Калиста

Но сейчас другая ситуация. На кону не просто деньги, а моя жизнь и цель. И Дамьен это понимает. Он знает, что сделка – мой единственный выход. Вопрос в том, как использовать её против него самого.

Его рука скользит по столу и останавливается в нескольких сантиметрах от моего запястья. Он не прикасается ко мне, но я чувствую это давление. Он даёт мне выбор – взять чек или нет. Только выбора нет. Я делаю вдох, потом ещё один. Мои мысли перескакивают с одного варианта на другой. Мой ум быстро начинает работать, ищет выход, как из этой ситуации сделать что-то, что мне будет выгодно. Но сейчас мне нужно время, нужно просто продержаться.

Я решаю подыграть ему. Не буду показывать, что мне страшно. Я соглашусь, но буду думать, что мне делать дальше. Я выдыхаю, заставляя себя смотреть ему прямо в глаза.

– Хорошо. Полгода.

Глава 6. Дамьен

Я вызываю прислугу и одного из телохранителей, коротко отдаю распоряжение: отвести Келли в её новую комнату, дать время прийти в себя. Мне тоже нужно немного времени, чтобы окончательно расставить всё по местам. Я уже знаю, как использовать её. Она идеально вписывается в мою игру. Теперь мои планы становятся не просто реальными – они обретают новый масштаб. Она будет моими глазами, моими руками там, куда я не могу добраться напрямую. С её помощью я поднимусь ещё выше. Буду контролировать всех, кого захочу. Надеюсь, она не разочарует меня. Хотя, если разочарует… у меня всегда есть способы исправить такие ошибки.

Докуривая сигару, я медленно выпускаю густой клуб дыма, наблюдая, как он растворяется в полумраке комнаты. В руке держу тот самый чёртов чек, который я поджигаю без тени сомнения. Пламя жадно охватывает его, пожирая цифры, подпись, всю эту бессмысленную фикцию. Я откидываюсь в кресле, позволяя мыслям заполнить пространство.

Наивная. Или слишком самоуверенная? Может, я переоценил её? Может, она не так умна, как мне показалось? Ладно. Скоро узнаем. Посмотрим, как она будет играть свою роль. Она станет моим инструментом, и я уже чувствую, как она постепенно вплетается в сеть, которую я создаю и которая вскоре изменит всё.

После обеда я изучил её досье, которое Кейн смог оперативно достать. Калиста Харт. Мать отказалась от неё ещё в роддоме. Интересно, ей дали такое имя в приюте, в котором она провела все свои двадцать пять лет?

Докурив, я поднимаюсь с кресла и направляюсь в столовую, бросая короткий взгляд на пространство вокруг. Поправляю настольную лампу, стоящую не ровно по центу консольного столика. Всё должно быть идеально. Даю указания прислуге накрыть стол, а сам направляюсь к бару. Наливаю себе очередную порцию виски, наблюдая, как янтарная жидкость наполняет бокал. Пара глотков – и тепло разливается внутри. В центре комнаты потрескивает камин, огонь играет отблесками на дорогих поверхностях мебели. Я останавливаюсь перед ним, позволяя себе пару минут тишины.

Каждый шаг, который я сделал, привёл меня к этому моменту. Всё идёт по плану. Теперь остаётся лишь ждать. Ждать, пока она выйдет на шахматную доску, и сыграет роль моей пешки.

Как только дверь открывается, и она входит в столовую, я задерживаю на ней взгляд. Она одета только в тонкий хлопковый халат, который не скрывает, а лишь ещё больше подчёркивает идеальные формы её тела. Я наблюдаю за ней, не скрывая своего внимания. Она двигается плавно, грациозно – словно знает, что каждый её шаг, каждый поворот головы привлекает взгляды. Высокая, стройная, с длинными ногами, которые словно созданы, чтобы завораживать. Её фигура – идеальный баланс хрупкости и чувственности: тонкая талия, переходящая в пышную грудь и округлые бёдра. Аккуратные черты лица, густые шелковистые волосы. Всё в ней продумано до мелочей, каждая деталь создана для того, чтобы соблазнять.

Но не только это отличает её от других женщин. Её голубые глаза – холодные, внимательные, расчётливые. Они выглядят такими чистыми и невинными, но я знаю, что это обман. Они скрывают больше, чем могут сказать. Лёгкая улыбка на её губах, ленивый наклон головы, игра света на коже – всё это кажется случайными движениями, но я вижу, как тщательно она контролирует себя. Но в этой её идеальной красоте есть что-то большее, что-то тёмное, что я ещё не раскрыл. Может быть, её сила скрыта именно в этой наигранной нежности, в её умелом притворстве. Она не просто красива – она опасна. И, как бы она ни пыталась казаться беззащитной, я вижу, что в её душе скрывается нечто более глубокое и непокорное.

