Аттракцион мусорного ведра

– Аврал. Вызвали, – соврала я, не моргнув глазом, и, просочившись, влетела на кухню.

– Мы у тебя в гостях. А ты не удосужилась даже приготовить обед, – возмутилась Феодулия Марковна.

Я оторопело уставилась на женщину. Она меня за домработницу держит? Да, я согласилась на то, чтобы они пожили у нас, пока будут делать ремонт, но это не значит, что я буду их обслуживать. В конце концов, у меня есть своя жизнь.

– Федька, отстань от девочки. Пусть гуляет, пока молодая, – вкатилась в кухню Перпетуя Арнольдовна на скейте.

Я во все глаза уставилась на нее. Следовало бы сделать замечание, что не стоит кататься по дому, чтобы не подавать плохой пример детям, но у меня онемел язык. Перпетуя Арнольдовна была одета в прозрачное платье, под которым угадывалось кожаное нижнее белье.

– Мама, не называй меня Федей! – заорала Феодулия Марковна.

– Что тут происходит? – ворвался в кухню Макс.

– О, пожалуй, я поеду отсюда, – ретировалась из кухни Перпетуя Арнольдовна, прихватив со стола банку с фантой.

– Твоя подружка шляется целый день непонятно где, а гости предоставлены сами себе. Я целый день ничего не ела, – пожаловалась ему Феодулия Марковна.

– Почему? – не понял Макс.

– Потому что Саша ничего не приготовила! – рявкнула она.

– Саша не обязана ничего готовить, – мягко возразил матери Максим.

Феодулия Марковна разгневанно повернулась ко мне.

– Это ты научила Максима перечить матери? – уперла она руки в бока.

Я поперхнулась от такого заявления.

– Ничему я его не учила.

– Мама, прекрати, – начал злиться Максим.

– Запомни, если хочешь заполучить мужчину, всегда следует подружиться с его матерью! – заявила она мне, не обращая на сына внимания.

– Я не собираюсь никого заполучать, – отрезала я.

– Мама! – взвыл Макс.

– Сейчас вернутся Ксюша и дети. Мне необходимо приготовить ужин. Кажется, вы говорили, что тоже голодны, – холодно заметила я.

Развернувшись и открыв холодильник, я показала, что спор окончен. Когда вернулись родные, у меня уже были готовы котлеты, пюре и овощной салат, а в духовке пеклись булочки с корицей, рецептом которых со мной поделилась Аделаида.

– Сашка, мы вернулись! – радостно крикнула с прихожей Ксюта.

– Здравствуйте, – я услышала голоса детей и бросилась к ним.

В коридоре стояли Макс, Перпетуя Арнольдовна и Феодулия Марковна. Дети и Ксюша с недоумением рассматривали разномастную компанию.

– А я тебя помню, – ткнул пальцем в сторону Макса Тимофей. – Ты друг моей мамы.

– Верно, – очаровательно улыбнулся Максим. – А это моя мама – Феодулия Марковна.

– Дуля? – переспросила Юлька с удивлением.

Макс оглушительно захохотал, а Феодулия Марковна надулась, словно воздушный шарик, и процедила:

– Нет, девочка. Меня зовут Фе-о-ду-ли-я, – членораздельно произнесла она, – Марковна.

– А я Перпетуя Арнольдовна, – вышла вперед женщина, – бабушка Макса, но даже не вздумайте меня так называть.

Дети во все глаза рассматривали старушку, но не проронили ни слова.

– Хотите, научу вас гонять на скейте или байке? – подмигнула она.

– Да! – задохнулись они от восторга.

– Никакого байка, – поспешно вклинилась я.

– Разберемся, – заговорщицки прошептала Перпетуя Арнольдовна детям. – Как вас зовут?

– Я Юлька.

– Я Тимофей, можно Тимка.

– Меня зовут Ксюша. Я сестра Саши, – отмерла моя сестрица, недоуменно взглянув на меня.

– Саша, а что случилось с нашей гостиной? – поинтересовалась Юлька, зашедшая туда бросить свои вещи.

Я только сейчас вспомнила, чем занимались Феодулия Марковна и Перпетуя Арнольдовна. Заинтересованная вопросом девочки, я вошла в помещение и онемела. Вдоль стены было натянуто белое полотно, на котором висели семейные снимки гостей. Я ошарашенно рассматривала преобразившуюся комнату. Мои домашние не менее заинтересованно рассматривали чужие фотографии. Особенно их поразили снимки голого карапуза, в котором угадывались черты Макса. Я скосила глаза в его сторону и увидела, как он слегка покраснел. Спокойно, Саша, спокойно. Это все временно.

