скачать книгу бесплатно
Мартынов помолчал. И сказал тихо:
– Согласен.
Они шли след в след по заснеженной просеке. Вот и дача.
– Ну, пойдем, благословясь. Я первый, Козлов за мной, вы, Климов, за окнами смотрите, если с нами что, постарайтесь задержать их, опергруппа с минуты на минуту приедет.
Мартынов поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Она поддалась. Они с Козловым вошли на террасу.
Еще одна дверь, распахнута настежь.
Темнота дома таила неожиданную опасность. Мартынов шагнул в темную прихожую.
Климов стоял за деревом, внимательно вслушиваясь в тишину.
Где-то недалеко заурчал мотор автомобиля. Голос его ближе и ближе. На просеку ворвался грузовик. Люди с винтовками окружали дачу.
Горела лампа в столовой, ходили по комнатам чекисты. Никого. Ушел Собан.
В окна здания на Малой Лубянке пришел рассвет. Залил тусклым светом комнату, растворил желтизну электрической лампы.
– Сколько же один человек наврать может, немыслимое дело! – Мартынов встал из-за стола, подошел к печке, приложил ладони к темному кафелю. – Слушай, – продолжал он, – ты раз правду скажи, тебе же легче будет.
Арестованный сидел у стола, вжавшись в спинку огромного резного стула, затравленно глядел на Козлова и Данилова, устроившихся на диване.
– Поехали по порядку. – Мартынов подошел к нему, сел на край стола: – Имя?
– Ну, Петр.
– Отца как звали?
– Ну, Евсей.
– Ты что, извозчик – ну да ну. Говори толком. Петр Евсеевич. А фамилия?
– Бухин.
– Значит, Петр Евсеевич Бухин. И в машину ты попал случайно, ни в кого не стрелял?
Мартынов перегнулся через стол, достал из ящика маузер арестованного.
– Твой?
– А я откуда знаю?
– Ты же не дурак, вот показания разоружившего тебя военрука Климова. Сколько в нем патронов должно быть?
– Ну, десять.
– Так. – Мартынов вынул обойму, вытряхнул на стол шесть патронов.
– Теперь гляди. Видишь, патроны у тебя редкие. Пули в никелированной оболочке.
– Ну.
– А вот пуля из убитого милиционера на Патриарших, медиками извлечена. – Мартынов бросил на стол деформированный никелированный кусок металла. – А теперь… – он вскочил со стола, схватил арестованного за руку, – смотри.
На правой руке был выколот синий меч и имя: Степан.
– Так что, Степа, дальше нукать будем?
– Не докажешь… не докажешь, – заголосил арестованный.
– А чего мне тебе доказывать. Сам грамотный, декрет читал. Был взят с оружием в руках…
– Скажу я, что знаю, скажу… Только не стреляй ты меня… Я ж молодой совсем, двадцать лет… Жизни не видел…
– А те, кого вы грохнули вчера ночью, они жизнь видели? Моя бы власть…
Мартынов замолчал, побелел и опять отошел к печке.
– Ты, комиссар, запиши, что я сам, добровольно… Прими во внимание мое рабоче-крестьянское происхождение…
– Поздновато ты о нем вспомнил. Ты нам теперь классовый враг. Но помощь учтем.
Кабинет Манцева изменился. В нем появились сейф и шкаф, стулья и диван и даже часы, похожие на крепостную башню.
Василий Николаевич читал бумагу, а Климов пил чай за маленьким столиком в углу.
Зазвонил телефон.
– Манцев… Слушаю, Феликс Эдмундович… У меня… Конечно, Феликс Эдмундович… Если позволите, через час. – Манцев положил трубку: – Алексей Федорович, я прочел ваши показания. Армия есть армия. Сухо, по делу, точно, в деталях.
Манцев встал из-за стола, подошел к Климову, сел рядом:
– Вы начинаете работать инструктором военного дела на фабрике?
– Так точно.
– В декабре семнадцатого вы дали слово не поднимать оружие против народа.
– Так точно.
– Я не спрашиваю вас, Алексей Федорович, почему вы не идете в Красную Армию. Не надо, не отвечайте. Мы, большевики, привыкли уважать чужие убеждения. Но у меня есть к вам просьба.
– Чем могу служить?
– Нам нужны хорошие военные инструкторы в резервы милиции…
– Простите, гражданин комиссар, но я офицер…
– Зовите меня Василий Николаевич. Вчера ночью бандиты убили шестнадцать милиционеров. Многие из них погибли из-за неумения обращаться с оружием. Мне звонил сейчас Феликс Эдмундович Дзержинский, он просил поблагодарить вас за помощь и научить рабочих, пришедших в милицию, защищать граждан Москвы от бандитов. Я жду.
В комнату вошел Мартынов со свертком в руках и протянул Манцеву бумаги.
– Так как же, Алексей Федорович? Решайте.
Климов молчал. Вспоминал вчерашний день. Разговор с Копытиным, Лапшина, наган, упертый в спину, Скурихина, лежащего на земле, короткую схватку.
– Почту своим долгом. – Климов встал, щелкнул каблуками.
