скачать книгу бесплатно
Тимофеевна лишь рукой махнула.
– Усяго хватае! – только и сказала Лешина бабушка.
Полянская прикусила нижнюю губу. Она не очень хорошо знала Гуза и Серака, а тем более Сашку или Юрку, но в такой маленькой деревне, как Горновка, они все же сталкивались. А той ночью девушка абсолютно была уверена в том, что никто из присутствующих ей не был знаком.
Глава 4
Они пробыли у Тимофеевны недолго. Попробовали мясной рулет с черносливом, выпили чая с булками и отправились к Полянским. На землю медленно опустились мягкие весенние сумерки. От сырой земли легкой полупрозрачной дымкой поднималось испарение. Остро пахло сырой землей и едва уловимо дымом от костра. В зарослях акации подал голос соловей, а лягушки в копанке за огородами устроили концерт хорового исполнения. В доме покойной бабушки во всех окнах горел свет, в саду вился в небо дымок, а родственники дружно заканчивали последние приготовления к Всенощной.
– Златка, ну куда вы с Лешкой подевались? Как пошли, так и пропали! – обернулась к ним Анька, когда они вошли в дом. – Папани уже костер разожгли, а мы здесь на стол накрываем! Злат, я ноутбук поставила на зарядку.
– Что, смотрела, пока не разрядился?
– Ну, а что мне оставалось делать, у тебя там много всего интересного! А к телику ведь не пробиться, да и что там показывают вообще? Ой, Златка, не знаю, как ты здесь без кабельного телевидения будешь жить!
Полянская покосилась на Лешу и решила промолчать. За все прошедшие дни она устала что-то доказывать и объяснять родственнице.
Мама и тетя Люда скоро вынесли на стол под виноградником все приготовленное и позвали детей. Мужчинам и себе женщины припасли бутылку водки, а девчонкам и Блотскому купили белого вина. Скоро выгорел костер и на импровизированном мангале, сложенном из кирпичей, стали жарить шашлыки. Водка быстро закончилась, и из своих запасов мужчины достали бутылку дешевого вина, не иначе как сегодня в автолавке закупили, и, опорожнив ее, первыми отправились спать.
Мама и тетя Люда еще немного посидели и ближе к полночи тоже ушли. Анька, таинственно подмигнув Злате и Лешке, сбегала в дом и вскоре вернулась с еще одной бутылкой вина. Оказалось, она его из города привезла, так, на всякий случай, зная, что здесь не купишь такого. И вот этот случай представился. Они подбросили в костер еще дров, чтобы не замерзнуть, так как ночи в это время года все же еще были холодными, и, неторопливо потягивая белое вино, продолжили сидеть, болтать и смеяться. Скоро и Аньку стало клонить в сон.
Когда она ушла, Леша и Злата еще посидели немного, ожидая, когда костер догорит, потом залили его водой и решили расходиться. Злата пошла проводить Блотского. Простившись и договорившись встретиться завтра, они расстались у калитки. Скоро ночь поглотила удаляющиеся шаги и фигуру молодого человека, но девушка не торопилась уходить. Стояла глубокая безлунная ночь. Все стихло давно, оттого, наверное, звуки музыки и пьяные крики слышались слишком отчетливо. Тимофеевна не ошиблась: у дачника вовсю отмечали Всенощную, устроив настоящий дебош. Девушка постояла немного у калитки, терзаемая противоречивыми чувствами, и все же не вернулась в дом.