– Семейный архив, – гордо вскинула голову Феодулия Марковна.

– Мама, что ты творишь? – зашипел у нее над ухом Максим.

– Тебе что-то не нравится? – с вызовом спросила она.

– Идем ужинать, – тихо вздохнула я, прерывая начинающийся спор.

Ужин прошел вполне сносно. Дети вовсю болтали с Перпетуей Арнольдовной. Кажется, она покорила их сердца своей ребячливой непосредственностью. Феодулия Марковна не проронила ни слова (за что ей огромное спасибо) и, прикончив содержимое своей тарелки, отправилась в спальню. Макс тоже поблагодарил за еду и, сославшись на неотложные дела, скрылся в кабинете. Дети убежали в гостиную играть в приставку с Перпетуей Арнольдовной.

Когда мы с Ксюшей остались одни, я пробормотала:

– Прости, что не сказала сразу. Не хотела портить вам выходные.

– Надолго они к нам? – задумчиво протянула она.

– Примерно на месяц, – вжала я голову в плечи в ожидании расправы. – Их квартиру затопили соседи, и требуется время, чтобы привести все в порядок.

– Ну что ж, – серьезно взглянула сестра и рассмеялась, – прорвемся.

У меня камень свалился с души.

– Как у тебя продвигаются отношения с Максом? – вдруг спросила сестра.

– Никак, – пожала я плечами и рассмеялась. – Жить вместе мы начали раньше, чем встречаться.

– Только приданое слегка смутное? – захихикала Ксюша.

– Ты о чем? – опешила я.

– О его родственниках и их интерьерных вкусах, – веселилась моя сестрица.

– Боюсь, что с его матерью я никогда не смогу наладить отношения. Меня пугает, что эта женщина пытается всех подмять под свое мнение. А вот Перпетуя Арнольдовна вызывает во мне нервную дрожь. Я уже начинаю привыкать к ее экстравагантному гардеробу, но то, что в голове у нее свищет ветер, вызывает здравое недоумение, – поежилась я.

– Я сейчас представила, что вы с Максом поженитесь, и мы будем жить такой семьей не месяц, а всю жизнь, – Ксюша растянула губы в озорной улыбке.

– При таком раскладе я никогда не выйду замуж за Макса, – возразила я.

– Успокойся, я шучу. А как ты их разместила?

– Макса в кабинете, а Перпетую Арнольдовну и Феодулию Марковну в Юлькиной спальне.

Ксюша звонко рассмеялась.

– Жди расправы от Юльки, – подмигнула она.

Я не успела ничего ответить, как в кухню вихрем влетела девочка и прошипела:

– Почему мы с Тимкой опять должны жить в одной комнате?

– Это временно, – устало отмахнулась я.

– Так и поселила бы их в своей спальне. Я хочу жить отдельно, – топнула ногой Юля.

– Вырастешь, купишь свой дом и живи, – пожала я плечами.

– Так нечестно! – завопила девочка.

– Юля, хватит! Поживете опять вместе. Ничего страшного, – осадила ее Ксюта, уловив мое и без того мрачное настроение.

Девочка вылетела из кухни, громко хлопнув дверью.

– Вот и расправу пережили, – весело заметила Ксюта.

Глава 4

Москва встретила меня удушающей жарой. Лето в этом году бьет рекорды. В июне не было ни одного дождливого дня, и, судя по всему, в июле их тоже не предвидится. Изнывая от духоты, я добежала до ближайшего магазина и купила бутылку минералки. Осушив сразу полбутылки, кинулась к метро и вскоре уже стояла у дверей подъезда нужного мне дома. Я решила подождать, пока кто-нибудь войдет или выйдет. Звонить в квартиру принципиально не стала, надеясь на эффект неожиданности. Каюсь, хотела увидеть выражение лица Светланы, когда она откроет дверь и увидит меня.

Ждать долго не пришлось. Дверь распахнулась, и на улицу выбежали два мальчика с самокатами в руках. Я прошмыгнула внутрь и поднялась на седьмой этаж. Помявшись, позвонила в дверь. Та открылась, предъявив взору женщину лет шестидесяти. Несмотря на возраст, она сохранила величавую осанку. Волосы, выкрашенные в каштановый цвет, волной спадали на плечи, оттеняя яркие карие глаза. Могу поспорить, в молодости у нее не было отбоя от кавалеров.

