скачать книгу бесплатно
– Гоже срать лежа и ногой отбрыкивать! – запротестовал Саша, потянув англичанина за другую руку.
Бэнкси казалось, что еще минута такого спора, кому гоже, а кому не гоже, смотреть на него голого, и ему оторвут руки, вместе с плечами.
– Я думаю, это процедура требует двоих. – и вырвавшись Фредерик устремился в комнату для массажей, ванн и прогреваний.
Елизавета наскоро припудрила носик, а Александр насупившись следил за действиями сестры.
В новом помещение было значительно чище и светлее. Лампы тёплого света были устроены на стенах. Кушетки и стулья, застеленные белыми простынями. Здесь стеллажи не напоминали Кунсткамеру Петра Великого. Комфорт и уют – вот, что излучал этот кабинет.
– Прошу вас. – сказала Елизавета.
Фредерик зашел за ширму, разделся и обернул бедра полотенцем.
Близнецы стояли возле кушетки, одетые в грязные халаты покойного профессора и ехидно улыбались. В таком ракурсе они походили на кровожадных мясников, пожирающих взглядом очередную тушу.
Бэнкси два раза проклял свою идею, прийти к ним, и под видом пациента их покойного отца и выведать то, что не удалось генералу и его подручным. Но с первого взгляда было видно, что не знают они ничего. И Бэнкси надеялся просто выйти отсюда живым, без единой крупицы, какой-либо информации.
Он улегся на кушетку, и Лиза направила ему прямо в лицо яркую лампу, какой обычно Василий лечил хроническое чихание.
Елизавета посмотрела на Александра. «Что делать?»
«Нам в училище только про кровопускание и ампутацию рассказывали.»
Такое молчаливое общение пугало Фредерика.
А близнецы им часто пользовались. С детства они без слов могли понимать друг друга, по одному взгляду, наклону головы, жесту или приподнятой брови. Своими бессловесными договорами, они не раз доводили нянек и учителей до истерики, а друзей до бешенства.
– Может кровопускание? – воодушевленно предложил Александр.
– Нет. – попытки Фредерика встать не увенчались успехом, Елизавета своей тонкой ручкой вернула его в горизонтальное положение.
Она открыла банку с пиявками, но так и не решившись сунуть туда свою ручку, просто высыпала их Фредерику на грудь вместе с водой, в которой червяки плавали. Некоторых снесло на пол, но некоторые успели больно присосаться к коже.
– Василий, сначала смазывал специальной мазью.
– Она вредна для этих гусениц! – резко ответила Елизавета. – Расслабьтесь!
– Я не могу расслабиться, если мне больно!
– Один момент Фредерик! – кивнул Александр и Бэнкси пожалел о своих словах.
– Кажется, нашел! – Александр шел от полки с флаконом.
– Вы уверены, что это снимет боль?
– Конечно!
«Переведи.» – молча указал он сестре на флакон.
– Заканчивается на «ин»! Значит морфин! Будьте покойны, сейчас будет-с совсем не больно.
С самой довольной улыбкой, Александр вылил содержимое бутыли на грудь и живот Бэнкси. Кожу неприятно защипало.
Стараясь не обращать на это внимание Фредерик начал расспросы.
– Кто еще приходил к вам сегодня? Не видели никого?
– Одна чудесная женщина! Пианистка! Мы ей пальцы на руках увеличили! И еще сударь в годах, купил лосьон от в облысения! – дружелюбно отвечала Елизавета. – А ещё мы сегодня выиграли билеты на киносеанс. Представляете! Мы сотыми проехали по набережной, а тот стоял и считал. Смотрели Стеньку Разина! Обожаю это картину!
– Ты её терпеть не можешь! – возмутился Саша.
– Глупости! Я терпеть не могу наш кинотеатр в Волжской губернии. Туда долго ехать из усадьбы и там душно и дурно пахнет. А Стенька Разин – это первое русское кино. Стыдно не знать, грех не любить. Кто красавицу захочет в башмачке одном?…
– А не видели ли вы мужчину? Такого странного, болезного. Он еще слегка похож на эрцгерцога Австрии.
– Нет! Не видали таких! – хором ответили близнецы.
Теперь кожу и вовсе зажгло будто огнем. Фредерик вскочил на ноги и принялся бить себя ладонями и размахивать полотенцем.
– Вам плохо? Фредерик? – взволнованно спросила Лизавета.
