Женщина-птица

– Что значит – нет?

Птица за время борьбы запыхалась, она переминалась взад-вперёд. Женщина смотрела на него в упор и не могла подобрать нужных слов. Мужчина ждал объяснений, и она была вынуждена рассказать:

– Я с первого дня возвращалась на то место, чтобы послушать, о чём они там говорят.

У Олега на лице и шее проступили пульсирующие сине-зелёные вены. Каждое услышанное им слово действовало на него, словно электрический разряд дефибриллятора, возвращая его в сознание с каждым очередным запуском. Птица медленно и тяжело дышала, длинная прядь её взлохмаченных волос завалилась на лицо, она небрежно её откинула, продолжая излагать дальше:

– Твои «друзья» на рассвете вернулись с собаками, пытались взять след. Я слушала всё, о чём они говорят. У меня острый слух, я даже слышу, что говорят у них в телефонах. На следующий день с ними приехала Оксана.

– Что? Оксана к-какая? – У него нервно дёрнулся лицевой мускул. – Моя-я Оксана?

– Да, Олег.

Он сделал длинный выдох и провёл ладонью по лицу, метнувшись по кругу, как ягуар, запертый в тесном передвижном фургоне.

– Так! Скажи мне, что они с ней сделали?

Мужчина подошёл к Птице впритык, глядя прямо в глаза.

– Что сделали, я говорю?! – заорал он на весь лес и схватил её за борта волчьего жилета.

– Почему они должны с ней что-то сделать? Ведь это их человек. И ваша свадьба – полная фикция. Это было нужно лишь для того, чтобы держать тебя в поле зрения. Ты ошалел от её красоты и даже ничего не замечал.

Олег медленно разжал окостеневшие кулаки. Казалось, что сейчас он постарел в один миг.

– Почему ты не рассказала мне об этом сразу? – произнёс он сорванным хриплым голосом. Почва уходила у него из-под ног.

– Да ты бы ещё раньше побежал разбираться… Когда для тебя самый лучший выход – выждать время, чтобы эта банда окончательно поверила в твою смерть. Я каждый день проживаю в мире, где постоянно кто-то на кого-то охотится. И поверь, мне лучше знать, что такое правильная стратегия.

Олег побрёл отрешённо в сторону, его развёрнутые широкие плечи теперь обмякли, спина ссутулилась, руки стали невесомыми. В какую-то секунду он завис на одном месте и истошно вскричал:

– Что ж всё так паршиво! Да что же всё так паршиво то, а?!

У Птицы на глазах проступили слёзы. Она стояла с безвольно опущенными руками и беспорядочно раскиданными по сухой траве концами самых длинных её пятнистых перьев. Он обернулся и угрожающе взглянул на неё.

– Ты думаешь мне нужна такая жизнь?!

Его грубый голос отдавался невидимым эхом в бесконечном и в то же время замкнутом пространстве. Он терял свою грубость, преображаясь в более высокий немужской тон.

– Какой смысл себя спасать, если мне не нужна такая жизнь?! – орал он, сотрясая весь лес, и без того подрагивающий от ветра.

– А какая жизнь тебе нужна? – она говорила спокойно, чем выбивалась из заданного им беснующегося ритма.

– А-а-а… Совсем забыл, что я на сеансе у психолога. Мудрая сова, да?

– Ты вначале определись: какая жизнь тебе нужна? Сколько я с тобой общаюсь, только и слышу, что тебе не нужна такая жизнь, ни здесь, ни там… Чего ты хочешь? Чтобы были одни взлёты, без падений? Чтобы у тебя была только красавица и никакая другая? Чтобы друзья были вечно друзьями? А если не так, то жизнь сразу не нужна! Ведь ты же развязал ту верёвку в багажнике… Ради чего? Ты мчался, обдираясь о колючие кусты… Зачем?

