Любовь короля. Том 1

Однако Сан не сдавалась:

– Есть какое-то другое место для тренировок и все отправились туда?

Лин холодно посмотрел на нее.

– Ты сказала, что хочешь научиться стрелять из лука, и его высочество предоставил тебе эту возможность. По его приказу все покинули Кымгвачжон. Чем быстрее ты научишься, тем быстрее они вернутся. Давай, ноги на ширине плеч.

– Но зачем было их выпроваживать? – глаза Сан округлились от удивления.

Лин слегка нахмурился.

– Не твое дело.

Причина, по которой Вон приказал освободить Кымгвачжон, вероятно, заключалась в том, что он считал неправильным оставлять девушку из благородной семьи среди мужчин, пусть она и переодета в мужское платье. Услышав приказ, Лин подумал, что наследный принц слишком ее оберегает, но возражать не стал – его устраивало, что Сан лишалась возможности выяснить что-либо о людях из Кымгвачжона.

Ее расспросы ему не нравились, и голос юноши прозвучал резко:

– Сначала попробуй натянуть тетиву. Большой палец левой руки ставь в центр рукояти, средним, безымянным и мизинцем удерживай рукоять. Не напрягайся. Указательный палец согни.

– Мне показалось, что люди, которые тут учатся и тренируются, находятся здесь тайно. Разве могут они так просто оставлять Кымгвачжон? – продолжала любопытствовать Сан, следуя наставлениям Лина.

Сан не заметила, что ее учитель еще сильнее нахмурил брови. Она взялась правой рукой за тетиву и подняла лук. Лин, стоявший чуть позади, подошел к ней вплотную. Почувствовав, как он коснулся ее спины, Сан напряглась.

– Не сгибай ноги и держи спину прямо. Расправь грудь.

Лин отвел назад ее плечи, и Сан на секунду задержала дыхание. Он всего лишь поправлял ее стойку, но она продолжала чувствовать его прикосновение, даже когда он убирал руки.

– Дыши глубже.

Сан сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и почувствовала себя спокойнее. Но когда Лин поправил ее правую руку, чтобы локоть находился на правильной высоте, ее дыхание снова сбилось.

Оставаясь позади, Лин наклонился к ее уху и тихо сказал:

– Пусть ты и дочь Ёнъин-бэка, я по-прежнему думаю, что ты что-то вынюхиваешь. Имей в виду, если мои подозрения подтвердятся, ты не отвертишься.

Затем он коснулся ее подбородка.

– Не задирай подбородок, а потяни его немного вперед. Когда поднимаешь лук, руки должны оказаться чуть выше лба. Теперь склони подбородок к левому плечу. Представляй, что тянешь тетиву не кистью, а локтем. Медленно сосчитай до трех и опусти лук.

Лин говорил все так же сухо. Когда Сан опустила лук и взглянула на своего наставника, лицо Лина было непроницаемым. Сама же Сан едва не взрывалась от злости.

– Я что-то вынюхиваю?! С чего ты взял?

– Люди, которых ты здесь видела, готовятся служить наследному принцу. Почему они так тебя интересуют?

– Потому что мы с Воном друзья. Это для тебя не причина?

– Ты видела его всего дважды. И первое, что сделала, – добилась его обещания защитить тебя и твоего отца. Я не знаю, что еще тебе нужно, но ты так и не объяснила, что произошло в «Павильоне пьянящей луны». Теперь попробуй со стрелой. Вот, обвяжись поясом для стрел.

– Может, это как раз ты притворяешься лучшим другом Вона, – возмутилась Сан, вырывая пояс из его рук, – а сам следишь за каждым его шагом. Только не думай, что сможешь обмануть всех.

– Что за вздор!

– Да кто поверит, что племянник первой жены вана и сын второй жены вана могут быть лучшими друзьями?

– Его высочеству известно, кто моя тетка. Не пытайся выкрутиться, да еще так глупо – просто расскажи все как есть. Я не допущу, чтобы кто-то навредил его высочеству.

– Неужели? А что скажет на это твой старший брат? – ядовито спросила Сан.

Впервые за их встречу Лин почувствовал беспокойство. Как он и подозревал, что-то связывало Сан с его братом. Положив ладонь на рукоять меча, Лин шагнул к девушке.

– Ты хочешь сказать, что мой старший брат что-то замышляет против наследного принца? И зная это, ты отрицаешь, что хочешь навредить его высочеству?