– Пошли вон отсюда! Оба! – завопил Бэнкси, кривясь от боли.
– Какой нахал! – Лиза притопнул каблуком и побежала за журналистом. Брат, ухмыляясь, последовал за ней.
Бэнкси через несколько минут вынесся на улицу, прикрывая срам своим костюмом и даже забыл шляпу.
Близнецы сидели на разных краях софы, хмурили брови и молча передавали друг другу бутылку ликёра.
– Это ты виновата!
– Я? Я не мазала его пчелиным ядом!
– Кривлялась перед ним как куртизанка какая-то! Ишь, чего удумала!
–Я? Куртизанка! Твоя родная сестра! Гузно ты зловонное! – Лизавета хотела выплеснуть на брата содержимое бокала, но пожалела и выпила залпом. – Я мечтаю выскочить замуж за француза, немца или англичанина и уехать из Российской империи, а ты его испугал до полусмерти и выставил нас в дурном свете!
– Полегче! Я всего лишь предотвратил акт предательства родины. Ты не уедешь отсюда не с французом, ни с не немцем, ни, с черт побери, арапом! – Александр поморщился и еще сильнее отодвинулся от сестры.
– Почему он спрашивал, кто посещал нас сегодня?
– Беседу подержать хотел.
Александр открыл известия трехдневной давности, перед тем как собрался оторвать от газеты кусочек и свернуть самокрутку, его внимание привлекла, новость об убийстве Эрцгерцога австрийского, которая пестрила в газетах не первую неделю и успела порядком надоесть. Из-за ее объема сокращались листы объявлений со знакомствами, продажей собак, швейных машин и самогонных аппаратов. В статье пугали народ грядущей войной, а также сообщали как отреагировал на это ужасное происшествию император. Но на самом деле он никак не реагировал. Он играл с женой в бадминтон, когда ему сообщили о смерти Франца Фердинанта Карла Людвига… Вообще он даже не дослушал полностью его имя и велел не прерывать боле его досуг.
– Лиза, – загадочно произнес Александр. – Фредерик спрашивал, не видели ли мы никого похожего на австрийского эрцгерцога, а он убит уже как несколько недель назад.
Елизавета выхватила газету.
– Сербы!
– Что?
–Тот мужчина в подвале, кричал не серпы, а сербы! Он копия этот как его… Герцог.
– А причем тут сербы? Если он из Австрии?
– А я откуда знаю?! Просто предположила. Такой высокопоставленный человек, вряд ли думает о серпах. А о сербах может! Может его сербы и порешили?
– Нет. Это мадьяры. Нам в училище говорили о них.
– А что, если… – Елизавета чуть не выронила бокал из рук, вскакивая с софы. – Это был он. У нас в подвале?
– Да нет. Невидаль какая-то! Что бы мертвецы ванны принимали. —отмахнулся Саша, смял газету и бросил под диван.
Елизавета вернулась на свое место и наполнила бокал.
Александр молча сидел рядом. Лицо его было напряженным.
– Нам стоит вернуться домой.
– Но мы же только приехали!
– Лиза! Ты видела подвал?! А мужика, что дал нам билеты? Он стоял через дорогу, когда мы вернулись. Те женщины, что бушевали на крыльце. Журналист этот! Тут творится какая-то чертовщина.
Музыка ветра начинала раздражать.
– Добрый вечер.
– Мы закрыты! – Александр выдворил низкого рослого мужчину, но он успел бросить на пол почту.
– Посмотрим, кто пишет папочке? – Елизавета собрала письма и вскрыла первый конверт.
«Дорогая Елизавета, бесконечно рада видеть Вас в Петербурге. Как у вас дела? Как вам погода? Жду вас в варьете «Пескари» к десяти. Ваша любимая подруга Анастасия Долгопрудова.»
– Настасья! Сто лет ее не видала! Надеюсь, она такая же толстая.
– Откуда она знает, что мы здесь?
– Так я ей давеча сама писала. Успокойся, братец, никто за нами не следит. Но если ты хочешь ехать домой.
– Едем в Пескарей. – вскрикнул Александр забросив остальные письма в угол.
– Это просто кошмар! Эти близнецы! Они! – Фредерик размахивал одной рукой, прижимая другой ведерко со льдом к груди. – Наглые, беспардонные, распущенные, невежественные… Как это говорят у вас в России…
– Охреневшие. – подсказал генерал Москвитин.
– Да!
