скачать книгу бесплатно
Строительство новых ворот на Петергофской дороге не упоминалось. Перечислялись другие статьи расходов – на фейерверк, декорации, украшения, ужин «для Высочайшей фамилии и для прочих столов», оплата оркестрантов и т. д.
Двадцатого мая на своем собрании уездные предводителя дворянства и депутаты «вошли» «в общее разсуждение, и быв движимым духом верноподданическаго усердия положили общим мнением» получить согласие дворянства губернии (через уездных предводителей), «чтоб при благополучном возвращении ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в отечество, во изъявление Глубочайшаго благоговения и благодарных чувствий, встретить ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО, дворянству Санкт-петербургской губернии на ея Границе по примеру предков наших с хлебом и солью на золотом блюде с таковою же солонкою, с изображением на них Гербов всех уездов Губернии и приличной надписи, соорудив на месте назначенном для сего сретения триумфальныя врата; а по возвращении победоносных войск, входящих из них в Границы Сей Губернии, сделать угощение, полагая на сие приуготовление собрать сумму добровольною складкою по правилам в отзыве моем начертанным»[35 - См.: ЦГИА СПб. Ф. 253. Оп. 1. Д. 60. Л. 1, 2.].
Одновременно собрание рассмотрело проект архитектора В.П. Стасова и составленную им смету постройки ворот «по ценам материалов здесь существующим».
Фамилия Кваренги не упоминалась.
Губернским предводителем дворянства А. Жеребцовым было выдано В.П. Стасову «на первой Случай» на задаток художникам и мастеровым 2650 руб. «На дальнейшия расходы к безостановочному производству сего строения» предводитель распорядился выдавать из средств, собиравшихся ямбургским уездным предводителем дворянства генерал-майором Павлом Ивановичем Моллером[36 - См.: там же. Л. 5.]. Срок окончания постройки ворот определили не позднее 20 июня. В.П. Стасов принял на себя «приискание» для строительства «исправных и надежных художников и мастеров», наблюдение «за успешностию строения и прочностию материалов» и их заготовку по возможности с «умеренностию в ценах». Первоначальная сумма строительства была определена – до 15 тыс. руб.
Чтобы завершить разговор о стасовских, поставленных в четырех верстах от Нарвы, деревянных, трехпролетных, квадратных в плане и с одинаковыми фасадами со всех сторон, воротах, добавлю следующее.
Из переписки губернского предводителя дворянства и гражданского губернатора столицы[37 - См.: там же. Л. 54, 55, 79 об., 83-85.] выяснено, что основание ворот было готово к 23 июня, строение возведено и обшито досками, крыша покрыта по карнизу листовым железом и покрашена. Вскоре из Петербурга доставили «лепные изделия». Ворота, по мысли их устроителей, знаменовали собой «Храм Славы и Добродетели», на всех четырех сторонах строения – одинаковый текст: «Воздадите „Кесарева Кесареви, Богова Богови“» четырьмя «разными диалектами» – российским, греческим, латинским и немецким.
Восьмого июля ворота были полностью готовы, их строительство обошлось в 26 тысяч рублей. Спустя четыре дня через ворота проехал цесаревич и великий князь Константин Павлович. На следующий день губернатор известил предводителя о том, что ему стало известно: никаких встреч Е. И. В. не делать. Ворота передали в «ведомство Правительства». В конце июля трехдневной «сильною бурею с громом, молниею, дождем и вихрем» «смыло» с ворот гербы уездов, «повредило руки у Гениев», сорвало несколько венков и разбило их «в мелкие части». Почти через три года состояние ворот, пребывавших «без всякаго присмотра», было таково: «Вовсе разграблены и обломаны, чрез что пришли в… безобразное и опасное положение».
Эскизы ворот В.П. Стасова сохранились.
Возвратимся в Петербург. Еще 14 мая управляющий Военным министерством известил С.К. Вязмитинова, что по распоряжению генерал-фельдмаршала М.Б. Барклая-де-Толли, высочайше утвержденному, «большая Действующая Армия возвращается в пределы нашего Государства отдельными корпусами»[38 - РГИА. Ф. 1284. Оп. 1. Кн. 77. Д. 370. Л. 253.].
Четыре отдельных корпуса направлялись разными маршрутами и должны были достигнуть Ковно, Гродно, Брест-Литовска и Владимира-на-Волыни в период между 1 и 20 августа. Резервный корпус Его Императорского Высочества (Гвардейский и Гренадерский корпуса, 1-я кирасирская дивизия и гвардейская дивизия легкой кавалерии), писал министр, «хотя и не получил еще определительнаго времени к выступлению, но будет следовать» через Кюстрин к Тильзиту.