Она привыкла управлять вниманием. Но рано или поздно она ошибётся. И я увижу в её глазах то, что она так старательно скрывает.

Она, конечно, пытается выглядеть спокойно, но я чувствую её напряжение. В её походке есть нечто сексуальное, что я не могу игнорировать. Всё в её образе говорит о том, что она привыкла быть в центре внимания, и это мне нравится. Идеальная игрушка и оружие против соперников. Когда её глаза встречаются с моими, я вижу в них не только страх, но и что-то более сложное, скрытое. Словно она начала осознавать свою роль в этой игре, где я – непобедимый король.

Я указываю на место за столом.

– Садись, – говорю, не отрывая взгляда от неё. – Ужин ждёт.

Она садится напротив, и я продолжаю наблюдать, позволяя тишине заполнить пространство между нами. Мы оба молчим, но она не сводит с меня взгляд, выжидающий, оценивающий. Она держится уверенно, элегантно – её осанка безупречна, движения отточены. Но я вижу не только внешнюю оболочку. Она изучает меня так же, как я изучаю её. Что-то проскальзывает в её глазах. Мысль, сомнение, расчёт. Она разыгрывает свою роль идеально, но я не сомневаюсь – в голове она перебирает варианты. Возможно, думает, как сбежать. Или уже осознала, что выхода нет.

Я не спешу. Я наслаждаюсь этим моментом. Она подносит бокал с вином к губам, делает медленный глоток. Всё грациозно, продумано, но я чувствую – она следит за мной так же пристально, как и я за ней. В её взгляде что-то меняется. В нём больше нет ни страха, ни подчинения. Наоборот – лёгкий вызов, скрытая дерзость. Я замечаю, как её пальцы слегка сжимаются на ножке бокала перед тем, как она делает очередной глоток. Мгновение слабости? И это только делает её ещё более притягательной. Я ухмыляюсь, когда она снова задерживает на мне взгляд, будто пытается прочитать меня, понять, кто я. Пусть пытается.

Когда ужин подходит к концу, я поднимаю бокал с вином, внимательно наблюдая за ней.

– За сотрудничество, – говорю я с усмешкой, чувствуя, как мои слова доходят до неё.

Она не отвечает. Просто смотрит на меня, но я вижу, как она подносит бокал к губам и выпивает своё вино залпом. Без слов, без возражений. Это лишь подтверждает, что она согласилась на сделку. Она здесь, со мной, и это только начало.

Глава 7. Келли

Я чувствую его взгляд – жёсткий, бесцеремонный, пронизывающий. Он даже не пытается скрыть его, и это раздражает. Весь этот фальшивый ужин – просто декорации, за которыми нет ничего настоящего. Я не могу сосредоточиться ни на чём другом, потому что знаю: он изучает меня. Этот взгляд – как невидимое прикосновение, словно его пальцы медленно скользят по моей коже, начиная с лица, спускаясь ниже, задерживаясь на каждом изгибе, на каждом участке тела. Будто он не просто смотрит, а прокладывает невидимый маршрут, запоминая, присматриваясь. Слишком явное внимание. Я не могу быть уверенной, что он не ищет слабые места, которые можно использовать против меня. Поэтому я молчу. Слишком много слов – слишком много возможностей ошибиться. Лучше просто сидеть и не реагировать, наблюдать, смотреть за ним. Я должна быть осторожной. Это всё игра, и мне придётся в неё играть.

Когда он произносит тост, я молча поднимаю бокал и выпиваю вино, не прерывая тишины. Всё слишком запутанно, чтобы я позволила себе расслабиться. И я не могу не заметить, как его глаза не отрываются от меня, словно он пытается понять, что я думаю, что я чувствую. Я не собираюсь давать ему такую привилегию. Он не знает, что скрывается за этими глазами, и я не намерена раскрывать ему всё сразу. Пусть это будет его проблемой.

– Когда мне приступить к работе? – спрашиваю я, стараясь сохранить холодность в голосе. Не буду я играть в беспомощную жертву, пусть сколько угодно продолжает строить свои планы. Я не из тех, кто верит таким мужчинам.

Дамьен, не отрываясь от меня, говорит медленно, его голос холоден, как лёд.