– Значит, вам не удалось разыскать ни ту машину, что собрал профессор ни эрцгерцога? – довольно улыбаясь спросил генерал.
– Они меня чуть не убили! Я больше туда не сунусь! Как такой гениальный и благородный человек мог породить этих исчадий ада! Я уплываю домой! Ни к чему хорошему ваши игры со смертью не приведут! – Фредерик бросил ведро и лед раскатился по полу.
– Уберите! – Москвитин позвал горничную и не меняя улыбки, стал наблюдать за нагнувшей девушкой. Лед выскальзывал из-под веника и заставлял ее нагибаться все ниже и ниже, доставляя генералу удовольствие. —Рано сдаешься! Нечего было с ними вошкаться! Благо, что я не стал на тебя надеяться и установил за ними слежку. Мне уже донесли, что этим вечером они отправятся в пескарей. Если мы не можем найти сами лабораторию Галицкого, найдём с помощью них.
Генерал в подобные увеселительные заведения не ходил. Ему вообще не до веселья, а тут еще и восставший из мертвых эрцегерцог разгуливает по подвалам лавки красоты и здоровья.
Оркестр не жалел инструментов. Отдыхающие отплясывали посередь зала и у столов в трубочном и сигаретном дыму. Основными посетителями была молодежь всех слоев. Студенты, вырвавшиеся на свободу из отчего дома, молодые поэты и писатели, которых в настоящие знатные литературные клубы не пускали, якобы искавшие здесь вдохновение, но на деле же напивавшиеся вусмерть и валяющиеся после кутежа вдоль улицы, молодые мальчишки из военных училищ, ищущие хорошей драки и конечно же барышни, всех форм и цветов волос.
Кутеж был в разгаре. Уже в сенях лихой парень зажимал в углу пышногрудую деваху с зубами в разлет.
Форму и погоны генерал оставил дома, но офицерскую выправку и суровое лицо подвыпившие девицы тут же срисовали и облепили Москвитина как мухи, едва не задавив генерала своими грудями. Продираясь через них, как сквозь тайгу Москвитин оказался в самом центре танцев. Его закрутили в резвой мазурке, а затем выплюнули.
Прищуриваясь, он искал близнецов. Елизавету найти было не сложно. Ее громкий смех и вычурные перья на поясе, чуть ниже поясницы привлекали внимание всех мужчин.
– Ты в дурочках дорогая Настасья! И мое желание… – Лиза бросила подруге карты и загадочно почесала подбородок. – Снять под столом панталоны!
– Лиза! Позволь! Это слишком!
– Снимай! И поменяйся ими с Анюткой! – девушка дразнила подругу, и та не хотя начала поднимать многослойные юбки. – Ах! Я сегодня аки Крылов! Сдавайте ещё!
Лизавета и в Волжской губернии не упускала возможности как следует повеселиться, но в Александровке веселиться было особо негде. Ровесницы её сторонились, а парни замирали и не знали, как подойти.
– Зачем ты притащила своего брата?
– Затем Танечка, что неприлично ходить в такие места, молодой девушке и одной!
Елизавета хотела еще отпустить колкость, но ее резко дернули за руку.
– Отпустите!
– Где тело эрцгерцога? – спросил генерал, обдав Елизавету смачным запахом сала с чесноком, что употреблял он пол часа назад.
– Кто вы такой? Отпустите! На помощь!
– Я задал вопрос. – Москвитин больно сжал руку девушки, та закричала и влепила ему пощечину.
Гости клуба оживились. Кто свистел, кто пытался выйти на помощь Елизавете. Фотограф несся к эпицентру событий со штативом.
Дабы не оконфузиться генерал вынужден был отпустить Елизавету.
«Вашу жену я водил в номера!» – кричал артист со сцены и приправлял свои речитативы животными звуками. Дюжий парень бритый на голо встал на защиту девушки. Генерал мог бы сослать его в такие места, где волки срать боятся, даже за Байкал, а то и вовсе убить на месте, но операция была слишком конфиденциальна. Ему, подняв руки, как жалкому французу, пришлось капитулировать.
Певец сгибался и орал в самое ухо про абстрактную жену каждого в общем и генерала, в частности, как пил с Шустовым его коньяк и как купил туфли «Скороход» за триста рублёв.
Тут Москвитин заметил Александра. Восседавшего на кресле с трубкой в компании молодых юношей и девушек.
Его можно было узнать по такому же, как и у сестры неприличному смеху и манере пританцовывать сидя.
