скачать книгу бесплатно
Фёдор велел Варваре распустить веник и стянуть ветви заново, но уже не пеньковыми верёвками, а её поясом.
Под началом старого стрельца Николая Филимонова сына мужики вымыли полок и просушили парильню, крутя полотенца над головами, развесили на жерди пучки полыни, поплескали пива на раскалённые камни. Раскрасневшиеся, потные, умаявшиеся, они окунулись в реку и расположились под плакучей ивой возле бочки с медовухой. Молодые поскорее вбежали в предбанник.
– У вас тоже на свадьбу топят баню? – поинтересовался Денис.
– Топят, – кивнула Варвара.
Денис хотел взять жену за руку, чтобы ввести в парную, но увидел, что кулак её крепко сжат.
– Что у тебя там?
Она раскрыла ладонь и показала мужу медное кольцо.
– Это Ей.
– Кому? – удивился он.
Вместо ответа Варвара начала что-то шептать по-мокшански.
– Молишься какой-то чертовке? – буркнул Денис. – Ты же крещена.
– Не чертовке. Деве с волосы как серебро. Она ещё помогает нам, – ответила Варвара, надевая на голову мужа шапочку. – Паримся. Потом кладём кольцо у двери. В дар Ей.
Когда молодожёны вошли в парильню, их окутал сухой и жаркий, пахнущий хлебом пар. Варвара даже не догадывалась, что он может быть таким. Ведь в семье первого мужа она была почти рабыней и всегда парилась в числе последних, когда баня уже начинала остывать и была напитана запахом пота.
Денис опустил веник в шайку с водой – пусть распаривается к следующему заходу. Затем, бросив на горячий полок мягкий войлок, он пригласил Варвару сесть на него, а сам расположился рядом.
Скоро Варвара раскраснелась, у неё закружилась голова – и они выбежали на воздух, чтобы окунуться в холодную речную воду. Возле бани толпились гости. Они бросились к молодожёнам и стали плескать медовуху на их разгорячённые тела. Все любовались Варварой и не обращали внимания на ранку недалеко от локтя Дениса. Если кто и увидел порез, то не придал ему значение.
Возвратясь в баню, молодые вновь шмыгнули в парилку, а после тешились в предбаннике друг с другом.
– Ты не как Паксяй, – сказала потом Варвара, потягивая холодную медовуху. – Ублажить умеешь. Он же не мог, а в поле гнал.
– Как же ты его ненавидела! Даже не подошла к мёртвому мужу! – Денис не уставал поражаться её вчерашнему рассказу.
– Не был у нас любовь, – согласилась Варвара. – Один зло я видела. Тяжко мне работать в поле. Там солнце. Как ни кутаюсь, а он проникает. Находит щель и жжёт. Кожа моя не может темнеть. Делается красной, потом… ведьбайгет… – она жестом изобразила волдыри на руке.
– Обгораешь, белоснежка моя? – понял Денис. – С такой кожей не в деревне надо было родиться.
– Почему? Я содай.
– Кто это? – немного испугался он.
– Лечу людей. Мама научила. Травы знаю. Заклятья знаю: мормацямы пою, корхтафтомы шепчу. Тем жить могу. Молитвы знаю. Для всякого бога молитвы. Но Паксяй был дурак. И родня его был дурак. Мне в поле нельзя, а им плевать. Там ужас! Там солнце! Вся в тряпках. Вся в поту, а лицо красный. Все смеются: «Опять напилась!» От Паксяя ни доброго слова, ни улыбки!
– Почему ты не сказала стрельцам, что была замужем?
– Как же? Я назвалась им «Вяжя». Третьего сына жена.
– Откуда им знать ваши слова?
– Не разумела рузонь кяль, – призналась Варвара. – Совсем.
– А почему потом не говорила?
– Замуж вдов плохо берут. Девиц скорей.
– И венечная пошлина вдвое меньше, – согласился Денис. – То один алтын, а то два. Хорошо, что стрельцы не узнали, что такое «Вяжя». Не поняли, что это не имя…
– Это авалем. Имя женщины. Не девочки. Даёт семья мужа.
– Как же тебя по-настоящему звать?
– Толга. Это перо птички. Не зови меня «Варя». Зови Толга.
– Птичье пёрышко?! – прыснул Денис. – Совсем не похожа. Такая ядрёная, пышногрудая… К тому ж, Толга – языческое имя. Его нет в святцах. Чем тебе «Варя» не по душе?
Та в ответ скривила губы:
– Ну, ладно…
– Чего ты куксишься?
– Не зови меня «Варя». Варвара лучше…
Слегка запьянев, она села на колени к Денису, обняла его и грустно спросила:
– Бросаешь меня?
– С чего ты решила?
– Хочешь ехать. В другой город. Не берёшь? Не оставляй одну! Денясь, даже смерть лучше. Тона ши лучше!
– Я передумал, – ответил Денис, посмотрев на опечаленное личико жены. – Никуда не поеду.
– Из-за меня?
– Да.
– Нельзя так! – вспыхнула Варвара и сразу понизила голос. – Нельзя так! Это твой мечта! Я с тобой. Возьмёшь? Обещай!
– Путилу не боишься? Ты же слышала, как он грозился меня избить. Если нас поймают, он и тебя побьёт. И ещё насилие над тобой учинят.
– Ты не бросишь меня, если опозорят?
– Не брошу! – уверенно ответил Денис. – Но если доберёмся, придётся заново наживать добро.
– Я помогаю. Не предаю. Не изменяю. Никогда! Ты хочешь воевать татары. И я хочу, чтобы ты воевал татары. Из-за них у меня нет родных. Токмо ты, – прошептала Варвара.
