скачать книгу бесплатно
– Асмоловские.
– Дай, любезный, пару пачек.
Мельком посмотрел на него Данилов и узнал: видел этого человека в коридорах ЧК. И сразу ему стало спокойно:
– Мне тоже пачку.
Буфетчик протянул Данилову коробку:
– На лошадок-с не желаете взглянуть?
В соседней комнате, огромной, без мебели, толпился народ. Кого здесь только не было: завсегдатаи скачек в модных, не потерявших лоска костюмах, дельцы, напуганные временем, шустрые карманники с Сенного рынка, спокойные налетчики.
Были здесь двое из банды Собана. Пришли рискнуть да погулять малость.
Данилов протолкнулся к огромному столу. Вот оно, «пти шво», – механические бега.
Крупье с истасканно-наглым лицом, с пробором, делящим редкие прилизанные волосы на две части, выкрикнул:
– Ставок больше нет! – Нажал рычаг, и побежали четыре лошадки вдоль стола. Круг, еще, финиш.
– Первым пришел рысак под номером три. Получите ваш выигрыш, господин. – Крупье лопаткой подвинул груду денег к человеку в сером костюме.
– Позвольте. – Данилов протолкнулся к столу, бросил пачку денег: – На все.
– Ваш номер, сударь? Сколько ударов будете делать?
– Двойка. Играю дважды.
– Делайте ставки, господа, банк богатый.
Посыпались на стол деньги.
– Третий.
– Третий.
– Второй.
– Двойка.
– Игра сделана, ставок больше нет.
Крупье вновь пустил лошадок.
Круг. Еще один. На последнем вырвалась вперед черная лошадка с единицей, написанной на крупе.
– Выиграло заведение. – Крупье сгреб ставки в ящик. – Желаете еще? – Он посмотрел на Данилова, улыбаясь нагловато-вежливо.
Данилов стянул с пальца перстень.
– Примете?
Из-за спины крупье возник человек, стремительно глянул на перстень, что-то шепнул крупье.
– Примем.
Крупье положил перстень рядом с пачкой денег.
А люди делали ставки, кидали деньги, дышали тяжело и азартно.
– Ваш номер, не спите, юноша! – усмехнулся крупье.
– Двойка.
– Вы фаталист. Ставок больше нет.
Лошади побежали, а серая с двойкой, так приглянувшаяся Данилову, словно услышав и поняв его, бойко взяла с места. И первой прибежала к финишу. Крупье лопаточкой подвинул Ивану перстень и кучу денег.
– Больше не будете играть?
– Нет.
– Заведение желает вам приятно провести время.
Никогда Данилов за свои восемнадцать не держал в руках столько денег.
Да что там не держал. Не видел просто. Он и вынес их в буфетную комом.
– Олежка! – воскликнула Нина. – Золотце! Как я рада.
Данилов бросил деньги на стол, начал складывать.
К Нине подошел вертлявый черный парень в коричневой пиджачной паре:
– Так как же, барышня, не желаете испытать…
Данилов взял его за лацканы:
– Жить не надоело?
– Пусти! – рванулся вертлявый, но рука, державшая его, была не по годам сильной, затрещал пиджак.
Подскочил буфетчик:
– У нас так не принято, господин. У нас тихо все должно быть.
Данилов оттолкнул вертлявого:
– Сделай так, чтобы я тебя искал.
Давясь матерщиной, отошел вертлявый. Сел за столик к своему дружку.
– Ты видишь, Туз, что он со мной делает?
– А ты к чужим марухам не лезь.
Туз ел и пил. Жадно, много, не обращая ни на кого внимания.
– Олежек, – капризно протянула Нина, – возьми ликеру и шоколад домой.
Данилов бросил деньги на стойку:
– Три бутылки бенедиктина и две коробки шоколада.
Буфетчик с поклоном начал упаковывать заказанное. Протянул сверток:
– Прошу-с. Ждем-с. Дорогой гость.
Данилов и Нина вышли в прихожую.
А вертлявый вскочил, вбежал в соседнюю комнату, пробрался к крупье.
– Кто это был, Кот? Что за фраер?
– Какой?
– А тот, что банк рванул.
– Из Питера, Сеня, налетчик. «Студент» кличка. Он на Лиговке ломбард грохнул, трех красноперых замочил.
– У-у, – с ненавистью протянул Сеня, – понаехало залетных. Московским уже авторитета нет.
В комнате у стола сидели четверо, в кожаных тужурках, в фуражках со звездами.
Собан развалился на диване. Сидел тяжелый, сытый, в расстегнутой жилетке. Большое его, гладко выбритое по-актерски лицо светилось покоем и добротой.
– Сегодня вечером приедете, – точно и резко, словно командуя перед строем, говорил Копытин. Он стоял спиной к окну, прямой и строгий, как на плацу. – Приезжаете, говорите, что из ЧК, – продолжал он, – берете драгоценности.
– Хозяев глушить? – спросил Семен.
– Нет. Только попугать. Пусть по городу слух пойдет, что ЧК грабит.
Собан захохотал. Встал, большой, плотный, сытый:
– До ночи здесь сидеть будете, наши там смотрят на всякий случай.
Часы в кабинете Манцева пробили пять раз.
Василий Николаевич поднял голову от бумаг, покосился на телефон. Молчит. Он опять углубился в бумаги.
В дверь постучали.
– Войдите.
– Разрешите, Василий Николаевич, – вошел Козлов.
Манцев вскочил, вышел из-за стола.
– Степан Федорович, что так долго? Садитесь.
– Василий Николаевич, Мартынов велел передать, что вроде сегодня.
– Факты?
– Приходил человек из домкома насчет ремонта электричества. Проверили: домком никого не посылал и человека такого там не знают.
– Он заходил в квартиру?
– Да. Всю обошел, проверял проводку.
– Что еще?
– Несколько раз телефонировали. Хозяин трубку поднимает, а там молчат. К соседке заходили двое. Представились – из милиции.
– Зачем приходили?
– Расспрашивали, нет ли посторонних. Теперь, дворника пытали, что, мол, и как, есть ли чужие, не было ли чекистов.
– Дворник, кажется, вы?
– Так точно.
– Наверняка они придут сегодня. Действуем так. Если с ними приедет Собан, что маловероятно, то брать сразу. Если его не будет, пускайте Студента. Кстати, передайте Мартынову, что Данилов вел себя очень точно и правильно. Так сообщили наши люди из игорного дома. Поезжайте, Степан Федорович, начинайте операцию.
Козлов вышел.
Манцев поднял трубку:
– Барышня, центр, 5–36… Александр Петрович?.. Это Василий Николаевич… Да… Товар вечером прибудет.
Бахтин, постукивая тростью, шел по темной Маросейке. Его догнал извозчик:
– Ваше сиятельство, гражданин, товарищ…
Бахтин повернулся, разглядывая скучное бородатое лицо. Потом сел в санки.
– Сверни-ка, братец, в Колпачный.
