Дом с внутренним двором

Мне казалось, что у моего сына начался переходный возраст. Его круглое, симпатичное лицо стало более мужественным, а вокруг рта начала пробиваться щетина. Он все больше ценил личную жизнь и всегда запирал дверь на щеколду. Для Сынчжэ я была незваным гостем, назойливым нарушителем, который иногда стучал в его дверь.

– Как прошла встреча? – Муж взглянул на меня и широко улыбнулся. Тревога исчезла мгновенно при виде его улыбки. Я весь день ждала этого теплого, ободряющего жеста.

Он был крепкого телосложения, но в последнее время начал терять вес из-за стресса на работе. Мне было грустно видеть, как пиджак висит на нем, делая фигуру еще более худой.

– Так себе. Они только и говорили о том, как им тяжело.

Мне не терпелось рассказать мужу о находке в цветнике, но не хотелось делать этого при сыне, который бросил сумку в комнате и спустился в гостиную. Находясь все еще в уличной одежде, он небрежно закинул ногу на спинку дивана и разлегся поудобнее.

– Это что такое? Не очень-то вежливо вот так лежать.

– Что хочу, то и делаю, – раздраженно бросил Сынчжэ, включил телевизор и стал бездумно переключать каналы.

Говорят, в переходном возрасте дети часто ведут себя назло родителям, чтобы почувствовать себя бунтарями. Я вспомнила, как читала, что, если реагировать на подобное поведение, можно легко попасть в ловушку детских провокаций. Особенно запомнилась мысль о готовности подростков в любой момент начать конфликт с родителями.

Когда-то я испытывала счастье от того, что могла создать для него идеальный образ: от носков до прически, от выбора канцелярии и оформления блокнота до бренда сумки. Его превращение в ребенка с безупречным вкусом стало утешением за мое неполноценное и несчастливое детство. Но теперь пятнадцатилетний Сынчжэ отказывался от всего, что так тщательно ему прививали.

Он переключал каналы, пока не остановился на UFC.

– Переоденься, прежде чем смотреть телевизор, – строго сказал муж.

Тогда сын, взглянув на него, молча встал и поднялся на второй этаж. Было обидно осознавать, что тот реагирует лишь на отцовские указания.

Муж взял толстую папку с документами и направился в кабинет. Я пошла вслед за ним. Он бросил на стол брошюры и бумаги с конференции и только тогда обернулся ко мне.

– Что случилось? Опять призрака увидела? – шутливо спросил он.

Муж знал, что я вздрагивала от каждого звука в доме. С тех пор как мы переехали сюда, стала слышать странные шумы, к которым была слишком чувствительна. То, что в квартире я бы списала на соседей, беспокоило и раздражало здесь. Каждый раз, когда я реагировала на шум, муж шутил о призраках, но мне было не до смеха. Не хотелось, чтобы слова, напоминавшие о смерти, витали в воздухе.

Я молчала в надежде, что муж догадается, о чем я хочу сказать. Будто прочитав мои мысли, он заботливо всмотрелся в мое обеспокоенное лицо.

Муж был старше меня на десять лет, и с первых дней нашего знакомства я видела в нем защитника и опору. Тот всегда был тем, на кого можно положиться, будь ему тридцать три, сорок или, как сейчас, сорок девять лет. Часто я размышляла, не похожи ли мои чувства к мужу на чувства дочери к отцу. Отец ушел из жизни, когда мне было всего пять лет, и я никогда не знала отношений между отцом и дочерью. Всегда казалось, что в душе осталась пустота, которую я пыталась заполнить фантазиями о нем.

– Дорогой, ты не мог бы опять связаться с ландшафтным бюро? – Я решила аккуратно подготовить почву для разговора, прежде чем рассказать о том, что нашла в цветнике.

– С ландшафтным бюро? А зачем? – муж задал встречный вопрос.

Он достал черную рыболовную сумку, стоявшую между книжным шкафом и кабинетной стеной. Это был подарок от сотрудника фармацевтической компании. Сумка с серебристыми полосами явно не соответствовала вкусу мужа. С первого взгляда было понятно, что это просто дешевка с серебряным узором.

– Дорогой… В цветнике…

– Ты опять про запах? Я же говорил, это из-за навоза. Тебе не о чем беспокоиться. – Он обнадеживающе улыбнулся.