Нет, она вовсе не забыла, что говорил ей стрелецкий голова. Однако ненависть к степнякам, которые убили её родных, пересилила все доводы Путилы Быкова.
– Научишь махать саблей? – спросила она.
– Я ж не воин, я кузнец.
– А кто три татара убил? А кто в служилые хочет записаться?
– Потом погутарим, – ответил Денис. – Давай ещё попаримся. Выдержишь?
– Почему нет? Я здоровая ава. Солнца боюсь, а не пара…
Охаживая веником раскрасневшуюся спину жены, Денис думал: «Права Варя! Скоро у нас будут ребятишки, но кем они станут? Детьми кузнеца – или воина? Воина с поместным окладом… если повезёт. А почему не повезёт? Надо ехать к Боборыкину!»
От усердия в парилке глаза у Варвары налились кровью. Она шла к своему новому дому нетвёрдо, боясь споткнуться. Не посмотрев на это, гости заставили её мести пол. Кидали на него мусор, объедки и деньги, кричали: «Серебро в карман, остальное в ведро!» Быков, наблюдая за своей бывшей прислужницей, радовался её покладистому нраву. Он обнял Дениса и тихо спросил:
– Ну что, понравилась тебе Варька? Славную я тебе супружницу подыскал?
– Чудесную, Путила Борисович! – не слукавив, ответил Денис. – Пригожую и безотказную.
– И ведь говорил я тебе, что нетронутая она. А ты, поди, не верил?
Денис улыбнулся.
– Разве это важно? – сказал он. – Я и не надеялся, что у меня будет такая славная жёнка. Спасибо тебе, Путила Борисович!
Тогда же, на второй день свадебных торжеств, Денис отвёл Фёдора в сторонку и шепнул:
– После Покрова покатим.
– А как же Варя?
– Она едет с нами.
8. Заклинание в дорогу
Медовый месяц подходил к концу. Варвара вжилась в роль хозяйки дома, стала смелее держать себя, начала чуть лучше говорить по-русски и даже немного освоила искусство обращения с деревянной саблей.
Денис и Аким принялись готовить подводу сразу после Покрова Пресвятой Богородицы. Положили в телегу рогатины, сабли и ручные пищали, накидали сверху сена и наутро отправились в древнее село Турмасово. На выезде из города беглецы сказали, что едут за дровами.
Село располагалось недалеко от городской черты. Его владелец, князь Дмитрий Пожарский, в своё имение приезжал очень редко. Даже если бы ему и случилось быть там в это время, то едва ли освободителя Москвы заинтересовала бы видавшая виды телега, которую козловские ремесленники поставили во дворе у старого бобыля.
Заплатив деньги за постой, Денис пешком отправился домой. Аким же остался сторожить подводу, чтоб никто не покусился на оружие.
Пройдя через башенные ворота Козлова, Денис поймал себя на ощущении, что за год успел породниться с этой крепостью, с её неопрятными улочками, с домишками, ничем не отличающимся от деревенских изб. «Может, и прав Путила, и не надо никуда ехать? Начальство здесь разве что пылинки с меня не сдувает. Хороший оклад обещают. Женой обеспечили, пригожей и приветливой…» – рассуждал он, подходя к своей избе.
Варвара нежилась на скамейке во дворе. Солнечные блики играли в капельках пота, которые стекали по её лбу. Она улыбнулась Денису, словно извиняясь.
– Идём в избу. У вас праздник. Покров. Я купила шумбаза[16 - Шумбаз (старомокш.) – заяц.] на торге и шонгар ям сварила.
– Шонгар ям? Что это?
Она нехотя стала, вошла в дом, вынула из печи горшок. В нём бултыхался пшённый кулеш на молоке, в котором плавали кусочки зайчатины и варёных яиц. Варвара бросила в него порезанный репчатый лук.
– Вот! – важно сказала она. – У нас так любят. Ещё крошу хлеб.
Денис в недоумении затряс головой.
– Адская сумесица! Не портила бы ты мясо. Сварила бы кислых щей с репою, грибами и чесноком.
Он попробовал кулеш и скривил губы.
– Фу! По-твоему, это вкусно?
– Вкусно, – с улыбкой ответила Варвара. – И сытно. Шонгар ям всегда готовят на праздник. Тебе надо. Ты ведь устал. Девять вёрст прошёл!
– Всего-то! – усмехнулся Денис. – Завтра ещё столько же пройдём.
– Уже завтра? – испуганно спросила жена.
– А как же иначе? Нас в Турмасове ждёт Аким. Не придём – будет трястись, думать, что с нами случилось. Не дело это. Я всё уже обсудил с ним и с Фёдором.
– А со мной? Я тебе супруга или нет? Подожди день!
– Зачем?
– Послезавтра Велень озкс.
– Это ещё что такое?
– Все деревни идут на керемети.
– А это что?
– Поляны лесные. Там хвалят Шкая. Других богов тоже. Три дня хвалят. За урожай. В эти дни всякий бог добрый. Защищает нас.
– Ты уже год как кстилась. Крест на шее носишь. Усвой: нет никаких богов, кроме Святой Троицы, – сердито бросил ей Денис.
– Есть! Не токмо Тройця. Много всяких богов. Шкай, Ведь-ава, Варма-ава, Вирь-ава… Помогают в дороге. Подожди день! – настойчиво повторила жена.
– Нет уж! Договорились ведь, что выедем сразу после Покрова. Фёдор завтра на рассвете подойдёт…
Варвара задумалась. Она поняла, что не сумеет убедить мужа.
– Едем скрозь Челнавский лес? – вдруг спросила она.
– Вестимо, – кивнул Денис. – Другого пути нет. Разве не знала?
Варвара молча повернулась к окошку, в котором виднелись кроны дубов Козлова урочища, и еле слышно запела:
