Мой (НЕ) нормальный мужчина

Ноа Хоуп

Мой (НЕ) нормальный мужчина

Глава 1. Алекс

Каждое утро для меня началась всегда совершенно одинаково. Я просыпался в точно назначенное время, выполнял привычные утренние ритуалы и отправлялся в больницу. Никаких отклонений от режима, суеты или опозданий. Я ценил порядок и дисциплину превыше всего.

Но именно сегодня всё пошло не по плану. Я проспал впервые, за последние пять лет. Вместо моей обычной здоровой овсянки с ягодами я вынужден был схватить на бегу безвкусный энергетический батончик и запить его горьким кофе, потому что домработница забыла купить сливки.

Сжимая в руке ключи от машины, я вылетел из дома, охваченный чувством тревоги и досады. Дорога до больницы показалась мне бесконечной, словно весь мир сговорился помешать мне. Каждый чёртов светофор на моём пути загорался красным, будто нарочно. Я мчался на предельной скорости, но всё равно чувствовал, как бешено колотится сердце.

Наконец, я ворвался в здание больницы, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Медсёстры и ординаторы приветствовали меня обычными кивками, но я едва удостоил их ответом. Мне срочно нужно было собраться с мыслями и подготовиться к предстоящей операции – от её исхода зависела вся моя карьера. Одна чёртова ошибка, и всё пойдёт под откос.

В кабинете я опустился в кресло, пытаясь унять дрожь в руках. Я ненавидел непредсказуемость и хаос. Но сейчас, казалось, они окружали меня со всех сторон, грозя разрушить тот хрупкий мир, который я так тщательно выстраивал вокруг себя.

Я, Алекс Райт, не постесняюсь этого сказать, гениальный нейрохирург, и мои руки называют божьим даром. Я не раз проводил рискованные операции и спасал людям жизнь. Но сегодня меня ждала особенно сложная процедура.

Сев за рабочий стол, я в очередной раз просмотрел историю болезни пациентки – пятидесяти пятилетней Жасмин Смит, и мысленно прошёлся по каждому этапу предстоящей процедуры. Её диагноз – гигантская гиперостотическая менингиома. Это очень опасное новообразование, которое оказывает сильное давление на жизненно важные участки мозга.

Я не мог допустить ни малейшего промаха, ведь на кону была не только жизнь человека, но и репутация моего отделения, и вся моя карьера. И дело было не только в том, что эта пациентка была женой влиятельного человека, который мог уничтожить нас одним щелчком своего пальца. Меня больше всего волновала сложность самой операции. Одно малейшее неверное движение могло привести к параличу, слепоте или даже смерти.

Я прекрасно понимал, что эта процедура станет серьёзным испытанием для меня. Мне предстояло провести сложнейшое микрохирургическое вмешательство, требующее виртуозного владения техникой и абсолютной концентрации. Ошибки здесь были недопустимы. Успех этой операции мог стать триумфом моей карьеры, а неудача могла поставить крест на всём, что я с таким трудом создавал очень долгие годы.

Сжав кулаки до побелевших костяшек, я ещё раз прокрутил в голове каждый этап предстоящей операции, стараясь предусмотреть все возможные сложности. Жизнь Жасмин Смит была в моих руках, и я должен был сделать всё возможное, чтобы спасти её. Другого выбора у меня не было.

Взглянув на часы, я понял, что уже пора. Пациентку уже должны были готовить на операционном столе. Поднявшись со стула, я прошёл за ширму и быстро переоделся, а затем подошёл к шкафу, в котором хранил медицинские шапочки и банданы. Достав оттуда свою счастливую бирюзовую шапочку, в которой все мои операции прошли благополучно, я спешно надел её на голову. Я особо не верил во всякие приметы и суеверия, но этот бзик с головными уборами у меня появился после первых трёх успешных процедур подряд. Нужно было сделать всё, чтобы сегодняшняя операция тоже прошла без сучка и задоринки.

Когда я был полностью готов и уже собирался отправиться на выход, дверь моего кабинета неожиданно распахнулась и внутрь прошла наш главврач – Оливия Браун.

– Я уже убегаю, давайте все вопросы после операции. – бросил я на ходу, но женщина преградила мне путь.

– Алекс, я не задержу тебя надолго. – начала она важным тоном. – У меня для тебя новость. Руководство решило, что тебе необходимо взять под своё крыло ординатора.