– Я не хочу ему навредить. Это ты и твой брат хотите этого, – бесстрашно ответила Сан.

Некоторое время Лин сверлил ее взглядом, а затем сказал тихо, но твердо:

– Если мой брат действительно связан с врагами наследного принца, меня это не остановит. Можешь так им и передать.

– Я сама знаю, что мне делать, – огрызнулась Сан, быстро вставила стрелу в лук и направила оружие на Лина. – Только попробуйте причинить вред наследному принцу, и я расправлюсь и с тобой, и с твоим братом.

Хотя их разделяло всего несколько шагов и девушка не могла промахнуться, Лин даже не моргнул глазом. Молча они смотрели друг на друга, чувствуя, как растет напряжение. Видя, каким праведным гневом пылает Сан, Лин в конце концов отступил. Она не убедила его до конца, но что-то в нем смягчилось. Он расслабился и слегка улыбнулся.

– Я запомню твои слова. Но знай, что я сделаю то же самое: если окажешься заговорщицей, умрешь от моей руки. – Лин шагнул вперед и отвел направленный на него лук. – Цель в другой стороне. Если поддашься желанию непременно ее поразить, то промахнешься. Соберись, разведи плечи, расправь грудь. Не готовься слишком долго, начинай растягивать лук.

Спокойствие Лина, не дрогнувшего, когда она направила на него лук, укротило ярость девушки. К тому же его улыбка не была улыбкой злодея.

«Неужели он действительно предан наследному принцу и не поддерживает собственного брата?»

С этой мыслью Сан выпустила стрелу, и та красиво упала на землю, даже не задев цель.

– Хорошо.

– Хорошо? Я же промахнулась! – Сан недовольно дернула плечом.

Она взяла следующую стрелу, и Лин, поправляя ее стойку, ответил:

– Твоя стрела упала рядом, и это действительно хорошо. С таким луком лучше целиться не в центр, а в левый верхний угол, попробуй.

Сан выстрелила из лука еще трижды и все три раза промахнулась. Лин подробно объяснял, что она сделала не так. Следуя его наставлениям, Сан выпустила пятую стрелу, и та вонзилась почти в центр мишени.

– Попала! – радостно воскликнула Сан, преисполнившись гордости.

Лин тоже слегка улыбнулся, но тут же строго сказал:

– Даже после удачного выстрела сохраняй спокойствие.

В поясе Сан оставались еще три стрелы, и каждая из них поразила цель. Сан торжествующе взглянула на Лина. Тот кивнул и позволил ей отдохнуть. Девушка уселась на один из стоявших неподалеку стульев, и Лин, скрестив руки на груди, встал рядом.

– Ты точно стреляешь впервые? – подозрительно спросил он.

– Сад рядом с флигелем, где я живу, слишком мал для стрельбы.

– В таком случае ты на удивление быстро учишься.

Похвала Лина звучала искренне. Сан обрадовалась, но не подала виду.

– Не слишком ли усердно ты учишь шпионку? Ты же считаешь, что я могу навредить наследному принцу.

– Он попросил серьезно отнестись к твоему обучению, и я выполняю его просьбу.

– А если бы не он, не старался бы? Позволил бы мне стрелять как стреляется?

– Нет, если я кого-то учу, то учу хорошо.

Ответив, Лин подошел к линии стрельбы и поднял свой лук. Прямая спина, расправленные плечи, уверенные движения. Лин выпустил стрелу. Каждый его жест был наполнен таким изяществом, что Сан восхитилась. Она увидела, что он делает все точно так же, как заставлял и ее.

– Спасибо, что научил меня, – серьезно проговорила Сан.

Лин, уже зарядивший вторую стрелу, на мгновение замер и только потом выстрелил.

– Благодари его высочество, – не оборачиваясь, ответил он.

– Что бы ты там ни думал, ради Вона я сделаю все, что смогу. Я владею борьбой и умею обращаться с мечом, знаю монгольский и уйгурский.

– Если ты хочешь сделать что-нибудь для наследного принца, – холодно начал Лин, поворачиваясь к ней, – то расскажи все, что тебе известно о встрече в «Павильоне пьянящей луны».

Сан все еще сомневалась. Действительно ли он не знает о заговоре, в котором участвует его брат, или же хочет выяснить, как много ей удалось узнать? Не понимая его намерений, она опять промолчала. Если Лин действует заодно с братом, то, значит, и заодно с ее отцом. Сан не могла ответить ни на вопрос о скрытых мотивах Лина, ни на вопрос, почему она не сказала отцу о знакомстве с наследным принцем.

