Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины

скачать книгу бесплатно

С оливою в руках, залогом мира верным,
И кто противу вас, коль вы с Благословенным![90 - Сын Отечества. 1814. Кн. XV. С. 241.]

И все. Без многострочного стихотворного изложения: «Парад открыл и принимал Верховный главнокомандующий…» и вариаций на тему «Гром победы».

Об офорте Ивана Алексеевича Иванова с текстами на французском и русском языках: «Видъ Трiумфальныхъ воротъ воздвигнутыхъ в честь Россiйской Императорской Гвардiи, и торжественное ея въ шествiе в Санктпетербургъ въ Iюле 31го 1814 года».

И.А. Иванов. Вид триумфальных ворот, воздвигнутых в честь российской императорской гвардии и торжественное ее вшествие в Санкт-Петербург в июле 31-го 1814 г. Офорт. Фрагмент

Сын архитектора, профессора Академии художеств, досрочно окончивший архитектурный класс Академии со званием художника архитектуры XIV класса, художник-инвентор (создавал рисунки для изделий Императорского Стеклянного завода), в 1814 г. 33-летний иллюстратор и график И.А. Иванов пребывал, по приглашению А.Н. Оленина, в должности почетного библиотекаря Императорской Публичной библиотеки. А.К. Андреев не исключил «возможность не только графического исполнения, но и авторского участия Иванова в проекте триумфальных Нарвских Ворот архитектора Кваренги, скульптуры для которых исполнял друг Иванова И.И. Теребенев»[91 - Андреев А.К. Художник архитектуры академик Иван Алексеевич Иванов и некоторые вопросы истории и теории русской архитектуры: автореф. дис. … докт. архит. Л., 1991. С. 32.]. Хотя приведенный (и единственный) аргумент в пользу соавторства И.А. Иванова достаточно зыбок. Но известно, что Иван Алексеевич после манифеста 1815 г. о сооружении мемориала Двенадцатого года создал проекты трех Столпов Славы и Победы (один из которых – в виде ростральной дорической колонны, составленной из трофейных орудий).

Вызывает сомнение, что соавтор «Сатирических листов 1812 года», автор офорта «Наполеон набирает новую армию из разных уродов и калек» И.А. Иванов исполнил рисунок «с натуры». Так, расстояние между боковыми фасадами ворот и заборами, ограждавшими частные участки, по архивному документу[92 - См.: Триумфальные ворота. План и фасад ворот и галереи около них. 1814 // РГИА. Ф. 485. Оп. 2. Д. 1074. Л. 1.], в 1814 г. составляла около 2 метров с каждой стороны. На офорте И.А. Иванова колонны и фриз ворот имеют тот же цвет, что и фасады: эта неточность исправлена в дальнейшем, в копиях офорта неизвестных и известных авторов. Можно и дальше продолжать перечисление несоответствий между изображенным И.А. Ивановым на офорте и тем, как было – по описанию современников и по сохранившимся документам – в действительности. Важнее другое – лубочная манера исполнения «вшествия». Она напоминает строки из написанной М. Лобановым в 1814 г. «по случаю возвращения» «Песни»: «Он за зло платил добром, / Воскресил Бурбонов дом».

На четвертый день после торжеств 30 июля С.К. Вязмитинов направил предписание исправляющему должность столичного обер-полицмейстера генерал-майору И.С. Горголи: «Триумфальныя ворота, сооруженныя на Петергофском проспекте в Нарвской части, прикажите Ваше Превосходительство иметь в присмотре частному приставу той части с тем, чтобы он распорядясь по сохранению их в целости и во всегдашнем порядке, доносил тотчас если-бы в них случилось какое повреждение, которое однако ж, при возлагаемом на полицию присмотре, не должно произойти от других причин, как только от времени или действия климата»[93 - РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 99. Л. 331.].

Исполняя предписание, майор И.Я. Асосков Триумфальные ворота «исправно» сдал, надзиратель Бессеребренников и частный пристав Нарвской части Журиков новые Триумфальные ворота приняли (о чем С.К. Вязмитинов сообщил Городской думе во второй половине сентября).

Через пятнадцать лет И.Я. Асосков будет генерал-майором, чиновником по особым поручениям Провиантского департамента Военного министерства.

Высочайшими указами от 30 августа «за отличное усердие к службе по управлению Министерством в минувшую войну» князь А.И. Горчаков 1-й был пожалован в генералы от инфантерии, С.К. Вязмитинов «в пятидесяти пяти летнее безпорочное и усердное служение» – кавалером ордена Св. Андрея Первозванного[94 - См.: Санктпетербургские сенатские ведомости. 1814. № 38. 19 сентября. С.210-211.], а частный пристав Нарвской части капитан Журиков – следующим чином, майора.

Утром 1 сентября Александр I отбыл в Вену.

Ровно за три года до этого, с первой половины августа, каждый вечер, с восьми часов и до рассвета, была видна «близ созвездия Медведицы» комета.

Судя по материалам газет 1814 г., 30 июля оказалось первым и последним днем, когда проход войск сквозь новые Триумфальные ворота рассматривался как отдельная часть церемониала вступления в город.

В субботу 5 сентября в столицу, при «благоприятнейшей погоде», под командованием великого князя Константина Павловича, вступили Литовский, Финляндский, Гренадерский и Павловский полки 2-й гвардейской дивизии. По официальному сообщению, полки были выстроены по Петергофской дороге от Таракановского моста в сторону городских ворот (то есть, получается, сквозь новые Триумфальные ворота).

Во втором часу дня прибыли члены царской фамилии. «Государь Цесаревич с войсками отдал честь Августейшей Родительнице Своей, Которая изволила проехать вдоль всего фронта, наполнявшаго воздух радостными восклицаниями ура! Потом Государыня Императрица остановилась» между старыми Лифляндскими триумфальными воротами и Калинкиным мостом «и изволила смотреть, как сия дивизия проходила церемониальным маршем. После сего полки пошли к своим казармам, где и отправлялось благодарственное молебствие»[95 - Северная почта. 1814. 12 сентября.].

Информация читателям о вступлении в Санкт-Петербург кавалергардов, конной гвардии и частей гвардейской артиллерии 18 октября была совсем скудной. Войска вошли, ведомые управляющим Военным министерством князем А.И. Горчаковым. Затем они прошли мимо него парадным маршем и, «по выслушании на площади, пред казармами благодарственнаго молебствия, вступили в оныя». Новые триумфальные ворота не упоминались. Зато петербуржцы узнали, что «в Англию везут сани, в которых Бонапарте прокатился от Москвы до Вильны»[96 - Сын Отечества. 1814. Кн. XXXVII. Второе прибавление. 18 сентября. С. 4; Русский инвалид. 1814. 24 октября.].

Нарвские триумфальные ворота

Исполненный впечатлениями, придворный капельмейстер Даниэль Штейбельт написал военную пьесу для фортепиано «Возвращение русской кавалерии в Санкт-Петербург 18 октября 1814 года». Годом ранее уроженец Берлина, автор поставленной в Париже в разгар Великой революции оперы «Ромео и Джульетта», а также симфоний, концертов, трио, квартетов, квинтетов и вариаций, написал и издал (дословно) фантазию для фортепиано «Изображение объятой пламенем Москвы». Надо полагать, автору после ее исполнения долго аплодировали…

О том, как вошли 25 октября в столицу уланский, гусарский и драгунский полки Гвардейского корпуса, газеты не сообщили.

О двух других триумфальных памятниках, связанных с событиями 1812-1814 гг. В Москве были возведены деревянные триумфальные ворота.

В Риге 4 июля 1815 г. были заложены Александровские триумфальные ворота «по случаю благополучного по окончании войны приезда Императора Александра I из Парижа». Выстроили ворота из песчаника, украсили ионическими колоннами, на четырех бронзовых медальонах изобразили знаки разных сословий города.

Второго марта 1817 г. в Санкт-Петербурге скончался Джакомо Кваренги.

О дальнейшей судьбе ворот Дж. Кваренги 1814 г. на Петергофской дороге известно следующее.

Примерно в июне 1824 г. М.А. Милорадович сообщил А.Н. Оленину, что по его докладу Александр I повелел: «Триумфальные ворота по Петергофской дороге, в свое время на скоро из дерева и алебастра построенные, соорудить ныне из Мраморов, Гранитов и меди, – на том самом месте, где теперь стоят Гранитныя Градския ворота». И одновременно военный генерал-губернатор «призвал» Оленина «к соучастию в сем важном по предмету Художеств деле».

Оба, по просьбе Оленина, съездили на Обводный канал, к воротам, «чтобы в натуре видеть возможность, устроить Триумфальные врата точно по проэкту знаменитаго в зодчих, покойнаго Гваренгия там где из гранита зделан градский въезд». «Сей щасливой мысли он бы конечно от всего сердца порадовался, если-б был еще в живых», – высказал Милорадовичу свою уверенность Оленин. А как был бы «рад» покойный Антонио Ринальди, президент Академии художеств умолчал.

Первым июля 1824 г. датируется письмо А.Н. Оленина М.А. Милорадовичу[97 - См.: РГИА. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 2. Д. 390-а. Л. 6-9.]. «При личном обозрении тех и других ворот Ваше Сиятельство изволили удостовериться в возможности исполнить предполагаемое дело. Получив планы сих ворот, я почел нужным опять съездить наместа для надлежащей поверки и могу Вам, Милостивы Государь, смело теперь донести, что предположение сие может весьма удобно быть исполнено», – докладывал Оленин и представил «первыя» свои «соображения по сему делу».

«Нужно предварительно с существующих доселе ворот, снять с большею точностию меры всех Архитектурных частей». Почему? «Ваше Сиятельство желали убедиться в том: можно ли ворота по проэкту Г. Гваренгия воздвигнуть на самом том фундаменте, на котором ныне стоят Гранитныя Градския ворота; разширив проезд в воротах Г. Гваренгия, по крайней мере на два аршина, для свободнаго разъезда экипажей, и следственно увеличив несколько по сему размеру и все пропорции тех ворот». Далее – о проделанной работе и другие «соображения». «Чтобы исполнить желание Вашего Сиятельства я получив верные планы, повторил их в натуре. При сей поверке оказалось, что проезд в Триумфальных воротах по проэкту Г. Гваренгия имеет только 8-м аршин ширины. Он ни как немог делать онаго шире по тесноте места; на котором поставлены были его ворота а именно при въезде в предместье города. Напротив того Гранитныя ворота имеют в проезде 9

/

арш. <…> можно смело полагать 10 аршин чистаго проезда. <....> Можно весьма легко обвести гранитныя тротуары около ворот <…>» и т. д.

17 июля 1824 г. датируется письмо уже М.А. Милорадовича А.Н. Оленину.

«Милостивый Государь

Алексей Николаевич!

Я имею честь известить Ваше превосходительство, что предложение Дворянскаго Собрания о сооружении каменных Триумфальных ворот должно быть приведено в исполнение.

Для сего полагаю я необходимо полезным и нужным составить Комитет.

Я имею честь пригласить Ваше Превосходительство быть в оном Членом.

В оном находиться будут Г.Г. обер Гофмейстер Граф Юлий Помпеевич Лита, Гражданский Губернатор, Исправляющий должность Губернскаго Предводителя Дворянства, Градский Глава и я членами же. <…>»[98 - Там же. Л. 12.].

Членами Комитета стали шесть человек, скорее всего, по аналогии с первым параграфом высочайше утвержденных 22 февраля того же года «Общих правил Комиссии для построения Исаакиевского собора» – «Комиссия состоит из Председателя и шести членов».

Кто будет назначен председателем создаваемого Комитета, Милорадович не сообщил.

Как явствует из документов[99 - См.: там же. Ф. 565. Оп. 13. Д. 2292. Л. 1, 7, 12, 14.], посвятить каменные ворота намеревались «к торжественному въезду» Его императорского величества. На сентябрь 1817 г. сумма пожертвований «от разных лиц пребывающих в С.-Петербурге» на сооружение этих триумфальных ворот составляла (без процентов) 56 663 руб. 32

/

коп.