Но не только мне запах показался странным. Подруги, которые были в гостях, оказались еще более чувствительными к нему и возмутились даже больше, чем я. А еще моя находка там, внизу…

– Там в цветнике… Что-то странное, похожее на мертвое животное!

То, что я нашла, конечно, не было животным. Это определенно была человеческая рука. Я не смогла разглядеть ее, поскольку та была покрыта грязью. Но уверена, что это были человеческие ногти и пальцы. Я не решалась сказать, что в цветнике лежит труп. Труп в цветнике! Кто бы в это поверил? Упоминания о тушке животного должно было хватить, чтобы муж еще раз проверил цветник. Я ожидала недоверчивого взгляда, но он удивленно уставился на меня.

– Животное?

– Дорогой, возможно, люди из ландшафтного бюро решили разыграть нас, когда готовили цветник. А может, случилось что-то плохое, о чем они сами не знают… Думаю, нам стоит это выяснить… Ну, это же не наша вина… Поэтому предлагаю сначала позвонить им…

В голове мысли строились логично, но слова путались. Муж нахмурился и попытался сосредоточиться на моем рассказе.

– Хм, хочешь сказать, что нашла что-то в цветнике?

– Да… Возможно, это нечто ужасное…

Когда мы решили переехать в Пхангё и осматривали район, я увидела крысу в канаве у новенькой дороги. Я не закричала и не испугалась, но впервые мне стало страшно строить дом прямо на земле. Это был страх перед тем, что грязь может проникнуть в него. Казалось, те неясные предчувствия обрели форму прямо на глазах и появились в цветнике на заднем дворе.

– Видимо, ты сильно испугалась. Побудь здесь, а я схожу посмотреть.

Муж не позволил пойти с ним. Я осталась в кабинете и слушала, как он спускается по лестнице. А мне что делать? Просто стоять здесь или сесть на диван? Или лучше спуститься на первый этаж? Вдруг придется вызвать полицию или что-то в этом роде…

В этот момент черная рыболовная сумка, которую муж прислонил к стене, упала с громким стуком, словно призраки решили развлечься. Она была пуста.

Из-за жуткой находки я не могла заставить себя переступить порог кухни. Даже притом, что окно отделяло меня от цветника, в мыслях они казались единым пространством.

Через кухонное окно я видела, как муж, подперев бока, смотрел на цветочные клумбы. Он будто задумался о чем-то, а затем начал приводить в порядок почву, что я раскопала. Вместо того чтобы копать, он засыпал цветник землей, а потом повернулся и взглянул на меня. Светлая кухня была хорошо видна с улицы. Я не могла разглядеть его лицо в темноте, но чувствовала, что он смотрит на меня.

Муж действовал спокойно: он убрал лопату в сарай и подмел мусор перед клумбами. Это не то, что вы бы сделали, увидев человеческую руку в цветнике. Может, мне просто показалось? Да, и такое могло случиться… Когда эта мысль пришла в голову, я почувствовала, как лицо покраснело от стыда и смущения. Может, в свои тридцать девять лет я, как девочка-подросток, увидела кукольную руку и приняла ее за настоящую? Мне стало досадно, что я целый день пряталась в доме за занавесками после того, как нашла эту куклу. Однако, с другой стороны, не могла забыть, что это заметила не только я. Мои подруги первыми обратили внимание на ужасный запах и предположили, что это может быть тушка животного. Очевидно, я не была единственной, кто почувствовал эту вонь.

Я наблюдала за мужем, который вошел в дом, стряхнув грязь с тапочек. Эта сцена напоминала подготовку актера к выходу на сцену. Он словно примерял роль добропорядочного мужа, разочаровавшегося в своей вроде бы разумной жене, у которой возникли странные фантазии. И теперь ему предстояло ее успокоить.

– И правда, обознаться очень легко. В земле были ракушки и мусор, это кому угодно могло показаться странным.

Эти слова лишь усилили мою тревогу. Может быть, я надеялась, что он тоже испугается, увидев человеческую руку. Я и теперь оказалась бессильной.

Муж вошел на кухню и включил электрический чайник. Когда вода вскипела, он заварил травяной чай и протянул мне чашку. Когда я приняла ее, он крепко сжал мое плечо, словно пытаясь снять напряжение.

– Не волнуйся и не бойся. Все в порядке, даже забавно вышло. Тушка животного! Это куда реалистичнее фантазий о призраках.

