скачать книгу бесплатно
Бекетов внимательно посмотрел на Рината, на холм и, покачав головой, сам себе усмехнулся.
– Женя, радировал на базу? – спросил Саляев проходящего мимо него к моторке Лопахина с рацией за спиной.
– Саляев, вот реально обижаешь!
Казаки, шедшие на лодках за моторкой, вели себя довольно беспечно. Над водной гладью то и дело раздавались сальные шуточки, следующие за ними грохоты смеха, дурные вопли. Ринат, поглядывая на лодку Бекетова, шедшую за ним, заметил, что Пётр Иванович не принимает участия в веселии казаков, а явно погружён в свои мысли. За берегами зорко следили двое туземцев. Всё веселье казаков как ветром сдуло при приближении к посёлку.
Первая же башня на островке, обложенная до середины кирпичом и крытая черепицей из смеси глинозёма с известняком, с двумя часовыми на верхней площадке, заставила их уважительно смолкнуть и внимательно присматриваться к бойницам.
На досках причала уже стояли Соколов, Сазонов и Кабаржицкий. Новиков и бойцы организовали прикрытие с берега, две башни – на острове посреди реки и на берегу перекрывали пространство подхода лодок и места высадки казаков. Саляев заметил, что Бекетов явно разглядел заранее это обстоятельство, но сотник сохранял бесстрастное выражение лица.
«Серьёзный мужик, с ним надо ухо востро.»
Лодки тем временем начали причаливать. Соколов подал Бекетову руку, с её помощью, сохраняя равновесие, Пётр Иванович ступил на мостки, те лишь жалобно скрипнули. После рукопожатия и знакомства Вячеслав предложил пройти в избу.
– Только прошу вас, оружие оставить в башне. Вы у нас гости и опасаться вам нечего, прошу понять нас.
– Отчего же не понять? Братцы! Бронь и оружье оставляйте тут, – обратился к казакам и стрельцам Бекетов.
Те, глухо поворчав, оружие сдали, причём всё – вплоть до ножей.
Россиянам предстояла серьёзная беседа с представителем Московского царства.
Глава 6
Посёлок Белореченский. Ранняя осень
Вячеслав, позвав Новикова, негромко ему сказал срочно слать моторку в базовый лагерь к Смирнову и немедленно везти его сюда. А заодно оглядеться на реке, если покажутся ещё лодки с чужаками, сразу же радировать и, не сближаясь, моментально отправляться обратно, если столкновение с чужаками будет неизбежным.
– Пётр Иванович, пойдёмте пообедаем и поговорим о делах наших, – обратился Соколов к Бекетову.
Тот обернулся на своих людей и вопросительно посмотрел на Соколова.
– Ваших товарищей тоже накормят, не беспокойтесь, – сразу понял казацкого сотника инженер.
Бекетов кивнул и направился за Вячеславом. В избе уже ждала гостей Дарья и помогавшие ей туземки. Входя в дверь, Бекетов несколько замешкался: сложив пальцы двуперстием для того, чтобы перекреститься на иконы в красном углу, он не нашёл взглядом ничего того, что полагалось иметь в любой русской избе. Сотник озадаченно оглянулся на Вячеслава, тот пожал плечами и заметно покраснел.
Все расселись на лавках за длинным столом, заставленном лебединой песней взятых с собой запасов пищи. Картофельное пюре с тушёнкой, рис с курицей, на сладкое – джемы и шоколад. Конечно, украшением стола стала косуля, принесённая охотниками, и рыбные копчёности – заслуга увечного тунгуса Алгурчи, ставшего местным гуру рыбной ловли. За столом, помимо Вячеслава и Бекетова, находились: Сазонов, Кабаржицкий, Дарья, Галдана, Ирина из почвоведов да казацкий десятник Бекетова Афанасий Хмелёв, выделяющийся чёрной и по-цыгански курчавой растительностью на лице и рваным ухом. Принялись за еду, заводилой был Афанасий – он хватал всё, что было рядом, особенно налегая на мясо косули.
– А хлебушка у вас нету? – проговорил набитым ртом Афанасий.
– Нет, хлеба у нас нет. Что был – давно кончился, сами страдаем, – ответил Сазонов.