В середине мая 1825 г. исполняющий должность предводителя дворянства К.К. Родофиникин написал князю Дмитрию Николаевичу Шереметеву, что Комитет «занялся составлением смет для каменных Триумфальных ворот, и в непродолжительном времени» приступит «к постройке оных, на берегу Обводнаго канала, у Нарвской заставы»[100 - См.: там же. Ф. 1088. Оп. 3. Д. 1850. Л. 2.].

Последнее в уходящем 1825 г. заседание Комитета состоялось 13 ноября, за шесть дней до смерти в Таганроге Александра I.

В 1826 г. в Москве у Тверской заставы открыли новые Триумфальные ворота – в память событий войны 1812 г. и «подвигов царственнаго героя этой войны Императора Александра Благословеннаго»[101 - Педашенко С.А. Памятники императору Александру I, а также героям и событиям Отечественной войны 1812 года. М.: Печатня С.П. Яковлева, 1912. С. 14.]. Ворота были выполнены в камне, а их украшения – из бронзы. Так же как и на петербургских воротах Кваренги, на выступах – двенадцать колонн по всем фасадам, триумфальная колесница, запряженная шестью лошадьми, посвятительная надпись на русском и латинском языках, на пьедесталах между каждой парой колонн – фигуры. Только уже «русских воинов», причем одинаковых.

К. Гампельн. Екатерингофское гулянье. Раскрашенная гравюра.

Фрагмент панорамы. 1824-1825 гг.

14 августа 1827 г. датирован высочайший указ, которым учреждался, под председательством великого князя Михаила Павловича, «Комитет сооружения Триумфальных ворот в честь Гвардейскаго Корпуса» и назначались его члены. А именно: военный генерал-губернатор генерал-адъютант П.В. Голенищев-Кутузов, член Государственного совета тайный советник А.Н. Оленин и петербургский предводитель дворянства тайный советник И.А. Нелидов. «Сверх того», членами в Комитете указано было быть четырем лицам, в том числе статскому советнику архитектору В.П. Стасову.

Начинался же указ ссылкой на «почивающего» императора Александра I, который «в последнее время жизни своей имел намерение, согласно с постановлением С. Петербургскаго Дворянства, состоявшимся в 1814 г., соорудить в честь Гвардейскаго Корпуса каменныя Триумфальныя ворота, сохранив при том сколь можно вид таковых временных ворот, по плану Архитектора Гваренги выстроенных».

В заключение император предоставил право великому князю Михаилу Павловичу «приказать немедленно приступить ко всем нужным приуготовлениям к закладке Триумфальных ворот».

В девять часов вечера 24 августа 1827 г. во дворце великого князя Михаила Павловича началось первое заседание Комитета.

Через два дня состоялась закладка новых ворот, с парадом. Присутствовали император, государыня императрица Мария Федоровна и наследник престола великий князь Михаил Павлович, а также «все офицеры, унтер-офицеры и нижние чины Гвардии, украшенные военным орденом медалями: в память 1812 года и за взятие Парижа и Прусским железным крестом»[102 - Свиньин П.П. Моя поездка в Ревель 1827 года // Отечественные записки. 1828. Ч. 33. С. 12-13.]. Последние два слова из свидетельства современника обычно заменяют в публикациях «и другими боевыми наградами».

Примерно через три недели набивка свай под новые ворота была окончена.

13 декабря 1827 г. В.П. Стасов подписал две сметы, в том числе «Частную примерную смету на принадлежности Триумфальных Ворот в честь Гвардейского корпуса сооружаемых»[103 - См.: РГИА. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 2. Д. 390-а. Л. 104-106, 109-115.]. Ими, в частности, предусматривались строительство «объездного моста» через Таракановку, аренда и покупка земли у «разных владельцев», а также прокладка «новой улицы в прямом направлении к воротам» (то есть будущий Нарвский проспект), планировка «площади при въезде из С. Петербурга на новую и старую улицу», «поперечной» улицы в Екатерингоф от нынешнего Старо-Петергофского проспекта через Нарвский проспект, покупка земли «для площади у старых ворот» (950 кв. саженей).

Деревянные Триумфальные ворота Дж. Кваренги в документах В.П. Стасова не упоминались.