– Я сам буду выбирать с кем из твоих клиентов и когда у тебя будут проходить встречи. Без исключений. Всё, что я скажу, всё, что скажут они, будет твоим приоритетом. Ты будешь делать это, потому что у тебя нет другого выбора. И ты знаешь, что я всегда получаю то, что мне нужно.

Не утруждая себя лишними словами, Дамьен отдает короткое распоряжение телохранителю – проводить меня в комнату. Будто я просто бытовая проблема, которую можно решить одним указом прислуге.

Он говорит, что уже поздно, что у него назначена встреча. Его голос звучит ровно, спокойно, но я слышу в нём нечто большее – он уже мысленно там, в своих планах, в своих расчетах. В этом мире, где всё подчинено его воле. Прекрасно. Пусть так думает. Чем больше он уверен в своём контроле, тем легче мне будет управлять его самоуверенностью. Меня это не пугает. Но заставляет быть осторожной. Я должна держать дистанцию. Чёткую, выверенную. Иначе эта игра закончится не в мою пользу.

Телохранитель ведёт меня вверх по лестнице. Дом огромный – роскошный и безграничный, словно выстроенный не для жизни, а для демонстрации власти. Я замечаю детали. На стенах – картины, но не просто искусство, а инвестиции. Современные, дорогие, безликие. Идеально вписываются в стиль – холодный, строгий, без единой лишней детали. Мебель с угловатыми линиями, чистая геометрия, будто в этом доме нет места мягкости. Огромные панорамные окна выходят на сады, который тоже продуманы до мелочей. Каждый куст, каждое дерево выглядит так, будто его подстригали с линейкой в руках. Этот дом – ловушка. И я в неё попалась.

Меня заводят в спальню. Дверь за спиной закрывается, оставляя меня в одиночестве и тишине. Взгляд сразу скользит по комнате, по её безупречному порядку. Современный минимализм. Никакой лишней детали. Огромная кровать с идеально разглаженным бельём. Темно-серый плед аккуратно сложен у изголовья. Шкафы встроены в стены, скрывая всё лишнее, а прикроватные тумбы пусты, словно здесь никто и не живёт. Никаких личных вещей, никаких признаков тепла. Только холодная эстетика – чистота линий, стекло, металл. Я провожу рукой по прохладной поверхности металлического столика. Чувствую, как напряжение внутри только растёт.

Но спать не хочется. Сейчас не время для отдыха. Я разворачиваюсь, бросаю взгляд на своё отражение в зеркале и решаю выйти. Пройтись по дому. Ощутить его, изучить. И обдумать, что будет дальше.

Пройдя по коридору к лестнице, я замечаю, что телохранитель идёт следом за мной. Он молчит, но я чувствую его взгляд на спине.

– Кейн, значит, – с ухмылкой говорю я, но ответа не получаю.

Он выглядит так, будто готов ко всему. Высокий, крепко сложенный, он не слишком худой, но мускулистый – тело человека, который привык работать руками и драться, если потребуется. Его короткие тёмные волосы аккуратно подстрижены, подчёркивая резкие, грубоватые черты лица. Но больше всего выделяется его взгляд – тяжёлый, суровый, цепкий. Он смотрит так, будто просчитывает все возможные варианты развития событий, стараясь всегда оставаться на шаг впереди. Между бровей у него залегла морщинка, потому что он хмурится почти всё время. Может, это привычка, а может, отражение того, каким стал его мир.

Я прохожу по нескольким комнатам первого этажа, внимательно осматривая всё вокруг. Здесь всё дорого, продуманно, безупречно… но холодно. Слишком безлико. Я не спешу. Двигаюсь медленно, позволяя себе прочувствовать пространство, ощутить его ритм. Здесь всё подчинено порядку, словно каждая деталь имеет своё строго отведённое место, и любое отклонение невозможно. Решив, что на сегодня достаточно, поднимаюсь по широкой деревянной лестнице со стеклянными перилами и останавливаюсь наверху. Справа – небольшой коридор и дверь в комнату, где мне предстоит жить. Но вместо того, чтобы пойти туда, я поворачиваю налево. Любопытство берёт верх. Я хочу увидеть, что скрыто в этом крыле. Однако не успеваю сделать и шага. Чья-то тень скользит в поле зрения, и, прежде чем я осознаю, что произошло, передо мной оказывается Кейн.

– Там комнаты мистера Дювьера. Туда нельзя, – говорит он, сдерживая меня своим взглядом.