Всё моё тело напряглось, будто от удара током. Меня всегда раздражали эти «молодые таланты», которых пытались навязать мне. Они лишь мешали моей работе, путаясь под ногами и совершая нелепые ошибки.

– Оливия, сейчас не самое подходящее время, и тем более, вы знаете, что я предпочитаю работать один. – возразил я, но она опять прервала меня, подняв руку.

– Это не обсуждается. – бросила она ледяным тоном и, отступив от двери, обернулась, подзывая кого-то. – Это Катрина Уокер, ваша подопечная.

В этот момент в дверном проёме появилась девушка в костюме хирурга, и моё сердце пропустило удар. Она была невероятно красива, с тонкими чертами лица, пронзительным взглядом и манящими, полными губами. Я точно знал, что эта девчонка принесёт только хаос и нарушит мой идеально налаженный распорядок. А это было последнее, что мне нужно, особенно сейчас.

Я беспомощно оглянулся на Оливию, умоляя её изменить решение, но женщина лишь презрительно усмехнулась. Она знала, что я не могу ослушаться приказа. Стиснув зубы, я повернулся к Катрин, чувствуя, как внутри нарастает волна паники. Ещё никогда я не был так близок к срыву. Но отступать было некуда – жизнь пациентки висела на волоске, и я должен был собраться, несмотря ни на что.

– Добрый день. – поздоровалась Катрин, сдержано кивнув. От одного её голоса, мягкого и бархатистого, у меня предательски дёрнулся член в штанах. Я едва сдержал рвущийся наружу стон. Эта девчонка действовала на меня, как красная тряпка на быка. – Для меня большая честь работать под вашим началом.

Она смотрела на меня широко распахнутыми, полными восхищения глазами, но я проигнорировал её приветствие и вместо этого злобно уставился на Браун.

– Оливия, вы серьёзно? Она же совсем зелёная! – выплюнул я, первое, что пришло в голову.

Главврач невозмутимо выдержала мой гневный взгляд, даже не поморщившись. Её холодные, бездушные глаза буквально пригвоздили меня к месту, заставляя кипеть от бессильной злости.

– Алекс, я понимаю твои опасения, но решение принято. – произнесла она холодным, отрешённым тоном. – Катрин – лучший ординатор в этом году, и руководство считает, что она может многому у тебя научиться. Так что смирись и постарайся с ней поладить.

Я скрипнул зубами от бессильной ярости. Но словно этого было мало, Оливия добавила с дьявольской ухмылкой:

– Упс, чуть не забыла. Катрин будет тебе ассистировать на операции Смит.

И с этими словами она резко развернулась и вылетела из моего кабинета, стуча каблуками, оставляя меня наедине с этим искушением.

Медленно повернувшись к ней, я впился в девушку пронзительным взглядом, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки уверенности и компетентности. Но вместо этого я увидел лишь испуганные, растерянные глаза. Моё сердце упало. Она была совершенно не готова к такой ответственности.

Чёрт возьми, как Оливия могла так со мной поступить? Неужели она не понимает, что Катрин только помешает мне? Её присутствие будет словно дамоклов меч, висеть над моей головой во время операции.

Сделав глубокий, дрожащий вдох, я произнёс жёстким, почти угрожающим тоном:

– Катрин, вам лучше превратиться в мышь и не издавать ни звука во время операции! Я не могу позволить себе ни малейшей ошибки. Если вы посмеете помешать мне, это будет вашим последним днём в медицине. Я лично позабочусь о том, чтобы вы больше никогда не приблизились к операционному столу.

Её нижняя губа дрогнула, но Катрин уверенно кивнула, глядя на меня своими завораживающими глазами. Несмотря на её явный страх, она быстро взяла себя в руки, что могло быть достойным уважения, но не в моём случае. Я сжал челюсти, чувствуя, как внутри всё кипит от гнева и отчаяния, и, наконец, вышел из кабинета.

Глава 2. Алекс

Когда я вышел из своего кабинета, но тяжёлая, удушающая атмосфера не отпускала меня ни на секунду. За моей спиной послышался тихий стук сабо Катрины, каждый шорох и шаг которой отдавался болезненным эхом, заставляя все нервные окончания пылать от напряжения. Я чувствовал, как её пронзительный взгляд буквально прожигает меня насквозь, что не удивительно после моей угрозы превратить её жизнь в ад. О, как мне хотелось обернуться и наорать на эту девчонку, чтобы она исчезла с глаз моих и дала мне, наконец, собраться с мыслями и сосредоточиться на предстоящей операции. Но сдержался, понимая, что ссора лишь усугубит ситуацию.