– Голодно было в пути? – спросил Бекетова Вячеслав.
– Да-а! Мы уж корешки копали и жрали! – ответил за Бекетова Афанасий и тут же осёкся, натолкнувшись на колючий взгляд сотника.
Подняв руки в извиняющемся жесте, Хмелёв больше рта не открывал.
– А дорога была долгая от Енисейска? – продолжал Вячеслав.
– Восьмая седьмица пошла, как вышли с острожка.
– А что вы так вышли, холода ведь уже стоят по ночам?
– Так ведь надо было застолбить места сбора ясака и привести под высокую государеву руку брацких людишек. А то ить красноярцы опередят. Да и казачки Якова Хрипунова на зимовку в Енисейск уже прибыли. Они тоже могут опередить нас, енисейских.
– У вас что, конкуренция? – Сазонов заулыбался.
– Что у нас? – не понял Бекетов.
– Ну, вроде того, что вы представляете одного государя, а хотите опередить друг дружку в сборе ясака.
– Да, а как же? Кто в казну больше рухляди мягкой сдаст, тот и жалованье получит, и на службе повысить себя сможет.
– Рухляди?
– Меха, Вячеслав, шкурки звериные, – Кабаржицкий разъяснил своим современникам смысл слова.
– Обождите. Вы не собираете ясак?! – до Бекетова дошло понимание этого факта лишь только что.
– Нет, не собираем, зачем он нам?
Ответ Вячеслава поверг Петра Ивановича в глубокий шок:
– Как?! А что вы посылаете в казну?
– Пётр Иванович, надо вам объяснить кое-что. Мы не собираем ясак и не шлём ничего в казну. Мы граждане другого государства, которое… хм, довольно далеко отсюда. Царя у нас нет. Не знаю, может, это и нехорошо, но царя нет.
– Вы беглые, что ль? Схизматики? – Бекетов сузил глаза, брови его сошлись на переносице, широкие ладони сжались в пудовые кулачищи.
Афанасий также напрягся и стал озираться по сторонам, видимо, ища в доме варианты для драки. Повисла неприятная пауза, оставалась лишь искра до пожара.
– Стоп-стоп, Пётр Иванович, – Дарья решила встрять в разговор, дабы немного остудить горячие головы разбушевавшихся мужиков.
– Мы не схизматики и не беглые. У нас есть своя страна и она… да, она далеко отсюда.
– А царь наш, Михайло Фёдорович, известен вам?
– Романов Михаил Фёдорович нам, конечно, известен, он взошёл на престол в 1613 году, чем окончил великую смуту в государстве. Избрание было трудным, отметались кандидатуры как служивших оккупантам Мстиславского и Ивана Романова, так и боровшимся с ними Шереметева и Воротынского. Потом влиятельные люди стали выдвигать на трон молодого стольника Михаила Романова, который после удачного «голосования» отблагодарил своих новых друзей поместьями. Те, конечно, хотели править от имени молодого царя, неопытного во всём и весьма болезненного. Ну там всего понамешано, интриг море, столкновения интересов, агенты влияния Польши и Швеции, Англия, как обычно, сунулась в московские разборки. Сейчас, кстати, правит патриарх Филарет, замешанный в Тушинской измене и переговорах с оккупантами-поляками. И в отравлении князя Василия Голицына, реального претендента на русский престол. Русский Ришелье, блин!
Бекетов обалдело уставился на Кабаржицкого, который выдавал такую информацию, за которую легко получить удобное местечко на дыбе.
– Что за год ты назвал? – на автомате спросил Бекетов, всё ещё продолжая переваривать полученную информацию.
– Тысяча шестьсот тринадцатый, или по-вашему – семь тысяч сто двадцать первый.
– Да, видно, что вы не из наших краёв. Однако соглядатаи ваши в Москве имеются.
Вячеслав сделал жест рукой, который можно было трактовать как «пусть так».
– А скажите, почему у вас ни часовенки, ни церквушки, даже иконки нет ни одной? Вы не веруете в Господа Бога нашего вседержителя? – затронул Бекетов важную для него тему. – Я и креста на вас не вижу.
– У меня есть крестик, – похвасталась Дарья.
– И у меня тоже есть, – Кабаржицкий продемонстрировал сотнику свой крестик.
