Ведьма

Финбар Хокинс

Ведьма

Переводчик: Анастасия Маркелова

Редактор: Мария Брауде

Издатель: Лана Богомаз

Генеральный продюсер: Сатеник Анастасян

Главный редактор: Анастасия Дьяченко

Заместитель главного редактора: Анастасия Маркелова

Арт-директор: Дарья Щемелинина

Руководители проекта: Анастасия Маркелова, Диляра Абубакирова

Дизайн обложки и макета: Дарья Щемелинина

Верстка: Анна Тарасова

Корректор: Наталия Шевченко

Иллюстрации на обложке: Jaz Chiang

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Впервые издано в Великобритании в Zephyr, подразделении Head of Zeus Ltd

© Текст Finbar Hawkins, 2020

© Иллюстрации в макете Finbar Hawkins, 2020

Иллюстрация на обложке © Jaz Chiang, 2023

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2024

* * *

Книга, наполненная волшебством. Мрачная, захватывающая и динамичная. Великолепно сочетает в себе фантазию и реализм.

Энтони Макгоуэн,автор книги Lark

Будто сверкающий, драгоценный плащ опустился на мои плечи и я перенеслась во времена колдовства. Я не хотела, чтобы кончалась эта мастерски рассказанная история, которая так зримо отражает соперничество между сестрами.

Ясбиндер Билан,автор книги Asha and the Spirit Bird

«Ведьма» опутывает вас чарами и приковывает внимание – с первой до последней страницы. Это изумительно написанная история о горе и любви, о пугающей силе магии, о приключениях и о том, что позволяет нам выстоять посреди тьмы и вернуться домой целыми и невредимыми. Мощно, прекрасно и захватывает дух, как хищная птица в полете.

Джонатан Страуд,автор серии книг Lockwood & Co.

Смело, оригинально, сильно. Кровавая и правдивая история о любви, о гневе и мести, о войне и охоте на ведьм.

Джулия Грин,автор книги The House of Light

Достоверно написанная история двух сестер.

Фиона Нобл,The Bookseller

Я не могла оторваться от этой великолепной истории для подростков: колдовство, месть, женская сила – в ней есть всё.

Мел Дарбон,автор книги Rosie Loves Jack

«Ведьма» – редкое произведение. Эта книга гениальная и оригинальная, странная, мрачная и прекрасная одновременно. История о мести разворачивается в разрушенной войной стране, где царят подозрения и страх; история об искуплении, о сестринской любви и о силе магии.

Крис Вик,автор Girl.Boy.Sea.

Я влюбилась в эту книгу. В атмосферу, которую ощущаешь на каждой странице, в отношения между сестрами, в их неистовую преданность друг другу.

Эмма Кеннеди,автор серии книг Wilma Tenderfoot

Живая, мистическая, замечательно рассказанная история о юной девушке и ее самопознании во враждебном мире. Потрясающий дебют.

Кирсти Эпплбаум,автор The Middler

С самой первой страницы мое сердце было поймано, как на крючок, этой мрачной и захватывающей книгой о магии, любви и мести. «Ведьма» бушует и грохочет, как природная стихия.

Джули Пайк,автор The Last Spell Breather

Посвящается Салли, которая разожгла огонь.

«…И ведьмы есть черты, и ум твой так сметлив.

И ведьма, и не ведьма, но все же ведьма ты».

Николас Бретон,«Моя ведьма» (1617)

«Ворожею не оставляй в живых».

Книга Исход 22:18Библия короля Якова (1611)

– Где моя Дилли Ди, моя милая Дилли,Ты идешь ко мне, Дилли До?Скажи маме, где ты,Моя дорогая плясунья.– Я гоняюсь за кроликами, мама,За свежестью будущего дня,За дующим ветром,За солнцем, что улыбается, как я.– Тогда беги, Дилли Ди, Дилли До,Гоняйся за ними, если хочешь,Моя Дилли,Моя милая плясунья.

1

Я никогда не занималась колдовством.

По крайней мере не в то время.

