скачать книгу бесплатно
– Я не знаю, деревья говорят загадками. Они только прошептали об опасности, а кто или что это будет, не сказали… Но у меня есть план, – она собралась с духом. – Помнишь тот год, когда я уходила на Облачную Гору, чтобы встретится с божеством моей стихии?
Мать в ответ молча кивнула.
– Если со мной.., – слова давались Резагде с трудом. – Если со мной что-то случится, обещай мне увезти туда Миприю. Если взойдёшь на Крестовый Хребет, то оттуда увидишь Лунное Озеро, там я построила небольшой дом, где вас никто и никогда не найдёт.
– Может быть, ты расскажешь мне, что происходит? – с затаённым страхом в голосе спросила мать.
Этот страх, мерзким холодом проползая по коже, точно змей, неприятно царапал своей чешуёй и заползал внутрь естества через каждую клеточку, желая добраться до сердца, чтобы остудить и остановить его.
– Я и сама пока не знаю, что происходит, матушка, – беспомощно развела руками Резагда. – Я получила предупреждение и хочу уберечь вас от зла…
– Это как-то связано с теми чернослужниками? – перебила её мать.
– Я не знаю… Ничего не знаю…
Из кухни донеслось:
– Мама!
Женщины поспешили туда.
– О чём вы так громко шептались? – с лукавой улыбкой спросила Миприя.
– Ни о чём важном, цветочек мой, – ласково промурлыкала Резагда и, взяв личико дочери в свои руки, звонко чмокнула её в носик.
– Но я слышала, вы шипели друг на друга, как разъярённые кошки.
И, словно услышав о своей персоне, белая кошка, спокойно лежавшая на стуле подле девочки, красноречиво мяукнула. Резагда в ответ ласково погладила её по мягкой шёрстке.
– А ты что-нибудь слышала, детка? – озабоченно спросила бабушка.
– Ни одного слова, только ваше разъярённое шипение, – весело улыбаясь, ответила Миприя.
Женщины посмотрели друг другу в глаза, которые заполняла не просто тревога, но всепоглощающий страх. Каждая боялась за жизнь другой.
– Мамочка, – снова обратилась к Резагде дочь. – Я хочу научиться читать. Как тот храмовый мальчик со всклоченными волосами, у него ещё руки всё время измазаны чернилами…
– Вот ещё! – воскликнула бабушка. – Что за вздор! Я вот никогда не умела читать и писать, и прекрасно обхожусь без этого!
– Да брось, это ей не помешает, – улыбнулась Резагда.
– Значит, ты разрешишь мне учиться?! – синие глазки Миприи смешно округлились.
– Да, я поговорю с отцом Комеллиа?ном…
– Пошли сегодня к нему!
– Сегодня? Но я только вчера была в городе! Ты ведь знаешь, я стараюсь не появляться там слишком часто.
– Но только один раз, пожалуйста! – пропищала девчушка. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Ладно, ладно, – рассмеялась Резагда, не в силах противиться просьбе своей возлюбленной дочери.
– Спасибо! – крикнула Миприя, вскочив со своего места и, с грохотом опрокинув стул, кинулась в объятия матери, а перепуганная кошка с ошеломлённым взглядом и сердито распушенной шерстью метнулась в сторону, опрокинув чашку с недоеденным травяным супом.
Женщины с облегчением рассмеялись. Это небольшое происшествие сгладило неприятные ощущения, которые оставил после себя страх серой дорожкой в их сердцах.
Саэрвил вернулся в город на рассвете к часу, когда открывали ворота. Сонные стражники прицепились к нему, допытываясь, кто он, что ему нужно в городе и зачем у него столько оружия. После вестей о чернослужниках стражники получили приказ проверять всех входивших в город более тщательно, поэтому Саэрвилу пришлось битый час терпеливо им объяснять, что он тот самый известный Метатель Ножей, который ночью отдыхал на свежем воздухе, а сейчас возвращается в город, чтобы развлекать публику и оружие ему просто необходимо именно для этих целей. В конце концов, чтобы стражники, наконец, от него отстали, Саэрвилу пришлось заплатить им пару золотых монет.
Он пришёл на постоялый двор, взлетел на третий этаж и, проникнув в комнату Баствида через окно, громко спрыгнул на пол. От резкого грохота головорез проснулся и, сверкая бешеным взглядом, не глядя метнул в сторону окна парочку ножей. Как и Саэрвил, он не расставался со своим оружием даже во сне, а потому застать врасплох его было практически невозможно.
Метатель Ножей ловко увернулся и, скривившись в усмешке, с иронией сказал:
– Промазал.
– Какого дьявола тебе здесь нужно, демон?! – заорал Баствид. – Живо выметайся вон из моей комнаты!