Сделав глубокий вдох, я попытался сосредоточиться на деталях предстоящей операции, перебирая в уме каждый этап хирургического вмешательства. Мне любой ценой нужно было взять свои эмоции под контроль и не позволить этой девчонке сбить меня с толку. Моя рассеянность могла стоить жизни пациентке, и я не мог этого допустить.

Свернув за угол, я краем глаза заметил, как Катрин поправляет свой облегающий костюм, и невольно задержал взгляд на её длинных, стройных ногах. Её изящные формы сводили меня с ума, пробуждая в груди волну неконтролируемого желания. Но я тут же одёрнул себя, ругая за эту слабость. Нет, я не могу позволить себе отвлекаться на подобные мелочи!

Подойдя к лифту, я нетерпеливо жал на кнопку, с трудом сдерживая желание развернуться и рявкнуть на Катрин, чтобы она держалась от меня подальше. Но вместо этого я лишь сжал кулаки до побелевших костяшек, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Когда, наконец, двери лифта открылись, я буквально влетел внутрь, стараясь держаться как можно дальше от этой опасной соблазнительницы. Но, увы, этому было не суждено случиться – Катрин, словно тень, скользнула следом за мной. Господи, я уже ненавижу её! Она вторглась в мою жизнь всего несколько минут назад, а уже нарушила идеальный порядок, которого я так тщательно добивался!

Я сжал зубы так сильно, что заныли челюсти, и уставился перед собой, всеми силами пытаясь игнорировать манящее присутствие Катрин. Но это было просто невозможно. Её сладкий, дурманящий аромат щекотал ноздри, а тихое, размеренное дыхание отдавалось в моих ушах, словно гипнотизируя. Я чувствовал, как моё тело предательски напрягается, жаждая прикосновений этой соблазнительницы. И от этого меня захлёстывала волна отвращения к самому себе.

Сжав кулаки до побелевших костяшек, я почувствовал, как ногти впиваются в ладони, причиняя болезненные, но такие желанные сейчас ощущения. Эта боль помогала мне сосредоточиться и отвлечься от искушающего присутствия Катрин. Её тело, манящее и опасное, сводило меня с ума, пробуждая в груди неконтролируемое желание.

К счастью, лифт наконец-то остановился, и, прежде чем двери успели полностью распахнуться, я тут же бросился к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть Катрин в спешке. Стремительно пройдя по коридору, я, наконец, достиг операционной. Не теряя ни секунды, я быстро зашёл внутрь, избегая встречаться взглядом с Катрин.

Вымыв руки в холодной воде, я почувствовал, как напряжение постепенно отпускает меня, уступая место сосредоточенности и решимости. Операционная медсестра тут же поспешила мне на помощь, ловко помогая облачиться в хирургический халат и перчатки. Бросив быстрый взгляд в зеркало, я отметил, как побледнело моё лицо. Но сейчас не время предаваться эмоциям – жизнь пациентки зависит от моего хладнокровия и профессионализма.

Войдя в операционной блок, я сразу же ощутил напряжённую атмосферу, царившую в помещении. Моя опытная команда была собрана в полном составе, застыв в ожидании приказов. На операционном столе лежала Жасмин, её бледное, осунувшееся лицо выражало тревогу и страх. Я чувствовал, как её умоляющий взгляд неотрывно следит за каждым моим движением.

Я решительно направился к столу, игнорируя присутствие ординатора. Склонившись над пациенткой, я внимательно оценил её состояние. Расширенные зрачки, участившийся пульс, поверхностное дыхание – всё это говорило о том, что опухоль стремительно увеличивалась, оказывая всё большее давление на мозг. Если мы немедленно не вмешаемся, последствия могут быть катастрофическими.

Мягко сжав дрожащую руку Жасмин, я заглянул ей в глаза, пытаясь передать всю уверенность и решимость, которые я сейчас ощущал. Её взгляд был полон страха и отчаяния, но в глубине я уловил проблеск надежды. Она верила, что я смогу спасти её, и я не имел права подвести её.