Олег молчал, не прерывая её ни на секунду. В голове всё перемешалось: жизнь-смерть, взлёты-падения, Оксана и наконец она, Птица – та, что продолжала сейчас говорить странные вещи:

– Да ты хоть знаешь, что такое по-настоящему бороться за жизнь? Когда ты не знаешь кто ты, не помнишь своего имени, не имеешь друзей… Сколько раз на моём веку усовершенствовалось оружие, предназначенное, чтобы убить меня, но я не кричу, что мне не нужна такая жизнь! Я знаю, что весь мир мой, несмотря ни на что…

Он смотрел в никуда потухшим взглядом. Прохладный ветер мотал одиноко стоящие деревья. Из-за пронзительных криков затаилось всё вокруг: птицы умолкли, лес не шептал, все выстроились ровно и ждали его приговора, того самого вердикта, который поставит точку во всей этой истории – игры жизни со смертью. Лишь над головой появился растянутый клиновидный косяк улетающих птиц, возглавляемый вожаком. Олег запрокинул голову вверх и слегка сощурив глаза от небесного яркого света наблюдал за его равномерным полётом, за взмахами пустотелых крыльев, рассекающими воздух. Этот поток проходил через всю стаю в одном резонансе. Вожак издал гортанный клик. Стая пролетела над головами и постепенно скрылась за макушками высоких сосен.

Олег тяжело поднялся по ступенькам, словно каждое сгибание его колен совершалось по умоляющей просьбе мозга, и с грохотом закрыл за собой дверь. Он лёг на кровать, отвернулся к стене, кое-как натянув на плечо, брошенное поперёк кровати, одеяло. Весь день Олег ничего не ел и практически не вставал. Птица в душе беспокоилась за него, но старалась вообще не трогать, в то же время, не теряя его из виду.

Утром он зашевелился и повернулся, оглядывая дом, щурясь от ярких солнечных лучей. Птица на кривой чугунной сковороде жарила яичницу.

– А яйца где взяла? Сейчас вроде никто уже не несётся, все только улетают… Кроме меня, соответственно.

Постоялец спустил на пол босые ноги. В избе было хорошо натоплено.

– Одолжила в поселении. Всего четыре яйца.

Олег усмехнулся.

– Отдавать чем будешь? Яйцами? Одолжила она…

Женщина на него покосилась и перенесла сковороду на стол.

– Ты зря ёрничаешь, – сказала она. – Отдавать я буду, конечно, не яйцами. Прошлым летом ночью в этот хлев хотел забраться вор. Я хорошо его напугала: одела на голову мешок и пронесла по воздуху. Думаю, он вряд ли сунется когда-нибудь в это поселение.

Постоялец поразмыслил над услышанным, засунул подальше свою гордыню и подсел к столу, изголодавшись за сутки. Они молча сидели, опустошая сковороду, и соскрёбывая с неё запёкшиеся корочки деревянными ложками.

Во второй половине дня Олег устроил себе трудотерапию. Он заточил старый топор и занялся заготовкой дров. Птица с грустью в глазах наблюдала, как он тягает брёвна. Всё наколотое мужчина ровно складывал в пристроенную возле дома дровницу.

Прервав работу, он вернулся в избу со словами:

– Чёрт! Занозу вогнал… У тебя нечем вынуть? – Олег раскрыл свою ладонь: на боковой стороне первой фаланги указательного пальца темнела заноза. Женщина взяла его руку, склонила голову и, слегка выдавив, подцепила её зубами. В растерянности, наблюдая за её действиями, он нежно дотронулся свободной рукой до её спутанных волос и приобнял.

– Всё будет в порядке… – произнёс он. – Я обещаю.

Она проводила взглядом его спину, понаблюдала как Олег закрывает за собою дверь. Его спина снова появилась в проёме окна, удаляющаяся в лес в поисках очередного дерева.

На протяжении трёх недель мужчина больше не возвращался к теме о своей прошлой жизни. Казалось, он её просто выкинул из своей биографии. Его увлекли хозяйственные дела, и он всё время копошился за домом. Периодически растапливал баню и парился, пока было светло – время в бане текло по-другому, его всегда хватало на продолжительные думы о жизни.

Ночи стали холодными, иногда минусовыми. При оседании на землю охладившегося воздуха за окном витали клубы густого тумана, он обволакивал всё вокруг, и видимость была только на расстоянии вытянутой руки. Птица обулась в пошитые ею сапоги мехом внутрь, простёганные на стыках по краю грубой и крепкой нитью. Олегу она тоже смастерила такие же, только большего размера.

Жилец тщательно конопатил мхом щели в брёвнах, когда она подошла к нему, закутавшись в шкуру и завела разговор:

– Тебе теперь можно возвращаться в твой город.

Олег на секунду замер в одном положении и вновь равнодушно продолжил дело.

– Чего я там забыл? – В его вопросе, или скорее ответе, она уловила тон безразличия.

– Ты должен вернуться к своим.

Мужчина всё-таки остановил свою работу.

– Опять я кому-то должен… Мне и здесь неплохо живётся! – Он снова застучал камнем по обуху топора, вгоняя в щели мох. – У меня дел по горло, мне ещё в бане надо отверстия заделать, чтобы тепло не улетучивалось, и чтобы тебе некуда было подсматривать.

– Я за тобой не подсматриваю!

– Жаль… А я так надеялся…

Птица не стала больше настаивать, он не был готов к серьёзному разговору. Она вернулась в дом и обратила внимание, что Олег перестал стучать.

На ужин хозяйка потушила зайца в собственном соку с кореньями. Постоялец наложил в миску первую дымящуюся порцию, исподлобья поглядывая на Птицу.

– Ты бы шапку себе сшила, а то ходишь в такую холодину без головного убора.

Он достал двумя руками костлявый кусок и принялся объедать мясо.

– Когда буду лететь, её снесёт ветром, – отмахнулась Птица. – Да мне не холодно, я привыкла.

Она решила вернуться к прошлой беседе:

– Что ты надумал насчёт возвращения?

Олег сразу похмурел и ещё ниже склонился над миской, будто в ней можно было спрятаться от любого неприятного разговора.

– Я не готов туда возвращаться.

– Когда ты будешь готов?

Олег снова нервно заёрзал.

– А что по стратегии я должен сделать это именно сейчас?

– Ну не обязательно… Только чего ждать?

Он поразмыслил над ответом, разъединяя кости.

– Я хочу стать зрелым. Не таким, как был раньше.

Птица встала из-за стола.

– Я больше не буду на тебя давить. – Она направилась на улицу, кинув при этом: – Будешь готов, сообщи!

С того дня прошло ещё две недели. Их быт шёл размеренным ходом, пока однажды Олег не проснулся перед самым рассветом от ощущения того, что хозяйки слишком долго нет после ночной охоты. Он зажёг лампу, накинул шубу, вышел на крыльцо и первым делом стал водить глазами по небу, светлеющему над лесными кронами. Через несколько минут вдалеке показался крупный летящий объект, и Олег облегчённо выдохнул. Когда до дома оставалось уже недолго, мужчина заметил, что объект летит неравномерно, как должен, а будто теряет высоту. Он вздрогнул при внезапном его падении. В конечном итоге летящее тело окончательно скрылось в макушках деревьев.

Олег сразу кинулся бежать в том направлении. Он отмахивался от тычущих в лицо ветвей, перепрыгивал через преграды и в результате домчался до приблизительного места, где это случилось.

– Птица! – во весь голос крикнул он в лес. – Птица!

Лес взялся за старое. Его демоны цинично хохотали над человечком, укрывшемся под шкурой волка. Но на этот раз всё усложнялось: к однообразным, как близнецы похожим друг на друга, высоким соснам в дополнение добавился такой же однообразный туман.

– Птица!

В ответ прозвенело эхо.

Ему послышалось шуршание ветвей, он сразу насторожился, после чего кинулся, прикрываясь руками, в хвойную стихию. Когда он с треском перелез через сухие препятствия, ему открылось большое дерево, на котором головой вниз свисала его фея. Крылья зацепились за ветки и распластались в разные стороны. Он подобрался к дереву и заметил, что с её правого плеча стекает кровь.

Олег торопливо полез на дерево, приговаривая на ходу:

– Я сейчас! Держись!

Сучки под ногами обламывались. Он кое-как забрался по веткам, с трудом дотянулся и ухватил её за руку. Птица стала сваливаться вниз. Олег попытался её придержать, но завалился вместе с ней на густой ковёр влажной хвои. Она была в полусознании и после лёгкого похлопывания по щекам приоткрыла глаза.

– Выстрел… – простонала она. – Теперь я умру.

Олег с нетерпением начал вокруг неё суетиться, пытаясь поднять. Наконец он взвалил её на руки и семенящим бегом двинулся в том направлении, откуда пришёл, ни на минуту не умолкая:

– Ну что ты, милая, ты не умрёшь… Держись! Ты главное сознание не теряй! Потерпи немного… Достанем мы эту пулю… Я ж по образованию – ветеринар! С твоей матерью так получилось, потому что ветеринара не было рядом… А у тебя он есть – свой собственный. И с птицей я работал, не сомневайся! Один раз тукана даже лечил. – Олег сквозь слёзы засмеялся.

