представляло видео, то вот молодежь…. Молодежь никогда не знало об этой чудесной технологии. По крайней мере у них. А вот в Аркадии, возможно, где-то что-то еще уцелело и даже может быть работало. – Мне показали, хотя сначала и не хотели, но я был настырным, полез в драку. Я хотел увидеть ее, пусть и в последний раз. Увидеть мою девочку! – Бился в истерике парень.

– Так не должно быть! Так не может быть! – Витю вырвало. – Почему это произошло? За что! – Он упал на колени, его сотрясала дикая истерика.

– Ее убили. – На выдохе произнес он. К нему уже со всех сторон бежали люди, стремящиеся помочь.

– Нет, ее съели, когда она еще была жива. – Он потерял сознание.

И вдруг я вспомнил! Вспомнил историю Виктора. И её вспомнил, словно видел все это своими глазами. Это была она, та ёбанутая на всю голову, просто сумасшедшая сучка – Аглая! А теперь еще раз смотрел на ЭТО глазами Вити:

…Она тоненькая, прозрачная, в легком летнем платье, под желтым светом осеннего фонаря, стоит освещенная и лучезарная. В руках воздушные шары, улыбается и ждет меня. Она очень красивая, и я без ума от нее, от ее запаха, тепла тела, чувственных губ и нежных рук.

Я пришел к ней, обнял за тонкую талию, поцеловал во влажные губы.

Купил ей мороженое, пломбир, она его любит. Отдал. В ответ мне подарили такую улыбку – она такая одна, от нее мурашки по холке и загривку, от нее жар в груди и от нее хочется подвигов. Подвигов и еще мороженого. Она всегда улыбается, когда я дарю ей мороженое.

И потом мы говорим. Ни о чем, просто так. Она говорит, а я слушаю. Слушаю ее голос, смотрю на лицо, стараюсь запомнить каждую эмоцию. Молчу, боюсь что-либо пропустить, не хочу, чтобы она замолкала. Но она видит, что я ее рассматриваю. Краснеет смущенным багрянцем, начинает волноваться, забирает свою ладошку из моей руки и надувает обиженно губы. Думает, что я думаю про нее, что она глупая.

А я ее просто люблю. Люблю все эти моменты, когда я бываю с ней.

И потом мы женимся. Жизнь с ней кажется мне раем на земле, и я начинаю думать, что бог мне все простил. Бог все забыл и дал мне второй шанс.

Но нет. Она ушла от меня. Ушла не к другому и не в родительский дом, просто ушла от меня. Сказала, что не любит. А у самой слезы в глазах.

Я верил, что смогу ее вернуть, ведь мы созданы друг для друга…

Витя очнулся. Вокруг него собралась приличная толпа. Люди понимали его, сочувствовали, но вот только сделать ничего не могли.

А под ним уже натекло теплое и липкое, неприятно пахнущее. С трудом поднял голову, теплое и липкое оказалось лужей блевотины.

И вроде вспомнил, почему он здесь и сейчас в этом месте и времени. Схватился двумя руками за голову, закричал:

– Почему… Почему у меня не взорвалась голова или не встало сердце? Почему я не умер? Почему даже здесь я недостоин быть с ней? – Его снова вырвало.

– За что наказывает меня этот жестокий бог?

Его подхватили заботливые руки, усадили, дали умыться. А он продолжил изливать душу:

– Она маленькая и хрупкая, испуганная. Мы поругались, она хлопнула дверью, ушла. У меня потом долго в голове стояли ее горькие рыдания. Нет, она меня не обвиняла, не кричала. Не говорила, что я мало сделал. Не говорила ничего. Просто не любила, не могла больше любить.

– Ушла. Я не знал куда. Я не спросил и не пошел вслед за ней, был просто зол на нее и на себя. – Ему протянули стакан воды, он схватил его, трясущимися руками поднес ко рту, жадно стал пить. Но вода не слушалась его, лилась все время мимо, смачивая одежду, совсем не попадая в надрывное горло.

