скачать книгу бесплатно
– Путешественница, ты бы рассказала что-нибудь, – попросил Крылов.
– Лучше вы расскажите. В вашей жизни точно было больше интересного, чем в моей.
«А почему бы и не рассказать, не порадовать это милое создание своими байками?..» – подумал Крылов и стал рассказывать. Он побывал во многих странах, видел много разных людей, испробовал много разных профессий и много чего знал о жизни. Он был великолепным рассказчиком. Говорил с душой, ярко, с многочисленными примерами и выводами, быстро, чётко, и, самое главное, девчонка не отрывала от него восхищённых глаз. А Крылов говорил, говорил и говорил – его жизнь была бурной и неоднозначной, но удавшейся, как он сам считал. Ему действительно было что рассказать. Он темпераментно рассказывал и чувствовал, что против своей воли влюбляется.
– Всё. Не могу больше. Устал, – проворчал он, сознательно сухо, когда глаза Настеньки совсем заблестели. – Теперь твоя очередь.
Она отрицательно покачала головой, и её мягкие русые волосы веером заскользили по ровной спине и плечам и закрывали от Крылова, когда голова шла вправо, разрумянившееся, милое его взгляду личико.
– Почему?! – воскликнул он с нескрываемым огорчением. – Мне совершенно нечего сказать после вас.
– Тогда помолчим, – обиженно буркнул Крылов и откинул голову на спинку сиденья.
Девчонка достала из большого целлофанового мешка с видом Эйфелевой башни на лицевой стороне толстую, иллюстрированную цветными фотографиями газету, и стала читать. Сначала невнимательно: взгляд её то и дело падал на дорогу или на Крылова. Потом увлеклась и забыла и про дорогу, и про Крылова…
Крылов искоса глянул на верхнюю часть страницы и заметил подзаголовок: «Интим-клуб».
– Тебе нравится секс? – удивился он.
Настенька засмущалась и ничего не ответила. А Крылов подумал: «Да она, наверное, ещё и не знает, что это такое». И неожиданно ляпнул это вслух.
– Ну почему же? Я замужем! – гордо ответила попутчица.
– Значит, можно!.. – обрадовался Крылов и зарулил в ближайшую рощицу.
– Нет. Нельзя… – неуверенно проронила она, и это скорее прозвучало как: «Да. Можно».
Но Крылов уже успел взять себя в руки и вырулил обратно из рощицы.
– Хочешь поехать со мной? – с затаённой надеждой посмотрел он на свою хорошенькую попутчицу.
– Куда? – с радостью встрепенулась она.
– Я еду на встречу со школьными друзьями.
– Это будет не совсем удобно. И мне, и вам.
– Да, это не совсем удобно, – с сожалением вздохнул Крылов и поинтересовался: – Тебе ещё далеко ехать?
– Нет, я уже приехала. В деревеньке, что напротив, живёт моя бабушка. И дальше я пойду пешком, – твёрдо сказала Настенька и тоже с сожалением вздохнула.
Крылов наклонился над её коленями и помог открыть дверцу автомобиля. Девчонка непринуждённо выпорхнула из кабины и застыла, будто повисла в невесомости. Лёгкий летний ветерок ласково трепал её розовую юбчонку, и она напоминала, в своей невесомости, прекрасную розовую бабочку. Крылову стало не по себе от этой юной красоты, и он поспешил тронуться с места. На ближайшем повороте дороги он всё же глянул в зеркало заднего вида – Настенька стояла на прежнем месте и смотрела вслед. Сердце его тотчас защемило какой-то непонятной, радостной болью. Он затормозил и включил дрожащей рукой заднюю передачу.
– Послезавтра, в полдень, я буду возвращаться. Мы можем встретиться ещё раз, – сказал он через окно и сорвался с места ещё быстрее, чем в первый раз. У него не было больше сил видеть этот свежий, прекрасный цветок и не держать его в своих руках.