Наверное, если бы она не выпила сегодня столько вина, то прислушалась бы к голосу разума и мысль пройтись в другой конец деревни не ударила бы в голову. Алкоголь притупил чувство опасности. Она чувствовала себя смелой и решительной, поэтому и пошла потихоньку на деревню. Леша давно скрылся за калиткой. Проходя мимо его дома, она видела, как в одном из окон загорелся свет. Девушка прошмыгнула мимо дома Блотских и почти на цыпочках подобралась к маленькому дому дачника. Впрочем, все ее предостережения были совершенно излишни. Даже если бы она цокала каблуками по асфальту и барабанила бы в калитку кулаками, ее вряд ли бы услышали. Музыка оглушала. Их гулянка, казалось, достигла апогея. Здесь ей опасаться было совершенно нечего, правда, и увидеть что-либо через забор не представлялось возможным. Как бы Полянская ни старалась. Девушка прошла немного вперед, прикидывая, как бы ей подобраться к ним со стороны огорода, но музыка внезапно смолкла.
Злата испуганно застыла на месте и оглянулась.
– Так, все, ребята! Гулянка закончилась, давайте по домам! – раздался в тишине громкий и звонкий мужской голос.
– Дорош, ну ты че?.. – послышалось в ответ пьяное бормотание.
– Так, Толик, правда, давай уже домой! – взвизгнул женский голос, принадлежавший, несомненно, Алке Масько.
Злате хватило секунды, чтобы выйти из ступора и сориентироваться. Она бросилась к обочине и прижалась спиной к забору, как раз напротив домика дачника. Кажется, его назвали Дорошем.
– Алка, а ты мне тут не командуй! Дорош, завтра ж такой праздник! Дай с собой!
– Завтра дам, а то я ведь вас знаю, вылакаете все и завтра все равно придете похмеляться!
«А он ведь не пьян! – мелькнуло в голове Златы. – Он говорит вполне внятно. Но как же так?! Зачем тогда ему поить этих алкашей? Что за интерес сидеть с пьяными отморозками, отщепенцами и бомжами и наблюдать, как они медленно, но верно напиваются? Зачем он их поит, да еще у себя в доме? Какая ему в этом польза?»
Калитка распахнулась, и притаившаяся в темноте Злата смогла лицезреть, как в неяркой полоске света, падающего со двора, появляются Масько со своей Алкой, за ними Саша, шатающийся из стороны в сторону, а замыкает процессию Юрка Головатый, прозванный так из-за большой головы. Впрочем, большой она была зазря – все равно там было пусто. Дорош не вышел их проводить, просто закрыл за ними калитку и погасил во дворе свет.
И почти сразу началось то, чего больше всего боялись и Тимофеевна, и баба Маня, и баба Нина, и Максимовна, и, наверное, все приличные жители Горновки. То, чему они не раз становились свидетелями и от чего в своем преклонном возрасте старались держаться подальше. То, с чем Злата, в силу своего юного возраста, никогда не сталкивалась ранее. Начались пьяные разборки собутыльников.
– Сашка… – заплетающимся языком окликнул парня Юрка. – Закурить дай!
– Пошел ты! – сказал, словно выплюнул, парень.
– Чего-о? – протянул Головатый.
– Того-о! – передразнил его Сашка. – Ты, сучонок…
– Юрка, ты мне к малому не лезь! – вмешался в разговор Масько.
– Да я ему счас башку отобью!
– Я тебе самому ее отобью! Он мне типа племянника будет! Мне ж Томка как сестра была!
– Какая сестра она тебе была! – заверещала Алка. – Шлюхой она была! Подстилкой! Побл…душкой и пьяницей!
– Закрой свою пасть! – взбеленился Сашка. – И не трогай мою мать! Она была не ровня тебе, шваль ты этакая!
– Что ты сказал?
– Что слышала, дура!
Тут уж Алку понесло, и она, кажется, попробовала наброситься на парня, но, получив увесистую оплеуху, которую, очевидно, не ожидала, упала на асфальт, огласив своим визгом всю деревню и всполошив собак.
– Толик!!! – завопила она.
– Э, малой, ты чего это? Не, ну так дело не пойдет! Твоя мать, конечно, была святой бабой, но она померла, а Алку ты мне не трожь! – вступился за любимую женщину Масько.
– Да пошел ты с ней вместе!