– А потом. Там на видео. Ее убили. – Он всхлипнул, так и не напившись

– Мою д…

– Мою девочку!

А потом он, словно почувствовав знакомый взгляд, дернулся головой, сфокусировался на мне, рядом стоявшем сейчас, ввернулся, словно штопором в него сознанием:

– Это ты! Ты там был! Ты мог, но не спас её! Сволочь! Ты! Ты во всем виноват! – Виктор, неожиданно получив заряд силы, вскочил и вцепился с силой в мою куртку, затряс. Горячо и убеждено громко закричал. – Это ты! Ты на том видео! Ты там был! Среди мертвых! Ты! Ты знаешь, что с ней!

Снова Болото

На кочку взобралась жирно блестевшая полутораметровая черная пиявка, перекатавшая склизкие волны своего тела, проталкивая себя вперед, к теплу человеческого тела. Я не стал церемониться, размозжил уродливую зубастую пасть близким камнем.

– Наворотил парень тогда делов. – Подумал о Викторе. – Вот что он себе напридумывал про Аркадию! Про мертвых, про жену свою. Про меня людям наговорил! Откуда все это он взял! – Я посмотрел на близкие кусты тростника – там зашевелилось активнее. Я точно знал, что при наступлении глубокой ночи оттуда выползет какая-нибудь тварь и попытается мною пообедать. Впрочем, мне это похуй. Почему-то у меня было стойкой ощущение, что вряд ли вот так доведется умереть. – Хорошо, что Председатель не дал слухам разрастить, а то ведь народ нынче вон какой – ему скажи «А», так целую историю придумает, и будет клясться, что так и было. – Я закинул вещи в палатку и сам полез вовнутрь, пора отходить ко сну. – Аркадия, Город Мертвых. Был я там, ходил за его девочкой. – Я зевнул, отвечая приблизившемуся злобному вою. – Только ёбнутая на всю голову, нахуй она не нужна. Хотя и Витя тот еще уебок и они точно друг-друга стоят. – Через секунду я уже крепко спал.