– Я тогда и месяца не проработал… – начал он вспоминать. – Думаю, кого это он мне тащит в коробке? А там, представляешь, тукан! Так я его вылечил – пришлось, конечно, созваниваться с опытным ветврачом. А потом… – Олег остановился и перераспределил вес ноши в напряжённых руках. – Потом Сёма втянул меня в ветаптечный бизнес. Но ты не думай, что я забыл, как это делается… Достанем мы твою пулю! – Он различил виднеющийся в тумане бледный огонёк и со своей ношей направился к дому. – Ну вот и пришли!

Мужчина запыхался и вспотел, осталось только взобраться на ступеньки. С силой пнув ногою дверь, он занёс Птицу в избу и уложил на лежанку. Она тяжело дышала, находясь в сознании. Олег устроил раненое плечо повыше и укрыл женщину по пояс своим одеялом.

– Я сейчас! – Он покрутился по избе. – Да где же это?..

      Затем помчался в баню, наложил на камни самых тонких дров и щепок, разжёг их и поставил на них два ведра, в каждом по одной трети воды. На улице к этому времени рассвело. Мужчина вернулся в дом, подбежал к Птице и разорвал на ней платье в районе плеча. Он осмотрел рану, продолжая приговаривать:

– Стреляли наверняка с большого расстояния – пуля на излёте. Ты только потерпи ещё немного. – Он разорвал простыню на широкие полосы, отнёс их в баню и закинул в горячую воду. Затем подложил в огонь под вёдра поленьев. Олег снова вылетел на улицу и отломил на кусте две подходящие тонкие ветки. Вернувшись с ними в дом, он заточил их ножом. После этого он тщательно вымыл руки с мылом, а покипевшие бинты развесил в доме, чтобы они охладились.

– И зачем я выпил весь самогон… – приговаривал бывший ветеринар. – Как бы он сейчас нам пригодился!

Когда всё было готово, он хотел вложить ей в зубы деревянную ложку, но Птица отвернулась. По выражению её лица было понятно, что она не боится боли, возможно чувствительность в ней давно притупилась. А может её и не было вовсе?

Он проделал операцию с помощью заточенных палок. Пуля со звоном упала в ржавую консервную банку. Наложив на рану тампонаду из остывших бинтов и сделав повязку, он укрыл Птицу по плечи одеялом и поднёс к её губам стеклянную банку с отваром из трав.

– Выпей! – Мужчина приподнял ей голову. Она слегка пригубила, жидкость струёй побежала по щеке. Олег промокнул её концом одеяла. – Как всё просто: сначала ты лечишь меня, а теперь я тебя.

Птица утомлённо приоткрыла глаза, она моргнула – это говорило о том, что она с ним согласна.

Весь день Олег следил за её состоянием. Он размочил в травяном отваре засушенные листья, которые Птица раньше прикладывала ему к ранам, и когда пришло время менять повязку, начал подкладывать их. Использованные бинты он застирывал в бане, кипятил в ведре и развешивал сушить в доме, возле печи. Птица много спала, она совсем выбилась из сил.

Олег ощутил в себе полную беспомощность – ловить дичь он не умел. В результате он смастерил лук, используя пацанский дворовый опыт и предварительно потренировался возле дома. Тетиву несколько раз пришлось перетягивать, пока он не добился нужного результата. Затем он отправился на охоту. Главное правило, которое он себе объявил – не лезть в дебри, чтобы не заблудиться. Ему пришлось периодически оставлять метки. Лес теперь он оценивал с позиции съедобное-несъедобное. Он бродил вокруг стволов и осматривал всё. Ему попадались тощие длинноногие грибы – Олег не рискнул их рвать: вид у них был несъедобный.

После тщетного блуждания, охотник осознал, что от него слишком много шума и весь лес уже в курсе, что он здесь бродит, поэтому решил затаиться и выжидать. Мужчина прислонился спиной к стволу удобно расположенного дерева, поглядывая по сторонам. Выжидания не прошли даром: через некоторое время в его обзор попал заяц.

Олег понимал, что, если он не достигнет цели с первого раза, второго не будет – заяц попросту, учитывая его сноровку, от него ускользнёт. Он бесшумно прицелился и, собравшись с духом, отпустил тетиву.

– Попал! – выкрикнул Олег.

Конспирация теперь была не нужна, на сегодня им хватит.

Он притащил зайца во двор и разделал. Ценным было всё, мужчина тщательно выбрал потроха, промыл вместе с разрубленными кусками и поставил всё на огонь, после чего занялся чисткой корня лопуха.

Во второй половине дня Птица проснулась, Олег услышал, как она переворачивается на другой бок. Он отлил бульон, бросил в него кусок варёной зайчатины и медленно подошёл, неся в руках горячую миску.