Их услышала мать. Мать могла услышать, как квакает лягушка в миле от нас. Она могла зашептать черноголовку, что гнездилась на дереве. Мать знала старые обычаи, пришедшие издалека – из-за морей. И она хотела научить нас. Может, это и стало причиной всего, что случилось. Кровопролития. Смерти.

Когда мать подала нам знак, я их не заметила. Дилл показала мне:

– Вон, Ивлин, там, внизу!

Тогда я увидела их. Охотники. Мужчины. Всадники. Они приближались. Они знали нас.

И неважно, что мать лечила их. Исцеляла их скот. Помогала их детям появиться на свет. Они приближались как хищные звери. Они должны были поймать нас. Напуганные. Злые. Мужчины.

– Дилл, бежим!

Мы припустили со всех ног, наперегонки с ветром, и нашли мать, опершуюся на палку. Она впихнула мне в руки мешок. Мать была бледна, как березовая кора. Она не могла бежать. Ее нога была искалечена, вся в рубцах и напоминала криво выросший корень.

– Они близко! – Дилл потянула мать за собой.

Та лишь нагнулась и стерла грязь с ее щеки.

– Вот, возьми, моя Дилли Ди…

Она раскрыла ладонь Дилл и что-то в нее вложила. Что-то круглое, черное и тяжелое лежало на тонких пальцах Дилл. Камень Волчьего дерева. Гадальный камень матери. Потом она посмотрела на меня, строго.

– Ступай в ковен[1]. Найди мою сестру. Позаботься о Дилл. Давай же, иди!

Я помню это. Ее лицо – как смола, застывшая на древесной коре. Трещина рта. Пламя в глазах.

– Иви, поклянись, что всегда будешь присматривать за Дилл.

Ее лицо было суровым – от любви. Я слышала крики. Они приближались.

– Ради моей крови, твоей крови, крови твоей сестры… – Она толкнула меня. – Поклянись и иди, Иви!

И это теперь навсегда со мной. Ее рот, искривленный криком, ее ярость, обращенная на меня.

– Я клянусь, мама…

А потом я взяла Дилл за руку, и мы побежали.

Мы бежали к ближнему лесу. Как зайцы от собак. Так ведь ими они и были. Не мужчинами – псами, которые плохо пахнут и пускают слюни. Мы добежали до деревьев, когда я услышала вопль, который вонзился в меня глубоко, как нож.

Дилл хотела вернуться, но этому не бывать. Она тянула меня, пинала и царапалась. Мать снова закричала. Я помню этот крик – визг лисы, пойманной в силки.

– Иви, они делают ей больно… ИВИ!

Но я держала Дилл крепко. Она сжимала в руке камень матери так, что побелели пальцы.

– Тише, Дилл, – нас поймают.

Их было четверо. Они сломали ее палку. Порвали платье. Мать подняла руку к груди, пошатываясь на здоровой ноге, ее темные волосы развевались, глаза пылали, словно угли в костре.

И я поняла. Она увидела, что ее ждет.

И в тот же момент она увидела, что ждет их.

– Не троньте моих детей! – Ее голос, отдаваясь эхом, возносился к небу, которое смотрело на них. – Или, я клянусь, вы все… – Она показала на четверых, следивших за ней. – Вы все умрете!

Она была такой сильной, такой красивой, такой одинокой.

Тогда один из них подскочил к ней и ударил ее по лицу.

Как будто он ударил не ее – меня. Я едва не закричала от боли.

Мать упала.

Как же мне хотелось побежать к ней. Кинуться на них, порезать этих псов. Но у меня не было ножа. А их было слишком много. И я бы нарушила слово, данное матери.

Беги, Иви. Ради меня. Ради Дилл.

Моя сестра извивалась, как дикая кошка. Но я держала ее крепко, когда высокий повернулся в нашу сторону, словно почуяв запах. Я быстро потянула Дилл вниз, к земле.

– Мама, мама, мама… – всхлипывала она. Ее пальцы хватались за мои.

Внутри у меня все сжалось – так стыдно было, что мы прячемся. Я запомнила его, этого Высокого в его высокой черной шляпе. Он вскинул руку, словно для приветствия. Затем опустил, и его люди кинулись выполнять приказ. Смеясь, крича, они подняли мать, которая сопротивлялась изо всех сил.

