скачать книгу бесплатно
– У нас нет ни Рая, ни Ада. Есть Тона ши[12 - Тона ши (мокш.) – «Тот свет». Однокоренное название загробного мира встречается у многих финских народов. Например, у карелов и финнов-суоми – Туонела. У эрзян – Тона чи.]. Далеко-далеко. За Равжа ляй… ммм… за Чёрной рекой. Там мой отец. И мать, и сёстры, и соседи… А в тот осень они были тут… среди живых.
Варвара заплакала, вспомнив поездку на отчее пепелище.
– Я совсем одна. Здесь чужие люди. Не могу их понять…
Денис обнял жену и прижал к себе.
– Успокойся. Теперь ты не одна.
– Ты это сказал, Денясь?! – обрадовалась Варвара. – Я тебе мила? Тебя же Быков заставил жениться …
– Многие ли на Руси женятся по доброй воле? Была б у меня зазноба – может, и возненавидел бы тебя. Токмо нет у меня никого.
– Мне милы эти слова, Денис! Ты не врёшь про любовь, как эти стрельцы у Быкова! – она неприязненно сжала губы. – Как шершни вокруг вились. Смотрели, будто на пирожок. Клялись, что любили… а думали сожрать.
– А я ведь мечтал о тебе! Как увидел тебя, так и не мог выбросить из головы. Дюже уж ты славутная! – сказал Денис и начал целовать её плечи и шею.
– Верю тебе, – тихо сказала она.
Варвару оставило стеснение, и она начала по-язычески раскованно ласкать мужа. За год жизни у Быкова она уже свыклась с положением бессловесной прислужницы и перестала надеяться, что время немого одиночества когда-нибудь закончится. Теперь же она отдалась воле ощущений, ещё не совсем веря, что всё это происходит с ней наяву.
– Ты мощный! – шептала она. – Вярде Шкай[13 - Вярде Шкай (Вышний Бог) – бог времени и солнца у мокшан.] рубит нас из разных дерев. Тебя из дуба. Ты здоровый дуб, рослый, крепкий!
Денис засмущался, услышав эти слова, но вспомнил, что жена у него нерусская, и вновь осмелел. Он поднял Варвару на руки, положил на брачное ложе, лёг рядом, стал целовать её тугую грудь и гладить тёплые нежные ноги.
Наконец, его пальцы почувствовали желанную влагу.
– Ты такой жилистый, такой горячий! – тихо сказала Варвара. – Таю, как воск…
– Вот и растай. Хочу утонуть в тебе…
– Тоже хочу тебя, очень хочу… – прошептала она. – Но… Будь со мной осторожный, нежный!
– Я же не девственник, – успокоил её муж. – Вреда не причиню. Не робей…
Варвара помогла ему войти и тихо, сдавленно застонала.
У Быкова она казалась Денису пресноватой скромницей. Однако сейчас, на брачном ложе, тихоня выпустила на волю всех чертей, которые в ней водились. Она извивалась, как ящерица, исцарапала мужу всю спину, раза три укусила его за плечо…
И вот у Варвары быстро забилось сердце, и её будто бы свели судороги. Затем она обмякла, по всему её телу растеклось блаженство – и вскоре она ощутила в себе тепло семени мужа.
Денис отдышался и поцеловал жену.
– Как же лепо у нас всё вышло! Зря ты страшилась.
Варвара молчала, пытаясь осмыслить испытанные ей ощущения.
– Оцю пара мяльса[14 - Оцю пара мяльса (мокш.) – необыкновенно приятно, потрясающе.]! – наконец, сказала она. – Не было у меня такого. Не было с Паксяем. Ни разу! Подруги о том гутарили, сёстры гутарили… а я не знала: верить – не верить. Теперь верю! Ты всю меня вспахал и засеял! Может, я делаюсь… пеки…
Она погладила свой живот.
– Зачнёшь? – понял Денис. – Мечтала о ребёнке?
– Ага.
– Выходит, была замужем?
– Выходит… – созналась она. – Два года жили. Два года! Но я так и не… не…
– Не понесла?
– Не я виновата! Не я! Паксяй виноват! Шкай вырубил его из трухлявого пня. Молодой был, а трухлявый. Не хочу помнить!
– Он погиб?
– Да! Татары убили! Видела мёртвого. Не подошла! Над отцом плакала, над матерью, над сёстрами… Над Паксяем не плакала. Плохо я жила у него. Плохо!
– Много бил тебя?
– Не бил. Совсем.
– Правда не любил, значит, – заключил Денис.
– И ублажить не мог. Тоска с ним был.
– Чего ж так жила-то? – прыснул Денис. – В деревне других мужиков не было?
– Паксяень родня зорко следил. Вот я и не бегала. От тебя тем паче не побегу. Ты мне люб. Грубый вид, но люб.
– Паксяй был красивее меня?
– Да, – стыдливо ответила она. – Толку-то!
Денис вспомнил, как Варвара примеривалась к нему в избе Путилы: изучала, оценивала…
– Я-то думал, это Быков тебя невинности лишил.
– Нет. Путила Борисович не трогал. И сам не трогал, и стрельцов отгонял. Для тебя берёг! Он тоже из крепкого дерева. Честный, храбрый, хороший.
– Неужто? – удивился Денис. – Многие зовут его зверем.
– Он свой Моску любит. Злодейства ради Моску творит, – возразила Варвара.
– «Свою Москву»? Ты, выходит, Русь своей не считаешь?
– Пока нет, – уклончиво ответила она.
– Что тебе тут не по душе?