– Давай-ка приподнимемся и поедим, – сказал он.

Птица не отрывала глаз от стоящей рядом миски, когда мужчина помогал ей менять положение.

– Откуда мясо? – теперь в свою очередь спросила она.

Олег заулыбался.

– Я времени даром не терял.

Он начал кормить её с ложки.

День постепенно подходил к концу. Керосин весь закончился, и лампа больше не горела. В отсутствии луны было слишком темно и ничего не оставалось, как лежать на кровати и думать. Олегу показалось, что Птица спит, отвернувшись к стене, но к своему удивлению он услышал тихий голос:

– Ты правда ветеринар?

Он сразу понял, что никакого сна и в помине не было. Мужчина приподнял голову.

– Ну ветеринар…

Она продолжила не сразу – всё это время он терпеливо ждал.

– Если ты ветеринар, можешь отрезать мне крылья?

Олег снова приподнял голову, застыв с обескураженным выражением лица. Затем откинулся на подушку и заговорил после затянувшейся паузы:

– Не понимаю, зачем тебе это…

– А что тут понимать? Отрежь и всё.

– Я не буду этого делать.

– Почему?

Его тяжёлое дыхание казалось слишком громким в таком звенящем затишье. Вместе с ним острый слух Птицы улавливал оглушительное биение его сердца.

– Почему?!

Олег не выдержал и завёлся:

– Ты сама хоть понимаешь, чего предлагаешь? Что значит: отрежь крылья? А если я тебя попрошу: отпили мне голову?

– Ну ты сравнил! От этих крыльев у меня одни проблемы, они мне только мешают…

– А знаешь, у меня от моей головы сколько проблем? Знаешь, как она мне мешает? Не то слово… Ногам покоя нет! – Он сел на кровати. – Как тебе вообще такое в голову пришло?!

– Ты же сам сказал, что ветеринар… Сказал, что тебе пулю достать – раз плюнуть!

– Я сказал?! – Олег встал и начал ходить по дому, загораживая окно от последнего, едва уловимого источника света. – Да какой я к чёрту ветеринар?! Я проработал всего-то несколько месяцев. И сам ни разу не оперировал, а только ассистировал. И то… это было сто лет назад – я уже всё забыл.

Он успокоился и присел рядом с ней.

– У тебя шок. Ты несёшь всякую ерунду от шока, из-за ранения. Вот подлечишься, и всё пройдёт. А без крыльев как ты будешь летать? Если бы ты не могла летать, разве спасла бы меня тогда?

– Ты зря здесь остался… Если бы меня убили, тебя бы никто не переправил обратно.

– Так правильно сделал, что остался! Если бы меня не было здесь, кто бы тебя нашёл на том дереве и сделал операцию?

– Если б ты остался один, то мог бы здесь не выжить в одиночку.

– Если б не выжил я – не беда. Таких, как я, знаешь сколько? А ты такая одна. Возможно последняя и единственная – вымерший вид, под охраной… Ты хоть понимаешь?

Она смотрела из темноты и у неё перед глазами ясно вставали картины, возникающие в подсознании. Это был не сон, это было видение: крылатые люди в лёгкой светлой одежде смотрели на неё из глубины веков, затем они по очереди поворачивались и уходили в даль. Она провожала их взглядом до тех пор, пока не скрылся последний. Птица оглянулась по сторонам: она стояла одна возле дворца на берегу моря, а вокруг не было ни души.

В дверь ударил с силой шквалистый ветер, зашумели склоняющиеся деревья. Она внезапно очнулась и пробежала глазами по слепящей темноте. Олег по-прежнему сидел рядом, расписывая её уникальность в этом мире. Птица отвернулась к стене, укрывшись одеялом.

С первыми лучами солнца Олег проснулся после очередного кошмарного сна и сразу заметил, что лежанка опустела. Он оделся и вышел из дома. Траву покрывал первый снег. Птица стояла к нему спиной и смотрела на лес. На ней было другое, простое чёрное средней длины платье, на плече по-прежнему была повязка, захватывающая руку, согнутую в локтевом сгибе. Её волосы трепал холодный ветер, они ложились ей прямо на лицо. Мужчина подошёл и встал рядом. Он начал смотреть в ту же сторону на красоту могущественного леса.

– Я обещала не давить на тебя, но мне придётся… – Она убрала с лица волосы. – Когда я немного окрепну, сразу отнесу тебя обратно.