На ноябрь 1827 г. в Государственном Заемном банке обращались «пожертвования Дворянством и Купечеством после 1812 года» в размере 103 542 руб. 11 коп. Еще при своей жизни генерал от кавалерии Ф.П. Уваров положил в банк, по завещанию – на возведение монумента, 200 тыс. руб. 126 тыс. руб. ожидалось (причем долго и с трудом) «от наследников покойнаго Генерала Уварова»[104 - См.: там же. 137, 155.].

В проекте штата канцелярии Комитета (21 единица) по строительной части указывались «два вахтера из Инвалидов, знающих читать и писать, в помощь Смотрителю и три нижних чина, Инвалидов же для присмотра и караула за материалами и работниками».

Первого сентября 1828 г. был «принят в должность» казначея «Комитета сооружения…» надворный советник В.П. Каплуновский, бывший ответственный за делопроизводство и финансовую отчетность «Комитета об устроении Екатерингофа» и по-прежнему служивший в канцелярии военного генерал-губернатора.

Летом того же года «Комитет сооружения…» взял за основу «первоначальный проект» покойного архитектора Кваренги, «но с некоторам уменьшением ваятельных украшений, по предположению Архитектора Статскаго Советника Стасова».

В июле 1829 г. военный генерал-губернатор Петербурга направил министру Императорского двора князю П.М. Волконскому письмо, в котором, в частности, сообщалось: «Времянные деревянные Триумфальные ворота на Петергофской дороге, пришли наконец в такую ветхость, что угрожают опасностию для проезжающих; к отвращению чего необходимо нужно снять фигуры, украшающие сии ворота, как не имеющие достаточнаго укрепления и шатающиеся.

На приведение сей меры в действие, осмеливаюсь я испрашивать ВЫСОЧАЙШАГО ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА разрешения»[105 - Там же. Ф. 472. Оп. 12. Д. 449. Л. 25.].

Обратим внимание, что генерал-губернатор испрашивал разрешение только на снятие скульптурных фигур с аттика ворот, но не о разборке всего сооружения. В письме не говорилось о том, что какая-либо деталь скульптурного украшения когда-либо, отвалившись с аттика или крыши, нанесла урон проезжавшим или проходившим.

Инициатором полного снесения ворот стал Николай I.

26 июля 1829 г. князь П.М. Волконский ответил генерал-губернатору П.В. Голенищеву-Кутузову: «Вследствие донесения Вашего Высокопревосходительства, что временные деревянные Триумфальные ворота на Петергофской дороге пришли в крайнюю ветхость и угрожают опасности для проезжающих, Государь Император Высочайше повелеть соизволил к отвращению опасности сломать сии ворота»[106 - Там же. Л. 26.].

Тем же днем генерал-губернатор известил Сенат, что воздвигнутые по предложению «чрезвычайных собраний» Сената в 1814 г. ворота «пришли в совершенную ветхость и угрожают падением, не менее как и опасности от того проезжающим и проходящим», и что государь император повелеть соизволил «разобрать сии ворота так как уже на место оных заложены новые Каменные»[107 - См.: там же. Ф. 1341. Оп. 30. Д. 1515. Л. 1, 1 об.].

Сенат заслушал письмо и принял его к сведению.

30 июля, ровно через пятнадцать лет после торжественного прохождения через Ворота войск гвардии, день в день, генерал-губернатор отрапортовал министру Императорского двора, что надлежащее распоряжение о сломе ворот сделано.

Распоряжение «обратить» ворота «в сломку и продажу» исполнял Комитет городских строений.

К началу октября 1829 г. ворота были «сломаны», «и материал продан, кроме 20 чугунных пушек». Последнее связано с тем, что Комитет городских строений не решился «продать их за бесценок», а потому «Комитет сооружения…» постановил «сдать пушки» в ведение архитектора В.П. Стасова[108 - См.: там же. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 1. Д. 390-б. Л. 42.].

В феврале 1831 г. запланированное «проложение дороги» от строящихся ворот к гауптвахте Нарвской заставы – будущего Нарвского проспекта – было перенесено на лето.