Лин опять подошел к ней.

– Я знаю, что мой брат был в тот вечер в «Павильоне». С кем он встречался?

До этого момента Сан не знала наверняка, был ли Ван Чон в «Павильоне». Она всего лишь подслушивала за дверью и ясно смогла различить только голос своего отца. С ним в комнате находились двое или трое молодых мужчин. Был ли один из них братом Лина?

– Брат встречался с кем-то из близких тебе людей? – вдруг неожиданно спросил Лин, и Сан очнулась от размышлений.

Похоже, он хочет загнать ее в угол. Ну уж нет.

– Если мне станет известно что-то, полезное Вону, я обязательно расскажу. – Избегая смотреть Лину в глаза, она поднялась со стула и зашагала к линии стрельбы. – Но расскажу не тебе, а Вону.

Она выстрелила. Стрела отклонилась и попала в самый край мишени. Лин тоже подошел и выстрелил.

– Не называй его высочество по имени, – тихо сказал он.

– Его высочество просил как раз об обратном, мой господин. Разве господин не слышал этого собственными ушами? – ответила она, повернувшись к Лину и одаривая его лучезарной улыбкой.

Лин безнадежно покачал головой и взялся за следующую стрелу.

Как только он прицелился и вдохнул, Сан спросила, точно хотела, чтобы он сбился:

– Ну ладно, допустим всех отсюда отослал Вон, но где же он сам?

Стрела Лина поразила центр мишени, как и три предыдущие.

– Не твое дело.

Лин потянулся за последней стрелой. Еще раз отметив, как изящны его движения, Сан тоже взяла стрелу.

Тем временем Вон с небольшой свитой прибыл в дом своего единокровного старшего брата, Канъян-гона.

Когда Вону исполнилось семь лет, старшего брата выслали из столицы в монастырь Тонсимса. Мать Канъян-гона, принцесса Чонхва, приходившаяся Лину тетей, стала женой вана, когда тот был еще наследником престола. После прибытия из Тэдо королевы Вонсон первую королеву разжаловали и заперли в удаленном дворце, лишив возможности видеться с мужем. Несколько лет спустя Канъян-гона, потерявшего право занять престол, вернули в Кэгён, однако жить ему приходилось под неусыпным надзором королевы Вонсон. Наследный принц Вон всегда чувствовал жалость к единокровному брату и его матери, ставшим жертвами болезненной ревности и неумеренной подозрительности королевы Вонсон, однако сегодня он навестил брата по другой причине.

Канъян-гон был так удивлен неожиданным визитом наследного принца, что вышел встречать его в одних носках. Вслед за ним приветствовать высокого гостя вышли еще несколько молодых людей. Вон обвел взглядом склонившихся мужчин и улыбнулся. Здесь были и аристократы из королевского рода, и ученые мужи. Был тут и брат Лина, Ван Чон.

– Чон! Давно не видел тебя, и надо же где встретились!

– Я случайно оказался неподалеку и решил засвидетельствовать свое почтение. – Ван Чон склонился еще ниже, расслышав иронию в приветствии наследного принца.

– Решил скрасить одиночество моего брата? Поистине, деяние, достойное представителя королевского рода.

– Я как раз собирался уходить, ваше высочество. Вы хотите побыть с братом, не буду вам мешать.

– Да брось, чем больше людей, тем веселее.

Глаза наследного принца холодно блеснули. Не смея ослушаться, Ван Чон застыл на месте и бросил быстрый взгляд на Канъян-гона. Тот вроде бы улыбался, но, присмотревшись, можно было заметить, что первый сын вана едва не плачет. Он жил одиноко, словно отшельник, и младшего брата почти не видел. Его выслали из Кэгёна, боясь, что он представляет опасность для Вона, но Канъян-гон никогда не стремился вернуть себе право престолонаследия. Он был счастлив уже тем, что ему не приказали лишить себя жизни. Желания его были простыми и скромными. Неожиданный визит наследного принца его напугал, и за неловкой улыбкой проглядывал страх.

Прибытие высокого гостя переполошило весь дом. Канъян-гон распорядился накрывать праздничный обед и звать артистов и музыкантов, однако Вон его остановил.

– Давайте просто попьем хорошего чая, – мягко сказал он брату и молодым людям, которые все еще стояли перед ним, склонив головы. – Все вместе.