Олег заторможено кивнул. Он понял, что в этот раз она без сомнений это сделает, не дожидаясь его одобрений. Рано или поздно лес всё равно бы его прогнал, он здесь чужак, ему здесь не место. Дикая природа далеко не безобидна, она жестока и беспощадна. Происходит взаимное вытеснение: современная цивилизация уничтожает дикую природу, а та с лёгкостью губит некрепкого цивилизованного человека, не приспособленного к жизни в её среде. В этих местах с ним может случиться столько всего, что никакие листья и отвары не помогут.

– Пойду заварю чаю, – спокойно произнёс Олег, возвращаясь в дом.

Несколько дней они лишний раз старались не покидать избу, поддерживая огонь в печи. На улице стало морозно не только ночью, но и днём. Время еле тянулось в коротком молчании, либо быстро пробегало в продолжительных беседах. По вечерам они в сумерках кололи орехи за столом. За окном моросил ледяной дождь, сменяющийся мокрым снегом.

– Что будешь делать, когда вернёшься?

Олег вначале подумал, прежде, чем ответить.

– Разберусь с врагами.

– А дальше?

Он снова задумался, расколачивая очередной орех.

– Дальше начну строить жизнь заново.

Орех попался горький и Олег его выплюнул.

– В лесу бы это не сработало. Здесь можно строить жизнь только один раз. А если встретился с врагом, тем более преобладающим по количеству или силе, то значит настал конец.

За столом воцарилось молчание. Олег для себя решил, что будет избирательнее в выборе друзей и женщин.

Птица начала вылетать, приблизился момент расставания. Когда выдался удачный по погоде вечер, она объявила, что в эту ночь отправит его обратно.

Глубокой ночью Олег собрался и крепко подпоясал волчью шубу, чтобы не продувало во время полёта. Ветра почти не было. Птица ждала его на крыльце, обнимая себя руками.

– Где ты поставишь меня на землю? Тебе же нельзя лететь над городом… – Жилец закреплял на голове капюшон фиксирующей повязкой.

– Там, где его начало. Дальше будешь добираться самостоятельно.

Олег вдруг подумал – кого он сейчас больше напоминал: спортсмена или диверсанта? Нет, он больше походил на неуклюжего птенца, которого птица-мать скоро понесёт обучать первому вылету из гнезда.

Птенец собрался с духом и сделал глубокий вдох. Он вспомнил свой первый перелёт на самолёте: идёшь по ковролину, располагаешься в мягком кресле, стюардесса подносит обед. Продуманы все удобства для комфортного полёта, но страх всё равно пробегает по телу, сковывает каждый нерв… Из динамика слышится: пристегните ремни!

Хозяйка леса обвила его руками и понесла над бескрайним чёрным морем леса. Никакого страха, одно лишь безмятежное спокойствие. Промозглый ветер обжигает оголённую кожу лица, хлещет по щекам, пробивается под шкуру. Демоны наблюдают снизу – они не шепчутся, а покорно молчат. Он больше не потревожит веками сколоченный уклад их существования.

      Вдалеке промелькнули огни поселений, расположенных возле реки. Несмотря на ранение, её руки по-прежнему были сильны. В жизни она их часто использовала, когда перемещалась с дерева на дерево.

Наконец показалась большая светящаяся масса – то были огни города. Чёрное море леса осталось позади, внизу появились квадратные поля. Пролетая над последним полем, Птица стала стремительно снижаться к земле, или земля стала приближаться к ним – ощущение было одинаковым. Ноги Олега коснулись грубой щетины скошенных злаков, покрытой инеем. Это было открытое пространство, со всех сторон окружённое берёзовыми посадками.

– Ну что ты стоишь? Иди к своим! – выкрикнула Птица и слегка отошла назад.

Олег откинул меховой капюшон, растерянно осматриваясь по сторонам. Он не спешил, он немного мялся.

– Я как представлю, что ты опять одна будешь жить в той избушке… – произнёс он. Глаза у него стали влажными, но в темноте это было не видно.

– Ничего, я давно привыкла. – Птица не отводила обеспокоенного взгляда.

– Ты перевернула мою жизнь, мудрая сова… У меня такое чувство, будто я сейчас теряю своего ангела-хранителя.

      Она постояла ещё минуту и наконец произнесла:

– И ты был моим ангелом… – Женщина отступала всё дальше и дальше.

– Ну хватит! Не надо этих слов! – крикнула она с надрывом. – Прости! Я должна лететь!