Крылов повидал одноклассников и одноклассниц, вволю наобщался с ними и окончательно остыл. Он возвращался в указанный день через указанное место, но умышленно ехал четырьмя часами позже.
«Зачем мне тревожить девчонку, да и себя тоже… – думал он. – А так, даже если она и придёт, подождёт часик и уйдёт. Конечно, она сочтёт меня сволочью, но это, в данной ситуации, пожалуй, к лучшему…» Ему от этой мысли стало немного легче, он покопался в бардачке и достал аудиокассету. Он частенько, как и многие россияне, страдал ностальгией. В такие минуты были очень кстати мелодичные песни довоенных и послевоенных времён. Их любил слушать его отец и теперь, с тоской вспоминая беззаботные годы детства и отрочества, любил слушать он. Ведь он тоже вырос в той, уже не существующей стране.
Он вставил кассету с ремиксами в магнитолу. Из динамиков тотчас поплыла лиричная, берущая за душу мелодия и следом раздался приятный, бросающий мурашки по телу голос Лещенко:
Почему ж ты мне не встретилась юная, нежная…
В те года мои далёкие, в те года вешние?..
Голова стала белою, что с ней я поделаю?..
Почему же ты мне встретилась лишь сейчас?..
«Да, я не должен с ней больше встречаться…» – утвердился в своём мнении Крылов, но в голову вдруг влетела другая, шальная мысль: «А если она не ушла?!» И в груди у него опять защемило, как в прошлый раз, при расставании – радостно и в то же время тоскливо. Он встряхнулся и увидел на обочине Настеньку. «Надо проскочить!» – подумал он, но до боли в пальцах сжал руль и остановился.
Я забыл в кругу ровесников, сколько лет пройдено.
И об этом мне напомнила юная, стройная…
Страдал Лещенко.
Настенька решительно села в кабину. Глаза её были мокрыми. Она ладошками стёрла с них слёзы и тихо сказала:
– Вези в рощу.
Крылов, этот монстр в мужском обличье, растерялся – он не знал, что и сказать.
– Вези! – повторила Настенька.
Крылов послушно заехал в рощу, выскочил из кабины и в растерянности присел на капот. Настенька тоже выскочила и кинулась к нему. Крылов спрятал её лицо у себя на груди и успокаивающе шепнул ей в маленькое, по-детски розовое ушко:
– Не надо. Ты любишь мужа.
– Нет! Я люблю тебя!
– А как же он?
– Я ушла от него.
– Почему?
– Да потому что не люблю!
– Но ты же говорила любишь! – оторопел, совсем сбитый с толку, Крылов.
– Это вышло случайно. Все девчонки нашего двора были без ума от него. Он играет на гитаре, поёт… И они все хотели за него замуж. А он выбрал меня. Подругам стало завидно, и я сдуру согласилась. Мне казалось, что я тоже люблю его… Но теперь-то я знаю, что люблю тебя. Сразу полюбила! С первого взгляда! Бывает же такая, случайная любовь с первого взгляда! Ведь писатели же пишут про это в книжках! Неужели они всё это выдумали?
– Что-то выдумали, что-то приукрасили, а что-то и на самом деле было. Абсолютно всё трудно придумать. Всегда сверкнёт какая-то искра, заставившая автора взяться за перо.
– Вот видишь!
– Вижу. Но ведь я старше тебя вдвое. Да и что ты, в конце концов, могла найти во мне? Как говорится: «Рожа да…»
– Замолчи! – перебила его Настенька. – Я люблю тебя таким, какой есть. И возраст здесь ни при чём. Я люблю всё! Я люблю твои хитрые, жутковатые глаза. Я люблю твой колдовской голос. Я люблю твои крепкие… – вздрогнула она, но прижалась ещё ближе, – …бесстыжие руки… И запах! Я люблю твой запах! Я читала: женщины всегда по-настоящему влюбляются по запаху. Только они сами этого не знают. А я знаю.
– Ты уже успела обнюхать меня? – удивился Крылов.