Сашка рванул вперед, и откуда только силы взялись, а вся компания во главе с поминутно причитающей Алкой двинулась следом. Злата постояла еще немного у забора, ожидая, когда они отойдут подальше, и потихоньку пошла следом за ними. Проходя мимо дома дачника, она увидела, как погас свет в окошках, и решила, хватит и с нее ночных похождений, пора бы возвращаться домой да ложиться спать.
Пока Злата неторопливо дошла до дома, пьяная толпа рассеялась. Постояв немного у калитки и поглядев по сторонам, она увидела, как в доме Максимовны один за другим засветились окошки. Полянская вошла к себе во двор, задвинула щеколду в калитке и направилась к крыльцу.
– Ой, мамочки!!! – душераздирающий вопль вдребезги разбил тишину и покой этой ночи и заставил Злату Полянскую испуганно вздрогнуть.
Застыв на середине двора, она почувствовала, как испуганно забилось сердце, предчувствуя беду. На раздумья времени уже не было, да и не стала девушка раздумывать, развернувшись, бросилась к калитке, распахнула ее настежь и стремглав понеслась в начало деревни, к дому Максимовны, предполагая самое страшное. Она не заметила темную тень, притаившуюся у забора.
В доме царил хаос. Еще на улице девушка услышала крики, ругань и плач ребенка. А на скамейке у калитки сидела пожилая женщина. С разметавшимися седыми волосами, в длинной ночной сорочке, она куталась в прохудившийся платок и, раскачиваясь из стороны в сторону, голосила, как по покойнику. Злата ее не знала, но предполагала, что это и есть та самая баба Валя, которая почти всегда обреталась в доме Максимовны, как и многие другие. Впрочем, сейчас разбираться, кто есть кто, времени не было.
– Что случилось? – склонилась над ней девушка и, сжав руками костлявые плечи, остановила ее раскачивания.
– Ой, доченька моя! Он же опять пришел пьяный! Меня из дома выгнал, Максимовну душил, девку эту, Маришку, чуть не прирезал и ребеночка собирается в сажалке утопить! Ему ж пить нельзя, а эти скоты напоят его, подначат – и в норы, а он тут уже жизни не дает! – запричитала баба Валя.
– Вот скотина! – процедила сквозь зубы Злата, чувствуя, как тихая ярость в ее душе вытесняет страх. – И что ж вы милицию не можете вызвать?
– Да разве ж он нам даст ее вызвать, сколько раз пытались! А один раз дозвонились, но так и не дождались! Разве им дело до двух старух?! Все равно нам мало осталось!
– Ну, им-то, может, и нет дела… – пробормотала Полянская и выпрямилась. – Ладно, сейчас разберемся, – сказала она твердо и сделала шаг к калитке, сама не зная, что собирается делать.
– Стоп! – раздался в темноте решительный мужской голос, а сильные пальцы сжали руку девушки чуть ниже плеча. – Без тебя разберутся, иди домой!
Это был Дорош, но, как ни странно, Злату это не удивило. На оборот, разозлило еще больше.
– Не смейте трогать меня! – крикнула девушка и резко выдернула свою руку. – Это вы во всем виноваты! Это по вашей вине такое вот происходит в деревне! Там ребенок, там две немощные старухи и девушка, но вам ведь наплевать на них, не так ли? Вы ведь неплохо справили Всенощную! – бросила ему в лицо Злата, вложив в свои слова все то презрение, которое чувствовала сейчас, сказала, словно плюнула, и, отвернувшись, бросилась во двор.
– Господи! – тяжко вздохнул мужчина и двинулся следом.
А Злата фурией влетела в темные, совершенно захламленные сенцы, споткнулась обо что-то и чуть не упала. Пробормотав себе под нос ругательства, она нашарила клямку на входных дверях и распахнула их. В нос ударил тяжелый спертый запах перегара, немытых тел, мочи и кошек. Полянская непроизвольно поморщилась, но решительно переступила порог и сразу направилась в зал, где происходили военные действия. Картина, открывшаяся ей, лишь подогрела ее ярость и решительность!