– У вас жён много бьют. У нас не так. Ты меня не бьёшь? Не хочу!
– Попробую, – улыбнулся ей Денис.
– Зачем тогда нож? Что делаешь?
– Встань и принеси мне кошель! – приказал он.
Она послушно поднялась с перины, нашла кожаный мешочек с ножом и подала мужу. Денис чиркнул лезвием по затянувшейся ранке на своём предплечье и дождался, когда кровь начнёт капать на простыню. Варвара вскрикнула.
– Для чего?!
– Тише! Пусть все думают, что ты вышла замуж девицей.
– Ты ранил себя ради меня? – потрясённо прошептала она.
– Уймись! Ну, разбередил царапинку… Дай скорей срачицу! «Отче наш» ведь не успеешь прочесть, а кровь уже остановится.
Варвара подобрала с пола скомканную ночную сорочку. Денис приложил её к порезу.
– Перевяжи меня.
Варвара, нашёптывая что-то на языке мокшан, облизала ранку мужа, приложила к ней лист подорожника, оторвала полоску от одной из своих онучей, замотала его предплечье полоской льняной ткани и легла на перину.
– Ты надёжный! – улыбнулась она Денису. – С тобой хорошо. Опять хочу… ну… чего не дарил Паксяй…
– Кончить снова хочешь?..
Но тут отворилась дверь, и в чулан заглянул Фёдор.
– Чего это вы растелешились? – покачал головой он. – Вдруг поп Яков узнает? Не оборётся?
– Так не говори ему, – резко ответил Денис. – Скажи, в рубахах тешились.
– Всё ладком?
– Ладней не бывает, – Денис бросил ему сорочку с кровавым пятном. – Так и доложи гостям.
– Скоро выйдете?
– Больно было Варваре. Пусть отдышится, охолонёт.
– Чего у тебя с рукой?
– Будто не знаешь? – усмехнулся Денис. – Поранил возле Тонбова, а сейчас молодка царапнула ногтем, раскровила ранку…
Фёдор закрыл за собой дверь и побежал к гостям, размахивая окровавленной рубахой.
– Крови будь здоров! – громко и важно произнёс он. – Пока не зовите молодых. Пусть Варя полежит, очухнётся.
Гости понимающе закивали и продолжили трапезничать.
Варвара тем временем взяла Дениса за руку и притянула к себе:
– Ты мне люб!
– Какая ж ты охочая! – в шутку шепнул он.
Она же ответила серьёзно:
– Несчастная была. У Путилы голодала. С Паксяем постилась. Пякпяк[15 - Пякпяк (мокш.) – очень сильно, нестерпимо.] голодна. В паде волки воют!
– Упрею я с тобой! – усмехнулся Денис и обнял жену…
Насытившись, Варвара положила голову мужу на грудь и долго ничего не говорила, лишь посапывала. Денис лежал и даже не шевельнулся, пока жена не отдохнула и не поднялась с ложа.
– Пякпяк хочу петь! – сказала она, одеваясь. – Тебе петь.
– Куда ж деться, ежели пякпяк?.. – улыбнулся ей Денис.
Тесовые стены чулана не стали преградой для высокого, сильного, но в то же время нежного и солнечного голоса. Он лился, как свежий лесной мёд, заполнил пространство вокруг дома, обволок изумлённых стрельцов и их жён, выплеснулся за пределы двора… Скоро на звуки песни сбежались соседи и случайные прохожие. В ней они не понимали ни слова, но это и не нужно было, чтобы наслаждаться пением Варвары.
Когда она замолчала, стрелецкие жены начали греметь сковородками: «Выходите к нам, молодые!»
– Ну, ты и звенела! – улыбнулся Денис жене. – На весь Козлов!
– Тише не могу. Радость изливается. Я больше не одна.
Варвара вышла к людям уже не в целочнице, а в вышитой рубахе из выбеленной поскони и подоткнутой под пояс чёрной понёве – знаке замужества.
– Какой мощный у тебя голос! И какой красивый! И как искусно ты поёшь! И какой счастливой была твоя песня! – закричали гости навстречу ей. – Видно, полюбился тебе муж.
Затем в дверях показался Денис, и раздался нестройный вопросительный хор: «Лёд ломал или грязь топтал?». Он с достоинством ответил: «Конечно, лёд ломал!» Варвара обернулась, и он увидел благодарность в её глазах.
7. Возвращение к мечте
Наутро к дому Дениса подъехал сам Быков. Перво-наперво направился к Фёдору и поинтересовался:
– Федька, готова баня для молодых?
– Истопили, Путила Борисович, – ответил тот, поднося стрелецкому голове чарку хлебного вина.
Быков выпил залпом всю чашу и похлопал Фёдора по плечу:
– Хорошо, что истопили. Давай, Федька, буди молодых, если они ещё не проснулись. Потом бери берёзовый веник да Варькину срачицу. Веник понесёшь ты, сорочку отдашь свахе. Смотри не перепутай! Ещё мои стрельцы медовуху подвезут. И людям пить, и молодых омывать. Не забудь окатить ей Дениску с головы до ног, когда он из парной выйдет и к речке побежит. Варьку тоже.
Скоро стали подходить соседи, подъезжать стрельцы и их жёны. Всем было любопытно посмотреть, как молодые выйдут из очистительной бани.
Сваха взяла из рук Фёдора сорочку с пятнами запёкшейся крови и, размахивая ей как флагом, повела гостей к берегу Лесного Воронежа, где среди унылых плакучих ив стояла баня с крохотным волоковым оконцем.