Просьба наследного принца сродни приказу. Канъян-гон отменил свои распоряжения слугам, и все мужчины отправились в дом. В небольшой, но уютной комнате для чаепитий находились два стола, покрытые шелком. На одном из них стояли изысканные чайные чашки и дорогие чайные принадлежности: того и другого было так много, что они полностью скрывали рисунок на шелковой скатерти. Были здесь и небольшой жернов для измельчения чайных листьев, и маленькая серебряная угольница.

Гости расположились за другим столом, а Канъян-гон лично занялся приготовлениями. Достав из селадонового[26] горшочка прессованный чайный брикет и раскрошив его, он заварил чай по всем правилам и сам раздал чашки гостям.

Сделав глоток, Вон удовлетворенно улыбнулся:

– Сладкий и бархатистый. Откуда этот чай?

– С плантаций Хвагэ. Это вы мне его прислали.

Улыбка Вона стала еще шире, но Канъян-гон, усевшийся за стол напротив брата, все еще был на взводе. Страх мешал ему увидеть истинные чувства наследного принца – симпатию и сожаление. Очаровательная улыбка наследника казалась ему оскалом Мрачного Жнеца.

– Этот чай похож на моего брата: такой же чистый и мягкий, – сказал Вон, взглянув на Чона. – Если человек не ослеплен страстями, это чувствуется и в приготовленном им чае. Ты так не думаешь?

Подбородок Ван Чона едва заметно дрогнул.

– Именно так, ваше высочество. В чистой душе вашего брата нет места алчности. Он пример для всех нас.

– Верно. Все, кто приезжает сюда, должны брать пример с Канъян-гона и отбрасывать пустые желания.

Вон по-прежнему улыбался, но Чон и другие молодые люди за столом побледнели. В словах наследного принца они услышали предостережение. По спине Чона пробежал холодок. Однако молодой человек взял себя в руки и улыбнулся в ответ.

– Я последую вашему совету, ваше высочество.

Они продолжили пить чай в молчании. Все уже было сказано. Наследный принц расслабленно наблюдал, как подрагивают губы Ван Чона.

– Ты уже вернулся? – Тан радостно поспешила к брату, но увидев его перекошенное злобой лицо, замерла.

Не ответив на ее приветствие, Чон грубо бросил:

– Лин дома? Где он?

– В своей комнате, как обычно. Что-то случилось?

Чон лишь толкнул ее, проходя мимо, и Тан в беспокойстве последовала за ним. Но когда Чон яростно дернул дверь в комнату Лина и захлопнул ее за собой, Тан осталась стоять у входа, от волнения прижимая руки к груди.

Когда Чон ворвался в комнату, Лин отложил книгу и поднялся навстречу тяжело дышащему брату.

– Ты уже дома?

Лин еще не успел закончить, как Чон бросился к нему и схватил за ворот одежды.

– Что ты наговорил обо мне наследному принцу? Все ему докладываешь: и как я ем, и как испражняюсь?

– Я не понимаю, о чем ты, – спокойно ответил Лин, отводя трясущиеся руки брата.

Спокойствие Лина еще сильнее разозлило Чона, и он заскрипел зубами.

– Хочешь сказать, наследный принц случайно заявился в дом Канъян-гона, когда там находился я? Таких совпадений не бывает!

– Ты сегодня был у Канъян-гона?

– Не притворяйся! Это ты подучил наследного принца угрожать мне! Я, видите ли, должен отбрасывать пустые желания! Что это за бред?!

– Если ты ни в чем не повинен, то почему так разъярился?

– Что?! – багровея, взревел Чон.

Несколько мгновений он простоял, тяжело дыша. Это немного его успокоило, и Чон разжал стиснутые в гневе кулаки. В конце концов он пришел в себя и заговорил привычным высокомерным тоном.

– Конечно, я ни в чем не повинен. В отличие от тебя, угождающего монголу, чтобы забраться повыше. – Сказав это, Чон повернулся спиной и взялся за дверную ручку.

– Подожди.

Чон остановился и недовольно буркнул:

– Что тебе нужно?

– С кем ты был у Канъян-гона?

– С друзьями. Не лезь не в свое дело.

– Канъян-гон – наш родственник, и навестить его непредосудительно, но все же ты должен проявлять осмотрительность и не давать поводов для подозрений. Частые посещения насторожат не только наследного принца. Если твои друзья не отговорили тебя от визита, стоит ли считать их хорошими друзьями? А если это они предложили пойти к Канъян-гону, то лучше держаться от них подальше.

Ненадолго воцарилась тишина, а затем Чон громко расхохотался. Вот только в глазах у него не было ни капли веселья – в них снова заполыхали огоньки гнева.

– Мой братишка так заботлив, что даже готов выбирать для меня друзей. Тебе впору быть моей женой, а не братом.

– Я желаю тебе добра.

– Нет, ты запугиваешь меня ради своего дружка-монгола.

– Я сказал это ради тебя. Ради тебя, ради нашего отца, ради нашей семьи и, если на то пошло, ради всего Корё.

– Ради Корё? Я, знаешь ли, тоже думаю о Корё. Только не о таком Корё, где заправляют монголы.

– Наследный принц такой же корёсец, как ты. И у него есть права на престол. Как ты смеешь оскорблять королевскую семью?

– Это я-то оскорбляю королевскую семью?! А помнишь ли ты, кто запер в четырех стенах нашу родную тетю? Кто вышвырнул из столицы старшего сына вана? Кто ложно обвинил и отправил в изгнание других дворян королевского рода? Королева Вонсон – вот кто оскорбляет королевскую семью! Неужели я виновен больше ее, если всего-то называю монголом наследного принца, рожденного монгольской принцессой?!

Чон опять побагровел, слова извергались непрерывным потоком. Но Лин слушал старшего брата с высоко поднятой головой, не дрогнув перед гневным напором. Его холодный и спокойный взгляд все больше распалял Чона.

– Беги, доложи своему приятелю, что твой брат клевещет на королевскую семью и строит заговоры!

– Хватит! Если твои слова услышал бы не я, а кто-то другой, пострадала бы вся наша семья. И тетя, и Канъян-гон.

– То есть ты считаешь себя моим спасителем? Надо же, какая трогательная братская любовь!

– Если ты действительно замышляешь что-то против наследного принца, на мою братскую любовь не рассчитывай.

Негромкие, но решительные слова Лина стали последней каплей. Словно дикий зверь, Чон набросился на него, пытаясь вцепиться в шею, однако Лин перехватил запястья брата так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Казалось, еще мгновение – и они свалят друг друга и покатятся по полу в ожесточенной схватке. Но этому помешало неожиданное появление отца братьев Ван Ёна. Как только он открыл дверь, братья отшатнулись друг от друга и склонили головы. Ван Ён сурово оглядел сыновей, заметив и трясущийся от негодования подбородок Чона, и растрепанные волосы Лина.

– Вы в своем уме? Разве братья из благородной семьи ведут себя как дворовые псы?

– Простите, отец, – в один голос ответили сыновья.

Однако Ван Ён не смягчился:

– Чон, тебя было слышно во всем доме. Знаешь ли ты, что случится, если кто-то подслушает?

– Мне было трудно сдержаться, отец. Но Лин тоже…

– Недостатки брата не могут служить тебе оправданием. Ты в самом деле не понимаешь, что своей болтовней ставишь под удар всю семью? Лин был прав, когда сказал, что пострадаем мы все.

Чон больно закусил губу. Его отчитывали перед дерзким мальчишкой Лином, и это было невыносимо. Оскорбленный до глубины души, Чон даже не услышал, что Лину тоже крепко досталось за то, что вел себя непочтительно с братом. В конце концов отец велел каждому из них оставаться в своих комнатах. Чон нашел, что одинаковое наказание несправедливо – ведь младший брат провинился сильнее! – и в его глазах затаилась обида. Пусть он и проговорился по неосторожности, но его намерения благородны. Разве отец не разделяет его устремлений? Ван Ён, младший брат принцессы Чонхва, должен сильнее других ненавидеть королеву Вонсон и ее монгольского отпрыска. Так почему отец не показывает, что они на одной стороне?

Уже собираясь уйти, Ван Ён вдруг остановился и тихо сказал:

– В политику лучше не лезть. Особенно сейчас и особенно нам, близким родственникам вана. Держитесь подальше от любых политических группировок.

Отец вышел из комнаты Лина, и между братьями воцарилось ледяное молчание.

Нарушил его Чон, ядовито выплевывая слова:

– Пока будешь бегать за наследным принцем, я тебе не брат.

Видя, что Лин не собирается отвечать, Чон вышел, злобно пнув жалобно скрипнувшую дверь.

Лин продолжал стоять, не трудясь прикрыть дверь за братом. Это сделала Тан, вошедшая в комнату. Заметив беспокойство в глазах сестры, Лин горько улыбнулся.