К 1833 г. по проекту академика и профессора II степени Академии художеств В.И. Беретти была построена новая гауптвахта – у новых ворот. Площадь, занимаемая строением, составляла более 450 кв. м. Обустройством площади и улиц вокруг Ворот занимался исправляющий должность инспектора «Управления по содержанию ремонтом окрестностей С. Петербурга дорог и прочих трактов» инженер-полковник Яким Якимович Виадо.

Через тридцать три года последовало высочайшее повеление об упразднении караулов у Московских и Нарвских триумфальных ворот. Здания караулов были переданы в ведение города. Бывший караульный дом у Нарвских ворот был сдан в аренду.

В 1870 г. особая комиссия Комитета о раненых произвела осмотр Нарвских триумфальных ворот[109 - См.: там же. Ф. 1287. Оп. 30. Д. 522. Л. 1, 3, 24, 26.]. Они, с точки зрения комиссии, «оказались ветхими» и требовали «значительных исправлений», на что требовалось более 23 тыс. руб. Однако финансовым источником ремонта, по установленным правилам, должна была быть только сумма с процентов от «капитала ворот», и насчитывала она всего 1432 руб. 8 коп. Поэтому Комитет о раненых дважды обратился в Главный штаб Военного министерства с ходатайством о передаче и ворот, и «капитала ворот» (почти 40 тыс. руб.) в ведение городского «Общественного Управления».

Наконец, 24 декабря 1874 г. таковое высочайшее повеление последовало, «Городскому Общественному Управлению» также поручено было «надзирать за Воротами», а «состоящих» при Воротах инвалидов перевести в число «призреваемых» в Николаевскую Чесменскую военную богадельню.

Сутугины и другие

На «Генеральном плане ворот и обозначением местности около Петергофской дороги…» 1814 г. по правую сторону от новых Триумфальных ворот, по нынешней нечетной стороне Старо-Петергофского проспекта, располагался «Сад купца Сутугина» (№ 902)[110 - См.: РГИА. Ф. 485. Оп. 2. Д. 1073. Л. 1.].

Начнем именно с Сутугиных, тем более что нынешний мост через Бумажный канал (правильнее, бывший затон Таракановки) называется Сутугиным, а улица Перекопская – от площади Стачек до парка «Екатерингоф» – официально с 9 августа 1882 г. по 15 декабря 1952 г. называлась Сутугиной.

В ноябре 1795 г. купец 3-й гильдии Петр Матвеевич Сутугин обвенчался в церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы (в Литейной части) с 20-летней купеческой дочерью Натальей Ивановной Армяниновой. С того года и на протяжении последующих тридцати лет Петр Иванович «с особенною ревностию и усердием» исполнял обязанности старосты этого храма.

Владел Петр Матвеевич собственным домом на участке, расположенном на углу Итальянской (параллельно именовавшейся Садовой и позднее – Большой Итальянской) и Нового переулка (с 1829 г. – Малая Садовая, в 1887-1918 гг. – Екатерининская ул.). Современный адрес: дом № 2 по Малой Садовой и № 27 по Итальянской улице, более известный как «Дом радио». После смерти Петра Матвеевича (24 ноября 1828 г.) участком владела невестка старшего сына, Анна Ивановна Сутугина (1802-1880), урожденная Ключарева. Далее участок принадлежал представителям семьи Васильевых. Многоэтажный каменный дом не сохранился. Владелец участка купец Сергей Яковлевич Васильев его продал, и на этом месте к 1914 г. возвели новое здание – для Благородного собрания.

Нарвская площадь и часть Петергофской дороги. План. 1849 г.

Соседний с участком П.М. Сутугина по Новому переулку принадлежал его родственникам – купцу И. Армянинову, потом сыну купца – Дмитрию Ивановичу. После его смерти (1877 г.) участок (№ 4) с домом перешел к внуку, затем к правнуку Петра Матвеевича Сутугина. Ныне на фасаде пятиэтажного здания прикреплена пояснительно-памятная доска, из которой явствует, что в 1828-1831 гг. в этом доме жил поэт И.И. Козлов, и перечислены известнейшие люди России, которые у него бывали.