Вообще, если быть точным, Резервный корпус, по расписанию войск на май 1814 г.[39 - См.: там же. Л. 255-256.], состоял из четырех корпусов. Гвардейского корпуса (1-я гвардейская пехотная дивизия, гвардейские 1-я батарейная артиллерийская рота и 1-я легкая артиллерийская рота, 1-я, 2-я и 3-я кирасирские дивизии, гвардейские драгунский, гусарский уланский полки и 1-я гвардейская конно-артиллерийская батарея). Корпуса А.П. Ермолова (гвардейские 2-я дивизия и 2-я артиллерийская батарейная рота), Гренадерского корпуса и корпуса Н.Н. Раевского (с батальоном Ее Высочества).
Части отдельных корпусов выступили из Парижа в первых числах мая, части Резервного корпуса – позднее.
По воспоминаниям М.И. Муравьева-Апостола[40 - См.: Муравьев-Апостол М.И. Воспоминания и письма / Предисл. и прим. С.Я. Штрайха. Пг., 1922. С. 39.], в тот год – прапорщика Семеновского полка, уже после первого перехода из Парижа, когда полк уже находился в Сен-Жермен-Анлэ, курьером было доставлено донесение от выехавшего в Англию императора, и они узнали, что в Россию будут возвращаться морем.
Если так, то возникает вопрос: что подвигло царя, как говорится, «с борта самолета» отдать приказ радикально изменить маршрут возвращения 1-й гвардейской дивизии в Россию?
Десятого июня суда с Измайловским и Егерским полками отплыли из Шербурга, через четыре дня за ними последовал Семеновский полк. (Линейные корабли с Семеновским полком встали на рейде Кронштадта вечером 16 июля.)
Если о петербуржцах, то для них в морском возвращении гвардейских частей не было никакой неожиданности. Еще 21 июня они могли прочесть в газете, что 8 тысяч войск гвардии прибудут в английский порт Саутгемптон «и оттуда отправятся на Русских судах в Отечество»[41 - См.: Сын Отечества. 1814. Кн. XXV. Прибавление L. 21 июня С. 1.].
Двадцать второго мая Комитет министров распорядился о присылке в Санкт-Петербург депутатов от губерний – для их участия в торжественной встрече Е. И. В.
Желающих быть избранным депутатом оказалось столь много, что через несколько дней тому же Комитету министров пришлось ввести разнарядку, направив ее в тридцать восемь адресов: от каждой губернии только по два депутата от дворянства и по два депутата от купечества[42 - См.: РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 99. Л. 25, 76.].
Прибывшие в Петербург депутаты от купечества селились в трактирах, гостиницах, у знакомых и, как правило, в центральных частях города. Только один, кирилловский купец Гостинщиков – в Екатерингофе, в доме купца Семенова[43 - См.: там же. Л. 313.].
…Депутаты будут приняты «Благословенным» только в первой половине августа, по заранее согласованным в верхах спискам, дворяне – отдельно, купцы – отдельно. К тому же дворян-депутатов, имевших «щастие представлены быть», предварительно разделили на четыре группы, для каждой – свой день «щастия», кто – в первую очередь, кто – «опосля».
В первый день июня управляющий Военным министерством «поставил своим долгом» известить С.К. Вязмитинова: 11 или 12 июня в город прибудет возвращающееся с войны петербургское ополчение, и он полагает «встретить оное с тою же почестию, с каковою благородно было Государю ИМПЕРАТОРУ отправить сие ополчение в 1812-м году противу врагов России. – Таковую встречу зделаю у Нарвской Заставы, и провожу ополчение до Исаакиевской площади»[44 - Там же. Ф. 1284. Оп. 1. Кн. 77. Д. 370. Л. 257.].
22 января Александр I подписал указ командующему Данцигским корпусом А.-Ф. Вюртембергскому о порядке возвращения ополчения. Из 12 895 ратников петербургского ополчения, участвовавших в заграничном походе русской армии, убитыми и пропавшими без вести числилось около 700 человек, около 7 тысяч умерло во временных, второлинейных, подвижных госпиталях и полковых околотках, в Россию вернулись 6237 человек[45 - См.: Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года: сб. документов / Под ред. Л.Г. Бескровного. М., 1962. С. 203, 204.].