Я хмыкаю, прекрасно понимая, что его слово здесь – не просто приказ. Это закон. Неписаное, но неоспоримое правило, которое лучше не нарушать, если я хочу сохранить себе место в этой игре. Если хочу выжить. Разворачиваюсь, готовая вернуться в свою комнату, но в этот момент слышу звук. Приглушённые голоса, затем – крик. Глухой, срывающийся на стон. Я замираю. Женский голос. На короткий миг комната словно сжимается вокруг меня, воздух становится плотнее, мысли застывают. Что там происходит? Сначала мне кажется, что там происходит что-то жестокое – пытки, насилие, очередное проявление власти. Но стоит мне прислушаться, как я понимаю, что всё не так однозначно. Голос девушки прерывается, но в нём нет страха. Напротив – в нём слишком много театральной экспрессии, слишком отработанная интонация. А затем раздаётся её громкий крик, и у меня больше не остаётся сомнений.

– О, Дамьен, ты просто бог! Заставь меня кончить!

Я усмехаюсь про себя. Ну конечно, это не пытка. Просто ещё одна девушка, которую он превратил в свою игрушку. Я не знаю, кто она, но знаю, что для неё это тоже временное место. Они все временные. Он играет с ними, пока не потеряет интерес. Я же… я здесь надолго.

Эти её крики, эти преувеличенные стоны не прекращаются – слишком наигранно, слишком дёшево. В отличие от неё, моя игра безупречна. Я тоже умею притворяться перед клиентами, но делаю это так искусно, что никто даже не задумывается, что перед ними всего лишь актриса, а не женщина, потерявшая голову от страсти. Не говоря ни слова, разворачиваюсь, чтобы вернуться в свою комнату. Но перед тем, как закрыть дверь, слышу снова эти звуки. Крики, стоны… Женский голос.

И в этот момент я окончательно понимаю, что здесь, в этом доме, всё, что мне нужно, чтобы выжить, – это играть свою роль безупречно, без права на ошибку.

Глава 8. Дамьен

– Ты моя сучка, Трэйси, – говорю я холодным тоном, жёстко вдалбливаясь в неё сзади.

Трэйси считает себя моей девушкой. Но только потому, что я позволяю ей так думать. На самом деле, эта наивная дура нужна мне лишь для секса. Мозгов у неё нет, но ноги раздвигать умеет. Ещё бы не орала как ненормальная. Ненавижу фальшь. Хочет пошуметь? Я заставлю её орать по-настоящему.

Я с силой сжимаю её бедра и начинаю быстро и жёстко вдалбливаться в неё. Шлепки моего тела об её упругую задницу звучат всё громче.

– Дамьен, мне больно, – хрипит она.

Но мне насрать. Она вскрикивает, но я не даю ей отстраниться. Мне нравится её беспомощность, нравится, как её тело подчиняется моим движениям, нравится, как краснеет её задница, когда я с силой шлёпаю её. Она должна помнить своё место. Я трахаю её ещё сильнее, и, наконец, слышу, как она начинает всхлипывать от боли. Это именно то, что мне нужно. Выхожу из неё, разворачиваю к себе лицом и засовываю свой член ей в рот. Она даже не успевает ничего сказать. Хватаю за волосы и трахаю в рот, засаживая как можно глубже. Она впивается своими длинными ногтями в мои ноги и пытается оттолкнуть, чтобы отдышаться, но я не отпускаю. Я чувствую, как её тело поддаётся, как исчезает малейшее сопротивление. Она знает, что бороться бесполезно. Все они знают. И мне нравится этот момент – когда их иллюзии окончательно рушатся. От вида как она задыхается, как слёзы катятся по её лицу, я кончаю прямо ей в рот.

Получив разрядку, я откидываюсь на кровати и закуриваю. Наблюдаю, как Трэйси вытирает слезы, размазывая макияж по лицу. Не могу не заметить, как она пытается скрыть свою обиду. Но такие, как она, существуют только для того, чтобы служить моим нуждам.

– Можно мне остаться у тебя? – спрашивает она с надеждой в голосе.

Я не тороплюсь с ответом.

– Сходи в душ и уезжай.

Я вижу в её глазах недовольство, но она лишь кивает, не споря. Молодец, послушная девочка. Она знает, каковы правила.

Когда Трэйси уходит в душ, я затягиваюсь и погружаюсь в мысли.