Бекетов заметно удовлетворился этой демонстрацией православных крестов. Факт того, что поселковые люди принадлежали к одной с ним вере, заметно облегчал Петру Ивановичу общение с этими странными людьми.
– Вина, я смотрю, у вас тоже нет, – протянул разочарованно Бекетов.
Сазонов ответил, что не только вина, но и табака в посёлке не держат, на что сотник разочарованно запустил пятернёй в волосы.
– Что табаку не курите, я и так вижу, да и ноздрей рваных нету у твоих людей.
Между тем Кабаржицкий зашушукался с Вячеславом. Бекетов поморщился, считая, что они не хотят посвящать его в какие-то знания, и снова принялся за остывшее мясо.
– Вячеслав, наша ситуация непонятна Бекетову. Мы не сможем ему объяснить наше положение, какие там, к чёрту, путешествия во времени? Какая, нафиг, Эр Эф? Мы ему мозги спалим такой информацией или он нас за идиотов посчитает, или за секту какую-нибудь. Потом нагрянут сюда с очистительной миссией во славу Господа.
Вячеслав, слушая, кивал.
– Короче, я не знаю, что ему говорить. В уме вертится только дикая мыслишка о новгородцах на Аляске.
– О чём ты, Володя!? – округлил глаза Вячеслав.
– Смотри, Андреич, – негромко проговорил капитан. – Сведения о новгородцах, бежавших в шестнадцатом веке от натиска строящих общерусское государство москвичей, есть. Ещё в сорок четвёртом году на Юконе нашли остатки новгородских построек, до этого, ещё в двенадцатом веке, новгородцы ходили за Урал. Говорят, что ходили по Иртышу, по проливу между Азией и Америкой. За то, что всё это правда, я поручиться не могу, но про новгородцев в Америке сведения достоверные. Упираем на это?
– А чего остаётся? Про Ельцина и Горбачёва ему рассказывать, что ли?
– Хорошо, – Владимир склонился к уху сидящего справа Сазонова.
Афанасий, насытившись, уже дремал за столом. Разговоры его более не интересовали, и десятник, отпросившись, полез спать на полати ещё тёплой печки.
– Пётр Иванович, так что там с данниками… брацкими, да?
– Брацкими, – кивнул Бекетов, – мне жалился князёк брацкий с Уды, именем Немес, что де казачки крепко побили одно из его двух кыштымов, а всех, кто остался живой, забрали себе.
– Второй кыштым – это Хатысма, брат Тутумэ-Ползающего, – кивнув, вставила туземка.
– Ясно, Галдана. Так, Пётр Иванович, врёт ваш князёк, как сивый мерин. Во-первых, насколько я понял, это именно он натравил на нас своих данников. Они атаковали нас, но воины из них получились никудышные. Побили мы их сильно, а жён и детей забрали к себе в посёлок, чтобы они с голоду не поумирали, так как мы почти всех мужиков у них убили.
– Что ж, уразумел я, Вячеслав Андреевич. Тут мне всё ясно. Меж прочим, я сам в начале лета уже плавал усмирять тунгусов, что напали на отряд нашего енисейского атамана Максима Перфильева сотоварищи. Тогда побили немного казачков. Так я взял с них аманатов, ясака, а тунгусцы обещали больше не нападать.
– Что за аманаты?
– Заложники, – объяснил Кабаржицкий.
– Владимир, ты у нас не кандидат исторических наук, случаем? – рассмеялся Сазонов.
– Нет, товарищ майор, – Владимир вежливо ощерился в ответ.
– Майор? У вас полки иноземного строя? – удивился Бекетов.
– Нет, полки у нас самого русского строя, просто некоторые воинские звания пришли к нам из других стран.
– Так где же ваше государство, Вячеслав? И много ли там бояр, таких как ты?
Соколов, посмотрев на Кабаржицкого, сокрушённо покачал головой и предложил тому самому рассказывать. Владимир начал с того, что напомнил Бекетову становление Московского царства и походы москвичей на Новгород. Тот кивал, подмечая, что псковские и новгородские земли и сейчас имеют некоторые вольности и привилегии. Владимир продолжал о том, что несколько тысяч сторонников новгородской вольницы решили уйти из-под руки Москвы и жить согласно своим желаниям на новом месте. Которое они нашли за Синским царством, за далёким студёным морем, да за горами высокими.