Утром 12 июня ополчение, ведомое генерал-майором Василием Васильевичем Ададуровым, вышло из Стрельны по Петергофской дороге. На 8-й версте дороги у дачи Н.П. Шереметева был привал. Там же, у дачи, герцог А. Вюртембергский «изволил принять начальство». Пройдя еще версту, ополчение было встречено управляющим Военным министерством, князем А.И. Горчаковым 1-м, который произнес краткую речь (она вскоре была опубликована). В начале 6-й версты, у дач нарвского купца, коммерции советника, одного из директоров Российско-Американской компании В.В. Крамера и гражданского губернатора М.М. Бакунина, ополчение «угощаемо было завтраком и разными прохлаждениями». Императрица Мария Федоровна, специально изменив свой маршрут следования в Павловск, выехала на Петергофскую дорогу и приветствовала воинов. В самом городе, как известно, ополчение выстроили вокруг Исаакиевского собора «в три фаса».
Двадцатого июня граф Ю.П. Литта препроводил к письму министру народного просвещения «проэкт Церемониала Торжественной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ встречи при случае благополучнаго возвращения ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА в Столицу»[46 - См.: РГИА. Ф. 733. Оп. 86. Д. 389. Л. 1-17 об.].
И.А. Иванов. Возвращение Санкт-Петербургского ополчения на Исаакиевскую площадь. 12 июня 1814 г.
Гравюра очерком, раскрашена. 1814 г.
Хотя объем «проэкта» многостраничный, тем не менее, за непосредственной связью его с постройкой триумфальных ворот на Петергофской дороге и с важностью показа видения встречи Александра I высшими должностными лицами империи – «Сенат и народ Рима божественному Титу Веспасиану Августу» – с этим документом следует познакомиться подробно.
Из преамбулы: «Блистательные успехи победоноснаго Российскаго воинства под мужественным предводительством, прославляемаго и обожаемаго нами и многими народами – ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НАШЕГО; чудесныя события нынешняго времени, уготованныя по благословению Божию, мудрость сего ГОСУДАРЯ прозорливостию и совершенныя твердостию Его духа, возбудили в народе, при общей радости и восторге, ревностное желание изъявить чувствования живейшей благодарности, явными доказательствами благоговения и верноподданнической преданности, к освященной особе ВЕЛИКАГО нашего ГОСУДАРЯ! – Виновнику Славы нашей и благоденствия!»
Воплощением «радости и восторга» всего русского народа и «торжества всей России» призвано было стать трехдневное празднество.
Новые триумфальные ворота были «задействованы» в день первый, самый торжественный и насыщенный.
«1. Перед торжественными вратами ныне сооружаемыми близ городской черты будут устроены вдоль по обеим сторонам дороги к петергофу четыре пространныя галлереи (Tribunes) для помещения в оных поданным от комиссии билетам как дам из сословий дворянскаго и почетнаго купечества, так и разных мужеска пола особ, которые не будут назначены действующими в самой церемонии.
2. Подле сих четырех галерей устроятся еще две особыя возвышенныя галереи; так же по обеим сторонам дороги, но ближе к торжественным вратам. Одна из них что с правой стороны изготовится для ИМПЕРАТОРСКОЙ фамилии и ВЫСОЧАЙШАГО двора, другия же <…> для почтеннейшим дам и кавалеров, не участвующих в самой церемонии.
3. По обоим сторонам ворот и между скованными двумя галереями будут устроены два оркестра ступенями наподобие Амфитеатров для музыкантов. В одном из оных подле галереи, в которой находится будет ИМПЕРАТОРСКАЯ фамилия поместятся придворныя музыканты, певцы и певчия; в другой часть военной музыки, духовой и роговой.
4. При самом въезде Государя ИМПЕРАТОРА в торжественныя врата начнется пушечная пальба из орудий поблизости поставленных в удобном для сего месте; равным образом и из крепости, в ознаменование благополучнаго ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА торжественнаго въезда в столицу, и в то же время по всем церквам колокольным звоном что и продолжается до самаго вшествия Государя ИМПЕРАТОРА в Соборный храм, и потом возобновляется по выходе Государя ИМПЕРАТОРА из храма в продолжении шествия до Зимняго дворца.
5. Все Государственныя сословия, все Министерства, депутаты от дворянства всех Губерний в государстве, иногородное купечество, все департаменты, присутственныя места, и избранныя от почетнаго купечества займут места свои при торжественных вратах по назначении от Комиссии.
6. Государственный Совет и Правительствующий Сенат станут при самых вратах вне оных по дороге к Петергофу назначенных для сего места, все другия чиновники и купечество поместятся по особому расписанию, так чтобы когда ход <…> начнется, все они могли бы в порядке по назначению следовать».