Он рассмеялся, точно все это было шуткой. Мой взгляд невольно скользнул к календарю на комоде. 27 апреля было выделено жирным красным кружком – пометка мужа, не моя.

– До годовщины смерти свояченицы осталось совсем немного. Но тебе же стало легче после переезда сюда?

Пришлось кивнуть. Я хотела быть хорошей женой, той самой мудрой и спокойной хозяйкой, что понравится всем. Но спокойствие длилось недолго – мрачный, всепоглощающий гнев снова начал овладевать мной.

Шестнадцать лет назад, 27 апреля 2000 года, ушла из жизни моя любимая сестра. Это случилось внезапно, без видимых причин или предзнаменований. Наша связь была крепче и глубже, чем у других сестер. Мы были друг для друга не только родственниками, но и опорой. Мне она заменяла и мать, и отца, была тем, кому я могла довериться. И вдруг исчезла из моей жизни.

Я сделала еще один глоток чая. Ароматный напиток согревал, принося видимость утешения. Я взглянула на мужа: он сидел рядом, все еще в рубашке.

– Со мной все в порядке. Может, тебе стоит переодеться и умыться? Ты выглядишь усталым.

– Ничего страшного.

Муж продолжал неуверенно смотреть на меня, и я задумалась: не забыла ли что-нибудь важное? Я попыталась вспомнить.

– Ах, да… Ты вроде упоминал, что собираешься на ночную рыбалку сегодня?

– Хм… Даже не знаю… А с тобой точно все в порядке?

В его взгляде промелькнула тревога.

– Я же говорю, что все нормально. А с тобой кто-то надежный идет на рыбалку? Рыбачить ночью опасно.

– Мы с ним пересекаемся по работе. Людям из фармацевтической индустрии важно поддерживать связь с такими врачами, как мы, и нам не стоит терять контакты.

Он гладил меня по спине. С каждым прикосновением тепло травяного чая медленно распространялось по телу.

Муж успокаивал меня, пока я не заснула. Его нежные руки помогли забыть тревогу. Даже во сне ощущались его успокаивающие прикосновения.

Мое блаженное, томное состояние быстро сменилось сексуальным возбуждением. Когда я вырвалась из глубокого сна, меня охватило мягкое, согревающее чувство истомы. По телу разливалось волнение, которое напомнило мне первый поцелуй любимого человека. Мужчина нежно касался губами моих век, и от прикосновений они дрожали. Незнакомец вел себя так, словно был готов исполнить любое мое желание. Он покорно ласкал меня, а я все смелее отдавалась этим ощущениям, будто превращаясь в другую женщину.

Мужчина непрерывно двигался, и на его лбу выступили капли пота. Удивительно, но даже в возбужденном состоянии они показались мне грязными. Когда одна из капель упала на мое лицо, я вздрогнула и проснулась с громким стоном, похожим на мужской крик.

Открыв глаза, я увидела знакомые стены спальни и почувствовала опустошение. Во мне зародилось чувство вины за то, что возбуждение вызвал незнакомец. Я начала искать мужа, стремясь избавиться от этой ноши. Руками ощупала простыни, но нигде не почувствовала его тепла.

Мужа не было рядом. Я вспомнила, что он ушел на ночную рыбалку, и разразилась хохотом. Я поняла, кто был тем незнакомцем из моего сна. Встреча с ним произошла всего неделю назад. Дата впечаталась в память – 1 апреля, День дурака.

Кажется, это было около двух часов дня. Человек стоял так естественно, словно всегда принадлежал этому месту.

Пока я в тапочках и домашней одежде выбрасывала пищевые отходы, в наш двор вошел мужчина. Как только я столкнулась с ним, во мне зародилось предчувствие беды. Мысли невольно рисовали самые мрачные картинки. Он изнасилует меня… Изнасилует и зарежет ножом… Затем бросит труп где-нибудь в углу дома, заметет следы и скроется.

– Ах, не пугайтесь, ворота были открыты…

Заметив мое замешательство, мужчина быстро достал из кармана костюма визитную карточку и протянул ее мне:

– Меня зовут Ким Юнбом, я руководитель отдела продаж компании «Фармацевтические препараты Юджин». Я хорошо знаком с вашим мужем.

Я внимательно осмотрела визитку, на которой красовалось имя «Ким Юнбом». Скорее всего, визит был связан с продажей лекарств, ведь мой муж руководил детской клиникой, где часто выписывают препараты. Вероятно, он уже давно донимал моего мужа просьбами о покупке товаров его компании и в итоге решился прийти к нам домой.