– Вы готовы, Жасмин? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе и убедительно. – Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам. Но вам нужно быть сильной и довериться мне. Вместе мы справимся с этим.

Её дрожащие губы изогнулись в едва заметной улыбке, и она слабо кивнула, сжимая мою руку в ответ. Я чувствовал, как эта хрупкая, но такая храбрая женщина вкладывает в этот жест всю свою надежду и веру в меня. И я не имел права её разочаровать. Я должен был оправдать её доверие, несмотря ни на что.

Выпрямившись во весь рост, я осмотрел напряжённую, притихшую операционную. Моя команда застыла, их взгляды были прикованы ко мне, ожидая решающего слова.

– Майкл, вводи наркоз. – скомандовал я, обращаясь к анестезиологу. Мой голос звучал уверенно и непреклонно. Я не мог позволить себе ни малейшего колебания.

Бросив взгляд на бледное, исхудавшее лицо пациентки, я мысленно пообещал:

«Я спасу тебя, Жасмин, и не позволю умереть. Не в мою смену. Я вырву тебя из лап смерти, чего бы мне это ни стоило».

Эта мысль пульсировала в моём сознании, придавая мне сил и решимости.

Пока команда слаженно готовила пациентку к операции, я бросил быстрый взгляд в сторону Катрин. Она напряжённо следила за каждым моим движением. Её присутствие по-прежнему раздражало меня до глубины души, но сейчас я был слишком сосредоточен на спасении Жасмин, чтобы позволить себе отвлекаться на эту девчонку.

Когда всё было готово, я надел очки и сделал глубокий, судорожный вдох. Устроившись на жёстком операционном стуле рядом с неподвижным телом Жасмин, я приблизил к её голове хирургический микроскоп. В моих венах бурлил адреналин, придавая мне сверхъестественную ловкость и точность. Сжав в руке начищенный до блеска скальпель, я решительно приступил к операции, полностью погружаясь в процесс. Теперь не было места ни страхам, ни сомнениям – только холодная, безупречная концентрация и годы отточенного до совершенства мастерства. Я был полностью поглощён работой, каждая секунда которой была на вес золота.

Моя рука не дрогнула ни разу – ведь я был рождён, чтобы делать это. Я был призван спасать жизни, вырывая людей из цепких объятий смерти. И я был твёрдо намерен вытащить Жасмин с того света, какой бы ценой это ни далось.

Сначала я аккуратно установил временный разгрузочный наружный люмбальный дренаж, чтобы снизить внутричерепное давление. Затем, используя нейронавигационную установку Stryker, и, сосредоточенно глядя в окуляры микроскопа, я приступил к ключевому этапу – костно-пластической бифронтальной краниотомии. Осторожно, миллиметр за миллиметром, я отделял кость, стараясь не задеть ни одного важного нервного окончания. Обнажив твёрдую мозговую оболочку, я перешёл к следующему шагу – двустороннему субфронтальному доступу с перевязкой верхнего сагиттального синуса. Опухоль была как чудовище, которое поглощало ткани, нервы и сосуды.

Каждое движение было выверено до автоматизма, каждый надрез – безукоризненно точен. Я чувствовал, как время замедляет свой бег, растягивая секунду в вечность. Но именно в этот самый неподходящий момент, когда всё моё существо было сконцентрировано на спасении Жасмин, раздался громкий, неуместный чих Катрины.

– Простите, пожалуйста, я не специально! – виновато пробормотала девушка.

Я медленно обернулся к ней, прожигая Катрину ненавистным, испепеляющим взглядом.

– Не двигайтесь, не разговаривайте и лучше даже не дышите! – рявкнул я, заставив её вздрогнуть от страха.

В моём голосе и в каждом слове была такая неприкрытая ярость, что бедная девушка, сжалась в комок и попятилась к стене. Но её дрожащая рука случайно задела инструментальный столик, и он с грохотом обрушился на пол, разбрасывая скальпели и зажимы во все стороны. Девушка в ужасе бросилась подбирать инструменты.

– Чёрт, а я хотел уйти домой пораньше. – с горечью пробормотал Майкл, где-то сбоку от меня.

Но я проигнорировал его комментарий и громко рявкнул на Катрин:

– НЕ ТРОГАЙ НИЧЕГО!