Спутник Урана Умбриэль. Миссия «Нейтронный кельт». Прежнее

Часть 1

Танк, а в гражданском мире – Слава, шел по технологическому туннелю, представлявшего из себя длинный узкий тоннель, освещенный лампами дневного света, осматривая по пути свое хозяйство на предмет предполагаемого ремонта. На потолке туннеля, змеями вились жгуты кабелей, на полу скапливалась влажность – сказывалась изношенность вентиляционного оборудования. Собственно говоря, он направлялся за дельным советом к своему другу Коле (он же Друм), по поводу установки новых навигационных приборов на «Чайки» – исследовательские катера малых планет. Сложного не было ничего, но это были «Чайки» – катера давно устаревшие, как впрочем и многое из оборудование на «Кастре» (Конечно были еще ультрасовременные «Сибири», но и «Чайки» ни кто не собирался списывать, а посему их и усовершенствовать, доводить до требований современных понятий о «пригодности и универсальности для целей освоения Дальнего и Ближнего Внеземелья», приходилось довольно часто. А Друм был великолепным шкипером, поэтому довольно хорошо разбирался в оснастке кораблей малой флотилии, и такие вещи, как установка нового навигационного оборудования, как казалось Танку, он точно должен был знать.– Вероятнее всего он должен знать. – Думал Слава. Он знал многое из того, о чем он – простой механик даже не догадывался. – В прошлый раз, когда разговор зашел о ГПАДе – то именно Друм смог описать принцип действия этого сложного сверхсовременного двигателя, хотя Танку не раз приходилось залазить в обучающую литературу. Хотя «Кастра» еще и не обзавелась этим движком, но разговоры о переоборудовании упорно ходили среди линейного персонала.– Гиперпространственный адаптивный двигатель, – в стиле лекции наущал Танка Друм, – лежит принцип взаимодействия двух разнополюсно заряженных масс. В центре – ядро двигателя, в нем создается вихрь из ионизированного газа в электромагнитном излучении. Газ в излучении сжимается до такой степени, что начинается реакции на атомном уровне, при этом образуется более тяжелые элементы (к примеру, железо). По мере сжатия газа, его по хордам ядра, с двух противоположных сторон добавляют, при этом стабилизируют температуру реакции. Проще говоря – в ограниченном пространстве зажигается Солнце. Процессу мешает распасться электромагнитное излучение. После того, как началось образование более тяжелых химических элементов, по четырем сужающимся спиралям, закрученным вокруг ядра, на около световой скорости к центру искусственно созданного Солнца пускают отрицательно заряженные электроны. Это служит нескольким целям одновременно: первое – уравновешивает реакцию в газе; второе – электроны двигающиеся по спиралям, своим отрицательным зарядом притягивают электроны в ядре с положительным зарядом – тем самым раскручивая ядро до невероятных скоростей, образуя еще более тяжелые элементы, при этом в ядре создается нечто похожее на квазар, ну и наконец – разогнавшись, электроны с отрицательным зарядом, точно направленные в центр термоядерной реакции, аннигилируют с тяжелыми атомами. При этой реакции создается огромное количество энергии, способная разогнать «проектный межзвездный» корабль до субсветовых скоростей. В теории всего один корабль строиться под такой двигать – Иртыш, и как я слышал, гна него до сих пор не могут найти капитана. Поговаривают, что на таких скоростях начинаются «выверты» – очень неприятная штука. Я достаточно просто тебе ответил на твой вопрос?«Танк утвердительно кивнул, хотя вопросов стало еще больше. Нет, тупым Танк себя не считал (сказывалось постоянная жажда к изучению, познанию нового), но рядом с Друмом… С ним пожалуй он чувствовал себя иногда полным недоумком.

Задумавшись, он прошел мимо чего-то таково, что насторожило. Возможно он это заметил проходя мимо, но не придал значения из-за своей отстраненности. Танк развернулся, и внимательно озираясь по сторонам, пошел в обратную сторону.

– А вот оно. – Он почувствовал, как его щеки заливает пунцовая краска вызванная негодованием и раздражением – панели локальных компьютеров, контролирующих роботов уборщиков (в обиходе – пылесосов) вывернуты, разбиты, провода, ведшие к компьютерам, сгоревшие, оплавленные. Для него это было как нож в сердце – вот только два дня назад он нанес визит капитану корабля Сивагину Анатолию Васильевичу с целью остановить цепь вандализма. Он надеялся, что капитан, как последняя инстанция в таком «незначительном деле», как до этого ему объясняли все к кому бы он только не обратился, решит его и поставит окончательный крест на разбойных нападениях на технику. А обращался он и к начальнику научно-исследовательской экспедиции Бьерну Ховарду, и к командиру космодесантников Кнуту Йоргеру. Бьерн – когда Танк подошел к нему на командной рубке, выделенной под штаб научно-исследовательской экспедиции, со своим вопросом – оторвался от карты какого – то очередного спутника Урана, и спросил – а какое отношение он имеет к этому. Танк ответил, что наверное никакого, и попросив извинения, вышел. Последний вообще не стал ему ничего объяснять – развернулся на каблуках и военной походкой удалился. Поэтому у него оставалась последняя надежда – на капитана.

Сивагин порекомендовал ему написать рапорт и в срочном порядке устранить неполадки. Получилось, что и здесь его проблемой не захотели заниматься, впрочем, он теперь знает, что не стоит тратить ничьего времени, а просто делать свою работу до тех пор, пока есть чем заменить испорченные детали.