– Простите, но вы не помните меня? – Мужчина рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.

Только после этих слов я пригляделась к нему. Высокий, более 180 сантиметров, со смуглой кожей и худощавой подтянутой фигурой. Большие глаза и темные брови делали его похожим на выходца из Юго-Восточной Азии – такой облик сложно забыть. Если бы мужчине было лет двадцать, его легко можно было бы назвать красавцем.

– Даже не знаю. Где я могла вас видеть? Может, в клинике мужа?

Тот не стал уточнять обстоятельства нашей встречи. Его поведение было непринужденным, словно гость знал что-то, чего не знала я.

– Я позвоню мужу и передам вам трубку.

Почему-то мое настроение испортилось, когда я засунула руку в карман в поисках телефона и осознала, что оставила его в спальне.

– Не стоит беспокоить его. Уверен, он сейчас занят с пациентами. Я здесь по делам, проезжал мимо и решил зайти. Все новостройки у станции Пхангё пытаются сдать помещения под клиники. Я приехал узнать, нет ли больниц, которые въезжают вместе с аптеками.

В руках мужчины была большая сумка. Муж – заядлый рыбак, поэтому я сразу поняла, что это сумка для рыбалки.

– Дома здесь потрясающие, я чувствую себя как в американском Беверли-Хиллз. Тут и знаменитости живут, так ведь? Кто же это, вроде какая-то кинозвезда… Жилье здесь стоит больше двух миллиардов вон, верно? Говорят, в Восточном Пхангё залог за аренду может достигать семисот или восьмисот миллионов. Да, район здесь очень дорогой… Поразительно, как цены на жилье взлетели после постройки новой линии метро Синбундан. Если бы у меня были средства, я бы приобрел здесь стильную студию и жил на доходы от аренды. Ах, как прекрасен этот дом. Если ты родился человеком, то должен хотя бы раз в жизни пожить в таком месте, правда? – продолжал он болтать, широко улыбаясь.

Казалось, собеседник хотел сказать что-нибудь приятное, но его мимика и тон были настолько пренебрежительными, что я не смогла ничего ответить. Он осматривал дом, внимательно изучая каждый уголок. Когда я бросила на него растерянный взгляд, не зная, что делать, тот наконец протянул мне рыболовную сумку.

– Ради этого я и пришел. Передайте мужу, пожалуйста.

Я взяла ее. Сумка была черная с серебристыми полосами, пустая и легкая.

– Я не могу принять это без разрешения мужа. Лучше отнесите ему в клинику. Мне не нравится, когда мне пытаются что-то вручить. – Я использовала мужа как предлог и вернула сумку мужчине.

Не хотелось связываться с ним, и была надежда, что он скоро покинет наш двор.

Но тот продолжал улыбаться. Такую улыбку можно было ожидать от отца, который с обожанием смотрит на свою маленькую дочку. Тем не менее в этой улыбке читалось пренебрежение.

– Зачем вам его разрешение? Эта вещь очень важна для вашего мужа. Может, позвоните ему, чтобы уточнить?

Мужчина шагнул ближе, наклонился и легонько подул на мое плечо. Его горячее дыхание коснулось шеи, вызвав неприятные ощущения.

– Листик с дерева прилип к вашему плечу.

Я посмотрела на плечо, но ничего там не обнаружила. Даже если листик и был, поведение мужчины казалось мне невежливым. Это было оскорбительно, но я не осмелилась выгнать его, опасаясь, что гость важен для мужа.

Я зашла в дом, чтобы позвонить мужу, и на всякий случай заперла входную дверь на двойной замок. Несмотря на предосторожность, внутри зрело беспокойство, и я продолжила наблюдать за гостем через окно.

Сквозь узкую щель в занавесках было видно, как тот суетливо перемещается по двору. В какой-то момент он достал телефон и начал снимать наш дом. Сработала вспышка камеры, и я инстинктивно закрыла лицо руками.

– Что вы делаете? – крикнула я, но он меня проигнорировал и продолжил делать снимки. Я в ужасе резко задернула шторы и побежала в спальню в поисках телефона.