Я не могла пойти. Их было слишком много.

Иви.

Они бросили мать на землю и вытянули ей руку. И самый толстый из них разбежался и прыгнул, как заигравшийся мальчишка. Он прыгнул и сломал ей руку. Этот звук… словно надломилась старая ветка в лесу, где мы прятались. Он сломал ей руку. И мать кричала и каталась по земле, а они смеялись. Эти псы, эти мужчины смеялись.

Они обступили мать. Я не могла ее видеть.

Прошу тебя.

Четверо мужчин.

Ради меня.

Они избивали ее.

Ради Дилл.

Снова и снова.

Уходи. Сейчас же.

И тогда я осознала.

Я не могла побежать к ней, но я могла проклясть их.

Так я и поступила. Прокляла их со всей своей яростью.

Не будет мне покоя, пока не отомщу.Вспять время поверну и свет я отыщу.И псы падут в грязи, и смерть рассудит их.Тогда лишь успокоюсь.

Я прижала лицо Дилл к своей груди, чтобы она не видела этих ударов.

Они кричали – им было весело. Они толкнули ее на землю. И все же мать поднялась на колени. Ее рука болталась, как паутина, порванная ветром.

– Мои дети!

Ее голос отдавался эхом – чтобы я слышала его впредь. Потом воцарилась тишина, и в этой тишине была мать, и мужчины, и мы, наблюдавшие за ними, и биение наших сердец.

Один из них выступил вперед. Он был совсем юн, еще не мужчина – мальчишка. Он поднял мушкет.

А мать подняла глаза на этого смельчака. И плюнула.

Он выругался, вздернул мушкет и выстрелил ей в голову. Она откатилась и застыла, не шевелясь, в грязи.

И мы поняли: мать мертва.

– Нет. НЕТ!

Дилл отталкивала меня, рыдала, но я зажала ей рот рукой. Она была тогда совсем крохой. Не очень-то сильной. Быстрой, как кошка, но легкой, как птичка.

– Ш-ш-ш – или нас схватят! – Боль искажала мой голос. – Тихо, Дилл… слышишь?

Слезы Дилл текли по моей руке, в ее глазах застыл крик. И все же она кивнула, дрожа.

Они стояли над матерью. Негромко переговаривались – мясники, оценивающие свинью. Некоторые поджали хвосты. Как псы. Как псы. Высокий толкнул смельчака, убившего нашу мать, и заорал:

– Ведьму должны были судить, малец! Мы еще не поймали ее детей!

Холод разлился по моему телу, по коже побежали мурашки. Они знали о нас, они искали нас.

Мальчишка заорал в ответ – он не боялся:

– Ты видел – она прокляла меня! Нужно убивать таких быстро, чтобы проклятье не сбылось!

Он плюнул на тело матери и пнул ее искалеченную ногу. Я боролась с желанием выхватить у Дилл гадальный камень, подбежать и расшибить ему лицо. Но я не могла, я не могла.

– Найти их! – Высокий повернулся к своим псам – к тощему, к толстому и к тому смельчаку. – Найти их сейчас же!

Нам пришлось бежать, мама.

Я прокляла их – и прокляла как надо. Все, чему ты меня научила, я вложила в это.

Высокий погнал свою свору к лесу.

Мы побежали что было духу.

Мы бежали ради тебя.

Мы бежали через темный лес, Дилл не отставала.

Хоть и была она крохой, но бегать умела так же быстро, как и я. Помню, как гонялась за ней и ее загорелые ноги мелькали в летних сумерках. Тогда мы бегали как сестренки, а не как зайцы, которые дрожат за свою шкуру.

Мы припали к ручью и, сложив ладони, жадно пили. Потом стояли в бегущей воде. Крики звучали в отдалении, не близко. Эти псы были медлительны.