Часть 2

Танк прикрепилось к нему после общения с космодесантниками. За что? Точно уже и не вспомнит, но, как он сам предполагал, за его характерную голову, квадратную, скулистую, надутую желваками и стриженную таким образом, что геометрически являла собой законченный прямоугольник. Видом его голова, была, конечно, выдающийся, а еще больше смысла этому образу добавляло то, что Танк любил смотреть на собеседника исподлобья. Он обычно не имел ничего на собеседника, но редко кто так думал, разговаривая с ним. И даже командир Кнут, обратившись к нему в первый раз, был смущен такой манерой общаться. Ну а впрочем, и сам Танк редко выказывал желание с кем-то разговаривать. Но зато десантники очень любили эту его манеру и непременно подшучивали над ним:– Смотри, смотри, еще один словоохотливый нашелся, поговорить с Танком решился! – Ага, он сейчас его раздавит, а мы посмотрим! Ахаха! – И действительно, через пару минут, заговоривший с механиком, уже жалел об этом и был готов провалиться на месте под тяжелым взглядом, о чем красноречиво говорила его согбенная поза. Танк на «КАСТРе» был механиком, но по совместительству из-за оптимизации должностей, он выполнял функции двигателиста, инженера оснастки, гравитационного инженера модулей масс, инженера – электронщика, иногда шкипера в зонах масс – эффектов и многое чего еще. Но основная функция была, все же – механика. Ему было, по меркам Дальнего Космоса, простирающегося за орбитой Юпитера, не так много лет, всего сорок с копейками. Здоровье позволяло исполнять обязанности, что не раз доказывал меддопусками, а внешний вид эффектно скрывал возрастные изменения. И действительно, Танк выглядел так, словно бы ему было от силы тридцать. Ну и опять-таки рекомендации командиров и летного состава, благополучие их «люстровика», не собиравшегося на покой и без «полевой неожиданности увеличивающей критические риски», как было написано в рапорте, их миссии. А миссия была действительно «ровной» на события. Заправится химическим и ядерным топливом на «Маринере», захватить у «Ночной Совы» несколько специалистов – взрывотехников, оборудование с протонными бурами и лететь к Умбриэлю, спутнику Урана. Там какая-то аномалия образовалась в кратере Ванда, так передал андроид – разведчик. Вроде выброса неизвестного материала. Вот и надо было изучить эту аномалию, а если потребуется, то и взорвать. Мергалита полны трюмы для этой цели. Танк дошел до атриума, спрыгнул вовнутрь, и тут же его подхватила управляемая невесомость. Так, по желобу, с ветерком, он прокатился от жилых секций до внутренних аппарелей. Кнут распорядился подготовить малую флотилию для поверхностной разведки и далее снарядить кассетные лагеря с искусственной атмосферой. Вышел на нужном уровне и снова замер ошарашенный гигантскими размерами. Складской док, разграниченный только желтой линией с кластерными аппарелями, прочерченной на полу, расходился вбок и вверх, терялся в перспективах. В его нутре смогли с легкостью разместиться с десяток лихтеров. На палубе деловито перемещались кибер – манипуляторы и робокары. Одни что-то везли, другие возвращались за грузом. Все это действие попискивало звуками, подмигивало разноцветными огнями. Еще были командные столбы, которые распространяли на всю площадку волны локальной сети, контролирующие все на палубе дока, в аппарелях и связанных с ними модулях масс. Постоял немного, приходя в себя, и проследовал по пешеходной зоне, минуя механизмы, во вторую аппарель, к своим «Чайкам», как все катера малой флотилии, называл Танк. Прошел сквозь кластеры роботизированных марин, со снятыми с консервации «Пумами» и дальше, в узкий люк – лаз спасательного выхода в скафотсек. Танк вышел в скафандровый отсек. Тут сейчас, как и всегда, царила санитарная чистота хирургического кабинета. Мягкий, белый свет заливал все помещение, не давая бликов на матовых металлических панелях, которыми он был обшит. Единственным, нелогичным пятном, на