– Отец сильно тебя отругал? – с тревогой спросила Тан.

Это она позвала отца, испугавшись за братьев, но теперь жалела о своем поступке.

Однако в голосе Лина не было осуждения:

– Я это заслужил.

– Чон был так зол, что я испугалась и побежала к отцу, не подумав…

– Мне очень жаль, что мы тебя напугали.

– Лин…

Тан была искренне огорчена. Она любила молчаливого, но доброго Лина. За открытый, веселый нрав она любила и Чона, хотя тот и бывал несдержан. Такими, как сегодня, Тан их еще не видела. Она замечала, что отношения между братьями ухудшаются, однако еще ни разу они не набрасывались друг на друга. Думая о причине разлада, втайне она винила Лина.

– Лин, – повторила она, – неужели наследный принц настолько тебе нравится, что ты готов отвернуться от брата?

Лин тихо рассмеялся. Слова сестры прозвучали как упрек человеку, который влюбился в кинё и пренебрегает женой. Нравится ли ему наследный принц? Конечно нравится. Но не потому, что он красив, остроумен или высокороден.

– Наследный принц может стать хорошим правителем. Я верю в него как в будущего вана Корё.

Тан поняла, что не сможет переубедить брата, и решила не продолжать. Про себя же она подумала: «И все-таки наследный принц не стоит того, чтобы ссориться с родным братом. Я никогда не откажусь от братьев ради наследного принца и продолжу любить их одинаково».

Пока она размышляла, Лин как ни в чем не бывало сел и снова взялся за книгу. Казалось, он забыл, что сестра все еще в комнате. Понаблюдав за неподвижным братом, Тан тихо вышла, придерживая шелковую юбку, чтобы та не шуршала.

Лин наконец смог расслабиться и спокойно подумать. Чон, который взбесился от одного лишь замечания наследного принца, вел себя как простак. Такой человек не смог бы организовать какой-либо заговор. Значит, есть кто-то другой. Лин чувствовал, что за братом стоит некто, и знал, что должен найти этого человека. Неизвестный кукловод использовал Чона, чтобы сокрушить наследного принца. Стоило остановить его, не навредив ни другу, ни брату.

«Должно быть, Ван Сан знает, кто стоит за всем этим».

Лин вспомнил, как Сан целилась в него из лука, и сделал глубокий вдох и выдох, чтобы вернуть спокойствие. Ему не нравилось, что двери Кымгвачжона теперь для нее открыты, пусть она и обладала ценными сведениями. Можно ли верить ее словам о готовности защищать наследного принца? Вспоминая обсидиановые глаза, Лин понял, что хочет ей верить, однако не находил для этого достаточных оснований.

«Сначала нужно узнать, что у нее на уме. Над планом подумаю после».

Он опустил глаза и продолжил читать.

Имея достаточный опыт тайных вылазок, Сан проскользнула в большой сад усадьбы со сноровкой заправского вора. Ей осталось проникнуть в малый сад рядом с флигелем, и сегодняшнее приключение успешно закончится.

Когда она добралась до беседки, за которой находился вход в садик, со скрипом открылись ворота в сад со стороны отцовского дома. Сан подумала, что это может быть кто-то из слуг, но даже они не должны были видеть ее, переодетую в мужское платье. Инстинктивно она припала к земле и перекатилась под беседку.

– Раз наследный принц заговорил об этом, стоит на время затаиться. Если стоять слишком близко к огню, могут посыпаться искры.

Услышав гнусавый голос, Сан поняла, что отец не в духе.

Ему ответил незнакомый мужчина:

– Не думаю, что наследному принцу что-то известно. Разумеется, его не могут не тревожить визиты к Канъян-гону, но что он сделает, если заглянул родственник? Мы еще даже не начали, так что нет причин опасаться.

Сан попыталась вспомнить, слышала ли она этот голос в «Павильоне пьянящей луны». Как будто да, но уверенности у нее не было. Отец с незнакомцем прошли прямо к беседке, под которой укрылась Сан, и уселись. Стараясь не пропустить ни слова, Сан едва дышала.

Ёнъин-бэк раздраженно проговорил:

– Какого дьявола Ван Чона понесло к Канъян-гону? Или Канъян-гон тоже из наших, а я не знаю?

– Нет-нет, Канъян-гон для нас бесполезен. Он безволен и живет в постоянном страхе. Он всю жизнь будет верен наследному принцу.