Согласно седьмому и восьмому пунктам «проэкта», председатель Государственного совета «и старший сенатор» преподнесет императору «от имяни всего Государства поздравление и благоговейное благодарение», главнокомандующий в Санкт-Петербурге – «поздравление от столицы», а городской голова – «на золотом блюде хлеб и соль».
Затем, под «пение музыкантов», церемония двинется «в назначенном порядке» от новых триумфальных ворот к украшенным «живописью и скульптурою» городским каменным воротам, у Обводного. Сразу за воротами – от кордегардии до сада генерал-фельдмаршала Д.Н. Салтыкова – устроена будет «оркестра» для военных музыкантов. Далее процессия двинется через украшенный Калинкин мост и мимо Морской Никольской церкви к Сенной площади, затем свернет на Невский проспект и остановится у Казанского собора.
Особо отметим, что по пути следования предполагалось силами горожан или полиции вблизи домов протянуть веревки, «чтоб зрители ходе не препятствовали». Так как войска будут двигаться по правой стороне улиц, с левой их стороны «обыватели» могли «устроить с дозволения и под присмотром полиции возвышенныя в виде амфитеатра места для зрителей, расписав оные приличным образом или занавесив разными материями, как равно по примерам торжественных празднеств обыватели домов по тем улицам где имеет быть ВЫСОЧАЙШЕЕ ШЕСТВИЕ вывешивать должны по мере способов из окон своих богатыя ковры, штофы, парчи, бархаты, разноцветныя материи, гирлянды из искусственных цветов составленныя или сплетенныя из настоящей зелени. Оконныя сторы прилично расписанныя могут заменять разноцветныя материи, равномерным же образом и балконы должны быть украшены».
В «проэкте» подробно расписывался порядок шествия. Во главе «высочайшаго шествия» – «конница с трубами и литаврами», за ней «церемониймейстер с жезлом из числа почетных чиновников в сию должность к сему торжеству Комиссиею назначенных», далее, за городским головой, в ряд, избранные депутаты от столичного русского и иностранного купечества, «чины от министерств и прочих присутственных мест». За вторым церемониймейстером – столичное дворянство, чиновники присутственных мест «по старшинству по два в ряд», снова церемониймейстер, за ним члены министерских департаментов и коллегий, депутаты от губерний, члены Сената, обер-прокуроры, Государственный совет (не указано, в полном ли составе) и статс-секретарь. За следующей, уже группой церемониймейстеров – «придворные экипажи, в коих сидеть будут по страшинству», придворные чины и 24 человека придворных в парадных ливреях, конный отряд гвардейцев. Когда пройдут «скороходы дворцовыя с их тростьми», – «парадная дворцовая Золотая карета Заложенная в 8 лошадей, в которой соизволит ехать ВЫСОЧАЙШАЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ фамилия», дворцовая парадная карета «для принца и принцев», штатс-дамы и камер-фрейлины, «дежурные фрейлины», придворные кареты «для назначенных почтеннейших особ», «конница с трубами и литаврами», «трофеи, взятыя у неприятеля», «везенныя конными военными нижними чинами преимущественно служившими» в войну 1812 г. и имеющими медаль.
Только после прохождения или проезда вышеуказанных лиц и карет появляется верхом «Августейший монарх» в сопровождении генерал-адъютантов и флигель-адъютантов, «и прочаго Генералитета по ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА Соизволению».
Также предписано было, когда царь и фамилия будут приближаться к церквям, стоявшим по ходу следования процессии, «духовенство тех церквей должно выходить в полном облачении, со крестом и святою водою».
После богослужения в Казанском соборе шествие, согласно «проэкту», завершится у Зимнего дворца, против которого на Неве будет стоять «императорская флотилия». После 101 выстрела из пушек военные трофеи отвезут в Казанский собор. Вечером – «спектакль по билетам».
Заключительный аккорд первого дня «вожделеннаго празднества» – раздача народу «в память сего благополучнаго события» серебряных жетонов. И «для спокойной и безопасной роздачи оных будет учрежден особливый порядок», – подчеркивалось в «проэкте».
Все три дня празднеств должен был звучать колокольный звон, и каждый вечер городу предстояло иллюминироваться.
Во второй и третий день торжеств новые триумфальные ворота уже никак не задействовались.
Относительно участия в первый день торжественной процессии дня чиновников.
В стране «Генерального Регламента» важно не только построить в ряд, по два, но и знать заранее, кто из чиновников и «представителей творческой интеллигенции» намерен участвовать в приготовляемой встрече государя императора, а кто не сможет и – немаловажно – по какой причине. «Здесь вам не Англия», – вслед за историографом Н.М. Карамзиным повторял литератор Н.И. Греч.