– Там и есть наша страна, – капитан закончил свой рассказ.
– А тут вы зачем? Ох, не верю я тебе, Володимир, хоть и складно ты сказываешь.
– А тут мы для порядка и контроля. Разведываем, что да как, – неожиданно вставил Сазонов. Вячеслав кивнул, подтверждая сказанное. Дарья лишь хмыкнула.
– Ладно, други, пора и мне на боковую, а то ишь, как Афанасий храпит. Выспаться мне надо, а под вечер и обещанную вами баньку опробовать.
Бекетов, сняв лёгкий зипун, полез на полати к своему десятнику, сразу пихнув того в бок, чтобы он перестал храпеть. Помогло. Туземки убирали со стола, а Соколов с Сазоновым вышли из избы на крыльцо.
– Курить охота, Алексей, аж жуть. – Вячеслав мечтательно закатил глаза.
– Нет уж, раз такие дела, пора бросать, Андреич! Меня вот волнует, как там наши Карпинский с Коломейцевым, добрались ли до первой базы?
Посёлок Новоземельский. Ранняя осень
Тем временем оба бойца уже подруливали к знакомому белому пляжу. На шум мотора лодки сбежались практически все обитатели первого лагеря, или уже, как и Белая Речка, вполне себе посёлка. Тут периметр поселения также был отстроен частоколом, поставлены башенки, сделаны двое ворот – в сторону Байкала и по направлению течения Ангары. Поставлен кирпичный ангар, куда таскали хорошую глину с речушки в двух километрах от посёлка. Конечно, она была не так хороша, как на Белой речке, но всё же для кирпичей и черепицы она годилась вполне. Смирнов принял бойцов в только что отстроенной просторной избе, где была жарко натоплена печь. Так что пришлось стаскивать верхнюю одежду, садясь за стол. Смирнов без помощи туземцев наладил в посёлке рыбную ловлю и охоту, поэтому еды хватало, да и запасов пока оставалось немного. Он всё сокрушался, что де нету овощей на рассаду, да хорошо бы организовать огородики и свинарник.
– Что-что, но вы, полковник, в председатели колхоза сгодились бы! – пошутил профессор Радек, уже давно пришедший в себя после глубокой депрессии.
– Николай Валентинович, рад что вы уже шутите!
– А что, Пётр, дальше убиваться смысла нет, будем жить, – подошёл Фёдор Сартинов.
– Парни, вы давайте не шуткуйте, а выкладывайте, не так просто же примчались под вечер. Лясы поточить и потом можно будет.
– Короче, – начал Карпинский, – держитесь, мужики! Объявились тут русские казачки на Ангаре, конец нашему милому затворничеству настал.
Капитан БДК аж присвистнул, присутствующие за столом перестали жевать. Тяжёлая пауза держалась довольно долго. А потом посыпались вопросы. Карпинский отдувался за двоих, а Ванька тем временем уплетал солёную рыбу. Оставив посёлок под начало сержантов Зайцева и Васина, Смирнов, Петренко и Радек, за шиворот оторвав Коломейцева от рыбы, погрузились в моторку и отбыли на вторую базу, чаще именуемую Белой речкой, в багровом свете вечернего солнца.
В Белореченский посёлок моторка пришла в закатном сумраке, на башне уже горел маяком огонь, а на ночное патрулирование периметра посёлка выходили три тройки морпехов. Казаки, отоспавшись днём, уже попарились на славу в бане и сейчас сидели у костра в центре посёлка.
– Где Вячеслав? – спросил Смирнов у бойца на воротах, установленных между двумя башенками у входа в посёлок со стороны причала на реке.
– Женька! – крикнул тот в приоткрытую дверь нижнего яруса более крупной башни. – Проводи полковника к Соколову. Они с сотником в избе сидят, как из бани вышли.
Смирнов, пересекая внутреннюю площадь посёлка, удивлённо мотал головой, насколько же здесь стало многолюдно. Отовсюду доносится говор и детские звонкие голоса.
– А это что? – Смирнов указал на груду тряпья у костра, которую палками поддевали и кидали в огонь.