Дозвониться до мужа не получалось – вероятно, тот был занят приемом пациента. Сбитая с толку, я не знала, стоит ли принимать эту сумку. Я вновь выглянула во двор сквозь занавески и увидела, что незнакомец исчез, оставив ее на земле. На всякий случай я осторожно осмотрела задний двор из окна кухни, но гостя нигде не было. Открывать дверь и выходить на улицу не решалась: кто знает, вдруг он внезапно выскочит из-за угла и начнет угрожать мне ножом? Стараясь не производить лишних движений в доме, проверила сигнализацию, обдумывая, стоит ли вызвать полицию.

У нас была круглосуточная охранная сигнализация и система видеонаблюдения, но я ничему не могла доверять. В частный дом слишком легко проникнуть.

Честно говоря, я не очень-то и хотела переезжать сюда. На этом настаивала свекровь. Когда-то она купила квартиру в Пхангё и три года сдавала ее в аренду. Как только цены на недвижимость достигли пика, она продала ее и заработала четыреста миллионов вон. Во время одной из поездок в Пхангё по делам она заметила участки с частными домами. И на этот раз искала не инвестиции, а уютное место для жизни сына и его семьи. Муж поддался ее уговорам, тоже считал, что нам с Сынчжэ нужен дом с тихим садом.

Муж убедил меня, что построит для нас дом мечты. Утверждал, что жизнь в доме с высокими потолками и видом на деревья принесет умиротворение. На встрече с архитектором муж выбрал теплые оттенки, комфортную мебель и подходящую атмосферу. Я не могла отказать ему, ведь он все делал ради моего блага. Мои подруги были еще больше взволнованы, когда узнали о моем переезде. Все они завидовали мне. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя счастливой под их завистливыми взглядами. Но на самом деле я больше мечтала о пентхаусе в многоэтажке, чем о доме с садом. И не стремилась быть объектом зависти, хотелось, чтобы дом оставался неприкосновенным убежищем.

Несколько недель после переезда я была счастлива, но вскоре начала бояться собственного дома. Иногда я слышала, как из-за неисправных створок дребезжали от ветра окна на втором этаже. Когда оставалась одна, часто не решалась заходить в закрытые комнаты, чтобы убраться. Я опасалась, что где-то внутри может притаиться злоумышленник. К тому же мои предостережения о необходимости переезжать в удачный день, когда призраки не мешают, были проигнорированы. Так выбор даты – 28 февраля – оставил в моей душе глубокий след.

Крепко сжимая в руке телефон и опасаясь, что во дворе может скрываться Ким Юнбом, я с нетерпением ждала звонка от мужа. И тут пришло текстовое сообщение. Решив, что это от мужа, я быстро открыла его и увидела фотографию пингвина, парящего в небесах. Снимок сопровождала статья в «Таймз» о том, как пингвины, столкнувшись с угрозой исчезновения из-за глобального потепления, ради выживания научились летать. Сообщение было от женщины, с которой я познакомилась на родительском собрании класса Сынчжэ.

Если бы не это сообщение, и не вспомнила бы, что тогда был День дурака. Почему же мне приснилось, что я занимаюсь любовью с тем мужчиной именно сегодня? В памяти всплыли капельки пота на его лбу. Я взяла телефон с тумбочки и взглянула на часы – было два часа ночи. Во сколько я заснула? Обычно мучаюсь от бессонницы, но сегодня я уснула очень рано. Видимо, спала как убитая из-за потрясения от увиденного в цветнике.

Когда же вернется супруг? Я немедленно позвонила ему, но он не ответил. Иногда, отправляясь на ночную рыбалку, он отключал звук, чтобы вибрация и мелодия звонка не спугнули рыбу.

Лежать здесь одной, в ночной тишине, было одиноко. Я вновь насторожилась, прислушиваясь к едва уловимым звукам дома. Тогда я решила, что в следующий раз, когда муж соберется на ночную рыбалку, остановлю его. Я вдруг села в постели, охваченная необъяснимым беспокойством за супруга. Осенив себя крестным знаменем, прошептала молитву: пусть Всевышний охраняет его, следит за ним и заботится о нем. Пусть он принесет мир этому дому, и нашу семью обойдут несчастья. Помолившись, я почувствовала некоторое облегчение и снова уснула.

Глава 2

10 апреля 2016 года, воскресенье

Санын

Сколько же я спала? Пылесос и телевизор в гостиной шумели невыносимо. Во рту ощущалась горечь. Нужно было скорее открыть глаза, встать и попросить что-то поесть. Я взглянула на часы – еще не было и девяти утра. Пока я спала, на телефон пришли только рекламные сообщения.