– Вы к кому? – устало спросила она.

– К Светлане, – помявшись, ответила я ей.

– Хорошо, что хоть кто-то пришел попрощаться, – вздохнула женщина.

Я непонимающе посмотрела на нее.

– В каком смысле попрощаться? – наконец решилась спросить я.

– Как? – ахнула она. – Вы не в курсе?

– Вы о чем?

– Света вчера погибла, – ответила женщина, и на ее глазах выступили слезы.

– Как? – воскликнула я.

Я только сейчас заметила, что на собеседнице было черное закрытое платье в пол. Тонкая ниточка, ведущая меня к правде, оборвалась. Я, конечно, сочувствую женщине, потерявшей сестру, но что мне делать дальше? Как быть? Может, стоит попробовать аккуратно узнать у нее, что за человек была Светлана?

– Проходите. Нечего на пороге стоять, – пригласила женщина. – Вас как зовут?

– Александра.

– А меня Мария, – кивнула она. – Я сестра Светы.

Мы прошли на кухню, где царил грандиозный беспорядок.

– Не обращайте внимания, – махнула Мария рукой в сторону горы немытой посуды. – Я только начала наводить порядок.

– А как Светлана погибла? – тихо спросила я.

– Ее вчера сбила машина и скрылась с места преступления. Свидетелей нет, и полиция сказала, что тяжело будет найти убийцу, – зло ответила она, доставая из холодильника початую бутылку коньяка.

– Шанс все равно есть, – попыталась я успокоить женщину.

– Давайте выпьем за упокой ее души, – отмахнулась та, разливая огненную жидкость по рюмкам на ножке.

Я практически никогда не употребляю столь крепкие напитки. От них мне всегда хочется спать, но отказать Марии я не могла. Это последняя ниточка, ведущая к правде. Поэтому я с готовностью воскликнула:

– Давайте!

Мария достала из холодильника палку копченой колбасы, сыр и хлеб. Она нарезала все толстыми кусками, так и подав на разделочной доске.

– За упокой, – подняла она рюмку и лихо опрокинула в себя ее содержимое.

Я последовала ее примеру и почувствовала, как коньяк обжигает горло. Невыносимо захотелось выплюнуть содержимое обратно вместе с желудком, поэтому я схватила ломоть сыра и моментально его проглотила, даже не удосужившись как следует разжевать.

– Хорошо пошла, – даже не поморщилась женщина.

– Расскажите, каким человеком была Светлана, – попросила я.

Лицо Марии исказила злая гримаса. Я поразилась такой реакции.

– Злым, требовательным и бездушным, – выпалила женщина.

Я слегка опешила. Мне странно было услышать такой ответ от человека, только что потерявшего сестру.

Мария вновь разлила коньяк и лихо опрокинула рюмку. Я слегка помялась и, пока женщина отвернулась, чтобы взять полотенце, быстро вылила жидкость в стоящий на подоконнике фикус. Надеюсь, бедному цветку не придет скорая кончина от этого пойла. Коньяк явно был паленый и не имел никакого отношения к благородному напитку.

– Зачем вы так о сестре? – недоуменно спросила я. – Мне кажется, она была неплохим человеком, – помявшись, добавила я.

– Да что ты знаешь о ней? – воскликнула женщина.

– Практически ничего, – пожала я плечами.

Удивительно, но Мария даже не удосужилась спросить, кто я такая, кем прихожусь ее сестре и с какой целью явилась. Она вновь налила коньяк в рюмки и, быстро выпив, наполнила еще раз.

– Я все детство от нее страдала, – поджала губы Мария.

– Может, вы преувеличиваете? – подлила я масла в огонь.

– Нет! – рявкнула женщина.

Ее глаза запылали ненавистью, и она зло уставилась на меня.

– Хочешь знать, как мы жили?

Я неопределенно пожала плечами, но Марии и не требовалось согласие. Щеки женщины раскраснелись, и она, опустошив очередную рюмку, отодвинула бутылку и принялась вываливать на меня информацию.