По объявлениям[111 - См.: Санктпетербургские ведомости. 1817. 18 декабря; там же. 1818. Первое прибавление. 12 апреля; там же. 1819. Первое прибавление. 22 августа. С. 750; там же. 1821. 3 мая. С. CCCXIX.], в доме П.М. Сутугина на Садовой улице можно было купить «разнаго сорта Италиянский шоколад» или коляску «со всем дорожным прибором», пригодную «для езды по городу». Или «две лошади». В другом сутугинском доме (который к 1822 г. перейдет к купчихе Зверковой), у Харламова моста, в ренсковом погребе, можно было купить вина: красное и белое испанское, полынное, малагу, белый и красный портвейн, бишев, смородиновку, малиновку, а также двойной портер «за печатью» и ординарный портер «без стекла». Причем «желающим оныя вина покупать анкерами и ящиками» предлагалась скидка. И это помимо других предлагавшихся водок и вин «по сходным ценам».

Водки поступали содержателям ренсковых погребков, имеющих соответствующие свидетельства, от заводчиков, которые, как правило, сами развозили свою продукцию для продажи.

В 1811-1813 гг. П.М. Сутугин входил «по выбору от купеческого общества» в «Комитет о городских строениях Санктпетербурга». В эти годы в Комитет входили те, кто в будущем будет строить в Екатерингофе (В.И. Беретти) и осуществлять его переустройство (М.П. Сакер, М.А. Овсянников).

«Дворовое место», которое было куплено П.М. Сутугиным в Екатерингофе, составляло площадь в 14,4 га. Границы участка проходили по нынешним Старо-Петергофскому проспекту, площади Стачек, Перекопской улице, набережной Бумажного канала и (примерно) по Бумажной улице.

Примерно к 1815 г. относится возведение на участке двухэтажной дачи с бельведером, запечатленной на гравюре К. Гампельна и неоднократно репродуцируемой в современной историко-краеведческой литературе.

Квадратный в плане дом (со сторонами в 15,5 м) имел несколько входов и три портика, площадь каждого из них равнялась примерно 14,5 кв. м. От бумажного канала дом отстоял примерно на пять саженей, от Бумажной улицы (после ее появления) – около 14 м. На расстоянии около 24 м от дома начинался почти квадратный в плане пруд площадью в 2,3 тыс. кв. м.

Дача П.М. Сутугина. Ок. 1815 г. Фото 1927 г.

В 1820-1822 гг. П.М. Сутугин являлся избранным от купечества членом депутатской комиссии по переоценке «обывательских домов, лавок и мест» в 1-й Адмиралтейской части. В эти же годы избранными от купечества членами аналогичных депутатских комиссий были и те, чья жизнь и предпринимательская деятельность будет связана с Екатерингофом – П.И. Пономарев (переоценка в 1-й Адмиралтейской части) и Г. Жуков (в Нарвской части).

Связана фамилия Сутугин и с событием 7 ноября 1824 г.

После наводнения столичные газеты долго молчали. Разве что одна, спустя неделю, в разделе «Смесь», обратилась к читателям: «Во время наводнения 7-го Ноября спасены пять тюков хлопчатой бумаги и брус краснаго дерева. Хозяин оных вещей, с ясными на принадлежность доказательствами, заплатя издержки, употребленныя для спасения помянутых вещей, может явиться для получения…»[112 - Санктпетербургские ведомости. 1824. 14 ноября. С. 1148.].

Только 18 ноября столица узнала, что Александр I направил князю А.Б. Куракину рескрипт (от 11 ноября), которым император выделял «в раздачу наиболее разоренным и неимущим» один миллион рублей без возврата «из сумм, составленных от сбережения хозяйственным устройством военных поселений». Одновременно надлежало создать «Комитет о пособии разоренным наводнением С. Петербурга» и положить в основу его деятельности следующее: доставление прибежища и содержание лишенных «покрова и пищи»; «чтоб пособия из назначеннаго капитала оказуемы были тем единственно, для коих по совершенной бедности они необходимы»; «чтоб пособия сии верно и точно доходили по назначениям» и «чтоб доставляемы оне были скоро и безпрепятственно»[113 - См: ОР РНБ. Ф. № 42. 836. Л. 2; Санктпетербургские ведомости. 1824. 18 ноября. С. 1149.]