Женщины. Они такие… слабые. У них нет ни силы воли, ни истинной ценности. Все, на что они способны – это продавать себя за деньги. За какие-то крохи. Как будто их тело – это товар, который можно обменять на бесполезные предметы. Это ведь просто так унизительно, не правда ли? Но они этого даже не понимают. Они думают, что контролируют ситуацию. Уверены, что могут манипулировать, что их красота – это их оружие. Но что на самом деле? На самом деле, это их слабость. Они продают свое тело и красоту слишком дёшево, не понимая, что обесценивают себя.

Я лишь даю им то, чего они на самом деле хотят – ощущение нужности. А потом отбираю это. Ты можешь смотреть на них, восхищаться их красотой, молодым телом, видеть, как они готовы сделать всё, чтобы заполучить твоё внимание. Но я знаю, что внутри они пусты. Они не могут понять, что их время скоро истечет.

Я же – тот, кто решает, когда их использованное тело больше не стоит ни гроша. Они думают, что могут обмануть, что могут уйти с лёгкой победой. Но на самом деле я – единственный, кто имеет власть. И я буду использовать их, пока они мне полезны.

Что за жалкая попытка найти смысл в мире, где они на самом деле просто инструмент для чужих целей. И всё же, они цепляются за иллюзию. Так мило… Их гордыня, их уверенность в себе, которые быстро исчезают, когда ты просто скажешь им пару слов о том, что ты на самом деле о них думаешь. Эти женщины думают, что могут пользоваться мной. Но на самом деле они – пустое место, не заслуживающее даже жалости. Ужасно, как они могут быть такими наивными.

Да, я жесток. Я не потерплю слабости. И если им это не нравится, если они начинают сопротивляться – это их проблема. Я просто покажу им, кто здесь на самом деле всем управляет. И если они думают, что могут уйти с достоинством, они сильно ошибаются. Я знаю, как заканчивается их история. Они могут считать себя особенными, но итог всегда один. Я оставлю их в жалких попытках казаться сильными. И буду наслаждаться, наблюдая за тем, как они рушатся.

Слышу, как Трэйси выходит из душа, но даже не поворачиваю голову в её сторону.

– Дамьен, ты уже несколько недель обещаешь сводить меня в тот новый ресторан, – начинает ныть Трэйси.

Ну началось. Зачем я вообще ей это сказал, теперь же не отстанет.

– Не еби мозги, – говорю резко, не поднимая глаз.

Её обиженное молчание мне безразлично. Но она продолжает наивно надеяться, что важна для меня. Подходит ближе, чтобы поцеловать на прощание. Но я отворачиваю лицо, наслаждаясь её напряжением, ощущая, как она борется с собой, чтобы держать лицо и казаться невозмутимой. Трэйси без лишних слов разворачивается и уходит. Когда дверь за ней закрывается, я закуриваю очередную сигару и, ощущая лёгкую удовлетворенность, направляюсь к своей комнате в чём мать родила.

Я никогда не пускаю никого в свою спальню. Секс с Трэйси и другими девушками всегда происходит в гостевой комнате – она рядом, но достаточно отделена от моего личного пространства.

Проходя мимо коридора, ведущего к лестнице, я замечаю Келли. Она стоит на ступеньках, и её взгляд цепляется за моё обнажённое тело. Она не отводит глаз – чёрт, даже не пытается это скрыть. В её лице нет ни смущения, ни стыда – только холодный интерес. Или это вызов? Она прекрасно знает, что я замечаю её взгляд, но не отводит его. Её губы едва дрогнули – то ли в улыбке, то ли в тени желания.

Интересно… Твою мать, а это возбуждает.

Ухмыльнувшись, я прохожу мимо, иду в свою комнату, принимаю душ и ложусь спать.

Глава 9. Келли

Я просыпаюсь с пересохшим горлом. Жажда слишком сильная, чтобы её игнорировать. Облизываю губы, но это не помогает. В комнате душно, воздух тягучий, тяжёлый. Единственное желание – глоток холодной воды. В комнате нет ни графина, ни бутылки воды, поэтому я, вздохнув, решаю спуститься на кухню.

Как только выхожу за дверь, понимаю, что одна я не пойду – Кейн всё ещё здесь, следит, видимо, чтобы я не сбежала. Он не говорит ни слова, пока идёт следом, но его присутствие ощутимо, как тень, которая неотступно следует за мной. Будто я действительно могу убежать.

На кухне я открываю верхний шкаф и достаю стакан. Стекло приятно холодит пальцы – или мне просто кажется, потому что внутри всё горит. Я подхожу к кухонному островку, наливаю воду из графина и залпом выпиваю, не давая себе времени прочувствовать вкус.