Она резко вздрогнула и подняла на меня свои глаза, расширенные от ужаса.

– Но? Как же?

– Я, что неясно выразился? – прорычал я, сжимая скальпель в руке, и с трудом сдерживая желание вскочить, прижать эту пигалицу к стене и свернуть её тонкую шею.

В этот момент раздался оглушающий писк, и Майкл громко крикнул:

– Чёрт, у неё упало давление!

Я тут же сосредоточился на мониторах, лихорадочно пытаясь понять, что же произошло. Видимо, когда я сжал скальпель в руке, повредил что-то важное. Чёрт, этого только не хватало!

Пульс Жасмин едва прощупывался, а её дыхание становилось всё более поверхностным. Каждая секунда промедления могла стать роковой, а я всё ещё не мог найти способ остановить внутреннее кровотечение. Я чувствовал, как пот выступает на моём лбу, а сердце колотится как бешеное от напряжения.

Нет, я не могу позволить ей умереть!

Кровотечение было обильным, но я точно знал, что делать. Мои пальцы молниеносно зажали кровоточащий сосуд, а другой рукой я подхватил зажим, чтобы надёжно перекрыть кровоток. К счастью, пока я пытался найти способ восстановить жизненно важные показатели Жасмин, операционная медсестра позаботилась о новых стерильных инструментах, и мне не пришлось ждать.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смог убедиться, что кровотечение остановлено. Я облегчённо выдохнул, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает моё тело. Но расслабляться было рано – впереди ещё предстояла сложная работа.

Бросив быстрый взгляд на Катрину, я заметил, что девушка всё это время стояла, зажав рот ладонями, боясь даже пошевелиться. Её глаза были полны ужаса и раскаяния. И в глубине души я испытывал огромное удовольствие наблюдать такую реакцию. Позже я обязательно разберусь с ней, а сейчас её страх только взбодрил меня и придал сил.

Вскоре я, наконец приступил к самому сложному этапу – микрохирургическому тотальному удалению гигантской гиперостотической менингиомы, которая разрослась, захватив основание передней черепной ямки, хиазмально-селлярную и диэнцефальной области. Её щупальца вцепились в зрительные нервы, сдавливая их, а также в развилку внутренних сонных артерий и даже в сам гипофиз.

Капли пота выступали на моём лбу, а сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках. Казалось, время замедлило свой бег, растягивая каждую секунду в бесконечность. Всё моё существо было сосредоточено на этой отчаянной борьбе, на каждом надрезе, на каждом движении рук. Ничто больше не имело значения – ни приглушённые голоса медсестёр, ни тревожные взгляды в мою сторону. Был только я, скальпель в руке и хрупкая жизнь, которую я должен был вырвать из цепких объятий смерти.

Наконец, я извлёк последний фрагмент опухоли, аккуратно освободив зрительные нервы и сосуды. Спустя ещё несколько мучительных минут, я зашил последний надрез и отложил скальпель в сторону. Жасмин была стабильна, её жизненные показатели постепенно восстанавливались. Я сделал это! Я вырвал её из цепких объятий смерти! Но радость победы была омрачена тяжёлым пониманием, что из-за глупости этой чёртовой девчонки я мог убить пациентку.

Бросив на Катрину уничтожающий взгляд, я с мрачным удовлетворением увидел, как она съёживается. Её глаза были полны ужаса и раскаяния, и я испытывал почти извращённое наслаждение от этого зрелища. Позже я обязательно разберусь с ней и заставлю горько пожалеть о своей неуклюжести.

Глава 3. Катрина

Сегодня утром я проснулась с волнением и трепетом в душе. Это должен был быть самый важный день в моей жизни. А как может быть иначе, когда я должна была начать работать под началом самого гениального нейрохирурга в стране, Алекса Райта? Его безупречная репутация и неоспоримые хирургические таланты вызывали во мне благоговейный трепет. А его божественная внешность, властный взгляд лишь усиливали моё восхищение.

Я так долго мечтала об этом, так усердно трудилась, чтобы заслужить это место. Его имя гремело по всей стране, а его операции, даже самые рискованные, всегда заканчивались блестящим успехом. Алекс Райт был настоящим богом в белом халате, властелином жизни и смерти. И теперь я, Катрина Уокер, лучший ординатор в моём выпуске, буду находиться под его крылом, впитывая каждое его слово, каждое движение. Одна мысль об этом заставляла сердце биться чаще.