– Ещё тогда, – торжествующе улыбнулась Настенька, – когда собачка выскочила на дорогу.
– Настенька, милая! Я тоже буду звать тебя Настенька! Можно?.. – бессвязно забормотал Крылов, теряя рассудок.
Настенька утвердительно кивнула, обернулась и радостно охнула.
3
В обратном направлении Крылов гнал ещё быстрее. Он весь горел. Он никогда не испытывал столь ярких, оглушающих разум чувств. Это был удар грома со снопами жгучих молний, сразу во все органы чувств. В глаза, в уши, в нос, в руки, в сердце, в мозг – в сознание. И даже не в сознание, а куда-то дальше – в подсознание. Он любил образ, он любил голос, он любил запах, он любил прикосновения, он чувствовал радость и тоску. Он точно знал, что ранее ничего подобного не было. И нутром чувствовал – ничего подобного уже и не будет. Но он знал и другое – назад возвращаться нельзя. Сейчас он бодр и полон жизненных сил. Сейчас. Но через десять лет ему будет далеко за пятьдесят, а ей ещё не будет и тридцати. Он не хотел, чтобы она в будущем тяготилась его годами. Он опять нажал на кнопку PLAY, и Лещенко продолжил свои и его страдания:
Ты ещё моложе кажешься, если я около.
Видно, нам встреч не праздновать.
У нас судьбы разные.
Ты любовь моя последняя… Боль моя…
В его глазах стояли слёзы.
– Что делать?.. – в отчаянии спрашивал он себя. – Может, вернуться прямо сейчас?.. Ну его, этот Лондон!
Но внутренний голос ответил за него:
– Нет. Пусть решит время.
Утро на британской железной дороге
(в сокращении)
Когда Виталий Иванов приехал на Туманный Альбион, он был совершенно не готов к условиям местной жизни и на первых порах подрабатывал на частной стройке декоратором*, как и многие другие выходцы из восточноевропейских стран. Жил он в южной части Лондона, в центре знаменитого района Уимблдон, а на работу ездил ещё дальше – на самую окраину.
Рано утром лондонские электрички обычно опаздывают на несколько минут, особенно в южном направлении, из-за чего Виталий однажды застрял на пересадочной станции Балам на целых полчаса. Он нервно ходил по перрону из одного конца в другой и то и дело с надеждой поглядывал на табло: все британские эмигранты панически боятся потерять работу, какая бы она ни была тяжёлая и нелюбимая – это автоматически выбрасывает человека на улицу и даже вовсе из страны. Вскоре Виталий не выдержал, выхватил из кармана телефон и отыскал на экране надпись BOSS*. Его виноватая, сбивчиво-корявая английская речь насмешила начальника строительной бригады, и он благодаря этому добродушно и коротко буркнул, словно два раза нехотя рыкнула большая ленивая собака: «ОК. No problem».*
Виталий с облегчением выдохнул из лёгких надолго задержанный воздух и плюхнулся на первую попавшуюся скамейку, на другом краю которой сидели, плотно прижавшись друг к дружке, три юные девчушки. Все как на подбор: невысокого росточка, стройненькие, с одинаковыми белокурыми причёсками с хвостиком, в одинаковых бело-красных спортивных курточках, в джинсах и кроссовках. Выглядели они утомлённо. Говорили тихо и неторопливо. О чём и на каком языке, Виталий вначале не расслышал. Да и не вслушивался. Он только с сожалением подумал: «Бедные девчонки, в такую рань едут на работу! А вечером ещё в колледж!» – и, нахлобучив на глаза бейсбольную кепочку, стал с наслаждением думать о приближающемся отпуске.
Девчонки приняли Виталия за чужого и заговорили чуточку громче, и он отчётливо расслышал русскую речь, с заметным украинским акцентом. Эти крошки рассказывали друг дружке с подробностями, что с ними в эту ночь вытворяли солидные дяденьки, гораздые на выдумку. Разговаривали они непринуждённо, обыденно, как троечка хороших хозяюшек, обсуждающих на кухне секреты нового салата.