Мария появилась на свет, когда Светлане исполнилось два года. Их отец Игорь жил на работе и участия в воспитании детей не принимал. Он мог прийти домой раз в неделю и, быстро пообедав, вновь уехать. Трудился он ученым в НИИ и зарабатывал вполне прилично, что позволяло их матери Анне не работать и заниматься детьми. Маша быстро поняла, что сердце матери принадлежит только Свете. Ей всегда было безразлично, чем занимается младшая дочь, все внимание было сосредоточено только на старшей. Возможно, сказалось то, что Светлана была долгожданным ребенком. Аня долго пыталась забеременеть, и у нее это получилось только спустя семь лет. Машу женщина не планировала рожать. Она всегда хотела лишь одного ребенка, но когда узнала, что беременна, все сроки для аборта уже прошли.

Маша росла беспроблемной девочкой. Поняв в раннем возрасте, что матери нет до нее никакого дела, пыталась завоевать ее любовь хорошим поведением, отличными оценками в школе и бескомпромиссной покладистостью.

Светлана была полной противоположностью сестре. Она грубила матери, не считаясь с ее мнением. В дневнике у девочки были сплошные двойки, а поведение выходило за грань дозволенного.

Когда Свете исполнилось тринадцать, она начала курить, могла не прийти ночевать домой и водила дружбу с местными хулиганами. Аня закрывала глаза на выходки старшей дочери и покупала ей очередную обновку. Только так она могла найти компромисс в любом споре с дочерью. Машеньке новую одежду покупали лишь на день рождения. Вся остальная ее одежда, обувь и игрушки принадлежали раньше Свете. Все, от чего та отказывалась, переходило к младшей сестре и часто в очень плохом состоянии. Но Маше не могло даже прийти в голову спорить с родителями. В отличие от старшей дочери, Аня наказывала Машеньку по всей строгости. В ход шел отцовский ремень при любой провинности. Светлана же даже не была знакома с этим предметом.

Сладости и фрукты в семье покупались исключительно для Светы. Маша же получала только то, что не доела сестра. Старшая сестра всячески пыталась задеть младшую, чтобы той влетело по первое число. Если Маша жаловалась маме, что Света ее ударила, она в лучшем случае слышала в ответ: «Ты сама виновата» – а в худшем могла получить по шее за кляузничество. Отцу девочка тоже не могла пожаловаться: в те редкие моменты, когда тот бывал дома, он запирался в своем кабинете, никого не пуская внутрь. Несмотря на такое отношение, Маша искренне любила своих родителей и не могла понять, почему является для них пустым местом. Девочка старалась изо всех сил произвести на них впечатление: отлично училась, занималась в нескольких кружках, участвовала в конкурсах и олимпиадах, занимая победные места. Но ни мать, ни отец не обращали никакого внимания на достижения младшей дочери.

Всей семьей они собирались только на Новый год и на день рождения Светы. В такие дни Аня предупреждала младшую дочь заранее: «Только попробуй испортить праздник, сидеть не сможешь неделю».

И это были не пустые угрозы. Когда Машеньке было тринадцать, она влюбилась в своего одноклассника. Мальчик ответил взаимностью и пригласил Машу на свидание. Об этом узнала Света и донесла информацию матери, знатно приукрасив. Аня не стала разбираться, что Маша только гуляла с мальчиком за руку, и у них не было даже первого поцелуя. Она схватила ремень и отстегала младшую дочь так, что девочка две недели не смогла посещать школу. «Хочешь в подоле принести и на нас крикуна повесить? – не сдерживаясь, орала Анна, размахивая ремнем. – Не быть этому. Скажи спасибо, что тебя кормим и одеваем».

«Добрая» родительница отлупила дочь, попав даже по лицу. Светлана только смеялась над синяками сестры и всячески над ней подшучивала. Сама же она начала гулять с мальчишками намного раньше, и одними поцелуями под луной дело не заканчивалось. Аня прекрасно знала об отношениях старшей дочери с парнями и всячески ее поддерживала, зазывая этих кавалеров домой.

Когда Свете исполнилось шестнадцать, она начала встречаться с юношей, который слыл главарем местной банды, и мать только обрадовалась, что ее старшая дочь будет под охраной сильного парня. К тому времени их отец умер, и Аня хотела, чтобы в семье вновь появился мужчина.

Дима был старше Светы на пять лет, поэтому мать уходила из дома, чтобы молодой паре было где уединиться, и приказывала младшей дочери не являться домой до темноты. Через полгода они решили жить вместе, на что Аня дала свое согласие, но с одним условием: они живут с ней. Женщина не хотела расставаться с любимой дочерью и готова была ради этого обслуживать молодого зятя.