Мартынов с интересом посмотрел на него:
– Вот и хорошо. – Подошел к столу, взял ручку, подписал бумаги.
– Алексей Федорович, вот ваш мандат. Вы направляетесь МЧК старшим инструктором военизированного резерва милиции. Мы очень благодарны вам за помощь. В своих показаниях вы перечислили награды, полученные вами за войну. – Манцев открыл стол, достал из ящика наган. – У нас пока нет наград. Но этот наган носил ваш солдат. Мы отдаем его вам.
Климов взял револьвер:
– Спасибо. Это оружие мне вдвойне дорого.
Он сунул наган в карман.
– Нет, – засмеялся Мартынов, – так не пойдет, Алексей Федорович. Вы же не заговорщик, чтобы оружие прятать, а боевой наш товарищ.
Он развернул сверток, протянул Климову новенький офицерский ремень с кобурой.
Климов ушел, Мартынов и Манцев остались вдвоем.
– Плохи дела, Мартынов, – Манцев закурил, – уголовники хозяйничают в городе. Что арестованный?
– Пряхин Степан, кличка Зюзя, из тех, кого Керенский по амнистии выпустил.
– Удивительный человек был русский либеральный интеллигент. Керенский – присяжный поверенный, сам участвовал в сложных уголовных процессах, и вдруг амнистия тысячам опаснейших уголовников.
– Гад он, – мрачно сказал Мартынов.
– Нет, Федор, это сложнее, значительно сложнее. Так что Пряхин?
– Работала вчера банда Собана. В ней всего тридцать четыре человека.
– До вчерашнего дня. Теперь двадцать девять. Хорошо учили стрелять господ офицеров.
– Теперь о базе. Меняют ее постоянно после каждого дела. Есть в банде еще один руководитель, Витька Залетный, ростовский налетчик. Его даже Собан боится. Это его идея убивать милиционеров.
Мартынов спал на диване. Старые пружины осели под его большим телом, и казалось, что он лежит в яме. Перед уходом Козлов сильно растопил печку, и в комнате было тепло.
Мартынов снял только сапоги, а ремень с кобурой положил в головах. Телефон он поставил рядом с диваном, чтобы можно было дотянуться сразу. Свет луны падал в комнату, и в ее зыбком свете предметы неестественно вытянулись и расплылись. Мартынов спал, вздрагивая во сне, перегруженный заботами мозг не давал ему полностью отключиться от пережитого днем.
Сначала телефон звякнул коротко и мелодично, как серебряная кавалерийская шпора, потом голос его, набрав силу, стал пронзительным и длинным.
– Мартынов у аппарата! – откашливаясь со сна, крикнул в черный раструб начальник группы.
– Спишь, Федор?
Голос Манцева был по-утреннему свеж и спокоен. И Мартынов еще раз подивился способности зампреда скрывать усталость.
– Есть немного, Василий Николаевич.
– Ты уж извини, что побеспокоил тебя, но на этот раз известие приятное.
– Деникин умер!
– К сожалению, пока жив, а вот человек с Юга у меня.
– Бахтин! – радостно крикнул Мартынов. – Иду.
Он начал натягивать сапоги. Сон как рукой сняло, уж слишком приятным и неожиданным было известие.
Бахтин сидел в кабинете Манцева и курил, в воздухе, прорываясь сквозь махорочную горечь, плыл запах асмоловских папирос.
Одет Бахтин был, как всегда, щеголевато. Даже трость с серебряной ручкой лежала на столе.
– Здравствуйте, Федор Яковлевич. – Бахтин поднялся, улыбаясь, протянул руку.
– С возвращением, Александр Петрович. – Мартынов сжал ее от полноты чувств и удивился, что этот тонкий, слабый на первый взгляд человек ответил ему сильным, коротким рукопожатием, от которого у Мартынова слиплись пальцы.
– Ну и рука у вас, Алексадр Петрович, как у кузнеца.
– Постоянные занятия гимнастикой. Я вам, Федор Яковлевич, подарочек привез, – кивнул головой Бахтин.
Мартынов повернулся: весь угол кабинета был завален картонными папками.
Он взял одну из них. На обложке:
«МВД. Департамент полиции. Третье делопроизводство».
Далее фамилия и имя.
– Это действительно подарок. Как же вам удалось, Александр Петрович?
– Понимаете, Федор Яковлевич, когда душка Керенский выпустил из тюрем всю эту сволочь, немедленно был разгромлен архив сыскной полиции.
Обратите внимание, немедленно. Вполне естественно, что это сделали те, кто не хотел оставлять новой власти свои дагерротипы и дактилоскопические карты. Коль скоро это сделали уголовники, они не уничтожат дела. Я выяснил у бывшей клиентуры, что дела уплыли в Ростов. Остальное, как вы понимаете, чистая техника. Я приехал туда, поступил на работу в градоначальство, кстати, был там товарищем начальника сыскной полиции. Нашел дела. Вернул все, что удалось найти, и в Москву.
– Ваш рассказ слишком конспективен, – засмеялся Манцев, – неужели мы не узнаем все?
– Эту леденящую душу историю я расскажу вам за чаем. А сейчас вы хотели обсудить дела насущные.