единственном белом фоне – была жидкокристаллическая панель вывода скафзахватов, которая пульсировала голубым светом. Он подошел к панели, на ней по схеме «вспомогательное-орбитальное», располагались различного вида скафандры. Они делились на несколько видов:1) вспомогательного класса: для производимого ремонта внутри спейсбелла; для производимого ремонта и обслуживания в открытом космосе; для осуществления профессиональной деятельности вне атмосферы смежным службам: медикам, ремонтникам, двигателистам, операторам и общего назначения.2) орбитального класса: каркасного типа – полужесткой конструкции, для выполнения несложных и неопасных задач, при средних значениях радиационного фона; экзоскафандры – для выполнения миссий повышенной опасности. Скафандры орбитального класса были чистой прерогативой десантников. У него намечалась обыкновенная инспекция исследовательских катеров – подготовить их к очередной вылазке группы ученых в сопровождении десантников на Умбриэль – поэтому он и выбрал «Чеглок» – скафандр общего назначения. На пневмолыже выехал из депозитария в скафзахвате нужный. Он начал одеваться и размышлял. По слухам, ходившим среди десантников, высадка планировалась в область загадочного кратера Ванда. Исследовательская команда Бьерна, тех самых спецов из «Ночной Совы», при поддержки десантников люстровика, планировала взорвать центральную группу скальных новообразований в самом «сердце» кратера. Высадку намеревались произвести на «Чайках». Кстати, среди навигаторов «КАСТРы», кратер прозвали «Зловредный Глаз». Он тогда не понял, почему только один. Впрочем, когда Танк увидел в мониторе спардека сам кратер в близком приближении (видео передавалось с одного из спутников, барражирующим над поверхностью Умбриэля), ему показалось, что это действительно глаз, который сквозь монитор заглядывает ему в его глаза. «Зловещий глаз» по-своему определил свойства кратера Танк. Действительно – в темном, до черноты, кратере радужной оболочкой – кольцом, выделялся иссиня белый наст снежного покрова, а неправильная окружность кратера – придавала ему хмурое выражение.… Танк вышел «наполовину из спейсбелла», на половину, потому что размеры скафа и проема не совсем совпадали, приходилось в проем сначала «входить головой». К тому же «Чеглок», благодаря своим ватным размерам не позволял делать акробатические приемы в безвоздушном пространстве парковочной палубы модуля массы. Это был еще один повод для зависти к космодесантникам и их лощеным, сверкающим доспехам, позволявшим без труда производить практически любые цирковые номера в невесомости, возможно даже – жонглирование. Он нажал на панель закрытия переборки кессонного отсека, огляделся, поводя из стороны в сторону лучом фонаря. Впрочем, в фонаре нужды не было – палуба достаточно освещалась. В таком ярком прожекторном свете можно было разглядеть все в мелких деталях, просто фонарь являлся частью обязательного его атрибута при выходе в космос. Палуба модуля массы стыковалась к верхней части технического основного корпуса корабля и аппарели и жестко не была закреплена. По-сути являлась техпомещением для защиты кораблей малой флотилии от микрометеоритов при выполнении миссий в «активном радиусе», а потому разворачивалась только при необходимости. Помимо «парковки мини флотилии», палуба служила, при необходимости, ремонтным доком. Атмосферы на модуле массе не было – большую часть времени вакуум-створ был распахнут в пустоту, но так как она являлась неотъемлемой частью того самого модуля массы, то какая – никакая, а сила тяжести там была, что в значительной мере способствовало ремонтным работам. Катера малой флотилии на палубе располагались по схеме «елочка», по параллелям друг к другу – это экономило место, и позволяло свободно производить необходимый ремонт. «Чайки» и «Сибири», размещавшиеся на палубе – как некие жуки – сидели, поджав под себя щупальца – ступоходы. Тускло поблескивали испытанные многочисленными