Молча беру графин – тяжёлый, увесистый, – и прижимаю к груди. Решаю забрать его с собой в спальню. Не хочу снова брести сюда среди ночи с пересохшим горлом.

Поднимаюсь по лестнице и слышу шаги, доносящиеся откуда-то из коридора слева. Тяжёлые, уверенные. Я поворачиваю голову и застываю.

Дамьен. Он идёт по коридору совершенно голый. Приглушённое освещение настенных светильников очерчивает его силуэт, выделяя каждую линию тела. Чёрт. Мне даже не надо подходить ближе, чтобы увидеть всё до мельчайших деталей. Его кожа словно светится в полумраке, тёмные волосы на груди, мышцы, натянутые, как струны. Он останавливается. Видит, что я смотрю. Ухмылка – хищная, опасная.

А я? Я не могу отвернуться. Я замираю, не в силах отвести взгляд. Не могу не отметить, как идеально его тело, как всё на нём кажется вырезанным с такой точностью, что не верится, что это реальность.

Большинство моих клиентов – мужчины, которые думают, что раз у них есть деньги, то следить за собой необязательно. Они считают, что миллиарды на их банковских счетах покрывают их дряхлые, обрюзгшие тела. Некоторые из моих клиентов отрастили себе такие животы, что приходится хорошо постараться чтобы достать до их членов для качественного отсоса, который они так любят.

Но тело Дамьена… Каждая линия его тела – продуманная, выверенная, словно выточена рукой скульптора. Рельефный пресс – до абсурда чёткий, как будто каждая мышца нарочно подчёркнута светом. Грудь широкая, плечи мощные, но не перегруженные, всё в нём сбалансировано до совершенства. Каждое движение даёт понять: он привык владеть собой, своим телом, своим пространством. Это не просто физическая форма – это демонстрация контроля, силы, власти.

Это не тело. Это искусство. Хищное, живое, опасно красивое.

Я останавливаюсь, как вкопанная, не в силах двинуться с места.

Он не двигается. Просто стоит и наблюдает за моей реакцией, позволяя мне насладиться каждым дюймом его тела. Он даёт мне время, даёт мне выбор – отвернуться или продолжить. Чёрт. Он знает, что я выберу второе. Он не спешит, он просто знает, что у него есть то, что заставит меня стоять и смотреть.

Опускаю взгляд – и застываю. Ох блядь… Его член стремительно наливается, тяжелеет прямо у меня на глазах. Он большой. Нет, очень большой. Достаточно, чтобы заставить меня на секунду забыть, как дышать. Толстый, с отчётливо проступающими венами, которые чуть пульсируют, придавая ему почти агрессивный вид. Кожа натянута, будто готова лопнуть от напряжения, головка уже набухла и блестит, как вызов.

Это не просто возбуждение – это откровенное желание, и оно направлено на меня. Он знает, что я смотрю, и ничего не делает, чтобы прикрыться. Наоборот – будто даёт мне рассмотреть всё в деталях. Уверенность сквозит в каждом миллиметре его тела. Неужели такая реакция – всего лишь на мой взгляд? Что ж… прекрасно. Значит, у него есть слабости. Осталось только научиться играть на них.

Я не понимаю, почему не могу просто пройти мимо. Вдруг осознаю, что его возбуждение вызывает у меня ответную реакцию. Мне нужно держать себя в руках. Но все равно я чувствую, как в животе появляется странное напряжение.

Дамьен уходит, а я возвращаюсь в свою комнату, стараясь не думать о том, что только что произошло. Но его образ – его тело – всё равно не выходят из головы.

Лежу в кровати и ощущаю сильное возбуждение. Собственное тело предаёт меня. Внутри всё сжимается в сладком напряжении, живот будто сгорает изнутри. Я глубоко вдыхаю, но это не помогает. Видимо я действительно давно не видела такого внешне идеального мужчину. Я настолько устала от постоянного секса с клиентами, что уже давно не трахалась ни с кем по собственному желанию. Мне не нужна душа Дамьена, я хочу только его тело.

Похоже уснуть сегодня будет сложно. Недолго думая, ложусь на спину, сгибаю ноги в коленях и отодвигаю в сторону свои красные кружевные стринги. Медленно скольжу пальцами вдоль влажных складочек, находя клитор и начинаю массировать его круговыми движениями. Сначала легко, даже немного лениво. Представляю, что это язык Дамьена. Горячий, жадный, настойчивый. Интересно, он вообще делает это? Или считает, что лизать – это ниже его достоинства?