Возьмем для примера Министерство народного просвещения. Министр направил письма в подведомственные ему учреждения. О содержании писем можно судить по одному из них, в Академию художеств, от 17 июня[47 - См.: там же. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 1. Д. 22422. Л. 3.]. Так как при встрече императора, указывал министр, «положено находиться» «чиновникам всех Министерств и подведомственных оным мест», то руководству Академии предлагалось доставить «немедленно имянной список всем чиновникам, к оной принадлежащим и могущим быть при сей церемонии, а ежели есть такие, которые по уважительным причинам не могут в оной участвовать, то приложить список и сим чиновникам, с означением причин, им в том препятствующих».
Списки поступили из Главного правления училищ, Императорской медико-хирургической академии, канцелярии попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, Педагогического института, Цензурного комитета, столичной губернской гимназии и училища, от директора Императорской публичной библиотеки и др. Интересен рапорт из Академии наук[48 - См.: там же. Ф. 733. Оп. 86. Д. 389. Л. 19-21.]. Согласно приложенным спискам, участвовать в церемонии встречи будут 14 чиновников, не смогут – 36. И указывались только две причины, по которым «не смогут»: «за слабостию здоровья» и «за неимением мундиров». Мундира не имел, например, титулярный советник Андреян Захаров.
Через несколько дней после рескрипта С.К. Вязмитинову министры проинформировали свои учреждения об отмене церемониала, «дабы Чиновники, назначенные к торжественной встрече, уже к оной не приготовлялись». Текст рескрипта перепечатали «Московские ведомости».
Двенадцатого июля, поздно вечером, российский император прибыл в Павловск.
Утром, в понедельник, в семь часов утра Александр I был уже в центре столицы, «остановился у Казанскаго Собора, и там принес Богу благодарственное молебствие. Его Величество прибыл в столицу неожиданно, и потому встречен был у Собора немногими, случившимися вблизи»[49 - Сын Отечества. 1814. Кн. XXVIII. Второе прибавление. С. 1.].
В час того же дня Александр I «без всякой свиты на обыкновенных парных дрожках» прибыл в свой дворец на Каменном острове. «У крыльца» генерала Романова ожидали «храбрые Его сподвижники», в частности: герцог А.-Ф. Вюртембергский, генерал-адъютант П.П. Коновницын, граф П.А. Строганов, генерал-лейтенанты князь И.В. Васильчиков, П.В. Голенищев-Кутузов, комендант крепости А.Я. Сукин, граф А.П. Ожаровский и А.И. Чернышев. Последние двое сопровождали Александра I в Англии.
Не было графа М.И. Платова – тот продолжал знакомиться с достопримечательностями Британии, отдыхал и только в конце июля, как писали газеты, отправился «на твердую землю». Спустя три года Матвей Иванович возведет в Новочеркасске («на войсковыя средства») сразу двое каменных триумфальных каменных ворот – по случаю посещения города императором Александром Первым.
В будущем П.В. Голенищев-Кутузов станет графом, членом Государственного совета и Совета по воспитанию благородных девиц, инспектором кадетских корпусов, куратором Нижегородской ярмарки и членом «Комитета сооружения Триумфальных ворот в честь Гвардейского корпуса» на берегу Таракановки.
На второй день по прибытии царя состоялся торжественный молебен в Казанском соборе. По этому случаю Михаил Васильевич Милонов опубликовал «На всерадостнейшее сретение ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в С.Петербурге, при шествии Его в Казанский Собор Июля 14 дня 1814»[50 - См.: там же. ХХХ. С. 151-152.]. «Гряди… вослед Тебе, я вижу в восхищенье:/ Свобода общая, доверенностью людей, / Ликуют на земле покой и просвещенье». «Император Александр и цесаревич Константин Павлович ехали верхами перед парадной каретою, в которой сидели императрица Мария Феодоровна и великая княжна Анна Павловна. Этою церемонией окончилось все торжество возвращения государя-победителя в свою столицу». Так считал Н.К. Шильдер[51 - Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование: в 4-х т. 2-е изд. СПб, 1905. Т. 3. С. 248.]. И был прав. Через десять дней Синод, Государственный совет и Сенат собрались на «чрезвычайное Собрание» «для выслушания Высочайшаго указа». Несколько страниц текста указа зачитал вернувшийся из Брухзаля генерал от кавалерии А.П. Тормасов. «Да соорудится Мне памятник в чувствах ваших, как оный сооружен в чувствах Моих к вам!» Прием «добровольных приношений» на сооружение памятника Александру I и изготовление медали собрание отменило, а текст указа объявило «во всенародное известие».