Виталий был обескуражен. Девушки ехали спозаранку вовсе не на работу, в одно из многочисленных лондонских кафе или гостиниц, как это делают многие студентки – они ехали с работы! Он вскочил, не в силах более слушать пикантные подробности, и увидел свою электричку, подходящую к перрону. Он зашёл в последний вагон, уютно умостился на мягком сиденье у окна и закрыл глаза. Но помечтать об отпуске ему опять не удалось. Плавно тронувшийся поезд неожиданно затормозил. Три подружки сидели, сжавшись в комочки, на прежнем месте, как раз напротив Виталия.
«Я могу помочь, звоните…» – стал он быстро выводить пальцем на потном стекле, искренне сочувствуя девчонкам. Но поезд тронулся так же резко и неожиданно, как и остановился, и он не успел написать номер телефона.
Виталий несколько дней не находил себе места, был уверен – девчонок запугали и эксплуатируют.
На южной окраине Лондона он работал ещё более месяца и всё искал на платформе девчонок, но так и не нашёл. Он встретил их гораздо позже, на другой станции и сразу предложил помощь.
– Он мент! Из наших! – выкрикнула одна из них, и они все разом стали пятиться и озираться по сторонам.
– Нет-нет! Я бывший военный! – выкрикнул в ответ Виталий и показал удостоверение.
Девчонки внимательно, по очереди, изучили удостоверение, но их сомнение не прошло. Они потребовали местный документ. И он у Виталия был. Самый надёжный на острове – британское водительское удостоверение*. Девчонки тотчас успокоились и стали приставать к новому знакомому с совершенно неожиданной для него просьбой – они хотели нелегально* привезти в Англию свою четвёртую подругу.
Но подруга, к большой радости Виталия, уже никуда ехать не хотела.
«Мне и дома богатых хватает!» – гордо заявила она, когда девчонки позвонили ей.
Запах Родины
(в сокращении)*
Товарищу по литературному творчеству, поэту-земляку Алексею Алексеевичу Лавронову
Предисловие
Это повествование двоякое. Тут и лично пережитое, и то, что довелось услышать. За пережитое лично отвечаю перед вами, дорогие читатели, полностью. А за то, что довелось услышать – не обессудьте: что слышал, то слышал.
Поднимая тяжёлые кисти
Выше самых высоких оград,
Ловит солнце ладошками листьев
За окошком моим виноград.
Не в ладу с этим летом, а в споре
Утомлённый жарою народ.
Одних так и тянет на море,
А других – лишь в свой огород…
Алексей Лавронов
1
Одним затяжным, довольно быстрым рывком проскочил по гладким и широким дорогам Западную Европу, и на латышско-российской границе опешил – в очереди более сотни легковых автомобилей*.
Без особого энтузиазма припарковался за последней машиной с латышскими номерами и пошёл осмотреться.
От конца и до начала очереди было всего три автомобиля с отпускниками, включая меня. Остальные спешили в Россию за жидкой валютой.
– Сколько придётся простоять? – осведомляюсь на всякий случай у сбившихся в кучку суетливых мужичков.
– Часов девятнадцать-двадцать, если повезёт.
– А если не повезёт?
Любители чужого дешёвого топлива с ухмылками пожимают плечами и предлагают мне, «всего лишь» за пятьдесят евро, стать в первую десятку.
– А сколько в этом случае простою? – догадываюсь спросить.
– Часа два…
«Бог с ними, с пятьюдесятью евро, – решаю для себя, – отдам».
Но в последнюю секунду совесть запрещает платить шарлатанам. Прошусь на аудиенцию к пограничникам, пытаюсь объяснить, что я не за российским бензином и водкой, что таких, как я, всего трое, хорошо бы всех пропустить без очереди и никакого урона от этого ни пограничникам, ни латышам-бензовозам не будет.
– Да ты что! – возмутились пограничники. – Мы даже немца не пропустили!