Вот только прожили они вместе недолго. Буквально через пару месяцев Дмитрия посадили за незаконный оборот наркотических средств. Светлана была на грани истерики. Дима – единственный человек, которого она любила по-настоящему. Ни к отцу, ни к сестре, ни даже к матери девушка не испытывала этого чувства. Видя, как убивается старшая дочь, Аня принялась организовывать передачи несостоявшемуся зятю и выбивать свидания для Светы, давая неимоверные взятки.

Осудили парня на два года. Света и Аня всячески поддерживали парня и встречали его с зоны с распростертыми объятиями. Он вновь поселился в их квартире. И спустя несколько месяцев опять попал на зону: в этот раз за воровство. Ему дали три года. Светлана, узнав об этом, хотела покончить с собой. Аня всячески успокаивала старшую дочь и говорила, что все будет в порядке. Младшую же она только обвиняла в том, что она никак не поддерживает сестру. После очередного такого обвинения девушка не выдержала, собрала свои вещи и сбежала из дома. Она только окончила школу и получила аттестат с одними пятерками. Устроившись работать уборщицей, девушка сняла комнату и осенью поступила в медицинский институт. Маша мечтала стать врачом.

– Как думаешь, сколько раз мне позвонила сестра, чтобы узнать, как я устроилась? – гневно уставилась она на меня.

– Нисколько? – неуверенно спросила я.

– В точку, – расхохоталась женщина.

– Мать тоже не удосужилась узнать, как вы? – спросила я.

– Мать? – выпалила Маша. – Я все детство хотела добиться ее любви, но она жила только Светой. Когда я сбежала из дома, она позвонила и обвинила меня в том, что я бросила их в тяжелой ситуации. Вот только расти без матери при живой матери не лучше. Я сказала, что не виновата в том, что посадили Дмитрия. Не я заставляла его воровать. А она ответила, что раз я такого мнения, то я больше ей не дочь. Вот только я никогда ею и не была, – грустно закончила женщина.

– И после этого вы больше не общались? – поинтересовалась я.

– Со Светланой нет, а с матерью лишь один раз.

Мария смогла реализовать свою мечту и стала врачом. Однажды, вернувшись после тяжелой смены, женщина застала звонок домашнего телефона. Даже не разувшись, она взяла трубку и присела на стул в прихожей.

– Алло.

– Доченька? – раздался слабый голос мамы.

Первым порывом Маши было бросить телефон. Она не разговаривала с матерью двадцать лет и думала, что больше никогда не услышит ни ее голос, ни Светин. Она совершенно не жалела, что так получилось. Вырвавшись из дома, она наконец-то смогла почувствовать себя свободным человеком, которому не надо никому и ничего доказывать. Поэтому звонок вернул ее во времена детства и резанул ножом по сердцу.

– Не бросай, пожалуйста, трубку, – попросила Аня.

– Ты не звонила мне двадцать лет, – упрекнула ее дочь. – Зачем я тебе понадобилась?

– Я умираю. Возможно, уже сегодня меня не станет. С каждым днем мне становится все хуже, – пробормотала женщина глухим голосом.

– А где же Светлана? – хмыкнула Маша.

– Мы редко видимся, – грустно отозвалась женщина. – У нее своя семья и заботы.

– Мне жаль, – иронично выпалила Мария. – Что тебе от меня нужно?

– Машенька, доченька моя, прости меня за все плохое, что я тебе сделала, – заплакала Аня.

– А что ты хорошего для меня сделала? – хмыкнула Маша. – У тебя всю жизнь была лишь одна дочь – Светлана, поэтому Бог тебе судья. Не звони мне больше.

Маша бросила трубку и разрыдалась. Только сейчас она осознала, что так и не простила мать за свое детство, и сделать этого не сможет, как бы ни старалась.

– Больше мы не разговаривали, – вздохнула Мария.

– Вы жалеете об этом?

– Нет, – устало прикрыла глаза женщина. – Аня действительно никогда не была моей матерью и так и не смогла ею стать.

– Почему же Светлана бросила свою мать, которая так много для нее сделала? – спросила я.

– Не знаю, – безразлично пожала женщина плечами. – Я не знаю, как сложилась их жизнь с Дмитрием. Знаю лишь, что они долго прожили вместе, но так и не расписались. Даже где он сейчас, мне неведомо.

– Маша, а у Светланы были близкие подруги? – тяжело вздохнув, спросила я.