Воробей вспорхнул на ветку над нами и закричал: «Сюда, сюда, сюда!» Дилл прислушалась, тяжело дыша. Ледяной ручей омывал наши ступни. Мы видели свое отражение в воде. Дилл – кожа да кости, бледнее утреннего молока, с черными и густыми, как гнездо грача, волосами. И я – повыше, щеки и руки покрыты веснушками, словно капельками коричневого дождя, волосы длинные и рыжие. Цвет гнева, как, бывало, говорила мать. И та песня, которую она пела мне, зазвучала в журчащей зеленой воде:

Иви Рыжая Коса,Свой гнев в узде держи.Иви Рыжие Кудри,Кулак свой опусти.

Дилл улыбнулась девочкам в отражении. Младшая помахала ей. Но старшая нахмурилась:

– Глупая. Сейчас не время играть. Пойдем.

Мы перешли ручей по гладким камням и, держась за корни, выбрались на берег. Я внимательно прислушалась. Псов слышно не было. Рука Дилл, мягкая и маленькая, как мышка, лежала в моей руке. Мы прошли через лес и спустя какое-то время увидели вдали дым, поднимающийся над городом, как волосы на ветру.

– Почему ты смотришь туда, Иви? – Дилл показала на город рукой, в которой сжимала черный камень.

– Потому что туда псы вернутся на ночлег.

А я клянусь, мама: я сделаю все, чтобы у них теперь не было отдыха. Если только после смерти.

Только тогда.

2

Дождь старался вымочить нас до нитки. Небо было свинцовым. Нужно было найти укрытие.

– Я промокла до костей, Иви.

– И я, Дилл. От этого не умирают.

Она кашлянула. Маленькая лягушка. Вечно мне приходится присматривать за ней, а ей бы все играть. Как доберемся до ковена, научится быть умнее.

Ферма Кроака ссутулилась на холме. Мы смотрели на нее, а дождь причесывал наши уставшие головы.

– Иви…

– Ш-ш-ш, Дилл. Подожди, послушай немного, ладно? – Я дернула ее за руку, призывая к тишине.

Она умолкла, шмыгнув носом. Окна фермы светились, как желтые глаза кошки в ночи.

Я вслушивалась. Дождь все лил. Рука Дилл шевельнулась в моей. Я должна пристроить эту мышку, иначе ее прикончит дождь. А этому не бывать. Я поклялась матери, что присмотрю за ней. Она ведь еще ребенок. А я уже не ребенок, больше нет.

Тень мелькнула в окне. Значит, у нас был шанс отогреться. Я потянула Дилл за собой, и она пошла, что-то напевая себе под нос, несмотря на холод.

Мы побежали – через грязь и темень. Свет из окна падал на скользкие булыжники под нашими ногами. Дерево скрипнуло, словно умоляя, чтобы его впустили внутрь. Я заколотила в дверь, и стук разнесся эхом по грязному двору. Моя ладонь лежала на мокрой деревянной двери.

Ни звука, только шелест дождя.

Я знала эту ферму. Мы с матерью лечили здесь скот прошлым летом. Здесь не было опасности. И все равно я напряглась и крепче прижала к себе руку Дилл. Постучала снова.

Задвижка отъехала, и дверь приоткрылась. Мужское лицо – я помнила его, а он меня. Его взгляд метнулся в темноту, потом снова обратился ко мне.

– Что… Что вам нужно? – Он хотел показаться суровым, но я уловила его страх.

– Крыша над головой! – Я пыталась перекричать шум дождя. – Нам нужна крыша над головой… Джеймс Кроак.

Я вспомнила его имя, и старик заморгал.

– Я Ивлин. Это Дилл. – Вода мешала мне говорить.

– Здравствуй, Джеймс Кроак. – Дилл закашлялась.

– Я знаю, кто вы. – Он вгляделся в подступающую темноту. – Я не могу…

Кроак собрался закрыть дверь. Я удержала ее.

– Прошу… – Меня била дрожь, но я должна была оставаться сильной. Я должна была найти способ.

Дилл снова закашляла. Кроак посмотрел на нее.

– Где… ваша мать?

Он все понял, едва спросив.

Я шагнула к нему, почувствовав, как свет и тепло коснулись моего лица.