Сашка, не разбирая, бил свою Маришку, а заодно и бабу Аришу, которая пыталась оттащить его, а ребенок на кровати просто заходился в плаче. Маришка кричала и пыталась закрывать от кулаков лицо. Максимовна, предприняв очередную попытку угомонить внука, получила удар в грудь и стала медленно оседать на пол. Ребенок захлебнулся в плаче и вообще перестал издавать какие-либо звуки…
Ярость ослепила девушку, она двинулась вперед, не разбирая дороги. Она не думала о последствиях или о том, что парень может ударить и ее. Полянская знала лишь одно: она должна прекратить все это, и она прекратит раз и навсегда!
– А ну-ка отпусти ее, скотина! – заорала она и вцепилась обеими руками в свитер парня.
– Отвали! – взревел тот и попробовал было отцепиться от нее точно так же, как только что отделался от бабы Ариши.
Но не тут-то было. Злата ведь не была слабой восьмидесятилетней старушкой, а слепая ярость удвоила ее силы. Да и Сашка в пьяном угаре вряд ли понимал, кто перед ним.
– Сейчас ты у меня отвалишь!!!
Девушка оттащила парня от Маришки, и, не удержавшись на ногах, он повалился на пол.
– Ах ты, сука! – заорал он и стал подниматься.
Маринка, став свободной, тут же забыла о побоях и, вскочив на ноги, схватила ребенка.
– За суку ты мне сейчас ответишь, – прошипела девушка.
Подскочив к нему, она вцепилась в воротник его свитера, замахнулась и что есть силы двинула ему кулаком в глаз. Сашка крякнул и снова рухнул на пол.
– Златулечка, мiленькая, не чапай яго! Ён жа зусiм дурны, як вып’я! – заголосила баба Ариша. – Бяжы, мо пазавi каго. Мо Маськоy, хай угамоняць яго! Ён жа нас усiх заб’е тут…
– Считай, что ты уже труп! – заорал парень, с трудом поднимаясь на ноги.
– Да? Ну, давай! Давай, попробуй! Ударь меня! – бросила ему девушка, смело глядя в его лицо, и даже не сдвинулась с места. Только кулаки сжала, готовая, словно кошка, вцепиться ему в лицо. Адреналин, казалось, зашкаливал в крови, и она не чувствовала страха.
Даже наоборот, была какая-то дикая первобытная радость и азарт предстоящей схватки. Ее бил озноб, но она не замечала этого.
– Да я тебя сейчас по стенке размажу!
– Ну, это вряд ли! Скорее уж я тебя размажу! – раздался рядом совершенно спокойный голос Дороша.
– Дорош, не лезь! Я должен разобраться с этой сукой! Она мне в глаз заехала!
– И заехала очень даже неплохо! – весело отозвался мужчина.
Девушка резко повернула голову и увидела мелькнувшую усмешку на красиво очерченных губах. Их глаза встретились всего на мгновение. Ее огромные, голубые, горели лихорадочным огнем, в его, темных, непроглядных, плясали веселые искорки.
Полянская отвернулась первой.
– Давай, Сашка, на выход! – отчеканил мужчина.
– Да я…
– Я сказал – вперед! Или тебе помочь?
Интонации в голосе мужчины изменились, сделались железными. И Сашка, который наверняка неплохо знал дачника, понуро опустив голову, двинулся к выходу. Дорош пошел за ним.
– Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не трогал своих?
Это было последнее, что Злата услышала, впрочем, и не особо прислушивалась. Она бросилась к бабе Арише, которая все так же сидела, прислонившись к стене.
– Баб Ариша, как вы?