– Нет, – невозмутимо ответил Саэрвил, спокойно садясь в кресло. – Нужно поговорить.
– А до утра это не подождёт?! Ещё только час рассвета!
– Не подождёт.
От подобного ответа Баствид вскочил с кровати с исказившимся от ярости лицом. Он был раздет по пояс, и его сильное тело отливало бронзой в предрассветных лучах, но, натолкнувшись на пристальный взгляд Метателя Ножей, он разом съёжился и поспешно накинул на себя рубаху. Пройдя к столу, Баствид плеснул в таз воды и умыл лицо, от чего его хилая бородёнка сразу сжалась, как урюк, затем, взяв кувшин с кислым вином, он сел обратно на кровать.
– Говори, я слушаю, – отхлебнув вина, буркнул Баствид.
– Вчера на рынке ты встретил девушку в красном платье и с тёмными волосами, – издалека начал Саэрвил. – Ты разговаривал с ней… А она тебе отвечала?
Баствид глянул на него недобрым взглядом.
– Какое тебе до этого дела, красавчик? – презрительно спросил головорез. – На этот раз девка была не в восторге от тебя, от того ты и бесишься, да?
Саэрвил ухмыльнулся. Они возненавидели друг друга с самой первой встречи, что не удивительно, но теперь их ненависть была куда более глубокой, чем два года назад. Баствид сначала просто недолюбливал Метателя Ножей из-за его стихийных способностей, которые казались ему дьявольскими, но вскоре к этому присоединилась настоящая ненависть, ибо девушки отказывали ему, тогда как Саэрвил всегда пользовался их благосклонностью.
– Скажи мне, отвечала ли она тебе.
– Зачем?
– Это важно, Баствид. Возможно, это поможет нам в поиске нашей ведьмы.
Торжествующая было улыбка сошла с лица головореза. Он напрягся, глотнул ещё вина и, сморщившись от его ужасного вкуса, ответил:
– Нет, не отвечала. Была нема, как рыба.
Саэрвил задумчиво качнул головой. Значит, ведьма была действительно немой… Что ж, это не особо обрадует Ворона.
– И как же это поможет нам в поиске ведьмы? – нетерпеливо спросил Баствид.
– Она и есть ведьма, – приглушённо ответил Саэрвил.
– Откуда ты знаешь?
– Я проследил сегодня за ней.
– Так вот, значит, где ты был этой ночью, – хмыкнул Баствид и, подозрительно оглядев Метателя Ножей, прибавил: – А я уж, было, подумал, что ты сбежал, хотел отправить письмо Когвангу, но твоя глупая птица сидела у тебя в комнате, и только поэтому я понял, что ты просто вышел прогуляться.
Баствид насмешливо оглядел Саэрвила. Ему понравилась нервная реакция Метателя Ножей на слова о письме Когвангу, затаённый страх, мелькнувший в глазах, который тот не смог скрыть.
– Значит, ты знаешь, где она живёт?
– На непроходимых топях, – угрюмо буркнул Метатель Ножей, чувствуя себя чертовски паршиво. – И, судя по всему, она действительно нема.
– В самом деле? Разве такое бывает с подобными тебе, – брезгливо произнёс Баствид, сделав ударение на последних словах.
– Не знаю, я никогда не встречал таких как я, она первая. Но в городе поговаривают, что это с ней случилось после смерти мужа.
– Вот оно как, наша птичка была замужем… А дети у неё есть?
– Этого я не знаю, не видел.
Саэрвил откинулся на спинку кресла и упёрся взглядом в потолок. Сейчас он испытывал к себе настоящее отвращение, ибо считал, что совершил предательство в отношении близкого человека, хотя они с ведьмой даже не были знакомы. Но как бы там ни было, именно из-за него ей предстояло лишиться свободы и своей семьи, чтобы, как и он сам, стать рабыней Когванга.
– Как её имя? – услышал он сквозь мысли вопрос Баствида.
Губы Саэрвила тронула лёгкая нежная улыбка, и он мечтательно произнёс:
– Резагда…
Глава 3
Держа данное дочери обещание, Резагда уже в полдень привела девочку в город. День выдался более прохладным, чем накануне, время от времени налетали резкие порывы ветра, а небо заволокло грязно-серыми, тяжёлыми, напитанными влагой тучами, которые вскоре обещали прорваться с жутким грохотом.
Мать с бабушкой, держа Миприю за руки, вели её через весь город к Белому Храму, из широко распахнутых дверей которого струились тонкие ароматы благовоний и слышалось пение мальчиков-хористов.