– Они пришли за ней. Они… – Мое горло пронзила боль, словно я проглотила иглу. – Ее больше нет…

Дилл погладила мою дрожащую руку большим пальцем.

Старик смотрел на меня слезящимися голубыми глазами. Его язык ворочался во рту, он размышлял. Если он впустит нас, я знала – предстоит разговор.

Затем, молча, он отступил назад и открыл дверь шире. Дилл бросилась внутрь, протягивая руки к теплу, быстро, как маленькая мышка, которая счастлива оказаться дома.

– Благодарю тебя, старый добрый Джим. – Даже улыбка мелькнула на ее измученном лице.

– Ну, и ты входи, раз хочешь.

Он махнул рукой, узловатой, как дерево, скрипящее в его дворе. Я кивнула, благодаря его за доброту. И вошла в дом Кроака.

3

Тени прыгали по стенам, когда Кроак впустил нас и запер дверь. Мы вдохнули жар от очага в углу, запах овечьей шерсти, дыма и бульона. Я протянула ладонь к огню, ощутила горячую золу под пальцами.

Дилл подскочила ко мне, и камень в ее руке стукнулся о кладку над очагом. Она не выпускала камень, все нашептывала ему что-то.

Кроак, хромая, подошел к очагу. Его дыхание было неровным, когда он наполнял миску из котелка. Я смотрела, как подергивается его рот.

– Вот… – Его рука слегка дрожала.

– Спасибо, Джеймс Кроак.

Дилл склонилась над миской, из которой шел пар, окутывая ее мокрые волосы.

Еще одну такую же миску Кроак передал мне. Я пила бульон, ощущая вкус петрушки, моркови и репы, чувствуя, как он согревает меня изнутри. Скрипнул стул. Я опустила миску и увидела, что старик сел у огня и устремил взгляд в окно, а потом на нас. Наконец он заговорил, наконец начал разговор, которого я ждала.

– Мне… жаль… Ваша мать нам помогала. Помогала здешним семьям…

Гнев поднялся во мне, как пар над котелком Кроака.

– Да, мать помогала вам… – И его бульон больше не был так сладок. – Но теперь она мертва. Из-за ее колдовства. Это ты хочешь сказать?

Я швыряла слова, как камни. Из-за колдовства, которое – так я говорила ей – было мне не нужно. Но теперь ее нет, и я больше ничего не могла ей сказать.

Кроак опустил глаза, все равно что ребенок, которого отчитывали.

– Скажи мне, старик, неужто твое сожаление вернет мою мать? Неужто сожаление…

– Иви, в этом нет его вины!

Дилл опустила голову на колени, сжимая камень матери в руке, и покачивалась, как ежик, свернувшийся клубком. Ее терзала эта же боль.

– Прошу, не ссорься с ним, – сказала она мягче. – Разве нам нельзя отдохнуть?

Я хмуро посмотрела на старика, который следил за тенями.

– В этом нет ничьей вины, сестра, – ответила я. – Только ее собственная. Ибо ведьмы порочные и злые и на них нужно вести охоту. – В моих словах бурлила ненависть. – Все это знают. Не так ли?

Дилл только отвернулась, она слишком устала, чтобы спорить.

Я отпила еще бульона, но ком в горле никуда не делся. Кроак подбросил полено в очаг, и мы умолкли, слушая, как плюется пламя.

Дилл зевнула, так и не поднимая головы. Я, хоть и успела немного согреться, поежилась и огляделась вокруг. В углу стояли инструменты. Мотыга и коса висели над окном. Стол, пара стульев. Еще одна приоткрытая дверь – за ней кровать. Какие-то тряпки под окном. Вдруг они пошевелились, затем зарычали.

– Тише, Собака, – пробормотал Кроак.

И вроде бы только что обуреваемая сном Дилл подскочила, распрямившись, как пружина, с криком:

– Ах! Щенки! Иви, смотри, скорее!

Она опустилась на колени рядом с молодой собакой.

– Три, четыре… пять малышей! Как ее зовут?

Кроак пожал плечами:

– Просто Собака.

Дилл гладила ее, а та стучала по полу тонким хвостом.