– Ой, нiчога! Што са мной зробiцца? Не первы раз… Спасiба табе, Златуля, каб не ты…
– Ну что вы! Давайте лучше я помогу вам подняться
. Девушка помогла старушке встать на ноги и дойти до кровати. Здесь же, укачивая на руках ребенка, сидела и Маришка. Распухшее, мокрое от слез лицо, подбитый глаз, разбитая губа и запах перегара…
Она ведь была совсем девчонкой, возможно, даже младше самой Полянской, а выглядела…
Злата тяжело вздохнула. Маришка явно выпивала, но осуждать ее Полянская не могла. Ей было жалко эту девушку и ее ребенка. Что ждало их в будущем? Каким было прошлое Маришки? О подобных историях девушка была наслышана. В жизни такое случалось, и судить со своей колокольни таких, как Маришка, было глупо и неправильно. Да, сама Злата Полянская не могла представить себя на месте такой вот Маришки, у нее-то за спиной всегда были родители, бабушки и дедушки. У нее были благополучная жизнь и мечты. А Маришка руководствовалась только примитивным инстинктом – выплыть, не утонуть, хоть за что-то уцепиться. Какие уж тут мечты, если родители (если их вообще было двое) пьяные каждый день, а в доме шаром покати? Да какая там учеба, если в школу нужно идти в обносках и все сторонятся тебя, потому что у тебя все время вши, а маме некогда их вывести из-за вечных запоев? Базовая школа, плохая компания, а потом вот такой, как Сашка. И вино, – чтобы хоть ненадолго заглушить страх перед будущим, да и настоящее после пары рюмок уже не кажется столь плачевным.
– Ты в порядке? – повернулась Злата к девушке.
Та лишь кивнула головой.
– Классно ты ему вмазала, – сказала она, немного помолчав.
– Ты бы тоже могла. Вставила бы ему хоть раз, как положено, больше бы не нарывался, побоялся бы.
– Нет, не побоялся бы. Пришиб. Я один раз за нож схватилась, так он меня потом так побил – два дня с постели подняться не могла. Он бы и тебя ударил, если бы Дорош не подоспел.
– Ну, это вряд ли! А вот физиономию я бы ему основательно попортила. Зачем ты все это терпишь? Почему не уходишь? Ведь страдаешь от его попоек не ты одна, есть еще и ребенок. Это у тебя мальчик или девочка?
– Девочка. Маняша. А куда мне идти? В жизнь? Я уже была там и знаю, что такое мытарства по подвалам и ночлежкам. Я ведь из Москвы, мы с Сашкой там познакомились, он на заработки ездил, ну и привез меня оттуда, когда я забеременела. И я поехала за ним, хоть и знала, он далеко не ангел, как и то, что жить мне придется со старухой в такой глуши, какая мне и не снилась. Но мне было плевать, мне хотелось своего угла, пусть и такого, как этот дом. И семьи, пусть она и далека от идеала. А Сашка, он ведь не плохой. Только у него ведь самого жизнь не сахар, и никогда такой не была. Мать у него гулящей была и пила очень, хорошо еще, что баба Ариша у него всегда была, она за ним и приглядывала, как могла. Он ведь не всегда такой буйный. И у нас бывает все хорошо. Помаленьку, потихоньку, как-нибудь… Бабуля вон пенсию получает и баб Валя, и Сашка у Дороша подрабатывает, дачник ведь не всегда самогонкой рассчитывается, он и деньги дает, и продукты…
– Понятно. Дачник… Значит, все беды от него!
– Нет-нет, что ты! – горячо запротестовала Маришка. – Наоборот, если бы не он, что бы стало с нами? С Маслюками? А так хоть какой-то заработок!
– Ну, по крайней мере, пили бы меньше и работали!
– Где? – искренне удивилась девушка.
– Ну… – растерялась Злата. – Ну, есть же здесь какой-нибудь совхоз. Какое-то скотоводческое хозяйство…
– Говорят, когда-то было. От торфзавода остались одни лишь развалины, а на месте фермы лес посадили. Тебе ли об этом не знать!
– Я знаю. Но что-нибудь ведь можно придумать! Я вот тоже собираюсь здесь жить, а работать планирую в школе…