В углу комнаты валялись детские игрушки и вещи первой необходимости. Рядом стоял маленький телевизор, белье и одежда были разбросаны, а неподалеку лежал дешевый увлажняющий крем.

Открыв дверь, я увидела невестку, которая нервно пылесосила. Из телевизора, который мой пятилетний племянник Чонмин переключил на канал с мультфильмами, звучала веселая музыка. Чтобы заглушить шум пылесоса, ребенок увеличил громкость. Мама, которая согнувшись складывала белье в углу дивана, подняла голову и посмотрела на меня.

– Во сколько ты приехала?

Невестка тоже с любопытством обернулась.

– Не помню, часов в девять вечера? Мам, ты чего? Ты же видела меня вчера. Почему спрашиваешь? Верно, Чонмин?

– Санын, и как ты только сюда добралась посреди ночи? Могла бы позвонить заранее.

– Меня муж привез. А ты во сколько вернулась?

– Я села на первый поезд в пять утра… Пришла часов в шесть.

Невестка работала в ночную смену трижды в неделю на кухне ресторана, где подавали горячую похлебку из свиного хребта с овощами.

– Он тебя привез, а сам домой вернулся?

– Нет, у него была встреча на ночной рыбалке у водохранилища Кисан. Вот я и попросила меня подвезти. Заодно и маме привезла вот это, – я показала коробку с экстрактом из грибов чага, которую получила вчера. – Мам, пей его. Говорят, он полезен для здоровья.

– Во сколько ты приехала? – мама повторила вопрос.

– Она же сказала, что в девять вечера. Ах, приехала ночью, чтобы передать вот это. Вам так повезло. Дочь приехала, потому что захотела провести время с мамой. Как вам, наверное, приятно, – невестка попыталась трогательно толковать наши отношения.

– Пока с ней все в порядке, ничего не забывает… Но все равно будь осторожна, если спишь с ней. Во время беременности нужно быть осторожной даже рядом с мужем, – прошептала она мне.

– Ах вы, бессовестные! Обращаетесь со мной как с больной! Я более здравомыслящая, чем вы все. Что за чушь! Думаете, я собираюсь убить ребенка?

Мама швырнула в невестку белье, которое складывала. Хоть у нее еще не было явных симптомов деменции, жестокость усилилась после постановки диагноза.

– А мой брат?

– Он вчера уехал в Ульсан, вернется только вечером.

Брат работал водителем и перевозил крупногабаритные грузы, поэтому часто уезжал в командировки по другим провинциям на один-два дня. Я знала, что он провел прошлую ночь в Ульсане.

– Но хорошо, что вы с нами живете. Я могу с чистой совестью оставить вам Чонмина и спокойно уйти на работу, правда? – невестка пыталась успокоить маму, но та ответила ей безразличным взглядом.

Приветливая улыбка застыла на ее лице, а в глазах появились следы усталости. Успела ли она хоть немного отдохнуть после работы?

Невестка всегда старалась смотреть на мир с оптимизмом. Однако ее манера прятаться за благозвучными фразами и не выдавать даже тени своих намерений вызывала отторжение.

Когда булочная моего брата обанкротилась, а дом, под который она была заложена, утратил право на выкуп, его семья на время переехала в мамину квартиру в Хвасоне. Поселившись там, брат с женой заняли просторную спальню, а маму переселили в самую маленькую. Повсюду – в холодильнике или шкафу над раковиной – мамины вещи стояли в самом углу, словно старые, ненужные предметы. Брат устроился водителем доставки, но семья так и не выехала из маминого дома. Похоже, брат считал этот дом своим законным наследством. С того момента, как он с семьей переступил порог, я утратила родной уголок. Невестка требовала предупреждать о приезде, будто это просьба о разрешении. Разрешение… Никакой ребенок не должен просить разрешения, чтобы прийти в дом матери. Этот дом принадлежал маме, а не брату.

Каждый мой визит был окрашен оттенками трагедии, где жена брата неизменно играла роль жертвы. Стараясь соответствовать образу идеальной невестки, живущей под одной крышей со свекровью, она всегда недовольно разговаривала со мной. Мне было любопытно, не проявится ли ее темная натура в форме насилия из-за маминой деменции. Окружающим казалось, что мама грубо обращается с невесткой, а сама при этом избалована ее вниманием. На самом деле комната мамы превратилась в склад, а она стала похожа на одну из пыльных вещей на полках.