– Подруги? Она никогда не умела дружить. Все должны были ей подчиняться. А это не каждому понравится, – хмыкнула Маша и задумалась. – Хотя, вы знаете, она дружила с нашей соседкой по лестничной клетке Людой, но общались ли они после того, как я уехала из дома, не знаю, – развела она руками.

– Как мне ее найти? – осторожно поинтересовалась я.

– Я знаю только тот адрес, где она жила с нами по соседству, – пожала Мария плечами и назвала адрес.

– А это чья квартира? – обвела я взглядом пространство.

– Теперь моя. После смерти Светы по закону я наследница. Хоть какая-то польза от Светки, – улыбнулась женщина.

Мне стало противно. Так радоваться при незнакомом человеке. Пожалуй, здесь мне больше ничего не светит узнать. Мария не общалась со Светланой и не знает ничего об ее жизни. Теперь вся надежда только на подругу детства. Когда я уже стояла в коридоре и держалась за ручку входной двери, мне неожиданно пришел в голову вопрос.

– А как вы так быстро узнали о смерти Светланы, если не поддерживали с ней связь? – посмотрела я в глаза женщине.

На секунду мне показалось, что в них промелькнул страх. Или это все же было недоумение от неожиданного вопроса?

– Мне позвонили из полиции. У Светы при себе были документы, и полицейские установили родственников, – спокойно ответила Мария.

– Почему же они не позвонили Дмитрию? – поразилась я.

– Я тоже об этом спросила, – кивнула женщина. – Отсюда и узнала, что они не были расписаны и, естественно, о нем нет никаких упоминаний в базе. Поэтому и квартира по праву только моя, – зло добавила она.

– Ясно, – брезгливо поморщилась я. – До свидания.

– А зачем вы приходили к Свете? – неожиданно спросила Мария.

Я на мгновение растерялась.

– На работе попросили узнать, почему Света не вышла и не отвечает на звонки, – поспешно выпалила я.

– Понятно, – хмыкнула Маша.

Я быстро распрощалась с ней и вышла на улицу. После общения с этой женщиной мне захотелось помыться. Липкое чувство брезгливости покрывало все тело. Достав из сумки влажные салфетки, я вытерла руки и ощутила, что проголодалась.

Через дорогу стоял фургончик с уличной едой. Я подлетела к нему и заказала кофе и французский хот-дог. Коньяк, которым угостила меня Маша, выветрился и оставил после себя неприятные ощущения в желудке. Насытившись, я бросилась в метро и поехала по адресу, который дала Маша.

Блочная многоэтажка смотрелась убого. Когда-то здесь располагались неплохие квартиры, которые выдавали отличившимся сотрудникам заводов и НИИ. Сейчас краска облупилась, и здание потеряло былой лоск. Я поднялась на третий этаж и постучала в дверь. На стук выглянула девушка чуть старше двадцати лет. К ее ногам жался толстощекий бутуз лет двух.

– Вы из поликлиники? – спросила девушка, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Нет. Я ищу Люду, – ответила я, понимая, что моя собеседница никак не может ею быть.

– Здесь нет таких, – удивилась она.

– А кому раньше принадлежала эта квартира?

– Точно, – хлопнула себя по лбу девушка и рассмеялась. – Извините, сын заболел, и у меня голова перестала соображать. Людмила Кирилловна – это прежняя владелица квартиры.

– Как мне ее найти? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – безразлично пожала она плечами.

– Может, она оставила вам свой новый адрес, на случай если кто-то будет ее искать? – спросила я с надеждой.

– Нет, – покачала головой девушка. – Только номер телефона.

Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Можете мне его дать? – попросила я.

– А вы ей кто? – насторожилась она.

– Родственники попросили передать ей посылку. Я приехала, а здесь вы, – лихо соврала я.

– И где посылка? – нахмурилась девушка, глядя на мои пустые руки.

– Так в машине оставила, – рассмеялась я, чтобы сбросить нервное напряжение. – Мало ли никого нет дома, а она тяжелая.

– И то верно, – расслабилась девушка. – Подождите минутку.

Она принялась искать номер в мобильном телефоне. Буквально через минуту я была обладательницей нужной информации, но на мои звонки никто не отвечал. Сделав еще несколько попыток, я решила поехать домой и, дозвонившись до Людмилы, договориться с ней о встрече.

Электричка в Александровку была полупустая, поэтому я, удобно устроившись, прикрыла глаза и облокотилась головой об окно вагона.