Но стоило мне только переступить порог больницы, как мои розовые мечты и восторженный трепет были безжалостно растоптаны. Стоило мне попытаться поприветствовать своего новоиспечённого наставника, как он окатил меня таким ледяным презрением, что я съёжилась, точно провинившаяся школьница. Его резкие слова, его пронзительный взгляд, в котором не было ни капли тепла – всё это заставило мои щёки залиться румянцем стыда.

И тогда я поняла, что за его безупречной репутацией и божественной внешностью скрывается самый настоящий дьявол. Конечно, я слышала, что он жесток и не особо приветлив с коллегами, но я никак не ожидала, что его грубость и холодность зайдут так далеко.

Но я не из тех, кто сдаётся при первых же трудностях. Я ведь не зря была лучшим ординатором в своём университете и получила место в одной из ведущих больниц города. Поэтому, собрав всю волю в кулак, я постаралась держаться уверенно и не раздражать этого холодного и жестокого гения. Но, кажется, одного моего присутствия было достаточно, чтобы вызвать в нём волну раздражения.

Когда я случайно чихнула во время операции и тем самым отвлекла Алекса, я всерьёз задумалась о его предложение написать документы о переводе. Я вполне могла пройти ординатору и в другой больнице. Жизнь, и что самое главное, психическое состояние было для меня важнее. Потому что его глаза сузились, превратившись в злые щёлочки, а челюсти сжались в плотную линию, как будто он сдерживал рвущийся наружу яростный рык. Его пальцы крепче сжали хирургический скальпель, и в тот момент я с ужасом осознала, что Райт может использовать его не по назначению. Я всерьёз испугалась, что он сейчас бросится ко мне и перережет мне горло.

Моё сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках пульсирующей болью. Во рту пересохло, а руки дрожали, выдавая моё волнение. Я замерла, ожидая обжигающей боли и горячего дыхания безжалостного убийцы на своей коже. Каждая секунда тянулась мучительно долго, пока я молилась, чтобы этот кошмар закончится. И к счастью операция каким-то чудом завершилась успешно, и я больше не вызвала его гнев.

Как только он отпустил команду, я тут же бросилась к двери, лишь бы поскорее оказаться подальше от этого чудовища в человеческом обличье. Но не успела я сделать и пары шагов, как его ледяной, пронизывающий до костей голос заставил меня замереть на месте. Медленно обернувшись, я встретилась с его пронзительным взглядом, в котором плескалась откровенная ненависть. Он смотрел на меня с хищным, голодным интересом, словно загнавший свою жертву в ловушку.

– А вы куда собрались, Катрина? – его тон был настолько пугающий и холодный, что у меня по спине пробежали мурашки.

Ледяная волна страха прокатилась по моему телу, заставляя внутренности сжаться в тугой комок. Дыхание перехватило, а ноги предательски дрожали, грозя подвести меня в любой момент. Собрав остатки воли в кулак, я заставила себя ответить как можно более уверенно, пытаясь скрыть нарастающую панику:

– Так операция же закончилась? И вы сказали, что все могут быть свободны?

Когда остальные врачи и медсестры ушли, его губы исказились в зловещей, торжествующей усмешке, от которой по моей коже побежали мурашки. Я съёжилась, вжимаясь спиной в холодную дверь, когда он начал медленно приближаться ко мне, нависая своим грозным силуэтом.

– А я обращался к коллегам врачам, которые действительно принимали участие в этой сложнейшей операции и заслужили отдыха. Но, знаете, что? – его голос был до жути спокойным, но от этого становился лишь ещё более пугающим.

– Что? – заикаясь переспросила я.

– Вы НИКТО. Не врач, не медсестра, а просто пустое место! – рявкнул он, его громкий голос невольно заставил меня вздрогнуть. – Вы не заслужили отдыха! Но раз уж вы вызвались работать под моим началом, хорошо. Немедленно в мой кабинет и ждите меня там!

Его слова, казалось, эхом отдавались в голове, словно приговор. Я понимала, что ослушаться его будет равносильно самоубийству. Сделав глубокий, дрожащий вдох, я покорно кивнула и поплелась к его кабинету, готовясь к худшему. Что же он задумал? Ну не убьют же Алекс меня?