испытаниями Внеземельем «Чайки», радужно и весело сверкали своей новизной и лощеностью «Сибири», а еще были многочисленные: «Одиссеи», «Мустанги», «МИРы» и «Муравьи». Но среди всего этого великолепия особенно выделялись «БАРСы» и «ПУМы» – десантно-штурмовые катера средней и большой дальности. Они особенно выделялись своими чернеными корпусами, а уж какая это была техника – песнь! Он с завистью засматривался на эти катера – знал, что на них даже пассажиром не сможет полетать. Он направился к первой, ближайшей «Чайке». С неё он планировал начать свой обход, сделал несколько шагов и вдруг, где – то внутри головы, предупреждающе затрезвонил колокольчик. Что – то было не так! Он по опыту точно знал, что случится некая неприятность. Опасливо огляделся – никого, тогда сделал еще несколько шагов вперед. Звоночек яростно затренькал в голове. Танк беспокойно обернулся. От ближайшего катера, вроде это тоже была «Чайка», отлетела штанга пневмоопоры, пару раз развернулась в пространстве, и с силой вонзилась ему в живот. Он не почувствовал боли, и вообще ни чего не почувствовал, кроме того, что умирает. Танк стоял и тупо смотрел на пневмолыжу со скафандрами, и ни как не мог сообразить, где он, и что с ним только что произошло. Он точно знал одно, это был не бред! Если бы было по другому – не видать ему космоса, как своих ушей! Он просто не прошел комиссию на лунной базе спецкарантина.– Что же это было? – Задал сам себе вопрос Танк. – До необъяснимого странно. Странно так, что сродни – увидь я летающею корову, или того хуже зеленого человечка. Но этого же не может быть! Может быть, безекционные волны так могут влиять на сознание? Это точно никто не знает. Не знает и от меня не узнают, а то спишут на дно атмосферы. – Еще раз, про себя чертыхнувшись, принялся за дело. Он выбрал нужный скафандр, и начал одеваться. Вышел «наполовину из спейсбелла, на половину, потому – что размеры скафа и проема не совпадали, и поэтому приходилось в проем сначала «входить головой», к тому же «Чеглок», благодаря своим ватным размерам не позволял делать акробатические приемы в безвоздушном пространстве парковочной палубы. Это был еще один повод для зависти к космодесантникам и их лощеным, сверкающим доспехам. Танк нажал на панель закрытия переборки кессонного отсека, огляделся, поводя из стороны в сторону лучом фонаря. Направился к первой, ближайшей «Чайке». С неё планировал начать свой обход, сделал несколько шагов и вдруг, где – то внутри головы, предупреждающе затрезвонил колокольчик. Что – то было не так! Он по опыту точно знал, что случится некая неприятность. Он опасливо огляделся – никого, тогда сделал еще несколько шагов вперед. Звоночек яростно затренькал в голове. Танк беспокойно обернулся. От ближайшего катера, вроде это тоже была «Чайка», отлетела штанга пневмоопоры, пару раз развернувшись в пространстве! В бешеном скачке он успел отпрыгнуть от летевшей в его сторону штанги. Ошарашено, Танк проводил взглядом ударившуюся о стену переборки штангу, та отлетела от стены, и не торопливо, вяло вращаясь, направилась через распахнутый зев вакуум-створа палубы, в открытый космос, что бы пополнить ряды искусственных спутников Умбрэля.– Ой! – Ожил динамик в шлеме скафандра. – Ни кого не зашибло? – по интонациям Танк безошибочно узнал Жозе (он же Джей). Жозе был самым бесшабашным и бесбашанным космодесантником во всем Внеземелье. – Если есть кто на палубе – отзовитесь! – Ты мать твою… какого хера… вы… Я тебя… уёбок! – Орал в шлемофон Танк. – Какого черта ты тут делаешь? – немного успокоившись, но все же еще очень громко спросил Танк. – Ты меня чуть не убил! Корыто ты дырявое, сволочь ты распоследняя! – Я же сказал «Ой!» – Жозе появился из-под выпуклой, словно страдающей легкой степени ожиренья, кормы по соседству стоящей «Чайки». Выпрямившись во весь свой гигантский рост, он примиряюще поднял ладони. – Если бы знал, кто меня посетит в рассветный час – кофе сварил бы.