Но это отнюдь не означало, что после 14 июля не было никаких мероприятий, связанных с возвращением.
«Миновалась мрачная эпоха Корсиканца», и июля 16-го числа в Зимнем дворце «после безсмертных ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА подвигов, удивляющих вселенную», губернский и уездный предводители дворянства, депутаты и «почтеннейшие» из дворянства, «в засвидетельствование верноподданическаго усердия и благоговения», во главе с С.К. Вязмитиновым, «имели щастие» поднести Александру I хлеб и соль. Золотые (84-й пробы) блюдо (диаметром более полуметра) и солонка исполнены были по «проэкту» служившего на Фарфоровом заводе надворного советника Франца Ивановича Гатенбергера.
Книгопродавцы братья Свешниковы приглашали в свои лавки в Гостином дворе купить сочиненный (годом ранее) Г.Р. Державиным «Гимн лиро-эпический, на прогнание Французов из Отечества 1812 года, во славу Всемогущаго Бога, Великаго Государя, вернаго Народа, мудраго Вождя и храбраго Воинства Российскаго». А для того чтобы участники войны в своих будущих мемуарах и историки четко понимали различие между отечественной и зарубежной историографией и роль «мудраго Вождя» в истории, оперативно издали «Письменное наставление Наполеона, своему Историографу, как он должен писать его Историю».
17 июля в Павловске у императрицы Марии Федоровны состоялся многочасовой «праздник, по случаю заключения между Франциею и прочими Европейскими державами вожделеннаго мира».
Между 15 и 19 июля в Петербург из Саратова возвратился действительный статский советник Елагин (о чем сообщила газета)[52 - См.: Санктпетербургские ведомости. 1814. 21 июля. С. 613.]. То, о чем он узнал на волжских берегах и по дороге в столицу, было доложено его «благодетелю» и «милостивцу» Сергею Кузьмичу Вязмитинову, скорее всего, не «на бумаге». В перечне письменных документов (хранящихся в РГИА) на имя главнокомандующего в Санкт-Петербурге за вторую половину июля того года фамилия Елагин не встречается. Дело касалось не только саратовского вопроса (он к настоящему повествованию прямого отношения не имеет), – провинция наполнялась новыми слухами (слухи об освобождении крестьян «прорвались» еще весной 1813 г., после высочайших указов о роспуске смоленского и московского ополчений). Известие о том, что Александр I «продолжает отклонять от себя всякое изъявление общественной благодарности», воспринималось в городах и весях России «с сожалением, но без ропота»[53 - См.: Вигель Ф.Ф. Указ. соч. С. 725.]. Не это могло беспокоить управляющего Министерством полиции. Начались толки о грядущих с победоносным возвращением императора в Россию новых реформах.
Еще в середине апреля сенатор, адмирал Н.С. Мордвинов написал из Саратова члену Государственного совета В.П. Кочубею, что он представляет ныне «Россию готовую к принятию мер великих и достоинство времени каковаго она еще не имела»[54 - См.: РГИА. Ф. 994. Оп. 2. Д. 915. Л. 2.].
«В Александре проснулись либеральные идеи, очаровавшие начало его царствования», «накопились дел громады», – вспоминал о настроениях этих месяцев 1814 г. Н.И. Греч[55 - См.: Греч Н.И. Записки о моей жизни. С. 214, 217.].
И еще, знамение было: на Петергофской дороге бык сам отвязался, влез на второй этаж нежилого строения, издал «рык», и находившаяся вблизи на даче роженица благополучно разрешилась.
В двадцатых числах июля столичные купцы (через городского голову Думы) обратились к С.К. Вязмитинову с просьбой от имени всего купеческого общества «в последний день расшага, пред вступлением в Столицу» гвардейских частей, угостить «гг. офицеров» обедом за городом.
29 июля, за день до вступления в город, «в гостинице» на 7-й версте Петергофской дороги был дан «великолепный обед» на двести персон господам «Генералитету, Штаб и Обер-Офицерам» Гвардейского корпуса[56 - См.: Северная почта. 1814. 22 августа.]. На обеде присутствовал Александр I, где «соизволил принять угощение» «с отличным удовольствием» и повелел объявить купеческому обществу свое благоволение.
II
Как известно, Дж. Кваренги исполнил два варианта триумфальных ворот на Петергофской дороге: один (считается, предварительный) в виде ворот-пропилеев дорического ордера, другой – в виде арки.