– У нее непременно должно быть имя. Я назову ее… – Дилл прижалась лицом к коричневому носу собаки. – Ягодка! Потому что у нее глаза черные и она такая сладкая!

Она щелкнула языком. Обласканная, Ягодка положила морду на ногу Дилл, и так обе и устроились спать вместе со щенками.

– Девочка умеет обращаться с животными…

– Ну да, Джим Кроак. – Я покатала слова во рту. – У моей сестры дар. Все звери тянутся к ней. – Я снова поежилась от холода, который застыл у меня в животе. Я хотела уколоть сестру и ничего не могла с этим поделать.

Дилл открыла глаза.

– Это не дар, Иви. Просто я люблю зверей. А они – меня.

Она с любовью посмотрела на дремлющих щенят. Как же мне хотелось ущипнуть ее, дернуть за волосы.

– А меня они не любят. – У меня заболела челюсть – так сильно я сжала зубы.

Дилл подложила руку собаке под голову, и камень в ее ладони поймал отблеск пламени. Почему она так прилипла к камню? Он что, вернет нам мать? Убьет людей, которые забрали ее у нас?

– Птицы тебя полюбят, если ты им позволишь. – Она зевнула. – Но мне кажется, ты и не пытаешься, сестра.

Она снова повернулась к собачьему лежбищу. Как все просто для Дилл. Она потеряла мать. Ее преследовали. Она спасалась бегством. А теперь дала имя собаке. За один день весь ее мир перевернулся. И все же Дилли До продолжала танцевать. Что-то в ней точно было. Мать это знала. Но говорила ли мне мать когда-нибудь, что у меня есть дар? Никогда.

– Что… у девочки в руке? – Стул под Кроаком скрипнул – он наклонился посмотреть.

Не успела я открыть рот, как Дилл подняла голову и с гордостью улыбнулась, показав свои белые зубки:

– Это гадальный камень матери. Он обладает силой. Мама дала его мне, чтобы я сохранила его для…

– Силой? – Глаза Кроака блеснули. – В нем магия?

Дилл выпрямилась и погладила камень, как сонный щенок.

– Да, Джим Кроак, но только для тех, кто знает. – Ее улыбка стала еще шире. – Некоторым вещам мама меня научила…

– Он должен быть моим, – сказала я. – Ведь я старшая. – Мои слова задевали ее. Но я не могла сдержаться. – Раз мать мертва.

Улыбка исчезла с лица Дилл.

– Иви, мама просто хотела, чтобы я его сберегла.

– И разве это делает его твоим, дорогая сестра?

Ее лицо было поникшим и печальным.

– Иви, я не говорила, что он…

– Теперь, когда мать мертва, он должен быть моим.

– Перестань это говорить! – Она встала, вся дрожа. – Перестань говорить, что мама мертва!

– Но это так.

– Я знаю! Я видела! И ты меня остановила! – Тени в доме загудели от ее крика.

Слезы расчертили щеки Дилл. Но я чувствовала себя израненной и пустой. Мне хотелось, чтобы все оставили меня в покое. Мать была мертва. Навсегда.

– Мне пришлось остановить тебя, Дилл, эти люди…

– Мне теперь все равно. – Она отвернулась и стала гладить Ягодку. – Оставь меня в покое. Я хочу спать.

Словно дух покинул ее, изгнанный мной. Она свернулась калачиком рядом с собаками и закрыла глаза. Камень поблескивал в ее руке.

Я смотрела, как она засыпает. Я ранила ее, я подначивала ее. Я не знала почему. Но знала, что поступлю так снова, и ничего не могла с этим сделать. Это все мать – она виновата.

Ты моя умная ведьмочка, Дилли.

А что она говорила мне?

Будь сильной, Иви. Присматривай за сестрой, Иви.

– Она напоминает мне мою маленькую Элис, – сказал Кроак, глядя, как голова Дилл поднимается и опускается на боку у Ягодки. – Мою внучку.

Я видела Элис лишь однажды. Вихрь улыбок и локонов.

– Я потерял ее, – тихо сказал он. – В этой войне…