Женщины прошли под величественной аркой и оказались во внутреннем, невероятных размеров, зале. Резные столбы, каменные своды, идеально белые, словно первый снег, нервюры и купол были выполнены из качественного мрамора. Круглые окна украшали яркие цветочные витражи, а многочисленные пустые скамьи из красного дерева стояли идеально-ровными рядами. Откуда-то сверху, лаская слух, лилось ангельское пение храмового хора, звуки которого словно призывали небеса разверзнуть свою даль, дабы явить этому несовершенному миру другой, более высший мир во главе с всесильным творцом.
В глубине храма возле алтаря стояли несколько монахов в белых одеяниях, практически сливаясь с такими же белыми стенами, но завидев неожиданных посетителей, впали в ступор.
Резагда остановилась и, оставив дочь с матерью, одна подошла к монахам.
– Мне нужен отец Комеллиа?н, – обратилась она к ним.
Со страхом разглядывая ведьму и совершая крестное знамение, монахи не сдвинулись с места и не ответили, но лишь один из них уверенно подошёл к ней.
– Что ты здесь делаешь? – зашипел он на Резагду. – Тебе здесь не место.
– Я пришла, чтобы увидеть отца Комеллиана, – невозмутимо ответила ведьма.
– Ты не должна была здесь появляться, Резагда. Монахи боятся тебя.
– Ты знаешь, мне всё равно, Адести?н. Просто позови его, и мы уйдём.
Монах выглядел злым, хотя в его глазах пряталась тайная нежность. Резко развернувшись, он быстрым шагом пошёл прочь, на ходу что-то бросив своим собратьям, а Резагда вернулась к матери и дочери.
Адестин – голубоглазый монашек, друг её детства. Когда-то вместе они бегали босиком по городу, играя в салки, бродили по лесам в поисках фей или гномов, а подростками ходили в храмовую школу, чтобы выучиться грамоте. Он любил её когда-то, несмотря на то, что уже тогда она проявляла свои стихийные силы. Но когда Резагда в свои семнадцать лет вышла замуж, а через год родила дочь, Адестин посвятил себя богу, присоединившись к братии их учителя отца Комеллиана.
– Презренные монахи, – брезгливо проскрипела мать Резагды. – Вечно они считают нас демоницами, а себя возомнили святошами.
– Почему ты их так не любишь, бабушка? – спросила Миприя.
– Есть свои причины, милая, – и в глазах женщины сверкнули злые огоньки.
– Прекрати, – не посмотрев на мать, бросила Резагда.
– А что? Девочка могла бы и знать…
– Не стоит ей знать твоё прошлое, мама. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Голос Резагды прозвучал так веско и твёрдо, что лицо её матери скривилось от недовольства, но она уже более миролюбиво ответила:
– Не понимаю я тебя, как ты можешь относиться к ним так терпеливо.
– Не мне судить людей об их поведении. Раз уж они служат богу, пусть он их и судит. У меня есть дела поважнее…
Едва Резагда произнесла эти слова, как в арочном проёме появилась высохшая фигура монаха. Отец Комеллиан был глубоко старым человеком с испещрённым морщинами лицом и лысой головой, которая отбрасывала блики, словно стекло. Его яркие зелёные глаза светились радушием, добротой и любовью ко всякому живому существу, приходившему к нему, даже если это была ведьма. Наверное, также спокойно он бы воспринял и самого дьявола.
– Резагда! – издалека воскликнул отец Комеллиан, улыбаясь и явно радуясь встрече.
Доковыляв до ведьмы, он с сердечным теплом обнял её так крепко, что Резагда удивилась силе, которая всё ещё жила в его руках.
– Как же я счастлив снова видеть тебя здесь! Давно ты не приходила к нам, не навещала немощного, дряхлого старика, своего учителя.
– Отец Комеллиан, вы совсем не похожи на дряхлого старика и переживёте даже меня, – с нежностью глядя на своего учителя, проговорила Резагда.
– Скажешь тоже! – отмахнулся старик и, обратившись к матери своей ученицы, сказал: – Здравствуй, Эра?лькса. Как твоя жизнь?
– Своим чередом, – буркнула женщина.
– А это должно быть твоя дочь! – хлопнул в ладоши монах, и девочка ему улыбнулась. – Миприя? Как она выросла, ну просто красавица, вся в маму!.. Как же быстро идёт время, Резагда, – он вновь повернулся к ведьме. – Кажется, только вчера ты в свои тринадцать пришла ко мне учиться, и вот у тебя уже взрослая дочь… Как же быстро идёт время…
– Да, отец Комеллиан, время бежит нещадно…
– Пойдём, присядем на скамью.
Все вместе они сели на скамью под перепуганные взгляды молодых монахов.
– Работайте, братья, работайте, – кивнул им Комеллиан и, когда монахи засуетились, словно оправдываясь, добавил: – Они всё ещё не могут привыкнуть к вашему существованию… Ну, говори, что привело тебя ко мне, дочка.