Еще при Екатерине II и при Павле I Джакомо Антонио Доменико Кваренги, уроженец округа Рота-д’Иманья, недалеко от Бергамо, прибывший по контракту в Петербург в самом конце 1779 г., был автором нескольких проектов городских и триумфальных ворот для Петербурга. В частности, ворот на Московской дороге, трех вариантов триумфальных ворот с башнями и кордегардиями, четырех вариантов ворот, связанных с итальянской кампанией русской армии и переходом ее через Альпы в 1799 г. Правда, эти проекты реализованы не были. Частично воплощенным оказался заказанный во время поездки архитектора на свою родину и одобренный муниципалитетом Бергамо проект триумфальных ворот в честь императора Франции и короля Италии Наполеона I в 1811 г. Арка была заложена, началось ее строительство. Но после того как Кваренги, не будучи подданным Российской империи, отказался вернуться по требованию вице-короля Италии Эжена де Богарне на родину, в сентябре 1813 г. суд Бергамо приговорил Кваренги (как и других «отказников») к гражданской казни и конфискации имущества. Построенную часть ворот разобрали.
Дж. Кваренги
Следует также добавить, что 1814 г. Кваренги составил проект храма-монумента 1812 г., храма-мавзолея героев 1812 г. для Москвы и проект собора-усыпальницы во имя Св. Александра Невского саратовских ополченцев для Саратова.
Я не ставлю задачу сравнить проекты Кваренги и их воплощение на Петергофской дороге в 1814 г. Поэтому укажу только, что акварели, офорты и чертежи вариантов однопролетных ворот, исполненных самим Дж. Кваренги (план, фасады, колесница Славы, аттик и др.), приведены в монографии Г.Г. Гримма[57 - См.: Гримм Г.Г. Графическое наследие Кваренги. Л., 1962. С. 42-44, 143-145.], считавшего, что ворота-пропилеи предполагалось возвести у Калинкина моста, на берегу Фонтанки. Один из планов ворот приведен также М.Ф. Коршуновой[58 - См.: Коршунова М.Ф. Джакомо Кваренги. Л., 1977. С. 134.].
Дж. Кваренги. Триумфальная арка.
Главный фасад. Тушь, акварель
Но об одном сказать необходимо. 30 июля 1814 г. у новых Триумфальных ворот не было упоминавшихся в «проэкте» Комиссии по встрече Е. И. В. tribunes. Часть «несостоявшихся» трибун, у однопролетных ворот, мы можем видеть на акварели Дж. Кваренги.
План трибун есть на неподписанном и без даты документе, хранившемся, судя по штампу, в архиве Министерства императорского двора[59 - См.: РГИА. Ф. 485. Оп. 2. Д. 1074. Проект трибун также можно видеть: Коршунова М.Ф. Указ. соч. С. 135.]. По плану, трибуны начинались (правильнее – должны были начаться) с середины боковых фасадов ворот и вытягивались по обеим сторонам Петергофской дороги в сторону Обводного канала более чем на 90 метров. Трибуны были трех форм: сначала, от ворот, полукруглые в семь рядов, затем четырехрядные «почетные» крытые трибуны длиной чуть более 16 метров и открытые. Вход на полукруглые трибуны – со стороны «огородных мест» по лестницам, на остальные трибуны – со стороны проезжей части. По плану, ширина Петергофской дороги перед воротами – 11 саженей.
Помощником Кваренги во время строительства ворот на Петергофской дороге был каменных дел мастер Строительного комитета Департамента государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел, коллежский секретарь Осип Петрович Лукини.
Триумфальные ворота. Раскрашенная литография К.П. Беггрова по рисунку С.Ф. Шифляра. 1814 г.
Скульптурное убранство ворот исполнялось по эскизам художника XIV класса Ивана Ивановича Теребенева.
Обязанности главного смотрителя «при работах» выполнял бау-адъютант Канцелярии С.К. Вязмитинова, майор лейб-гвардии Измайловского полка Иван Яковлевич Асосков, проживавший там же, в полку, в собственном доме.
Обязанности главы Комитета городских строений (за отсутствием министра А.Д. Балашева) исполнял С.К. Вязмитинов. Помощником правителя его Канцелярии служил губернский секретарь Василий Петрович Каплуновский (далее он не раз нам встретится).
Увы, в отличие от стасовских ворот у Нарвы, о которых в июле 1814-го дважды (в разделе «Смесь») сообщалось в газете и хоть с очень кратким, но их описанием (в основном информация касалась «кураторов» строительства)[60 - Первое см.: Санктпетербургские ведомости. 1814. 21 июля. Первое прибавление. С. 610.], то о воротах Кваренги в столичных газетах лета того года – ничего.
Неизвестный литограф. Нарвские ворота. 1824 г. По рис. И. Урениуса. Литография. Фрагмент
Имеются рисунки, литографии, гравюры, офорты, воспроизводящие вид Триумфальных ворот 1814 г.[61 - См., например: Собрание планов, фасадов и разрезов примечательных зданий С.-Петербурга. СПб.: Общество поощрения художеств, 1826. Л. 32; Granwill A.B. St. Petersburgh. А Journal of travels to and from Capital. London: Henry Colburn, New Burington Street, 1829. Vol. II. S. 396-397.] Одним из первых (если не первый) ворота изобразил С.Ф. Шифляр (его рисунок литографировал К.П. Беггров). Другое, наиболее известное изображение ворот принадлежит S. Urenius в альбоме литографий «Виды новых строений общественных, украшений, игр и прогулок в Екатерингофе…» (1824 г.).
Об Урениусе известно крайне мало. «Инженер-архитектор, рисовальщик», имел статский чин. В 1821-1825 гг. Осип Яковлевич Урениус служил чертежником в Депо карт и планов Совета путей сообщения Главного управления путей сообщения.
Нижеприводимое описание Триумфальных ворот 1814 г. составлено мной не на основании их «прижизненных» графических изображений, но только на основе различных архивных документов 1814-1829 гг.[62 - См.:]
Однопролетные триумфальные ворота имели: ширину 20,1 м, длину бокового фасада – 8,6 м, ширину пролета – 5,7 м, высоту пролета – 10 м. Высота ворот «от горизонта» до поверхности крыши составляла 16 м, «а с колесницею Славою» – 19,4 м.
Заложены были ворота на стульях — вкопанных «до материка» коротких столбах (или сваях). Поверх стульев положили нижнюю обвязку из 7-вершковых бревен. Затем поставили и закрепили железными скобами 30 столбов-колод (стоек) из 5-вершковых бревен. По ним шла вторая обвязка из 6-вершковых бревен. Под карниз закрепили второй ярус стоек. Далее – третья обвязка и третий ярус строек под аттик, четвертая обвязка и стропила для крыши.
Все фасады ворот обшили (по стойкам) досками. В нижней части строения (где возвышались тумбы для круглой скульптуры) доски имели толщину 6,3 см, по всей остальной часть строения – примерно в два раза тоньше. Порезки – рельефные декоративные элементы, составившие зубчатый орнамент, – по всем карнизам были лепными.
На лицевых и боковых фасадах возвышались на деревянных выступах (плинтах) 12 колонн «композическаго ордена» (т. е. ордера, соединявшего структурные элементы нескольких античных ордеров). Базы, абаки, капители и валики колонн – «гипсовыя лепной работы».
Наружные стены от основания ворот до поверхности крыши были оштукатурены и покрыты «диким колером». Крышу, карнизы, верх капителей, пьедесталы скульптур покрыли листовым железом и выкрасили «на масле» тем же «колером».
Колонны (оштукатуренные до капителей), карнизы, фризы и импост раскрасили «под мрамор».
По стенам под импостом (горизонтальным выступом над капителями колонн) закрепили 38 розеток («розетт») и 50 «живописных» розеток – в кессонах («касетонах») пролета арки. «Большой карниз» украшали 140 лепных медальонов.
В пролетах ворот было два противоположных входа.
Войдя в ворота с правой стороны (если идти «от Петергофа») и поднявшись по 74-ступенчатой лестнице с поручнями, посетитель попадал в «большое зало» с двумя световыми «люками», закрывавшимися листовым железом. Из «зало» две приставные лестницы (в 18 и 12 ступенек) вели на крышу, 7-ступенчатая приставная лестница из третьего люка вела на карниз. Внизу под «большой лестницей» был «обделан» чулан, с дверью на петлях «с накладкою».
Войдя в ворота с левой стороны, посетитель попадал в другой «покой», высота потолка в нем достигала 3,9 м. «Покой» имел две филенчатые, створные, на коленчатых петлях, двери с двумя железными задвижками и двумя замками «тульской работы» с медными ручками. Снаружи над дверьми, покрашенными белой масляной краской, установили кронштейны и гипсовые лепные суппорты с порезками. Стены покоя побелили «на клею».
Оба «покоя» имели дощатые полы и стены, обитые досками.
«В пристойных местах» по углам и в пролете ворот вкопали в землю, в качестве дорожных тумб, двадцать чугунных пушек, предоставленных Артиллерийским департаментом Военного министерства.
